«Мы теряем разум в наслаждении, превращая свой путь в круговорот событий, думая, что идём вперёд. Утопия никогда не была наслаждением – утопия есть верный выбор и конечный итог запланированной цели».
Прошла неделя после похорон отца Томаса. Церемония погребения была очень мрачной, тихой, безжизненной, не считая вечно плачущих старух, неизвестных людей, и от горя рыдающей Милли, дяди Эндбера и мисс Клар’c. Сестра Тома с того дня уничтожила и выкинула Бога навсегда из своей жизни. Она сильно замкнулась и стала читать ужасы, забыв об Солнце, и убегать по ночам из дома, бродя вдоль дорог. Блуждая по дому, она напоминала приведение. Томас стал для неё опорой, в какой-то мере, и верным другом, каждый день, выслушивая порезанные слова, просто поддерживать, укладывать спать.
Мистер Эндбер продолжал копаться в своей машине, и всё больше, молча погружаясь в старость, терять рассудок. Мисс Элизабет иногда выходила из комнаты, да и то в уборную. Люси и Джеймс стали навещать их после школы, принося домашнее задание на дом и помогать по дому. Этот момент стал для всех одним из самых тяжёлых в жизни.
Полицейские списали всё на отказ тормозов, а машина, прогорев до основания, была отправлена на утилизацию. Тело было закрыто тканью, чтобы не показывать весь ужас. Ни кто ничего не видел, поэтому и вопросов было мало. На этом и закончилось расследование.
•Мир тоньше льда •
Том распахнул дверь Милли пинком ноги, и с порога начал:
- Давай просто возьмём и убежим, надень? Уедем в другой город, отключим телефоны, чтобы никто, кроме нас. Только мы с тобой.
- Не.
- Почему же нет?
- Я занята, пади вон.
Брат подошёл к сестре, выхватил книгу и закрыл, и поймал жестокий взгляд смерти на него.
- Какого хрена? Осталось немного до следующей главы! – Закричала Милли. – Я даже не запомнила страницу, сволочь!
- Я освободил тебя от всех дел, и теперь ты свободна. «Аве» Том. Аплодисменты. – И он захлопал в ладоши.
- Кажется, кто-то останется сегодня ночью без бровей.
- Ну и шутница ты, - Томас подошёл и похлопал сестру по спине. – Давай собирайся, а то Солнце сядет, и мы не доберёмся.
- Ладно. Выйди я переоденусь.
- Так легко? – Недоверие или шутка. – Жду за дверью.
Прошло минут пять, и Томас вновь ворвался в её комнату, что бы увидеть, как мешок с кровью и без мозгов переместился со стула на кровать.
- Милли, – закричал брат. – Вставай! Давай, давай. Поднимай свой зад и пошли.
- Я уже сказала – не.
- У меня есть конфетки. – Ехидно начал шантаж Том.
- Идиот. – Мальчишка достал одну из кармана и кинул ей на живот. – О мать Господня, у него конфеты есть! Всё, пошли, я на тебе женюсь.
- Я мальчик, дурная. Вставай уже. – Он схватил её за кроссовок и потащил на себя, стащив с одеялом на пол.
- Отстань, я никуда не собиралась!
Когда Милли собралась, они поехали на северный холм, что находиться близ коттеджей. Когда они пришли, раздался девчачий смех.
- Откуда ты узнал, что они будут здесь? – Смеялась Милли от восторга. – Какие они красивые.
-Я устал от того, что ты тонешь в печали, - Томас подошёл и обнял сестру, которая уже на тысячу лет застряла в утерянном и Богом забытом месте. - Я очень сильно хочу, чтобы ты была счастлива.- Они подошли, и он положил ладошку сестры на вытянутую морду лошади. Её ладонь ощущала каждую неровность на коже, каждый волосик, каждый мускул, каждый узорчатый рисунок. Карие глаза лошади отражали лицо человека, стоящего вплотную. Разум мустанга доверил сердце девочки: Он облизнул её.
- Ты ему нравишься, - Том улыбнулся. – Серогрифый Ангус. Он вожак стаи. Их стадо движется с Севера на Юг каждый год через Фаворские луга. Мне отец показывал их, когда я был очень маленьким, тебя ещё тогда не было.
-Они похожи на светлячков в ночи. Эти лошади очень красивые. Том, я запомню... - Она хотела договорить, но ветер со свистом поднял платье, и Милли прикрылась руками, пока ветер не успокоился. Наверно кто-то обрадовался, узнав, что она улыбнулась.
• Фотосинтез •
"Мы дрались, потому что сильны.
Разбивались о скалы Земли.
Тонули в озёрах родных.
Терялись в болотных лесах.
