Владимир Набоков
—— ∞ ——
Несложно понять очевидную мудрость: то, что для тебя потолок, — для кого-то просто пол. Куда сложнее: то, что для тебя Небо, — для кого-то обычная «земля», по которой он ежедневно ходит. Но самое сложное — что эта возрастающая никогда не кончается.
От автора
—— ∞ ——
Пролог
——————————
Загадочный февраль
— Ты… сейчас шутишь? — спросил Женя, прекратив жевать и пристально посмотрев Кристине в глаза.
Кристина опустила взгляд в тарелку со спагетти и слабо улыбнулась.
— Нет, — произнесла она.
Женя нахмурился и даже замотал головой.
— Не понимаю. Как такое могло быть?
— Не знаю, как. — Кристина пожала плечами с той же лёгкой улыбкой. — Но это было.
— А почему раньше ничего не рассказывала?
— Не знаю… Не было подходящего момента. Да и вряд ли ты мне поверил бы.
— А сейчас что изменилось?
Кристина, не поднимая глаз, замолчала.
— Всё же шутишь! — сказал Женя, продолжая внимательно глядеть на неё. — Подловить меня решила!
Кристина поднялась со стула и, шагнув к плите, принялась наливать чай. Женя, не шевелясь, глядел ей в спину. Наконец Кристина повернулась, поставила перед ним чашку с травяным чаем, затем взяла свою и вернулась за стол.
— Извини, — сказала она, убирая с лица прядь тёмных волос. — Как-то резко я об этом, да?
— Есть немного… — ответил Женя. — Что и настораживает больше всего. Как-то необычно слышать вот такое. Почему же именно сейчас?
— Сейчас февраль… — тихо произнесла Кристина и перевела взгляд в окно.
Женя тоже посмотрел на заснеженную улицу. Только сегодня утром он стоял у большого календаря, висящего в прихожей, и, сорвав с него январскую страницу, глядел на новую: первое февраля, это правда.
— И что же означает февраль? — тоже тихим голосом выговорил Женя.
— Так просто и не объяснишь… — вздохнула Кристина, взглянув на него. — Но если хочешь, могу всё рассказать. Всё, как было.
Женя откинулся на спинку стула и закатил глаза.
— Ну и жёнушка мне попалась! Уже два года в браке, а что ни день — то новая загадка! Почему меня тёща сразу не предупредила об этом до свадьбы?!
Кристина рассмеялась.
— Они о таком не сообщают, — заметила она, отпивая из чашки. — Иначе делу — труба.
— Логично… — поджав губы, закивал Женя.
— Но мне очень важно, чтобы ты мне верил, — сказала Кристина и накрыла ладонью его руку. — Ты будешь мне верить?
Женя посмотрел на её тонкие пальцы, мягко и тепло сжимавшие его кисть.
— Я попробую, — произнёс он. — Честное слово. Просто ты же знаешь, какой я прагматик. Пока сам не увижу, не потрогаю — не поверю. Но попробую!
Кристина кивнула.
— Я войду в лёгкое медитативное состояние, хорошо? Чтобы лучше передать те события.
— Снова твой гипноз?
— Это не гипноз, — усмехнулась Кристина. — Просто расслабленное состояние.
— Ладно. Входи в свой гипноз.
Кристина засмеялась.
— С тобой невозможно!
— Ладно-ладно, извини. Я тоже войду в гипноз. Ну, в смысле, или куда там ещё…
— Да никуда тебе не надо входить! Просто сиди и слушай меня.
— Пошли тогда в зал. Здесь не очень удобно.
— Пошли.
Быстро разделавшись со спагетти, Женя взял обе чашки, и они с Кристиной отправились в зал. Расположившись на диване, Кристина забрала свою чашку, плотно обхватив её ладонями, и, подобрав под себя ноги, прижалась к Жене.
— Будто фильм собираемся смотреть, — ухмыльнулся он.
— Только на этот раз в главных ролях — я, — сказала Кристина.
— Сейчас поглядим, что ты нам всем приготовила.
Кристина улыбалась. Затем прикрыла веки. Вскоре губы её расслабились, маленькие морщинки у глаз разгладились — лицо приняло спокойное выражение. Она задышала медленно и глубоко.
Женя бесшумно отпивал из чашки, изредка поглядывая на притихшую Кристину. Но когда пролетела очередная минута молчания, он придвинул губы к самому её уху и шепнул:
— Не усни только…
— ЖЕНЯ!!!
Глава 1
——————————
Там, где кончается Вселенная
В тот октябрь 2005-го под унылую серенаду предобеденной пробки я сжимала пальцами виски, словно пытаясь таким способом вычленить себя из окружающей обстановки. Но, понятно, безуспешно. Машины всё гудели, загазовывали воздух, куда-то норовя добраться побыстрее, а я сидела в автобусе, застряв в потоке привычного пути: от пункта «А» до пункта «Б». Или: от пункта «Б» до пункта «А». Каждый божий день. И не важно, кислотный дождь на улице или жгучее солнце, — всегда одно и то же. Всегда одна и та же. Школа. Та ещё дрель, похлеще этой самой пробки.
