ЛЮБОВЬ
Мистер Полли возвращался после похорон отца в Клэпем, готовый к самомухудшему, так что известие об увольнении не застало его врасплох. - Вы просто несколько опередили меня, - сказал он вежливо. Вечером в спальне он объяснял своим бывшим сослуживцам, что решилнемного отдохнуть перед тем, как заняться поисками нового места; но ополученном наследстве никому не сказал ни слова, вероятно, унаследовав ототца также и некоторую скрытность. - Это тебе удастся как нельзя лучше, - заметил Аскоф, старший приказчикиз обувного отдела. - Теперь это модно. Шесть недель на прелестной улицеВуд-стриг! У них там, говорят, есть отделение туризма... "Немного отдохнуть" - вот что первое пришло в голову мистера Полли,когда он освоился наконец с мыслью о свалившемся на него богатстве.Путешествия - вот что такое, по его мнению, была настоящая жизнь, всеостальное - жалкое прозябание. И теперь он может позволить себе немногоотдохнуть. У него есть деньги, чтобы купить билет на поезд, чтобыостановиться в гостинице, не думать о куске хлеба. Но ему хотелось быотдохнуть в чьем-нибудь обществе. Сперва он лелеял надежду разыскать Парсонса, уговорить его броситьслужбу и отправиться с ним в Стрэтфорд-на-Эйвоне и Шрюсбери, побродить вгорах Уэльса и по берегам реки Уай, побывать во множестве других таких жемест - словом, пожить целый месяц веселой, беззаботной, бездумной жизнью.Но, увы! Парсонс больше не работал в галантерейной лавке возле соборасвятого Павла, он ушел оттуда, не оставив адреса. Мистер Полли попытался было уговорить себя, что и одному путешествоватьне так уж плохо, но из этого ничего не вышло. Он мечтал о случайныхдорожных встречах с интересными людьми, о романтических знакомствах.Подобные вещи случались у Чосера, у Боккаччо, и буквально на каждом шагу вочень вредном романе Ричарда Ле Гальена "Поиски золотой девы", который онпрочитал в Кентербери. Но ему не верилось, что такое может случиться вАнглии, с ним. Когда месяц спустя он захлопнул наконец за собой дверь клэпемскогоПассажа и очутился на залитой солнцем лондонской улице, у него закружиласьголова от нахлынувшего на него чувства свободы, но он не совершил ничегоиз ряда вон выходящего, а только сел в первый попавшийся кэб и приказалкучеру отвезти его на вокзал Ватерлоо, где немедля купил билет наисвудский поезд. Он хотел... Чего же все-таки он хотел от жизни? Мне кажется, большевсего на свете ему хотелось быть среди друзей. Он уже истратил фунт илидва, устраивая пирушки для своих бывших коллег, - небольшие ужины, что ли,а в одно из воскресений веселая, галдящая компания во главе с важным исчастливым организатором отправилась на прогулку через Уэндсвортскую иУимблдонскую пустоши в Ричмонд, где их ждало вкуснейшее холодное мясо,салат и превосходный пунш! Пунш! А мистера Полли, само собой разумеется,соответствующий счет. Но в тот день, когда мистер Полли покидал Лондон,все его приятели томились за прилавками, и он отправился в Исвуд один, сбаулом в одной руке и портпледом в другой; в купе, кроме него, никого небыло, он стоял у окна и смотрел на мир, в котором каждый человек, которыймог бы стать его другом и спутником, или трудился, в поте лица добываяхлеб свой, или искал возможности трудиться, одержимый одним отчаяннымстремлением - во что бы то ни стало найти работу. Он глядел из окна надороги пригорода, на ряды одинаковых домиков, которые либо сдавалисьжаждущими жильцов хозяевами, либо были населены малообщительными,неинтересными людьми, погруженными в свои дела и заботы. Около Уимблдонапроехали площадку для гольфа; два пожилых джентльмена, которые могли бы,если бы только захотели, стать свободными, как ветер, с великим усердием исосредоточенностью примеряли головки клюшек к мячам, чтобы удар получилсясильный и точный. Мистер Полли не мог их понять. Вдоль шоссе - обратил внимание мистер Полли, хотя проезжал здесь сотнираз, - тянулись изгороди: то крепкий частокол, то чугунная ограда, тоаккуратно подстриженная живая изгородь. И он подумал, что в других странахдороги, наверное, не огораживают, и они манят путника своей свободой иестественностью. Пожалуй, лучше всего путешествовать за границей, решилмистер Полли. И пока он стоит и смотрит на убегающие за окном изгороди, дороги, дома,в его памяти оживает полузабытый сон: он видит на лесной дороге карету;две дамы и два кавалера, красивые, в нарядных одеждах, танцуют старинныйтанец с поклонами и приседаниями; им играет на скрипке бродячий музыкант.