Но никогда не любили,
Когда смотрят, как мы едим".
После встречи с дикими лошадьми Томас и Милли отправились к морю, через поля подсолнуха, отстранённо блуждая по песчаному берегу, слыша шум воды, и влагу в воздухе.
- Том, - Милли посмотрела брату в глаза. – А правду говорят, что наши подсолнухи похожи на Солнце других планет?
- Правда. – Мягко улыбнулся паренёк.
- Том, а возможно, что когда-нибудь я их увижу?
-Ну, если ты действительно захочешь, то сможешь.
- Лжец.
- Да. – Дети засмеялись.
Они дошли до моста, обрывающегося в океане, откуда иногда рыбачат старики, сели на гальку и устремили взгляд на горизонт.
- Как думаешь, отец нас слышит?
- Скорее всего. – Томас вздохнул. - Он ведь наш папа, и это не значит, что если он умер, то не продолжает заботиться о нас.
- Зачем ты подрался? – Милли взяла руку брата и провела по маленьким заживающим ранкам. Мальчишка всхлипнул от касания, и приподнял плечи на вопрос. – Больно?
На мгновение ребёнок вернулся в тот вечер, когда его избили до бессилия, и по спине побежали мурашки. Ветер снова стонал, поднимая пыль вверх.
- Немного. Так вышло. Джесси передал тебе сладости.
- Спасибо ему передай.
- Ладно.
- Пора возвращаться. Идём. – Томас поднял Милли за руку, и они пошли к остановке.
Том возвращался домой и его разум туманился с каждым шагом. Его ноги перебирали шаги и наступали на траву и кустарники. В голове стало, словно просыпающийся вулкан, пробуждаться мгновения скованности и тоски недавних мрачных недель.
- Хочу пить. – Девочка достала газировку, выпила пару глотков и засунула обратно, в рюкзак, двинувшись дальше. Её голос звучал в голове, словно арфа в лунную ночь, тихо, медленно, чтобы её никто больше не услышал.
Пейзаж стал тускнеть, словно разрежающийся телефон. Экран стал мерцать и шипеть, словно телевизор, плохо принимающий сигнал. Том вновь погрузился в мысли, вспомнив Люси: Её голос, её нежный и до боли родной голос, её руки, её поцелуй…
- Наконец-таки мы дома. – Последнее, что произнесли дети в тот вечер.
• Метаморфоз •
Сегодня был свободный выходной, и Джеймс попросил Томаса съездить с ним в город, купить новые пластинки Луи Армстронга и кеды. Первым делом нужно было встретиться и позавтракать в арткафе «Белая скала». Встретившись, они сели за столик возле окна, откуда видно набережную и кварталы магазинов.
Том заказал газировку и чипсы, Джеймс кофе со сливками.
- Как утро? – Спросил человек с кофе.
- Обычно, - ответил человек с газировкой, – как всегда ожидаю что-нибудь приятное и неприятное.
- И всё же я не отвлёк тебя от каких-либо дел?
- Нет. – Томас сделал несколько глотков. - Вначале за пластинками, а после за кедами?
- Думаю да.
- Как твое утро?
- Мать сказала, что я никчёмный сын. – Джеймс задумался на несколько секунд и снова вернулся. – Вроде всё.
- Вот и славно.
- Да ладно тебе.
- Только не дуйся. – Томас сделал несколько больших глотков, допив газировку. – Ну, так что, поехали?
Джеймс тоже допил кофе и поставил чашку, вытер краем салфетки губу, надел кофту, заплатил за себя, взял скейтборд и направился к выходу.
- Идём? – Сказал зеленоглазый шатен.
- Да, идём. – Том повернул к нему, всматриваясь в глубину его волшебных и загадочных чёрных кругов, а после перевёл взор к окну, блуждая в небе, от одного облака к другому, удивляясь, как они порхают так высоко от него. - Они такие белые, такие пусты, но такие большие и прекрасные существа. И чем же я хуже них? – В одно мгновение эта мысль, за секунду, вошла в голову, на следующее мгновение она исчезла, как завтрак восемь лет назад.
- Что?
- Нет, нет, я сам с собой.
- Так идём?
- Да, идём.
Встав на скейтборды, они помчались вниз по улице, к старым одиноким многоэтажным домам, где старики курили самокрутки и играли в шахматы, пили кофе без сахара или крепкое вино, читали газеты или просто говорили о настоящем своём времени.
Добравшись до магазина, Джеймс подскочил на камушке, подлетел и упал на асфальт, пролетел несколько метров и разодрал локти и колени. Поэтому пришлось потратить минут двадцать, чтобы попросить прохожих вынести аптечку. Раны промыли или забинтовали, однако одежда осталась испачканной и с пятнами крови.