В душ е от неё было уже столько дыр, что живого места не осталось. И после уроков неугомонные автомобили заполняли эти выбоины раздражающим шумом, заливая всё моё нутро едкой патокой дневного безумия. Все куда-то спешат. Все чего-то хотят. Но никто не хочет прекратить заползать в мою издырявленную душу. А у меня уже не осталось никаких сил выскабливать их всех из себя. Каждый день. Одно и то же.
Зачем Бог создал такую вещь как пробка? Чтобы измываться над бедными людьми? Тогда уж на Земле создан целый арсенал для этой цели. И пробка в ней занимает далеко не первые места. Пожалуй, пробка — это ещё цветочки. А о ягодках даже задумываться не хотелось. Домой бы доползти живой, вот главная цель, а там уж вольюсь в привычную среду, и в тишине уюта реальность станет чуточку не противнее, чем сейчас.
Воистину, давно открытый и доказанный мною закон: миром правит Напряжение. Одно огромное и безумное Напряжение, которым окутаны абсолютно все. И как же оно достало, если честно. Если так будет продолжаться и дальше, то даже до двадцати мне не дотянуть. Не-а. Свалит меня это Напряжение. Зачем идти против такой громадной мощи? Зачем всю свою жизнь беспрестанно преодолевать эту тягучую инертность? Сила твоей целеустремлённости всегда будет прямо пропорциональна силе Внешнего Сопротивления, то есть Напряжения.
Долбаная физика! Даже вне уроков от неё покоя не было. Заползала в голову при анализе всего и вся. Как программа восприятия. А если бы я изучала… другую физику? То было бы у меня другое восприятие?
«Пойми же, школа — это самая настоящая тюрьма! — часто твердил Артём. — Тебя помещают в строгие рамки в и дения мира, и ты потом всю свою жизнь скачешь вместе с ними, довольно разинув пасть: «Я знаю, как всё устроено!» Нет. Ни черта ты не знаешь. Начиная с Эволюции и заканчивая Космосом, ты НИЧЕГО не знаешь о нашем мире! Школа — это маленькая, но крепкая клетка. Дальше неё твоё сознание и тебя вместе с ним не пустят. А если начнёшь противиться, засунут, куда нужно — в ещё более узкое и жуткое место. Таких учреждений у нас хватает! »
Автобус снова тронулся. Я опустила пальцы и взглянула в муть окна. Продолжался мой путь в послеурочном бреду. Путь с безмолвными претензиями. Да и кому их тут, собственно, предъявлять? Богу?..
До дома бы доползти живой, вот же главная задача, а там уж провалюсь в очередное перетерплю-забудусь. Уже традиция!
∙ ∙ • ∙ ∙
Я выкинула синий пакет в мусоропровод и вдохнула зловонный запах. Как же мерзко стоять у этой грязной дыры, чтобы выбросить мусор, который, пролетев все девять этажей, шлёпнется со всей дури на кучу других отходов нашего подъезда.
Морщась, я быстро закрыла железную крышку и поспешила обратно в квартиру, поскольку выбежала в одной маечке и коротких шортиках и не хотела, чтобы меня кто-нибудь застал в таком виде. Конечно же, об этом было услышано Свыше, и дверь захлопнулась. Конечно же, у меня не было с собой ключей. Конечно же, я полная дура. Без сомнений!
Мама должна была вернуться только через час: у неё в это время обеденный перерыв. Полный улёт. Я, полуголая и обдуваемая сквозняками, была обречена до той поры торчать на лестничной клетке. Понятно теперь, почему она так называется!..
Вдруг в подъезде ожил лифт и звучно заскользил по этажам. Чёрт, мелькнуло в моей голове. Меня ведь могут увидеть. Чёрт-чёрт-чёрт! Ну почему у меня не мозги, а желе в голове? Куда мне тут деваться? В мусоропровод нырять?!
Я растерянно озиралась по сторонам, когда за соседской дверью послышался шорох. Я похолодела и вспотела одновременно. В той квартире жил парень — мой ровесник. Учился он во вторую смену и, наверняка, собирался сейчас в школу.
Я вновь глянула на себя. Отсутствие лифчика, а значит, и всей моей груди, тоненькая майка выставляла на всеобщее обозрение. Ноги, похожие на две узенькие белые кишки, вываливающиеся из засаленных шорт и врастающие в шлёпки, ничего, кроме рвотного рефлекса, не вызывали.
Замок соседской двери пришёл в движение. Один оборот, второй… словно отсчитывая последние мгновения перед моей кончиной. Я пропала и должна была сейчас окончательно захлебнуться своим ничтожеством. Убегать на этаж ниже не было никакого смысла, поскольку он мог, как часто это делал, спуститься пешком. Играть же в русскую рулетку с последующим возведением физиономии типа «Ой, а я как раз домой поднимаюсь пешочком! Не-е, не холодно!.. Я же спортсменка!» совсем не хотелось.
