Гато Сёдзи
Сики Додзи
Стальная Тревога 3
Реквизиты переводчиков
Над переводом работала команда RuRa-team
Перевод с английского: Костин Тимофей
Эдит: My4uTeJlb
Самый свежий перевод всегда можно найти на сайте нашего проекта:
https://ruranobe.ru
Чтобы оставаться в курсе всех новостей, вступайте в нашу группу в Контакте:
https://vk.com/ru.ranobe
Для желающих отблагодарить переводчика материально имеются webmoney-кошельки команды:
R125820793397
U911921912420
Z608138208963
QIWI-кошелек:
+79116857099
Яндекс-деньги:
PayPal:
paypal@ruranobe.ru
А так же счет для перевода с кредитных карт:
4890 4941 5384 9302
Версия от 17.06.2016
Любое распространение перевода за пределами нашего сайта запрещено. Если вы скачали файл на другом сайте - вы поддержали воров
Пролог
Летние каникулы второго года старшей школы должны были закончиться через две недели. Когда Чидори Канаме подумала об этом, с ее губ сорвался непроизвольный вздох. Красивое лицо с ясными глазами отразило разочарование и уныние. К этому моменту все летние развлечения уже были отпробованы и приелись. Позвякивавшие на донышке кошелька сиротливые монетки не вызывали энтузиазма. Делать было решительно нечего, и дни тянулись, словно резиновые.
Даже подружки не могли помочь развеять скуку. Кто-то в поте лица подрабатывал на фабрике, производящей мягкие игрушки, кто-то оказался погребен под грудой заданий с летних подготовительных курсов, а кто-то и отправился в путешествие вместе со своим парнем. Все же, что оставалось Канаме — это потеть в душной школе, занимаясь подготовкой к школьному фестивалю культуры, до которого оставался еще целый месяц. Одетая в старую физкультурную форму, точно бродяжка, она развалилась на куске брезента прямо посреди холла. Здесь, по крайней мере, было прохладнее и можно дышать, в отличие от комнаты школьного ученического совета, где сломался кондиционер, и теперь стало жарко и душно, как в бане.
Улегшись на живот и опершись на локти, Канаме просматривала финансовую ведомость, относящуюся к распределению средств из бюджета фестиваля.
«Какая чушь! Имитация японской рисовой бумаги, скотч, доски. Бессмысленный список совершенно неинтересных материалов. Чем я только занимаюсь, спрашивается? Пока я тут торчу, Киоко учится по-настоящему работать, приносить пользу обществу. Мидзуки занимается в Ёдзэми[1], Сиори со своим парнем отправилась в пансионат в Идзукогэн[2], и они там, наверняка, уже… ох, шалунья!.. Я бы тоже хотела, чтобы эти каникулы не прошли даром, чтобы осталось, что вспомнить… Но лето уже кончается… надеяться не на что».
Вздохнув, Канаме продолжила небрежно листать ведомость, пока ее рука неожиданно не замерла.
«А это еще что такое?»
Нахмурившись, она тщательно изучила смету, которая относилась к строительству парадных ворот для фестиваля культуры старшей школы Дзиндай. Ворота, которые должны были располагаться на входе, каждый год требовали изрядных усилий при конструировании и постройке. Они служили визитной карточкой фестиваля, его самым запоминающимся образом. В прошлом году художественный клуб разработал дизайнерское решение, в котором преобладали мотивы мира и дружбы во всем мире, включая трехмерное изображение бесчисленных белых голубей, взлетающих в чистое голубое небо.
Сейчас же внимание Канаме привлекла совершенно невероятная стоимость ворот. В прошлые годы она составляла от 70 000 до 80 000 иен, но, если верить смете, на этот раз выросла до астрономической суммы в 1476 000 иен. Заполнена смета была легко узнаваемым неряшливым почерком. Его почерком.
— Что-о-о? Фанерные декоративные ворота, как они могут столько стоить?!
Вспышка раздражения и злости подняла Канаме на ноги. Вскочив, она бросилась по коридору в сторону двора, расположенного за спортзалами. Сейчас здесь был устроен склад стройматериалов, и несколько взмокших под палящим солнцем школьников лениво возились с теми самыми воротами. Поскольку это была самая трудоемкая постройка, мобилизованные на нелегкое дело члены школьного ученического совета начали работать над ней даже до начала нового триместра.
— Что это такое?!
Увидев вживую сооружение, даже заочно показавшееся ей подозрительным, Канаме замерла на месте, вытаращив глаза. Это не очень-то походило на ворота. Скорее — на форт. Бронированная наблюдательная вышка высотой с двухэтажный дом, смонтированная на каркасе из стальных швеллеров. Прикрытая бронелистами на заклепках с пулестойкими головками, она щерилась многочисленными смотровыми щелями и узкими бойницами. Громадная, мрачная и подавляющая башня.