«Дзинь» - раздались вибрации в ушах от колокольчика о вошедших гостях. Джеймс сразу же направился к продавцу и сразу же попросил записи «великого» Армстронга, после чего купил две пластинки «Как прекрасен мир» и «Отпусти мой народ», и начал высматривать что-нибудь ещё по своему вкусу. Томас же походил по комнате, разглядывая плакаты старых фестивалей и соло-исполнителей, что когда-то были в этом городке.
- Я знаю лицо этого музыканта. – Он подтащил Джеймса к плакату, - Кто он такой? Джесси, ну действительно лицо очень знакомое! – Закричал Том.
- Эй, мелкий, чего раскричался? – Начал орать продавец. – Купили, выметайтесь!
- Да пошёл ты! – Закричал в ответ Томас.
- Том, прекрати. - Начал успокаивать его Джеймс.
- А ну пошли на хрен из моего магазина!
- Поцелуй пупок селёдки, дерьмо единорога! – Том показал средний палец, и они вместе с Джеймсом выбежали на улицу, спасаясь от бородатого мужика, встали на скейтборды и поехали вниз по улице, стуча колёсиками по тротуару к набережной, где они продолжали кататься, пока не наступил вечер.
Солнце уже тухло, вынуждая появляться закату и холодать. Пора уже было домой. Восемь силиконовых колёсиков мчались по дороге, а после разошлись на развилке; одни покатились к автобусной остановке, другие продолжали оставаться на дороге.
• Проснувшаяся птица •
Том лёг на кровать, снял с себя всю одежду, накрылся одеялом и задумался.
«Джеси, а правда, - что-то снова вырвалось из его груди и начало блуждать по сосудам, распространяя одиночество и кровь, - а правда, что дружба – это навечно? Мы же ведь постоянно вместе: гуляем, прогуливаем, обедаем, дразним полицейских, слушаем музыку и делимся дискетами, общаемся с мамами, и выпрашиваем деньги на сладости, чиним скейтборды или залезаем на крыши, чтобы встретить закат…так разве мы не навсегда останемся вместе? Эй, Джеймс»
Вместо того, что бы пойти в душ, Томас залез под одеяло, закутавшись, как сосиска в тесте. Ему стало страшно, и страшно не от того, что в комнате прячутся монстры, а от того, что вот-вот наступит конец всему и он больше никогда не сможет увидеть Люси, что не сможет взять маму за руку, что катания с Джеймсом навсегда исчезнут из жизни. Милли стала замыкаться, поэтому и с ней общение, пусть и откровенней стало, но всё же реже, чем хотелось, да и прогулки с Тодди прекращались. Страшно даже стало и от того, что не сможет Том поздороваться с мистером Эндбером, кричать, сопротивляться, и на крайний случай, не говоря уже о стычках Эдмонда и его компании. Было страшно от того, что он останется один в замурованном доме, среди стен, пыли и себя.
Томас протянул руку из-под одеяла за книгой, вытащив голову, словно сурок, и открыл страницы, наугад, посередине, и, прочитав, вылетел из кровати, надев лишь шорты. Книга упала, оставшись на той же странице, где кролик не мог попить из ручья, ведь у него не было рта, ведь кролик был чем-то большим в этом мире, нежели чем просто флегматической субстанцией мыслей и первоначальных соединений сущности природы, рефлексов и Бога.
Том с грохотом выбежал на улицу, наполнил лёгкие, и как можно сильнее закричал, сорвав голос и перейдя на хрипоту.
- Да пошло оно всё! К чертям весь этот мир! К чертям Бога без рук! К чертям всех! Я тот, кто изменит этот мир!
Из зала вышла Милли, посмотрела на него, как на сумасшедшего.
- Дурак что ли? Зайди, пока ни кто не увидел.
- Сама дура, - но сестра уже его не слышала, – к чёрту иди. – Томас помахал кулаками в воздухе, пытаясь его ударить, но он оказался куда неуязвимым, чем хотелось, и, разозлившись, вошёл в дом, сильно хлопнув дверью.
• Сияние птиц •
Прошло два месяца после Нового года, и он уже кажется последним в этом родном доме, где когда-то была хорошая семья, и главный герой не задумывался о том, что это место станет заброшенным и именно он останется склепом мыслей его отца. Впрочем, сейчас ему уже двенадцать лет, и он стал одиноким монстром, который грызёт себя изнутри.
- Мам, - Томас вошёл в комнату мисс Элизабет, - я хочу убежать от всего этого. Меня всё достало! – Нервно закричал Том.