Соседская дверь стала отворяться. Не дыша, я застыла. Оставался лишь один выход…
Быстро закрыв за собой дверь нашего квартирного отсека, я, уже слыша в нём звуки выходящего человека, метнулась к узкой железной лестнице и стала взбираться по её крутым грязным ступеням. Проход на крышу из моего подъезда был всегда открыт, хоть и на горизонтальной квадратной дверце висел замок. Стоило только потянуть его, он тут же ослаблял хватку и легко расставался с петлями. Только бы успеть!
Я сильно ударилась ногой, когда залезала в проём. Максимально тихо опустив дверцу на место, я схватилась за покрасневшую коленку. От боли глаза налились слезами. Подавив плач, я прислушалась: бодро звучали шаги. Всё же решил пешком…
Я постояла ещё несколько мгновений. Может, задумалась я, теперь пора обратно? Или, раз уж заползла сюда, да ещё с такими «жертвами», грех — упустить возможность побыть на крыше?
Я глубоко вздохнула, выпрямилась и, скрючившись, преодолела следующую, гораздо античеловечную лесенку. Кто их только создавал! С трудом толкнув уже вертикальную железную дверь и выйдя за неё, я сразу же поёжилась. Ветер здесь резвился на полную мощь. Впрочем, ещё бы — крыша девятиэтажки всё-таки. Да-а, в моём прикиде только по ветреным крышам шарахаться…
На самом деле поднималась я сюда довольно часто. Не в шортиках и майке, конечно же; особенно сейчас, в октябре, это уж совсем экстрим. Но, кроме меня, здесь никто не появлялся. Во всяком случае, я ни разу никого не замечала — и вот что по-настоящему радовало. Крыша эта, пожалуй, была единственным для меня местом в городе, где я могла побыть совершенно одна сколько захочу.
Верхушка моего дома выглядела как обычно: тёмно-серое, будто проеденное всей грязью мира, гидроизоляционное полотно, бетонные выходы вентиляционных шахт и всякие провода. Я подошла к кромке крыши — к этой опасной грани — и взглянула вниз. Привычная картина: высота, длиною в смерть.
Иногда, конечно, хотелось. Туда вниз. Или что-нибудь с собой сделать. Плохое. Но это только в фантазиях. Взаправду ни за что бы не решилась. Если даже просто видела где-то поблизости немножечко крови, чуть не теряла сознание и тут же удирала как можно дальше. И, пожалуй, эффект был бы точно таким же, даже если бы это, к примеру, оказалась кровь моей матери или подруги. Подруги… Хотя во втором случае — не жалко. Несуществующие люди не истекают кровью.
Но, глядя вниз, я всё равно задавалась странными вопросами. Что чувствуют люди, которые всё-таки решились на «такое»? Насколько же нужно быть храбрым и… отчаянным. Вернее, отчаявшимся. Насколько нужно переломить в себе «тот последний барьер», переломить себя самого. Насколько же должен ослабнуть противовес — доводы, отговорки, волнение, животный страх, — чтобы человеку смочь изменить угол наклона в сторону рокового падения…
Созерцание такого вида оптимизма мне точно не прибавит, поняла я и подняла взгляд на город, охваченный Осенью. Октябрьская ржавчина уже обглодала весь зримый пейзаж, и прилагательное «блеклое» являлось единственным максимально точным словом для описания окружающего зрелища. Моя панельная девятиэтажка стояла у лесополосы, за которой гудел отсюда невидимый, но очень оживлённый скоростной проспект. А вдалеке — россыпь зданий всех мастей и форм: заводы, кирпичные и панельные хрущёвки, брежневки, многоэтажные новостройки и прочая унылая городская живность. Уродливо и красиво одновременно. Чуждая и в то же время родная картина.
Мой город. Мой дом. Моё проклятье.
Чуть сощурившись, я глянула выше. В небе кучковались тёмные массы. Возможно, заподозрила я, будет дождь. Тогда я ещё и промокну. Просто прелесть!