В воздухе витал едкий запах горелого железа. Стальные листы, балки, какие-то электронные блоки громоздились у подножия башни, а на уши давил гул переносного генератора, визг электродрелей и вой газовых горелок.
— Эй, кто тут главный? Ну-ка, выходи!!! — завопила Канаме.
Начальник стройки сразу же выглянул из-за острого стального угла сооружения. Это был Сагара Соске собственной персоной, с растрепанными, по обыкновению, черными волосами, мрачной физиономией и плотно сжатыми губами. Черные от масла и копоти рабочие рукавицы и строительная каска с прозрачным щитком дополняли картину. Он деловито осведомился:
— В чем дело, Чидори?
— Соске, объясни мне, что это вы тут нагородили такое?! — схватилась за голову Канаме.
— Не можешь опознать самостоятельно? Ворота для фестиваля.
— Это?! Ворота? Да ты спятил!..
Хладнокровно скрестив руки на груди, Соске смерил взглядом свое детище.
— Ведущей темой прошлогоднего фестиваля была «Мир во всем мире». В этом году — «Безопасность». Ворота предназначены служить наблюдательным и оборонительным пунктом для поддержания общественного порядка. Аналогичные сооружения можно часто видеть на улицах городов в Палестине и Северной Ирландии.
— Какая, нафиг, Палестина?! Какая Ирландия! — взвилась Канаме. — Здесь Токио!..
— Строительство еще не закончено. Мы планируем дополнить конструкцию нелетальными защитными устройствами, прожекторами и громкоговорителями, — невозмутимо продолжал Соске. — Ворота разработаны так, чтобы на некоторое время сдержать нападение тяжеловооруженной террористической группы на гостей школы, участвующих в массовых мероприятиях.
Соске, чье детство прошло в странах, терзаемых огнем междоусобных конфликтов, не имел, конечно же, никакого представления о нравах мирного японского общества. Шансы на то, что тяжеловооруженные террористы атакуют школьный фестиваль, были ничтожно малы — но это его ничуть не смущало.
— Да к нам раньше полиция нагрянет, чем террористы… — простонала Канаме.
— Нет проблем. Даже штатное полицейское оружие не представляет угрозы для этих ворот, — гордо заявил Соске.
— Слушай, я не это имела в виду…
— Кроме отражения нападения террористов, сооружение будет выполнять и важную психологическую роль — сдерживающую и воодушевляющую. Проходя под такими воротами, гости и участники фестиваля будут испытывать чувство безопасности и умиротворения.
— Чувство безопасности?.. — Канаме снова схватилась за голову. На самом деле мрачная стальная громада скорее подавляла одним своим видом, вселяя страх и заставляя вжимать голову в плечи. Говорить в данном случае о чувстве умиротворения, увы, не приходилось. — …И на этот ужас ты собрался потратить полтора миллиона иен?!
— Так точно. Мне удалось договориться о поставке партии композитной многослойной брони израильского производства с очень хорошей скидкой. В обычных обстоятельствах пришлось бы уплатить не менее пяти миллионов, но один мой старый знакомый торговец оружием, француз по национальности…
Хлоп!..
Канаме прервала его речь ударом толстой пачки накладных, свернутой в трубку.
— …Причина? — спокойно поинтересовался Соске.
— Заткнись!.. Ты знаешь, сколько составляет весь бюджет фестиваля?! Те самые полтора миллиона! Если мы пойдем у тебя на поводу, то на фестивале вообще ничего не будет, кроме этой жуткой крепости на входе — точь-в-точь надгробный обелиск! Вот это уж будет всем фестивалям фестиваль! Праздник шизанутых маньяков-милитаристов!
Соске сложил руки на груди и задумался. Канаме же продолжала, чуть поспокойнее:
— Все, броня отменяется. Обшивайте фанерой.
Фыркнув, она двинулась вокруг стальных пилонов. Сооруженный уже практически полностью каркас, массивный и прочный, наверняка потребовал от непрофессиональных строителей приложить массу усилий. Но она им вовсе не сочувствовала.
«Ну почему Соске без конца, без конца, без конца вытворяет такие дурацкие штуки»?
Тяжело вздохнув — в который уже раз за это утро — Канаме направилась под свод ворот, задумчиво их разглядывая. Соске спохватился и начал:
— Чидори, не стоит туда…
Но было уже поздно. Под правой ногой Канаме щелкнула замаскированная нажимная панель. Что-то загудело — но не снизу, а наверху. Установленная под сводом форсунка задергалась, завибрировала и с натугой выдала порцию мелко распыленной ярко-красной субстанции. Субстанции, сильно напоминающей краску. Облако алого тумана полностью скрыло несчастную девушку.