- Я тоже,- мама подошла к сыну, опустилась на колени и прижала его к себе, и ненароком вспомнила, как когда-то впервые, когда он родился, взяла его на руки, еле сдерживая слёзы, - Не волнуйся, скоро всё это закончится, потерпи, мой дорогой, нам осталось только ждать.
На часах шёл третий час вечера, когда пошёл густой снег. Ближе к шести, Томас позвонил Люси, и они встретились на холме, том, куда он бегал на летних каникулах.
- Так что за серьёзный диалог? – Она села на снег, напротив своего собеседника. – Не тяни, рассказывай.
- Я уезжаю, - медленно произнёс Том и нырнул ладонями в белое покрывало.
- Ты шутишь, - но он покачал головой, - Почему? Зачем? – Её голос задрожал от непонятных для неё слов, - Надолго?
- Мать так решила, - мальчишка нервничал, пытаясь подбирать только нужные слова, - Она сказала, что пока я и Милли здесь, мы застрянем в прошлом и не сможем пойти дальше. На этой неделе. Уезжаем в другой город, наверно надолго, а может и навсегда.
- И что тогда? – У девочки потекли солёные капли из правого глаза. – На этом всё, ты больше не захочешь меня больше видеть? – Том молчал. – Не молчи, - закричала Люси, - говори, что тогда будет?
- Я не знаю, - Томас действительно не знал.
- Лжец! Ты просто не хочешь меня больше видеть! – По щекам девочки потекли слёзы, а руки мальчика стали тянуться к ней, но она оттолкнула его и побежала назад, без оглядки, по своим делам. – Лжец, ты чертов лжец!
На следующее утро, Том вместе с дядей, грузили вещи в багажник машины. Закончив, он побежал в свою комнату, что бы забрать отцовскую Zippy, кофту и несколько пластинок. Как только он спустился с лестницы, он застыл в зале, вдыхая аромат дома и его прошлое. Тодди спал на кресле Ричарда, но когда мальчишка стал подходить к нему, он открыл глаза. Томас положил ладонь на голову пса и сказал заветные слова, после чего тот махнул хвостом.
- Вау, - Милли сделала снимок со своего нового Polaroid, и сразу же спрятала фотографию в новом альбоме, - ты чего ему такого сказал?
- Да так, - Том поднялся, взял вещи и двинулся к выходу, - сказал, что он больше меня не увидит.
-Вот как, - и сестра залилась смехом.
Оставалось ещё время, поэтому Томас поехал к Джемсу, чтобы сказать, что уже уезжает.
- Ну ладно, ещё встретимся, - Ребята пожали друг другу руки, но поняли, что это может быть это последний их разговор, и они обнялись, - а если нет, то я скажу тебя спасибо.
- Почему не сейчас?
- Дурак, - Джеймс засмеялся, - иначе точно не встретимся.
- Обязательно. – И он побежал домой.
- Да кто бы сомневался.
Когда Солнце начало садиться, Милли и Том простились с мамой, сели в машину и поехали вместе с дядей Эндбером из этого мира, сбегая от самих себя.
С тех пор Томас видел Люси лишь дважды: когда уезжал, он увидел, что она стоит на крыше, подняв руку, в знак прощания, и пять лет спустя, стоявшей на автобусной остановке, когда возвращался в свой дом. Он сразу её узнал: всё тот же холодный, но доверчивый взгляд, всё такая же причёска и ямочки во время улыбки, такая же поза, скрестив руки на груди и перекинув одну ногу через другую, и эти, до безумия, чёрные глаза. При встрече в его глазах сверкнули её последние слова, и то, что, ещё не осознавая, они оказались оправданными, и он съежился. Люси подумала, что его слова просто злая шутка, детская ложь, и потому она ждала его, всё больше и больше не веря в его слова.
- Кажется, что судьба просто издевается над нами, - прошептал себе под нос Том, - со вкусом.
- Что? – Спросила Милли.
- Ничего.
Сестра ухмыльнулась и легла на задних сиденьях.
Дядя Эндбер открыл окно и закурил, слыша шум проезжающих по встречной машин. Так закончился ещё один день.
. Сияние птиц.
Глава 2: «Пилигрим».
Часть I: «Дым».
• Клар’с Томас Ричард. 12 лет •
• Клар’с Милли Ричард. 7 лет •
• Мистер Эндбер. 53 года •
• Мишель Орлейн 16 лет •
• Джин Лорейн 19 лет •
• Дженис Грин 17 лет •
• Альберт Воско 22 года •
Машина мчалась вдоль полей подсолнечника и ржаных колосьев. Томас очнулся, когда машина подпрыгнула на яме, ударившись головой об дверное стекло. Мальчишка скривился от холмика на голове, побаливающего и наполнившегося кровью. В кабине стояла духота. Когда мистер Эндбер закурил свои сигареты, он открыл окно, и кабина наполнилась прохладой, влажностью и табаком.