«… У определённых тайных сообществ на нашей планете есть технологии управления погодой, — загадочно рассказывал Артём. — Они могут по желанию легко менять погодные условия: нагонять тучи, вызывать засухи или того хуже: природные катаклизмы — землетрясения, ураганы, наводнения, — и делать это столько, сколько им вздумается. Оружие нового времени. Мы — всего лишь скот для них. Нашу планету они превратили в самый настоящий загон. И вообще, раньше, в былые времена, климат на Земле был совершенно другой. Не было резких погодных перемен, даже смены зимы и лета не существовало — когда-то всё было едино и целостно. То было иное измерение… »
«А как же равновесие?.. — растерянно спрашивала я его. — Ведь всё должно находиться в балансе, разве нет? Рождение — умирание, бодрствование — сон, лето — зима…»
«Кто тебе это сказал?! — отвечал Артём, раздражённо глядя на меня. — Вот кто тебе сказал про этот проклятый баланс и что настоящий баланс — это вот именно это?! Видишь, как школа и социум программируют тебя и твоё мировоззрение?! Раз есть день, то должна быть ночь. Раз есть свет, то обязательно должна быть тьма! Да кто сказал, что в основе основ именно эта чёртова дихотомия?! Строгая дуальность, двойственность — это основа распада, а не творения! Подумай сама: вечные умирания и воскрешения… что это за творение такое? Сплошные ограничения, а не возможности. Дух должен быть свободным в своём творчестве! Он не должен постоянно умирать по замкнутому кругу! Это сумасшедший сценарий страданий и боли! Вот именно его-то нам сюда и подсунули! Заставили поверить в него и играть по его правилам! »
«И кем же он был создан, этот сценарий?..» — осторожно вымолвила я.
«А вот это, Кристина, я вижу, ты сейчас точно не готова узнать! »
— Эй, зачем же ты позволил кому-то изменять погоду? — произнесла я, глядя с крыши на небо и выискивая в нём метафизические очертания Бога. — Зачем позволил ей стать такой изменчивой, если и так всё было хорошо и целостно? Что же произошло с нашей планетой? Расскажи мне, я умею слушать!
Подул холодный ветерок. И больше ничего. М-да. Вот и поговорили…
Неужели и правда можно жить без резких циклических изменений и вообще без… ограничений? Без смерти? Без «хорошо–плохо», «белое–чёрное», «добро–зло»? Совсем без какого бы то ни было разделения? Что же тогда будет мотивировать людей на дела?
Впрочем, и сейчас — в Эпоху Неизбежной Смерти — у людей не особо радушные мотивы. И как результат — следствия их дел. Посмотришь разок новости — и тут же хочется заснуть вечным сном и никогда не просыпаться. Да даже если и не смотреть их… Хватает каждый день торчать в пробках и, точно прокажённый, сновать туда-сюда в своём ограниченном дурдом-мирке, как шарик от настольного тенниса. И пусть пробки являются частью жизни не всех, но в своей голове каждый точно проводит большую часть своего существования. А чем ментальные пробки «хуже» автомобильных? Вопрос риторический. И что в этом для нашей цивилизации «прогрессивно-хорошего» — тоже большой вопрос.
Я всё стояла и представляла, как бедный Шарик-Человек перелетает с одной стороны «игрального стола» на другую, и снова туда, и снова сюда, и снова там, и снова тут. Здесь — удар, там — удар, ничего нового! И всё это до тех пор, пока Шарик не треснет и его не выкинут в мусорку, заменив другим.
Возможно, и правда человечеству было бы неплохо задуматься над расширением такого мироустройства. Когда-нибудь. Попробовать построить жизнь без ограничений. Когда-нибудь. Без этих только двух «сторон». Без извечного мотива «Расшибай голову и носись туда-сюда, пока не выйдет твой срок».
Когда-нибудь.
Но сейчас у всего есть начало и конец. Искусственно или нет, но они есть. И, наверное, Вселенная тоже конечна. Моя, во всяком случае, точно. Моя Вселенная кончается на крыше этой панельной девятиэтажки. Пока люди устраивают и смотрят олимпиады, евровидения и «фабрики звёзд», пока строят планы на будущее и усердно прокладывают к ним дорогу, я поднимаюсь в место, где кончается моя Вселенная. С этой вышины я — брошенная в бездну крупинка. Я никуда не стремлюсь. Ничего не предъявляю. Я просто лечу в черноту и иногда делаю домашние задания. Вот и всё. Обычная десятиклассница.
А завтра всё начнётся по новой. Будильник, завтрак, ненавистная поездка в школу, боли в животе весь учебный день и только свободный, облегчённый вздох при выходе из этого проклятого здания. Таково моё падение. Падение человека, живущего под местом, где кончается Вселенная. Над моей квартирой она замыкается на себя и забывает истинные причины своего существования, впадая в забытье и отчуждение. Вся моя жизнь — отчуждение. С редкими перерывами на музыку и сериалы.
Я обычная школьница. Скоро мне выбирать вуз, работодателя и спутника до гроба. Скоро мне становиться как и все. О Боже, что за скверный сценарий нам и правда уготован?! И неужели… Тобой?
А если нет, то… почему Тобой допущенный?
∙ ∙ • ∙ ∙
Мама не очень удивилась увиденному. Когда мы вошли в квартиру, я сразу же побежала к себе в комнату, быстро натянула махровый халат и нырнула под одеяло. Мама разогрела плов и через несколько минут позвала меня обедать. Я выбралась из своей «берлоги», вошла в кухню и села за стол. Мама молчала, хоть и было видно, что готова рассмеяться. Я сидела нарочито хмурая, вилкой ковыряя плов.