— …Ходить, — закончил Соске и помахал рукой, пытаясь разогнать повисшую в воздухе взвесь.
Когда та осела, глазам предстало жалкое зрелище: Канаме стояла неподвижно, с потерянным видом. Красная с ног до головы, вылитый основатель династии Мин[3].
— Кху-кху-кху... Что… что это было?
— Неполадка в работе маркирующего устройства, — четко отрапортовал Соске.
— Это… как?..
— Устройство отслеживает агрессивно настроенных нарушителей, пытающихся пронести на фестиваль оружие и взрывчатку, и помечает их с помощью хорошо распознаваемой краски. Таким образом, даже если злоумышленники и сумеют избежать немедленного ареста, далеко им не уйти. Устройству еще требуется определенная отладка, как можно видеть.
— Ах, ты… ах, ты!.. — прорычала Канаме, стиснув кулаки и дрожа от ярости. Красные волосы поднялись дыбом, слегка напоминая Медузу Горгону.
— Чидори, так волноваться вредно.
— Да что ты говоришь?!
Соске приготовился, уже прекрасно зная, что за подобной провинностью должно немедленно последовать соответствующее наказание. Он вжал голову в плечи, ожидая сокрушительной зуботычины или пинка.
Напрасно. В этот раз что-то пошло не так.
Канаме действительно замахнулась было, но… силы неожиданно ее покинули. Плечи затряслись, из глаз брызнули слезы. Чувство вселенской, всеподавляющей печали накатило, подобно приливной волне. Грусть, глубокая-глубокая грусть, глубже самых темных морских глубин… ну, может быть, не настолько неизмеримая, но уж точно глубже школьного бассейна. Охватившее ее отчаяние и безнадежность вполне соответствовали жалкому внешнему виду Канаме — хотя, глядя со стороны, его можно было бы определить как… э-э-э… красочный.
Соске выпрямился — теперь он выглядел слегка озадаченным.
—...Чидори?
— Это… это уже слишком! — всхлипнула она.
— Краска не токсичная, бояться нечего.
— Я не об этом, дурак!..
Силы все-таки нашлись — Канаме отвесила ему оплеуху. От неожиданности Соске попятился, оступился и шлепнулся наземь.
— …Знал бы ты, как это грустно! — не глядя на копошащегося у ног Соске, Канаме подняла залитое слезами лицо к равнодушным небесам. — И вот так кончается лето... Куда уходит моя юность?! Вот как я перехожу в одиннадцатый класс! Связалась с маньяком-милитаристом, у которого ни капельки мозгов, не говоря уже о такте, и вот — вы только посмотрите! Вся красная, как какой-нибудь дебильный Гандам, торчу посреди свалки металлолома!..
Соске поднялся, отряхнулся и сделал вопросительное выражение лица. Канаме продолжала оплакивать свою участь:
— …Тебе наверняка невдомек, что летние каникулы — особенное время для девушек.
— В самом деле?
— Еще бы! Какую мангу[4] или дораму[5] ни возьми… а-а, ты все равно не поймешь. Ну тебя. Нечего было и надеяться на что-то особенное. Пойду вот, затворюсь дома и всю последнюю неделю до школы не встану с дивана. По крайней мере, не придется смотреть на твою глупую рожу.
Видимо, Соске по-своему интерпретировал слова Канаме, поскольку не впал в отчаяние, осознав, какое ужасное совершил злодейство, а осторожно поинтересовался:
— Получается, на этой неделе ты ничем не занята?
— Ничем. Извини, если вдруг разочаровала, — заявила Канаме и демонстративно отвернулась.
Соске сложил руки на груди и задумался. Его явно одолевала какая-то мысль. Осмотревшись вокруг — школьники уже вернулись к работе — он наклонился к Канаме и, понизив голос, спросил:
— Тогда ты не против отправиться в поездку на несколько дней? Вместе со мной.
— А?..
— На остров посреди Тихого океана, с практически нетронутой природой. Вдвоем.
Канаме потрясла головой, не веря ушам. Соске ни разу еще никуда не приглашал ее с собой. А теперь вдруг — на остров в Тихом океане и только вдвоем?!
— Т-ты серьезно?..
— Так точно. Можешь не беспокоиться насчет стоимости билетов и прочего — все на мне. Я уже давно ждал случая тебя пригласить.
Так, постойте. Несколько дней? Получается… и ночей?! Юноша и девушка, совершенно одни… наедине — всю ночь?..