В голове у ребенка всплывали моменты, когда отец тушил сигареты, при виде детей, но запах табака всё равно выдавал его, запах красный “Cooper”. Ричард не хотел, чтобы дети брали с него пример, но всё же от привычки так и не отвык, а когда к ним переехал его брат, Эндбер, то вовсе стал запираться в своём кабинете, покуривая часами.
«Сигареты, – часто повторял отец, - это медленный катализатор смерти, но не сама смерть – лишь её подступы. Курящий человек, как труп без тела; он есть, но его не существует. Если ты живёшь в широкую ногу и без задних мыслей, то нет смысла и пить, - Так ли он был прав?»
Солнце падало очень медленно, словно стекало по небу в неизвестность, за горизонт. Томас опустил своё стекло и высунул ладошку наружу, ловя кистью порывы ветра, и слабо, даже еле заметно, краешком губ, улыбнулся. Ветер гладил кожу, вызывая удовольствие в нервных клетках. Сделав несколько глубоких вдохов, мальчишка стал представлять и мечтать о новом месте, где учатся такие же, как и он – потерянные, заброшенные и обиженные миром дети. Новый набор церкви Святого Гавриила будет маленьким, а потому будет лишь один класс, разделённый по двум основным курсам: Классическая литература и древние летописи. Форма однотипная с личной эмблемой герба (ветвь яблони и лилии) и инициалов учащегося: Черные брюки, белые сорочки, галстуки, зимние чёрные ботинки, чёрные туфли и кеды для физических уроков, ибо дух креп тогда, когда тело способно его нести.
Странно впервые стать частью таких же однотипных людей, подобно частям тела своих, отстраниться от всего, что было раньше и принять действительность. Ричард Клар’с говорил, что форма губит таланты, но создаёт истину и веру в завтрашний день.
Милли продолжала сопеть, когда солнце уже полностью захлебнулось в облаках, что растекались вдоль просторов, а дальние фары освещали асфальтированную трассу, вытянувшись во весь рост на задних сиденьях. В глазах (…Двенадцати…) летнего мальчишки пылал восторг перед неожиданностью. Что его ждало в не изведанных землях? Словно рыцарь пришёл убить дракона в его логове.
Томас прижался к стеклу, которое осталось немного приоткрытым, обдувая макушку и приподнимая волосы, замечая, как в небе кто-то зажигает маленькие точки, одну за другой, поочерёдно, словно расставляя книги по полкам по алфавиту. Во время езды им под машину выскочила лиса, которая еле успела отскочить от мчащегося тарана; утка с утятами, лось, пересекавший местность, блуждая вдоль лесной рощи, двигаясь на север; мотыльки, зажигающимися и кружась над самками в танце, выпевая им нотки их древних колыбельных мелодий и комаров, летящих на свет, совершая суицид. Последних божьих тварей он стал замечать, когда сам впадал в сон.
• Из терний •
«Я впервые почувствовал тепло близкого мне человека, когда только родился. Спустя время я купил обогреватель и плед»
Под веки стали проникать солнечные лучи. Когда Том приоткрыл глаза, было уже утро, пусть и с огромными и плывущими по небу облаками, но Солнце светило немилосердно.
- Мы приехали? – Спросил мальчишка.
- Практически, – сумбурно ответил дядя Эндбер, - осталось проехать до другого конца города, примерно около часа, и будем на месте.
По дороге машина завернула на заправку с закусочной, на окраине города.
- Ты хочешь заправиться?
- Как и позавтракать.
- Милли не просыпалась? – Томас зевнул.
- Нет, но что-то говорила во сне. – Мистер Эндбер сбавил скорость, рыская глазами свободное место, где можно припарковаться. – Том, мальчик мой, позаботься о сестре, - мальчишка поднял на него глаза, - сейчас вашей маме, Элизабет, очень сложно. Ричард был очень хорошим мужем, братом и отцом, и потому нам нелегко его отпустить. Томас, помогай Милли, ведь теперь вы сами по себе.
- А как же ты, дядя? – В ответ старик засмеялся. – А как же мама?
- Она борется сама с собой, и потому нам не помочь. – Мистер Эндбер вздохнул. – К несчастью, нам ей не помочь. – И машина остановилась.
Все трое вышли их машины; Томас потянулся, провёл рукой по макушке, взбудоражив волосы, а Милли, очнувшись, побежала в уборную. Она вернулась, когда молодая девушка стояла возле столика, принимая заказ новых посетителей.
- Что-нибудь желаете? – Вежливо спросила официантка. – У нас в меню есть горячие напитки, газировка, или, может быть, вы желаете чего-нибудь перекусить?
