Принуждение не является существенным признаком права.
Санникова А.В.
1 курс магистратуры
Пермский государственный национальный исследовательский университет
Аргументы в защиту заданного текста
1.Создание нормы подразумевает её применение: «поскольку норма создана для того, чтобы ее применять, это применение должно быть обеспечено принуждением. Общество, создавая нормы, создает также и принуждение на случай отклоняющегося поведения»[1,с.165].
2. Социальные нормы содержат требование подчинения себе: «Некоторые авторы нередко предпочитают другой термин, а именно санкция. Но он неудобен тем, что слишком узок. Он заставляет думать если не исключительно об уголовных наказаниях (ибо существуют гражданско-правовые санкции), то, во всяком случае, о реакции, которая является ответом на несоблюдение нормы. Однако нельзя не видеть, что еще до их несоблюдения нормы превентивным образом содержат требование подчинения себе. Поэтому предпочтительнее термин «принуждение», являющийся достаточно широким, поскольку он охватывает как психологическое, так и физическое принуждение». [1,с.166]
3. Невозможным остановится на критерии принуждения для разграничения сферы права и нравов: «Мы должны учитывать только принуждение, исходящее от общества, и оставить в стороне то, что можно назвать самопринуждением личности, внутренним принуждением, находящимся в ведении этики, особенно в кантианском ее понимании». [1,с.166]
«Но даже исключив то, что относится к сфере этики, мы сталкиваемся с трудностью разграничения права и нравов в широком смысле слова (то есть и повседневных обыкновений), поскольку и то и другое равным образом опирается на принуждение, исходящее от общества. Граница между правом и нравами, таким образом, проходит и здесь. В обоих случаях речь идет о социальном принуждении, но в каждом из них оно имеет отличительные черты, являясь сознательно установленным и определенным образом организованным, когда речь идет о нормах права, и инстинктивным и диффузным, когда речь идет о нравах. Социальное принуждение в праве исходит от специализированного органа и выполняет сознательно установленную функцию». [1,с.167]
4.Функциональное использование социального принуждения специальным органом (государством) может служить критерием для определения права, но только в одном из его ракурсов, а именно права, установленного государством, «этатистского» права, то есть- закона: «Но закон не единственная форма права. Имеется также обычай, а социальное давление, стоящее за ним, представляется таким же бессознательным и неорганизованным, как и то, что стоит за нравами. По механизму, который делает их обязательными, обычай и нравы весьма близки друг к другу. Тем не менее нравы - это неюридические обычаи, а обычаи - это нравы, подвергшиеся юридизации. Затруднения, вставшие перед нами, продолжают действовать». [1,с.168]
2. Аргументы в защиту тезиса, обнаруженные у других авторов:
1. Понятие государственного принуждения, заменено нами понятием государственной охраны потому, что речь идет о формулировании общего определения, способного охватить все исторические типы права, между тем как понятие принуждения не предусматривает всех возможных мер охраны правовых норм. Оно не предусматривает, в частности, таких специфических мер, которыми обеспечивается соблюдение норм социалистического права. [2,с.36]
2. Решение человека подчиниться требованиям закона и согласовать свое поведение с этими требованиями вопреки подлинному его желанию и убеждению является добровольным актом, ибо «человек в этих случаях сам определяет линию своего поведения», пришел к выводу, что такое исполнение правовой обязанности – из страха перед наказанием или иной мерой принуждения – «не есть осуществление принуждения». Принуждение нельзя смешивать с совершением поступков из побуждений, порожденных угрозой принуждения. Принуждение, следовательно, это такое фактическое состояние, которое «исключает решение человека из цепи детерминации», ибо принуждение исключает для принуждаемого выбор поведения и, следовательно, выбор между исполнением и неисполнением обязанности. Поэтому возможность принуждения не следует смешивать с самим принуждением» [3,с.181-182 ].
3. «Право в отличие от иных видов общественного сознания не может существовать без государственного аппарата с его материальными придатками, обеспечивающими правовое принуждение. Этот аппарат также действует (должен действовать) не по произволу, а в рамках норм права, определяющих его деятельность, его права и обязанности. Отступление должностных лиц государственного аппарата от этих норм должно влечь по отношению к ним соответствующее государственное принуждение, обеспечивающее восстановление нарушенных ими обязанностей. В противном случае их действия становятся произволом.
Следует различать субъективный источник возникновения права (правотворческую деятельность облеченных государственной властью людей, определяемую материальными условиями существования данного общества, классовыми или всенародными интересами) и право как систему норм, ставшую объективной реальностью не только для каждого члена данного государственного образования, но и для законодателя, и для иных органов государственной власти»[4,с.190].
3.Аргументы в опровержение тезиса, обнаруженные у других авторов:
1. «Без принуждения нет даже смысла говорить о праве, ибо право есть не что иное, как "обеспечение жизненных условий общества в форме принуждения, система социальных целей, гарантируемых принуждением» [5, с.180].
2. «Утверждаемой связи между нормами права и принуждением- сводится к тому, что не исполняющий добровольно свои юридические обязанности по праву может и должен быть подвергнут принудительным мерам. на два вида государственного принуждения: физическое и психическое. Под физическим принуждением понимаются "всякие предусматриваемые правом меры, состоящие в применении физической силы для поддержания правопорядка, в том числе репрессивные меры, например, заключение в тюрьму, смертная казнь и т.п. Что же касается психического принуждения, то здесь на первом плане, по мнению авторов, стоит страх подвергнуться тем мерам, которые предусмотрены правом на случай неповиновения. Именно страх психически принуждает граждан сообразовывать свое поведение с требованиями права» [6, с.127].
3. «Принуждение обеспечивает исполнение индивидуального акта власти, индивидуального веления, не опирающегося на нормативное положение, на общее правило при уклонении от добровольного исполнения этого веления. Верно, что принуждение как исполнение воли властвующего посредством насилия над лицом, которому адресовано веление (императив), будет иметь место и в этом случае. Но если это веление не опирается на общее правило, не вытекает из него, не является актом его применения, оно (веление) превращается в произвол. Социалистическая законность обеспечивает «недопущение каких бы то ни было проявлений произвола, в том числе со стороны должностных лиц», и строжайшее соблюдение советских законов всеми гражданами» [7,с.149].
4. Собственная позиция:
Моя правовая позиция такова: говорить о государственном принуждении, как о специфическом признаке права нельзя, поскольку такое принуждение охватывает довольно узкий круг правовых явлений. И, тем не менее, право не разрывно связано с принуждением, только это принуждение особого рода. Оно имеет психологическую природу и интеллектуально-эмоциональное обоснование. Сама правовая обязанность эйдетически связана с принуждением поскольку выражает собой императив. Все дальнейшее разнообразие средств принуждения зависит от конкретной разновидности права, от отношений, в которых оно воплощается, от заинтересованности общества в их поддержании и защите. Основание же чисто правового принуждения заключается в наличии правомерного притязания на исполнение правовых обязанностей, которые в силу этого носят имманентно принудительный характер (психическое принуждение). Характерной чертой такого правового психического принуждения является его публичный характер. Это означает, что управомоченный субъект, требуя от других совершения правообязательных действий, выступает не только от себя лично, но и от всего общества, установившего и признавшего соответствующее правило в качестве общеобязательного. Именно в силу этих причин управомоченный вправе рассчитывать на социальную защиту в случае нарушения его прав, даже если формы этой защиты заранее не определены. Полностью отсутствует государственное принуждение в каноническом праве, легко обходится без него и право корпоративное.