Сказать, что предложение застало Канаме врасплох — это значило просто ничего не сказать.
— Э-э-э… ну, я даже и не знаю…
— Ты не хочешь?
— Д-да нет… не то, чтобы не хочу, но…
— Я думаю, тебе понравится.
В голове Канаме мгновенно взвихрился водоворот растрепанных и взволнованных мыслей.
«Что же делать? С чего это вдруг Соске так осмелел? Я еще… еще не готова к таким вещам. Но… но если я откажусь, второй раз он может и не позвать! Черт, понять бы, что у него на уме. Мы ведь вовсе не в таких отношениях, чтобы...»
Застыв на месте с отсутствующим видом, Канаме сама не замечала, как заалелись ее щеки.
—...Что ты решила? — напомнил о себе Соске. — Или мне не стоило предлагать?
Бросив на него подозрительный и смущенный взгляд, Канаме уточнила:
— Ничего неприличного вытворять не будешь?
— Ничего неприличного, ни в коем случае.
— Там не опасно?
— Никак нет, никакой опасности.
— И есть нормальное место, чтобы переночевать?
— Да, там есть удовлетворительные помещения для ночлега.
Канаме перевела дух — с облегчением, надо сказать.
Конечно же, они будут спать в разных комнатах. Гора с плеч. Кроме того, если она не поедет, останется только слоняться по квартире и зевать от скуки. И… испытать что-то необычное под конец лета… ведь это же неплохо? Правда, каникулы уже кончаются, а в домашней работе еще конь не валялся… ну, и ладно! Может же она позволить себе небольшое приключение?
Небрежно пожав плечами, Канаме ответила с поддельным равнодушием:
— Если ты так сильно хочешь, чтобы я поехала… так и быть. Согласна.
— Решено. Зайду за тобой послезавтра утром, — деловито ответил Соске и вернулся к работе.
К сожалению, это путешествие не ограничилось «небольшим» приключением.
Глава первая: Чертик из табакерки
25 августа, 23:45 (по Гринвичу)
район Марианских островов
атомная подводная лодка ВМФ США «Пасадена»
— Главный командный пост, говорит акустик. Новый контакт, пеленг два-ноль-шесть. Обозначаю как Сьерра-15, — доложил вахтенный оператор гидроакустического комплекса как раз в тот момент, когда командир субмарины, капитан второго ранга Килли Б. Сейлор уже собрался покинуть мостик, где провел предыдущие шесть часов.
Ему необходимо было добраться до гальюна.
Как правило, едва передав командование вахтенному офицеру, Сейлор целеустремленно устремлялся в свою каюту, не мешкая, запирался там в крошечной кабинке гальюна и торопливо раскуривал гаванскую сигару. Прикрыв глаза от наслаждения, он попыхивал, усевшись на спартанском военно-морском унитазе.
Увы, теперь, когда на экране сонара появилась неопознанная цель, командиру подводной лодки не светило покинуть ГКП до тех пор, пока контакт не будет идентифицирован.
— Вот дерьмо!
Выразив неудовольствие громогласным проклятием, от которого все моряки, находящиеся в центральном посту, подпрыгнули на своих сиденьях, Сейлор сдвинул брови, что придало его грубому квадратному лицу еще более мрачное выражение, и повел широченными плечами, разминая затекшие от длительной неподвижности мышцы. Недаром его подчиненные шептались (потихоньку, чтобы он не услышал), что их командир — вылитый Шварценеггер, играющий в кинокомедии тупого здоровяка. Сходство становилось особенно заметным, если вспомнить о неуравновешенности Сейлора, чье настроение то бодро скакало вверх, то падало на минус.
Шел десятый день с тех пор, как атомная подводная лодка ВМС США «Пасадена» покинула Перл Харбор на Гавайских островах. В настоящий момент она шла двадцатиузловым ходом на глубине 70 метров.
— Командир, попрошу вас воздержаться от подобных выражений на мостике боевого корабля, — чопорно укорил его молодой, худощавый и симпатичный офицер японского происхождения. Капитан-лейтенант Марси Такенака тянул нелегкую лямку старшего помощника.
— Такенака, ты что, сдурел?! Я сказал «дерьмо» от чистого сердца, по насущной необходимости. К словам начальника надо относиться с уважением. Понял, старпом?
— Устав предоставляет мне право делать замечания. Это моя работа, господин капитан второго ранга, — хладнокровно парировал Такенака.
Сейлор набычился и грозно засопел, словно собираясь наброситься на зануду, который по сравнению с ним выглядел почти карликом.