— Ничего смешного! — сказала я. — Я вообще-то замёрзла!
Тогда мама покатилась со смеху. Я тоже улыбнулась. Да, тупости мне не занимать. В этом я талантище. Этим меня Вселенная одарила. Правда, вот про всё остальное, кажется, позабыла.
Вновь я это осознала, когда, закрыв за мамой дверь, мельком глянула в зеркало в прихожей. Длинные спутанные чёрные волосы, как у девочки Самары из фильма ужасов «Звонок», вышедшего два-три года назад. Кожа бледная, лицо унылое, никакого огонька. Никакой страсти. И как я такая могу кому-нибудь понравиться? К тому же с моим-то багажом «способностей»?
Эх, кажись, я обречена.
∙ ∙ • ∙ ∙
Ночью, лёжа в постели и «просматривая» весь сегодняшний день, я к своему удивлению пришла к хоть уже и известному мне, но всё же какому-то неожиданному выводу: мне совершенно некому открыть свою душу. Весь день я разговаривала в своей голове с самой собой же. Ну, или же… с Богом.
Я знала, что в моём возрасте модно паниковать и ненавидеть весь мир, но была уверена, что корни этого состояния росли не из физиологических трансформаций в моём организме. Тут имелась какая-то более глубокая причина.
— Пожалуйста… — внезапно для самой себя прошептала я, рассеянно глядя в потолок. — Если ты меня сейчас слышишь… Бог… или, может, Вселенная… я не знаю, как правильнее… Но если ты меня слышишь, то, пожалуйста… пожалуйста, подари мне подругу. Настоящую. Искреннюю. Чтобы я могла говорить с ней по душам. Чтобы я могла делиться с ней своими переживаниями и мыслями. Пожалуйста, если там и правда кто-то есть на Небесах, услышьте мою просьбу! УСЛЫШЬТЕ ЕЁ, УМОЛЯЮ!
Я затаила дыхание и прислушалась. Ни звукового сигнала, ни вспышки света, ни спустившегося ангела с волшебной палочкой в руках… Лишь тяжеленная груда сна, внезапно навалившаяся на моё тело. Десятиклассница должна спать, чтобы завтра продолжить быть собой. Ужасный, ужасный сценарий.
Сценарий …
Если это действительно он, то кто его создал? Кто автор? Кто режиссёр? И кто распоряжается мной, неумелой актриской? Тот или те, про кого рассказывал Артём?
«… Всё вокруг ложь! Ты ничего не знаешь о нашей планете и Вселенной! Ничего! Всё, абсолютно всё, что нам вдалбливают с пелёнок, — тотальная ложь! Ложь! ЛОЖЬ!!! »
Глава 2
——————————
Взлётные Небеса
С утра началось безумие. Будильник я не расслышала и проспала целых двадцать минут. Пока пыталась справиться в ванной комнате с волосами, упустила возможность позавтракать и помчалась на остановку. Там вспомнила, что забыла нужную тетрадку, и бросилась обратно домой. В сухом остатке — я, идиотка в десятой степени, опоздала больше чем на час. Шёл уже второй урок, когда я, извиняясь, вошла в кабинет и заняла своё место за партой. Но весь ужас этого дня только начинался.
Живот не заставил себя ждать. Уже к концу урока я, приложив к нему ладонь, мысленно умоляла его прекратить болеть. Я надеялась, что поход в столовую после третьего урока спасёт моё положение, но нет. Живот стал болеть ещё сильнее. В столовой ребята начали швырять друг в друга кашей, и, конечно же, попало в меня. Мне хотелось реветь, кричать и сдохнуть.
На четвёртом уроке я сидела во влажном пиджаке и постоянно глядела на свои наручные электронные часы, заклиная их «пошевеливаться». Но они словно забыли о своём предназначении и стали подтормаживать, а в животе уже «резало» так, что слёзы катились из глаз. Когда я в очередной раз бросила взгляд на маленький дисплей, он показывал «11:11». Я закрыла глаза и прочла про себя молитву Времени с просьбой его ускорить. Качественно проделав это и смешав в голове невероятный ворох слов, я с надеждой вновь посмотрела на часы:
11:11.
После этого я согнулась, уткнувшись лбом в парту. Тогда учитель географии назвал моё имя и вызвал к доске, сказав, что если такая наглая, что сплю на его уроках, то он меня сейчас взбодрит. Минут пять я была посмешищем для всего класса.
Когда прозвенел урок, я схватила рюкзак и рванула из класса. Мне было так больно, что я думала, что сейчас умру. В туалет мне не хотелось, просто невыносимо «резало» живот. Захватив плащ в гардеробе, я выскочила из адского здания, и прохладный ветер ударил в лицо. Я остановилась на мгновение…
Свобода.
Боже, я свободна! Нужно бежать. Как можно быстрее. Как можно дальше. БЕЖАТЬ!!!