Томас был возбуждён: Её мягкий голос завораживал так же, как и её чёрные глаза, которые напоминали Люси. Эти нежные и элегантные кисти мяли блокнот с заказами, и подрагивали от прохладного утра. Её карамельные духи вскружили мальчишке голову. Свет лампы на потолке пронзал и распространял её присутствие на всё помещение этой небольшой забегаловки.
Мистер Эндбер взял меню, чётко, даже серьёзно, заказал три миски с китайской лапшой, три горячих кофе с молоком и печенье, и попросил пепельницу, но в последнем ему отказали, сказав, что в помещении не курят, поэтому ему пришлось выйти на улицу, пока наш заказ готовили, покурить свой красный “Cooper”.
Спустя минут пять, девушка вернулась с разносом, на котором стояло три миски с вермишелью, посыпанной приправами и специями, с овощами и соевым мясом, а после три кофе с молоком, и свою ароматную ауру.
- Пожалуйста, - Улыбнувшись, сказала официантка, - приятного аппетита, - после чего вместе с разносом удалилась.
- Приятного. – Вернувшись, произнёс дядя Эндбер. Он сел рядом с Милли, напротив Томаса, пока те потягивали спагетти.
Солнце постепенно освещала улицы, дороги, парки, города, планеты и лапшу посетителей.
Том доел и пошёл к официантке, что бы закрыть счёт. Она сидела за барной стойкой, высыпая и забивая сигарету (Как оказалось позже, это была травка).
- Ещё раз привет, - Он привлёк её внимание, - мы позавтракали, - Любезно заговорил мальчишка, - не будите ли вы, так добры, предоставить нам счёт.
- Эм.…Да, конечно. С вас шестнадцать долларов. – Официантка дала сдачу с двадцатки, улыбнулась и засияла. – Как тебя зовут?
- Том, Томас Клар’c. А вас?
- Джин, - Она сияла, словно принимала горячую ванную с пеной, - Джин Лорейн. Давай на «ты». Зачем приехали в наш город?
Томас не хотел говорить о смерти отца и, что мама не в силах заботиться о нём и сестре, по мнению друзей, отправляет нас в училище, которое полностью напоминает детдом, нежели учебное заведение.
- Нас с сестрой дядя везёт в училище Святого Гавриила, - официантка удивилась, ведь это одно из самых, хоть и престижных, но не прекрасных мест. Томас попытался выйти из неловкой ситуации, видя гримасу собеседницы, - У мамы возникло очень много важных проблем, поэтому это был самый лучший вариант. Со временем мы вернёмся назад, - Мальчишка верил в это и мечтал, что бы это желание, как можно быстрее, исполнилось.
- Если что, то можешь приходить суда утром, у меня ночные смены.
- Да, конечно. Спасибо, Джин. Кстати, а моё училище, как оно тебе, что думаешь, нормальное?
- Хорошее, но будь наготове мой милый друг, потому что там тебе будет очень нелегко.
- Прям дежавю, - Том забрал сдачу и пошёл назад к столу.
Они заплатили и вышли из кафе «Ретро», сели в машину, завелись и, перед тем, как тронуться с места, мальчик открыл окно и крикнул Джейн, что это ещё не последняя встреча и исчезли, словно их здесь и ни когда и не было.
- Томас Клар’с значит, - Она закурила, - Странный он какой-то.
• Километры длиною в шаг •
Машина подъезжала к учебному заведению, подъезжая к центральному входу; проехала по кольцу и встала напротив ворот. Мистер Эндбер взял сигарету в рот, опустил стекло, закурил и бросил взгляд на макушки церковной крыши, где поскрипывали громоотводы.
- Вот мы и приехали, - Дети посмотрели на него с большой досадой, не находя радости в его словах. – Позвоните в домофон, вас встретит сестра Элизабет, - старичок глотал и выдыхал дым, терзая себя ненужными мыслями, - не волнуйтесь вы так, их предупредили, что вы приедите. - и он засмеялся своим добрым радужным ртом. – И да, если будут вопросы, или понадобиться что-нибудь, звоните. Удачи. Ну, чего сидите?
- Дядя…ты нас не проводишь? – Девочка вздохнула.
- Извини, дорогая, но я не особый любитель прощаться. – Милли подняла глаза на старого друга и улыбнулась. Она понимала, что близкие люди ни когда не прощаются; боль в сердце смешалась с табаком в салоне, перекрывая воздух, делая слова непроизносимыми.
- Дядя Эндбер, - сказал мальчишка, сдерживая чувство наступающей разлуки, - надеюсь, что скоро увидимся. – Дети встали, взяли вещи, и пошли к калитке.