— Вот потому-то я терпеть не могу вас, японцев! Слишком себе на уме: улыбочки, поддакивания, а потом выкатывают телегу претензий и жалоб, черт бы вас драл!
— Вы допустили минимум две ошибки, господин капитан второго ранга. Во-первых, я полноценный американец, во-вторых, я не позволял себе смеяться.
— Заткнись, ракетно-ядерный очкарик!!! — Сейлор протянул руку и ухватил помощника за галстук. — Два года я торчал в одной стальной коробке с тобой и, наконец-то, догадался! Такенака, ты — вражеский шпион! Самый гнусный предатель, который когда-то объедал камбузы нашего славного военно-морского флота; ты — засланец из ВВС!!! Я так и знал! Теперь не отвертишься!..
— Оставьте ваши инсинуации... и отпустите меня, капитан!.. — прохрипел Такенака. Вахтенные операторы в командном посту устало покачали головами, словно бы говоря: «ну, вот, опять началось».
Ничего удивительного — такое происходило каждый день. Командир и старпом с удивительной легкостью находили поводы для ссор: от качества пищи на камбузе до колебаний выходной мощности ядерного реактора подлодки — они не уставали лаяться двадцать четыре часа в сутки.
— Э-э-э… виноват, прошу вашего внимания, командир. Что нам делать с Сиерра-15? — осторожно напомнил о себе акустик. Уже забывший об акустическом контакте Сейлор остановился.
— А ведь и верно, — отпихнув в сторону полузадушенного Такенаку, он прошагал через тесный отсек командного поста и сунул голову в выгородку оператора ГАК. — Где он? Далеко?
— Так точно, сэр. Сигнал непрерывный, но очень слабый, идентифицировать затрудняюсь.
Акустик напряженно вперился в экран, по которому плыли зеленые волны, и принялся яростно крутить верньеры настройки.
Поскольку на глубине субмарина не могла воспользоваться визуальными средствами обнаружения — даже окошки бы не помогли — единственным способом узнать, что ее окружает, оставалась гидролокация. И если представить себе корабль, который не издает абсолютно никаких звуков, подводники никогда не заподозрили бы о его существовании, даже если бы тот прошел прямо перед форштевнем подводной лодки.
— Цель здоровенная и… да, она двухвинтовая. Это мог бы быть русский атомный «бумер», но шумовые спектры совершенно не совпадают, и DEMON[6] дает отличия, — заключил Сейлор.
На сленге американских подводников «бумер» означал атомный ракетоносец с баллистическими межконтинентальными ракетами на борту. Крупный корабль, битком набитый ракетами с упакованными в блоки разделяющимися ядерными боеголовками с индивидуальным наведением — орудие бескомпромиссной и полномасштабной атомной войны.
— Может быть, это новая, класса «Тайфун»? — взялся за подбородок капитан второго ранга.
Такенака уже отдышался, поправил галстук и тоже просунулся в дверь акустической выгородки. Естественно, он тут же возразил:
— Нет, сэр, это невозможно. Громадные лодки типа «Тайфун» строятся только на верфи в Северодвинске. И если русские недавно спустили ее на воду, то парни из Атлантического подводного командования, патрулирующие в Баренцевом море, заметили бы ее первыми. Да и «СОСУС[7]» не пропустил бы такую цель. Но вы помните, что мы не получали никакой информации из штаба подводных сил тихоокеанского командования САБПАК.
— Как будто я сам не знаю, кнехт ты с ушами! — окрысился Сейлор.
Сухопутный человек не смог бы понять, о чем он толкует, но морские волки с давних времен обзавелись широким арсеналом соленых профессиональных ругательств, и Сейлор не только постоянно им пользовался, но и любовно удобрял его и растил.
— Опять вы за свое?.. — Такенака поправил очки и деловито продолжил: — Наверное, лучше всего будет считать, что это новая подводная лодка.
— Хм-м-м, — Сейлор задумался, сложив мускулистые руки на широкой груди.
Громадная субмарина неизвестной национальной принадлежности двигалась в направлении «Пасадены». Определить, была ли она русской, и следовало ли рассматривать ее как противника, сейчас было невозможно. Впрочем, для подводников все неопознанные контакты априори являются вражескими.
— Начинаем слежение, — скомандовал Сейлор. — Сейчас запрошу разрешение из штаба подводных сил. Подняться на перископную глубину.
— Так точно, сэр. Подготовить текст сообщения? — спросил Такенака.
— Действуй, старпом.
— Минутку, командир. Я определил дистанцию, — доложил акустик, который как раз задействовал высокочастотный активный гидролокатор.
Внезапно он побледнел, на лбу выступила испарина.
— Она… она огромная, и очень близко, менее шестисот ярдов. Она приближается!