Я сорвалась с места, выглядя, пожалуй, для смотрящих из окон учеников сущей психопаткой. Но терпеть у меня больше не осталось никаких сил. Если сейчас не убегу, поняла я, то умру.
Почему мне так часто плохо? Почему мне так часто больно?!
Эти мысли долбили изнутри мой бедный череп, но обнаружить разрешение злосчастной дилеммы никак не могли. Ноги — мои две тоненькие «кишки» — прекрасно справлялись со своей задачей: несли меня неизвестно куда и неизвестно зачем.
Как я устала.
КАК — Я — УСТАЛА!
Что со мной не так? Почему я просто не могу быть как все? Почему бы мне просто не жить и радоваться жизни?! Почему внутри столько боли и грусти? Почему…
Я стала выдыхаться, и мне пришлось остановиться. Грудь горела огнём. В голове всплыли слова мамы:
— Может, всё-таки перейдёшь уже в ближайшую школу? Далеко ведь так добираться постоянно.
— Нет, — твёрдо ответила я тогда. — Всё нормально.
Да вот ни хрена ненормально! Чтобы добраться до дома, теперь нужно было садиться в долбаный автобус. Нет, на ногах. Только на ногах!
Когда меня чуть не сбила машина, я всё же сбавила скорость. Получив в спину «пару ласковых», я с трудом сдерживала слёзы. И лихорадочно стала искать место, чтобы их высвободить. Но кругом мельтешили холодные человеческие фигуры, гремели металлические механизмы на колёсах, и я поняла, что укромного убежища поблизости мне не найти. Даже моя комната не подошла бы — в квартиру мне сейчас точно не хотелось. Мне хотелось просто реветь. И сдохнуть.
Я всё же села в «Пазик» и добралась до своего дома. Поднявшись на лифте на девятый этаж, я подошла к железной дверце и, как всегда, без проблем сняла навесной замок. В этот раз на мне были плащ и тёплые колготки — не должна была продрогнуть. Выскочив на крышу, я огляделась: никого. Наш подъезд, сдавалось, был единственным, через который можно проникнуть сюда, когда тебе вздумается.
Я приблизилась к низкой бетонной ограде у самого края здания — пожалуй, прямо над моей комнатой, — села на неё и, приложив ладони к лицу, стала тихо заливаться слезами. Я проклинала всё и всех. Сейчас доплачу, решила я, и сигану вниз. Ни нормального самочувствия, ни нормальной внешности, ни нормальной подруги, ни даже Артёма рядом… Какой прикол продолжать всё это безумие дальше?!
Кровища. Кости наружу. Спрессованная падением плоть… Нет, не сигану!!! Но почему же мне так плохо?! ПОЧЕМУ ВСЁ ВСЕГДА ТАК ПО-ДУРАЦКИ?! ПОЧЕ…
— Привет! — вдруг произнёс кто-то. Я вмиг утихла, удерживая руки у влажного лица. Почудилось?..
Медленно опустив ладони, я огляделась.
Никого.
Откуда тогда голос?
Я повернулась и, слегка наклонившись над краем дома, глянула вниз. Ничьей высунутой из окна головы видно не было.
— Привет! — снова раздался голос, и я встрепенулась.
Мне не показалось. Это точно голос! Женский! НО ОТКУДА?
Я встала и принялась основательно осматривать крышу. Всё было как обычно: статично-скучная картина. Ничего живого или хотя бы намёка на это. Откуда тогда, блин, голос?!
Полностью переключившись на мистическую загадку, я совсем забыла, что рыдала всего несколько мгновений назад. Меня не покидало чувство, что, несмотря на то, что я никого не видела, обращались именно ко мне.
«Да где же ты?!» — подумала я, уже ощущая лёгкую дурноту от непрерывных поворотов головы.
— Я здесь! — отозвался голос. — Сейчас! Ещё чуть-чуть …
Я вновь присела на бетонную ограду, решив, что здесь явно творится форменная чертовщина. Впрочем, сильного страха не было. Даже наоборот: какой-то нелепый интерес. А всё потому, что, скорее всего, причина крылась в чём-то обыкновенном и даже смешном! Однозначно: это — кто-то из окна или лоджии, просто мне отсюда не видать!
Крепко держась за ограду и чуть подавшись корпусом вперёд, я снова осторожно глянула на ближайшие окна.
— Вот я и здесь! — произнёс голос в метре от меня.
Я резко повернула голову. Передо мной стояла слегка улыбающаяся брюнетка.
— Привет! — добавила она. — Теперь получилось!
Я вернулась в более безопасное, сидячее положение, приоткрыла рот, но губы свело судорогой недавнего рыдания:
— Пр..иве..ет…
— Это я тебя звала! — сообщила девушка.
«Да ну! — подумала я. — Как же ты успела так быстро перенестись на крышу?..»
— Не против, если я тоже присяду? — спросила девушка, немигающе глядя на меня своими странно большими глазами.