- Прощайте. – Шепнул он, выбрасывая окурок на асфальт, но дети его уже не слышали.
Рёв старушки вновь заглушил покой улиц. Томас и Милли уже вошли во двор школы, провожая остывающим и блеклым взглядом кремовый Volvo. Том развернулся, схватил сестру за руку и потянул её, быстро шагая, до двери в здание. Пальцы нажали на звонок. Машина поехала по обратному пути, направляясь к шоссе, которое вело домой; проехала до поворота и скрылась за углом домов, оставив печаль в мыслях маленьких детей.
За дверью зашуршала мантия и звон метала. Видимо кто-то жадно перебирал связку с ключами, в поисках нужной формы открывалки. Сестра схватила брата за руку. Дверь медленно открылась, произнося монотонный вой.
• Эдем •
- Приехали…Они,…Утром звонили…Они…- слышалось по ту сторону двери.
Когда дверь распахнулась, на пороге детей встретила заведующая общежитием, монахиня и хорошая подруга мамы, мисс Кэтрин Вофтер. Она часто приезжала на пасху и дарила ребятам шоколадных зайчиков.
- Я ждала вас, Милли, Том. – Монашка обняла их и, в сладости объятий, начала их целовать, - дети мои, как же вы подросли! Идёмте, я вам покажу окрестности и расскажу где что.
Дети шагали за преподобной Кэтрин, пока та рассказывала про местные устои и традиции, указывала на важные места, включая те, что за территорией, и просто рассказывала о местных обитателях: Столовая была бесплатной, но не богатой, форма, как и белье, сдавалось в прачку два раза в неделю, занятия длятся с семи утра до обеда, включая молитвы и посещение храма, сон в десять, но ни кто на это не смотрит, поэтому ложатся все по своему усмотрению, а будит всех громкоговоритель. Так же классы Тома и Милли будут разделены по полу, поэтому брат и сестра смогут увидеться лишь после обеда. Сама форма носится, пока они не находятся в общежитии. Посещение библиотеки только по пропускам. Выход за пределы осуществляется либо под надзором старших, либо с компанией по просьбе заведующего классом. За непослушание будут очень сильно наказывать и не кормить, а за большие проступки недельное служение в церкви и сон в закрытой комнате, где не особо приятно. Персонал включает сотню людей, включая монахов и монашек, охрану, преподавателей по индивидуальным занятиям, психолога и психотерапевта, комитет по дисциплине, столовую и кухню, прачек и уборщиков. Главный здесь отец Александр, высокий и суровый мужчина пожилых лет, поэтому в случае крайних мер вопросы все идут к нему и от него зависит степень наказания для учащихся. Монахиня рассказала, что однажды он высек ученика до полусмерти за непослушание, и с тех пор за ним идёт не особо приятная слава, которая распространилась и за пределы школы, однако ни как не отразилась на нём самом.
Мисс Кэтрин провела детей в холл, показала классы и доску с расписанием занятий, после чего повела Тома и Милли, через сад к общежитию, к комнатам.
- Дорогие мои, через две неделю начнётся набор новых учеников и возвращение старых, поэтому погуляйте, если хотите, изучайте места, если вдруг вам надобно. – Мимо их прошли несколько учеников в форме,- Скоро начнётся фестиваль, поэтому будет не до этого. Кстати говоря, на каникулах родители забирают детей к себе, либо они могут остаться здесь, поэтому с некоторыми вы можете познакомиться прямо сейчас, а также группой выезжают в другие города, путешествуя. – Эта дама говорила детям так, что её голос отражался эхом в каждом предмете и возвращался неприятными вибрациями в голову. – Ну что же, наслаждайтесь спокойствием, - засмеялась монахиня, - только не пропадайте из виду.
После она показала комнаты: у Милли был номер 219, крыло “А”, недалеко от общей комнаты, у Томаса 311, крыло “С”. Комната мальчишки была недалеко от центральной лестницы, ведущей также на чётвёртый этаж и чердак, выходящий на крышу. Между этажами были раздевалки и уборные.
Милли пошла по своему этажу и исчезла в своих дверях, не оставив выбору брату, который поступил ровно также. Комната представляла собой небольшое помещение, две кровати, письменный стол, большой старый шкаф, пачку свечек, святой крест, и маленький диван. Как только они вошли в свои комнаты, дети разместил свои вещи: Брат пошёл умыться и принять душ, сестра легла на кровать, переоделась в шорты и футболку, и пошла в библиотеку. К её счастью она ещё работала, хотя библиотекарь появился не сразу. Девочка осталась, взяла книгу с чёрной простой обложкой и неплохим переплётом, начав рассматривать и читать, что понравится. Томас тем временем разгуливал по коридорам здания; то спускался на этаж ниже, то вновь поднимался по двенадцати ступенчатой лестнице. Дойдя до двери, ведущей на чердак, представляющей из себя очень старый кусок дерева, на котором были выбиты и нарисованы знаки кельтского происхождения, мальчишка замер. Он почувствовал на себе чужеродный взгляд, впивающийся в его спину. Обернувшись, его глазам предстала тёмная фигура, сидящая на подоконнике и держащая сигарету – это была девушка, на вид старше его года на три-четыре, не более. Она поймала взгляд маленького идиота, выдохнув дым.