— Всего шестьсот ярдов? Но это же всего пять корпусов нашей лодки!.. Когда они сумели подобраться так близко? Почему мы не заметили раньше? Дьявол, мы можем столкнуться в любой момент!!! Глубина?! — завопил Сейлор.
— Пятьсот футов! Мы… мы врежемся!..
Не успел акустик договорить, как Сейлор отдал приказ:
— Право руля! Курс три-три-ноль, глубина восемьсот, рули на максимум вниз!
— Так точно, сэр! Курс три-три-ноль, глубина восемьсот, рули на максимум вниз.
Сейлор выскочил обратно в ГКП и схватился за спинку сидения рулевого. Тот быстро орудовал рычагами, но в его движениях чувствовались напряжение и страх.
Палуба резко ушла вперед и вниз — подводная лодка начала погружаться с большим дифферентом в отчаянной попытке уклониться от столкновения с неизвестным кораблем. Резкий маневр заставил корпус загудеть, незакрепленные предметы в отсеках покатились вперед, в сторону носа.
— Тысяча чертей! Теперь нас услышат даже серферы в Гонолулу! — прорычал Сейлор. — Есть признаки, что они намереваются атаковать?
— Никак нет, сэр! Но цель слишком близко!
Испуганный голос акустика служил хорошим показателем того хаоса, в который ввергла «Пасадену» эта неожиданная и непредвиденная ситуация. Рискованные маневры лишь увеличивали смятение.
— Они тоже погружаются! И совсем рядом!!! Дистанция — четыреста…нет, триста ярдов!.. Двести пятьдесят, двести… — кричал акустик, судорожно вцепившись в свой пульт.
Но почему Сиерра-15 — загадочная громадная субмарина — так резко изменила курс, пойдя напересечку?
— Дерьмо! Почему они не уклоняются?! Они ведь не могли нас не заметить, раз начали маневрировать!
— Командир, столкновение неизбежно!..
Сейлора пробил холодный пот. Таран в глубинах океана — кошмар любого подводника. Это совсем не то, что автомобильная авария. Даже небольшая трещина в прочном корпусе под громадным забортным давлением воды приведет к мгновенному затоплению отсека. Подлодка приобретет отрицательную плавучесть, провалится за расчетную глубину и все — сто тридцать три человека экипажа, стальной корпус, набитый сложнейшей электроникой, механикой и гидравликой, реактор с ядерным топливом, боевые торпеды и ракеты — все станет добычей равнодушного океана.
— Дистанция — сто пятьдесят… мы сейчас врежемся!.. — застонал акустик.
— Экипажу приготовиться к столкновению! Держитесь за что-нибудь, черт бы вас подрал! — заорал Сейлор в микрофон корабельной громкой связи.
Каждый подводник на борту субмарины ухватился за поручень, приборную панель, спинку сидения или ограждение койки. Кто-то в отчаянии стиснул шариковую ручку, кто-то — сковородку. Иные моряки, дрожа от страха, неосознанно прикрыли свое мужское достоинство.
Жуткий и протяжный металлический стон чуть не заставил натянувшиеся в ожидании рокового столкновения нервы со звоном лопнуть. Но удара, который поставил бы заключительную точку, так и не произошло. «Пасадена» продолжала погружаться под замогильный гул воды, рассекаемой рулями глубины, и стоны обжимаемого давлением прочного корпуса. Позиция, которую оператор гидроакустического комплекса определил как критическую точку столкновения с неизвестной субмариной, осталась позади.
На этот раз повезло.
Пришедший в себя старпом приказал рулевому установить глубину и курс. Напряжение в отсеках подводной лодки начало спадать. Покрасневшие подводники смущенно поглядывали друг на друга. Облегчение, которое испытывали все сто тридцать три члена экипажа, было слегка родственно тому, которое испытываешь, когда мучительный приступ икоты проходит, точно по волшебству, оставив облегчение и неловкость — моряки чувствовали себя примерно так.
— Акустик, это ГКП. Где Сьерра-15? — спросил Сейлор, невольно понизив голос.
— Говорит акустик. Как бы это сказать… она исчезла.
— Исчезла?
— Так точно. Словно растворилась. Я не вижу ее даже высокочастотным локатором ближнего действия, — нервно ответил оператор ГАК.
Глупость этих слов была очевидна и ему самому. Как могла огромная подводная лодка размером с советский «Тайфун» просто исчезнуть в один миг?
Сейлор приказал остановить винт и подозрительно прислушался. «Пасадена», влекомая лишь инерцией, плавно катилась в темных глубинах. Тишину нарушал только едва слышный гул турбин.