Я, точно мешком муки пришибленная, тупо глянула на бетонную ограду, на которой сидела, пытаясь понять, а что в ней, собственно, такого примечательного?
— С..садись… — всё же выговорила я, вытирая с лица оставшиеся слёзы.
Девушка энергичным кивком приняла мой ответ и присела справа от меня. Наступило странное молчание. Почувствовав себя уязвимой своим внешним видом, я произнесла:
— Откуда ты здесь?
Девушка несколько мгновений молчала, проникновенно глядя мне в лицо. Какие же у неё огромные глаза! Не уродливо большие, но удивительно большие.
— Ты же сама вчера попросила подругу, — сказала она мягким голосом. — Вот я и здесь. Здравствуй, Кристина!
Вместо меня с крыши сиганула моя челюсть. Сказать, что я офигела, — ничего не сказать.
— Живот сейчас пройдёт, не волнуйся, — произнесла девушка. — Это мы постарались. Чтобы ты пришла сюда. Прости, если что, но это было необходимо. — И незнакомка скромно улыбнулась.
Дубль «2». Сказать, что я офигела, — ВООБЩЕ ничего не сказать!
— Как?.. — вымолвила я. — Как это?..
— Пожалуйста, не пугайся! — тут же сказала она, выставив перед собой ладошки. — Всё хорошо. Чувствуешь, уже не болит? Ведь не болит же?
Задумавшись, я опустила взгляд, словно бы прислушиваясь к глубинным процессам своего тела. И правда… живот уже не болел.
— Это мы чуть «приглушили» твой будильник, чтобы ты проспала. И пиковая боль в животе — тоже наша работа. Нужно было, чтобы ты пришла именно сюда. Потому что появляться я могу только здесь. Ниже — уже слишком «тяжёлая» для меня среда, а здесь пространство — более разреженное.
Я молчала, не находя слов и мозгов, чтобы осознать творящееся.
— На самом деле, это совсем не просто — взять и появиться перед тобой в физическом обличье! — несколько обыденно продолжала девушка, хоть и поглядывая на меня беспокойно-заботливыми глазами. — Мы из немного иного измерения. Более утончённого, что ли. А то пространство, в котором в большинстве своём живёте вы, земляне, — гораздо плотнее. И не все из моих братьев и сестёр могут находиться в нём. Это вызывает невыносимый диссонанс в нашей энергетике и сознании. Ну, а если уж копнуть ещё глубже, то нужно специально и долго обучаться способности уплотняться до вашего… не сочти за бестактность… более низковибрационного измерения. Что я и сделала, когда мне доложили о твоей воле.
— Но я ведь… я ведь только вчера попросила… — произнесла я, большей частью не понимая слов девушки.
— О! У нас там время течёт по-другому! — весело ответила она. — Что у вас длится как час — у нас на это в распоряжении целая куча времени! Или, как у вас говорят, — вагон и маленькая тележка!
— Ты думаешь, я тебе поверю?
— Ты думаешь, я пришла бы к тебе, если бы ответ на твой вопрос был отрицательный? — Девушка внимательно взирала на меня.
Я опять умолкла. И только сейчас стала понемногу приходить в себя и замечать детали её внешности. Похоже, моя ровесница. Длинная синяя мантия с капюшоном на голове. Руки спрятаны в карманах, на ногах аккуратные синие туфельки. Очень симпатичная ровесница. А удивительные глаза только подчёркивали её исключительную внешность.
— У тебя очень необычные глаза, — сказала я.
— А что с ними не так?
— Всё так. Просто они… очень большие. Очень выразительные.
— А-а, — кивнула она. — Да. Это особенность моего вида.
— Вида?..
— На самом деле мы отличаемся от людей немногим. Ну, внешне. А энергетически, пожалуй, всё же разнимся.
— Кто ты? — взяв себя в руки, наконец спросила я твёрдым голосом.
— Не бойся, Кристина, — совершенно спокойно произнесла девушка. — Я твоя подруга. Как ты сама и заказывала.
Я вновь затихла, отыскивая в своей голове хоть крупинку серого вещества.
— Значит, ты не из моего подъезда?
Девушка рассмеялась.
— Нет, — ответила она. — Послушай, Кристина… Я не совсем та, за кого ты могла бы меня принять. Но я и не та, кого ты совсем не смогла бы принять.
— Кааак запутанно… — протянула я, сощурившись.
— Я инопланетянка, — широко улыбнулась девушка. — Прилетела из другой планеты.
— Ино… планетянка? — пролепетала я, хотя приступ слёз уже давно прошёл.
— Самая настоящая. И всё, что я сказала тебе в начале, — как раз об этом. Но здесь нет повода для страха. Я практически такая же, как и ты. Вот, посмотри на меня хорошенько! Две руки, две ноги, по пять пальцев на каждой из них, два глаза, нос, рот, уши, волосы… Я почти что не отличаюсь от тебя! Видишь? — говорила она, с энтузиазмом демонстрируя мне части своего тела.