Глаза Тома стали ненасытно блуждать по её телу, по коже, и описывать в голове первое впечатление, - «Впервые мы познакомились в городе, но было чувство, что мы были одни среди густого леса. Было видно, что мы посреди оживлённого муравейника, а думалось, что мы давно уже одни в этом космосе. Я запомнил её: движение, манеры, кисти, запах, краски и дикую детскую улыбку. Да, я видел её впервые, однако знал, что в прошлых жизнях мы встречались тысячи раз, прежде чем я вновь запомню её такой, какая она сейчас. Тогда я впервые подумал, что значит быть кем-то другим». Неизвестная личность стояла и молчала, не выдавая себя, словно призрак в ночи; её чёрная кофта сливалась с темнотой, а короткие джинсовые шорты подчёркивали её ноги, туманившие разум, обутые в затрёпанные кеды. Чёрные очки не показывали глаз, а только перевались под струёй света, освещая коридор радужными разноцветными пятнами. Волосы девушки были короткими: правая сторона падала на плечи, другая была завязана в косичку. «Странно…забавно», - подумал Томас. Кольца в дыму летели в потолок. Она сидела, как ни в чём не бывало, курила и завораживала.
- Привет, карамельный ребёнок. - Мадмуазель затушила сигарету и выкинула в окно. Она не скрывала свою ухмылку и раздражение, из-за чего Том почувствовал угнетение и скованность. – Ты уже пол часа шатаешься по этажам, не надоело? Молчишь? Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, - собеседница засмеялась, - кто ты такой? Раньше я тебя здесь не видела. Новенький, да?
- Здрав-в-вствуй, - мальчик еле выдавливал слова, заикаясь от волнения, - Д-д-да. Я недавно п-приехал, смотрю, где что.
- Ну-ну. Как звать?
- Том.
- Неплохо.– Она встала и начала уходить. - Ночью на крыше.
- Ч-что?
- Завтра.
- Я не понял тебя.
Она посмотрела на него, указала пальцев на дверь, и скрылась за углом коридора, оставив дым возле подоконника и тишину.
- Кто опять курил? Бог всё видит, а пока что суд отложится. Кто здесь? - Послышался голос поднимающейся старухи. Не дождавшись ещё одного неизвестного, Томас побежал за угол, спустился по другой лестнице и закрылся в комнате.
Милли после библиотеки отправилась в парк, посмотреть на серых уток. Больше её брат девушку до конца дня не встречал. Мистер Эндбер заехал в тоже кафе, что и утром, заказал одну порцию лапши, думая о том, что неплохо было бы заварить кофе и принять душ.
• Упираясь ногами об стену •
- …оставьте ваше сообщение после сигнала, пип.
- Алло, мам, привет. – Мальчишка держал трубку и рассасывал лимонный леденец. – Как ты там? Дядя говорит, что тебе становится лучше, надеюсь, что это так. За день прошедший день мы уже более-менее свыклись, так что не волнуйся. Милли стала засиживаться в библиотеке или гулять в парке. Кажется, ей здесь тоже становится лучше. – Том переложил трубку в другую руку. – А что касается меня, то у меня всё хорошо. Ну ладно, всё, ещё позвоню. Пока.
Ребёнок повесил трубку, поразмышлял о вчерашней беседе с незнакомкой, посмотрел на время и пошёл в свою комнату. Открыв дверь, в комнате находилась Милли.
- Где ты был? – Сестра сидела на стуле и просматривала журнал с какими-то моделями.
- Маме звонил. – Мальчишка лег на свою кровать и повернулся к стенке. – Что ты здесь забыла?
- Скучно, вот и пришла. – Её маленькие пальцы всё перелистывали страницы одну за другой, терзая тишину шершавыми звуками.
• Упираясь ногами об стену •
• К звёздам •(умирает мисс Элизабет)
«Люди, мне холодно.
Прошу вас, помогите.
Мне холодно, ведь я совсем одна.
Но вместо помощи, со всех сторон твердили:
Ты сильная. Согреешься сама»
• Фальстарт •
• Каста •
• Пилигрим •