Еще раз тщательно просканировав все тридцать шесть румбов, акустик отрапортовал:
— Ничего, сэр. Она действительно исчезла.
— Как такое может быть? — нахмурился Сейлор. С нашим BQQ[8]-5 все в порядке? Прогоните тесты на неисправности.
— Как прикажете, командир, но не думаю, что дело в неисправности аппаратуры, — сдержанно заметил Такенака.
— С чего это ты так решил?
— Да вы и сами знаете, что бы это могло быть. «Той Бокс» — «Чертик из табакерки».
— Что это еще за чертовщина?
— Среди подводников ходят слухи об огромной призрачной субмарине. Она возникает из ниоткуда, выскакивает, как чертик из табакерки, абсолютно беззвучно, и пропадает без следа. К тому же она ужасно быстрая. Уже несколько наших лодок повстречались с ней, но все попытки провести слежение заканчивались неудачей. Ее так и прозвали: «Той бокс» — то есть «Чертик из табакерки».
Американские подводные лодки типа «Усовершенствованный Лос-Анджелес», и «Пасадена» в том числе, были одними из самых мощных кораблей в мире. Не было бы преувеличением сказать, что подводных целей, которые они не смогли бы обнаружить, практически не существовало. И ни одна из этих лодок не смогла угнаться за этим кораблем-призраком.
— Хочешь, чтоб я поверил в такую ерунду? Что мы чуть не столкнулись именно с этим, как его, «Чертиком из табакерки»? — озадаченно спросил Сейлор.
— Вероятность достаточно велика, — с достоинством ответил Такенака.
Сейлор задумался, нахмурив густые брови и сморщив низкий лоб. Проворчал, почесав в затылке:
— Мне ни черта не нравится эта мысль. Выходит, в глубине шныряет субмарина неизвестной национальной принадлежности, с неизвестными намерениями? Делает все, что захочет, а мы не можем ее даже обнаружить? Проклятье, а если она доверху набита атомными боеголовками?!
— Тогда это означает… — Такенака многозначительно помолчал. — …Означает, что корабль-призрак может по своей прихоти уничтожить любой город или военно-морскую базу в мире прежде, чем кто-то сумеет ему помешать. Именно так.
— Но ведь тогда сразу разразится ядерная война между нами и Советами! Как же можно допускать само существование такого корабля? Кто мог его построить и кому он может принадлежать? — Сейлор вскочил из командирского кресла и приказал. — Перископная глубина! Отправить рапорт в штаб САБПАК. А я отлучусь на минуту.
— Куда же вы, сэр? — удивился Такенака.
— В гальюн! — рявкнул Сейлор.
Передав командование помощнику, он быстро покинул командный пост.
Задумавшись, Такенака прошелся туда-сюда по тесному пространству между спинками кресел — ГКП «Пасадены» был совсем невелик.
«Черт бы его побрал, — думал он. — Хотел бы я посмотреть на его физиономию, если бы мы действительно столкнулись с этим призраком. Понятия не имеет о таких вещах, и при этом еще имеет наглость выставлять меня дураком. Ненормальный психопат! Ну, погоди, «Чертик из табакерки», дай только до тебя добраться! Заставлю тебя заплатить за все унижения. Если появится шанс тебя поймать, я ни за что его не упущу! И тогда уж твоему командиру придется вылизать мне задницу: ни больше, ни меньше!!!»
В то же самое время
ГКП атомной десантно-штурмовой подводной лодки
«Туатха де Данаан»
— Что-то случилось, командир? — поинтересовался старший помощник, капитан второго ранга Мардукас, заметив, как Тесса передернула плечами.
— Н-ничего. Какой-то странный озноб. Может быть, кондиционер слишком дует? — робко предположила Тесса.
— Я немедленно проверю.
— Нет-нет, не стоит, мистер Мардукас. Наверное, просто воображение разыгралось. Мне совсем не холодно.
Тесса тряхнула головой и перевела взгляд с навигационной карты, выведенной на главном мониторе, на персональный экран, смонтированный у командирского кресла.
Да, в командирском кресле атомной подводной лодки сидела Тереза Тестаросса, миловидная шестнадцатилетняя девушка с громадными аметистовыми глазами, белоснежной кожей и аккуратно заплетенной серебристо-пепельной косой, падающей на плечо.
Главный командный пост атомной десантно-штурмовой подводной лодки «Туатха де Данаан» был совсем не похож на тесный отсек управления «Пасадены». Он был просторным и больше напоминал зал центра управления космическими полетами, который можно увидеть по телевизору. Впрочем, подволок был невысоким, а освещение неярким. Зал подсвечивали голубым и зеленоватым светом громадные экраны — один в торце и два по бокам — смонтированные в передней части зала. В нижнем ярусе располагались пятнадцать рабочих мест операторов с многочисленными мониторами меньшего размера и пультами.