Я озадаченно глядела на неё и вдруг почувствовала, что уже не в силах сопротивляться чему бы то ни было.
— Скажи честно, — проговорила я, ощутив на своих щеках новые слёзы. — Ты что, правда пришла, чтобы… стать моей подругой?
— Правда, — кивнула девушка, удовлетворённо прикрыв веки. — Если ты, конечно, нас не прогонишь. Как и везде, здесь важен твой выбор, твоя свободная воля.
— Не прогоню… — сказала я, обтерев щёки рукавом плаща. — Но… почему ты всё время говоришь «нас», «мы»? С тобой разве есть кто-нибудь ещё?
— О, конечно! Нас много! Они сейчас там! — Девушка с улыбкой устремила взор к небесам. — На кораблях. Можно, конечно, попросить их появиться на мгновение, но… рисковать не будем! Другие могут заметить и испугаться.
— А вы… хорошие? — произнесла я.
Девушка в синей мантии опустила взгляд с неба на меня.
— А ты? — спросила она.
— Я?.. — несколько растерявшись, произнесла я. — Не знаю… Мне кажется, да.
— Вот и мне кажется, что мы хорошие! — засмеялась она. — Любой может сказать, что он хороший. Ты сердцем чувствуй!
Я задумалась. Никакого дискомфорта я не ощущала. Даже наоборот: явное спокойствие.
— Мне кажется, ты хорошая, — вымолвила я. — С добрыми намерениями.
Девушка с заметным любопытством наблюдала за мной.
— То же самое могу сказать и о тебе, Кристиночка! Добрюшка ты ещё та! Поэтому, кстати говоря, я и здесь. Таким, как ты, Вселенная не отказывает и делает всё возможное. Я рада, что для выполнения этой миссии выбрали именно меня. Я сама очень хотела встретиться с тобой.
— Почему же?
— Ну… — задумчиво проговорила она. — Например, чему-то у тебя научиться!
— У меня? — усмехнулась я. — НАУЧИТЬСЯ?
— Угу! Например, тому, как при наличии столь яркой и светлой души можно оставаться такой дурёхой с низкой самооценкой! — Странная девушка снова негромко, но жизнерадостно захохотала.
Я сидела и абсолютно не знала, как на это реагировать.
— А имя… у тебя есть имя? — спросила я.
— Есть. Но на твоём языке оно сложно произносится. Называй меня просто: Иноя.
— Иноя?..
— Ага. Иноя.
— Круто.
— А чего ж крутого?
— Такое необычное имя… Да и ты вся какая-то необычная.
— Я инопланетянка, — вновь улыбнулась Иноя, раскинув руки в стороны. — Должна же я хоть немножечко быть необычной!
Она поднялась на ноги, встала передо мной и, чуть приподняв свою мантию, стала приплясывать.
— Таа-ра-ра! Таа-ра-ра! Таа-ра-ра-ра-раам! Ляя-ля-ля! Ляя-ля-ля! Ляя-ля-ля-ля-ляям!
— Что ты делаешь?..
— А разве не похоже, что я танцую?
— Похоже…
— Ну так вот: я танцую! От радости! Теперь у меня есть подруга- землянка! — Её синие туфельки мягко касались крыши, а мантия из какой-то особенной, мягкой ткани развевалась от её изящных движений. Сплошная мягкость и лёгкость.
— А откуда… ты? С какой планеты? Или галактики? — К своему недоумению я спросила это достаточно ровным голосом, хотя тема для меня была далеко не из «ровных».
— Это сложно объяснить, Кристина, — сказала Иноя, продолжая припеваючи кружиться. — Для вашего человеческого разума в его нынешнем виде, к сожалению, эта информация не может быть воспринята без искажений. Слишком уж сильны личностные фильтры.
— А если попроще?..
— А если попроще, то… если, допустим, с Земли взглянуть через телескоп на нашу планету, вы не увидите на её поверхности то, что есть для меня и моей цивилизации на самом деле. Вы будете видеть одно, тогда как там находится нечто совсем другое, но только — в ином измерении. Как бы параллельно. Поэтому вашему разуму будет непросто поверить такому. Ваши глаза пока не приучены видеть тонкие измерения. Лишь некоторые из вас, сверхчувствительные, способны улавливать дыхание иных миров.
— Примерно понимаю, — произнесла я. — Параллельные миры — это я могу представить и… предположить, что они существуют.
— Вот и отлично! — не без радости отозвалась Иноя, продолжая танцевать. — Так вот. Цивилизация, откуда я к тебе прилетела, — одна из бессчетных творений нашего общего Создателя, Источника, который создал всю нашу Вселенную. Представь себе многомиллионы всевозможных видов существ в каждом слое — и прослойке! — нашей многомерной Вселенной, в том числе в более плотных мирах-измерениях в самых различных гуманоидных и других формах.
— Ох… — выдохн