Каждый из операторов отвечал за деятельность отдельной боевой части подводной лодки. Впереди находилось кресло рулевого, рядом с ним — штурмана, рулевого-горизонтальщика и оператора, управляющего огневыми системами — назвать его по старинке старшим артиллеристом было бы, наверное, уже неправильно. Дальше сидели главный механик и инженер-оператор поста борьбы за живучесть — главный трюмный — и прочие. Несколько пустовавших в данный момент пультов предназначались для операторов, управляющих ходом десантных операций.
Позади находилась дверца, ведущая в кабину оператора гидроакустического комплекса — или сонара — который представлял собой глаза и уши подлодки, а также к местам операторов систем связи и радиоэлектронной борьбы.
Как раз в этот момент главный акустик старшина первой статьи Дедзирани доложил по интеркому:
— Мостик, говорит акустик. Наша славная «Пасадена» продувает цистерны и всплывает. Ого, уже миновала слой скачка[9]. Теперь им и подавно нас не застукать. А ведь мы висим у них прямо на хвосте. Хо-хо.
Мардукас поморщился и поправил очки с прямоугольными стеклышками, за которыми льдисто поблескивали холодные голубые глаза. Его снедало желание одернуть слишком разговорчивого старшину — но, увы, порядки здесь были совсем иными, нежели те, к которым он привык.
«Спокойствие, только спокойствие. Я уже давно не служу в Королевском флоте».
Собрав волю в кулак, он промолчал.
Сидевшая рядом Тесса вовсе не казалась рассерженной чрезмерно вольной речью акустика — она спокойно постукивала кончиком ручки по столу, считывая со своего монитора параметры движения «Пасадены». Сдвинув их в угол, она вздохнула.
— Хорошая работа. Но мы действовали довольно некрасиво по отношению к «Пасадене». Надеюсь, они не очень сердятся.
— Если бы я оказался на их месте, моя профессиональная гордость была бы жестоко уязвлена, — ответил Мардукас. Тощий мужчина лет сорока пяти был одет в строгий мундир, а голову с большими залысинами прикрывало форменное кепи подводных сил Королевского флота. На тулье красовалась вышитая золотом надпись S-87 HMS «Turbulent[10]». «Корабль Ее Величества Турбулент» — так называлась английская атомная подводная лодка, которой Мардукас командовал до своей отставки. Но если говорить о характере капитана второго ранга, то это название — «Бурный» — было поистине его полярной противоположностью. Очки в простой металлической оправе, не знающая загара бледная кожа, создавали в целом впечатление, весьма далекое от устоявшегося образа морского волка. Казалось, такому человеку скорее место в толпе усталых клерков, толкающихся в час пик в набитой электричке, чем в командном посту подводной лодки.
— Уязвленная гордость?.. Вы уверены? — переспросила Тесса.
— Так точно, мэм, — четко произнес Мардукас. — Но у нас нет выбора. Иных целей для отработки курсовых задач нам не найти.
— Именно так.
В структуре Митрила, тайной частной военной организации, которой принадлежала ТДД, имелись четыре боевые группы, дислоцированные в различных стратегически выгодных точках земного шара. В зону ответственности данной группы — или флотилии — входила западная часть Тихого океана. К сожалению, в составе флотилии не имелось других подводных лодок. По этой причине «Туатха де Данаан» приходилось использовать для тренировок ничего не подозревающие корабли военно-морского флота США. Как правило, те даже не замечали присутствия условного противника, который незаметно отрабатывал на них тактические приемы поиска, обнаружения, выхода в атаку и уклонения. Большая часть односторонних учений ТДД так и заканчивалась, но иногда возникала необходимость проверить эффективность маневров уклонения, что было невозможно, если цель не реагировала. Тогда подводники Митрила действовали в более агрессивной манере, позволяя себя обнаружить на короткое время. Естественно, выступать в роли боксерской груши, да еще без собственного согласия, американским морякам вовсе не нравилось.
— Параметры движения и результаты испытаний оцифрованы и записаны. Возможно, нам следует уменьшить ход? — предложил Мардукас.
— Вы правы. Получается, даже когда мы шли в стандартном режиме движения, они не смогли захватить нас дольше, чем на десять секунд, — с сочувствием в голосе проговорила Тесса, подняв глаза к подволоку.
«Туатха де Данаан» вышла в море относительно недавно. Несмотря на то, что ее экипаж уже получил реальный боевой опыт во время нескольких операций, некоторые системы все еще не были испытаны по полной програ