Они ехали в карете в одну сторону, он шел себе потихоньку в другую. Онивстретились - и вот результат. Возможно, они явились прямо из счастливойТелемской обители, в уставе которой было только одно правило: "Делай, чтохочешь". Кучер распряг лошадей, и они мирно пасутся в стороне; сам онсидит на камне и хлопает в ладоши, отбивая такт, а скрипач все играет.Солнечный свет кое-где пробивается сквозь пышные кроны деревьев, трава влесу, высокая и густая, пестреет бледно-желтыми нарциссами, а на зеленомлугу, где танцуют дамы и кавалеры, рассыпаны белые звездочки маргариток. Мистер Полли - простая душа! - твердо верил, что такие вещи случаются вжизни. Только почему Же с ним никогда ничего такого не было? - спрашивалон себя с изумлением. Может быть, это случается на юге Англии, а может, вИталии? Или, может, это бывало сто лет назад и теперь уже не бывает? Авернее всего, это случается и сейчас за каждым углом, только в те дни ичасы, когда все добропорядочные мистеры Полли сидят по своим лавкам имагазинам. Так, мечтая о всяких чудесах до боли в сердце, мистер Поллитрясся в пригородном поезде, приближаясь к дому рассудительного мистераДжонсона и его жизнерадостной и гостеприимной супруги. Мистер Полли перевел свою беспокойную жажду счастья наГарольд-Джонсоновский язык, сказав своему кузену, что ему необходимохорошенько осмотреться, прежде чем начать новую жизнь. Мистер Джонсон этоодобрил. Было решено, что мистер Полли поселится пока у Джонсонов в своейбывшей комнате и будет платить за обеды восемнадцать шиллингов в неделю.На следующее утро мистер Полли вышел из дому пораньше и скоро вернулся спокупкой - новеньким велосипедом; он уже и место присмотрел, где можноучиться ездить на велосипеде, - тихую улочку, посыпанную песком, котораяначиналась сразу же за домом мистера Джонсона. Но из гуманных соображенийзадернем над мистером Полли занавес на то время, пока он учится езде навелосипеде. Кроме того, мистер Полли купил несколько книг: конечно, своего любимогоРабле, "Арабские сказки", сочинения Стерна, кипу "Блэквудских рассказов",все это он купил за дешевую цену в лавке букиниста, пьесы ВильямаШекспира, "Дорогу в Рим" Беллока - тоже у букиниста, разрозненный том"Странствий пилигрима" Сэмюеля Пэрчеса и "Жизнь и смерть Ясона". - Лучше было бы купить хорошее руководство по бухгалтерии, -наставительно заметил мистер Джонсон, перелистывая мудреные страницы. Запоздалая весна, чтобы наверстать упущенное, надвигалась семимильнымишагами. Потоки солнечного света заливали землю, пьянящие ветры овевали ее,караваны облаков, похожих на башни, плыли по синим просторам небесногоокеана, спеша исполнить великую миссию. Очень скоро мистер Полли ужеездил, правда, не совсем уверенно, на своем велосипеде по незнакомымдорогам Серрея, всякий раз загадывая, что начнется за следующим поворотом,любуясь цветущим терновником и тщетно выискивая белые цветы майскогобоярышника. Он был удивлен и раздосадован, как, впрочем, многие другиедоверчивые люди, обнаружив, что в начале мая никакого майского боярышникаи в помине нет. Он никогда не ездил с одной и той же скоростью, как делаютблагоразумные люди, наметившие путь заранее и старающиеся приехать наместо в срок. Мистер Полли ездил то быстро, то медленно и всегда с такимвидом, будто он ищет что-то очень важное, чье отсутствие хотя и ненарушает очарования весны, но делает ее чуточку менее волшебной. Иногда онбывал так безумно счастлив, что пел или насвистывал что-нибудь; иногда егоохватывала легкая грусть, но от нее не болело сердце. Его диспепсия поддействием свежего воздуха и физических упражнений прошла; и было такприятно гулять вечерами с мистером Джонсоном по саду и обсуждать планы набудущее. У Джонсона было полно всяких идей. Более того: мистер Поллинеплохо изучил дорогу в Стэмтон - новый пригород Исвуда, и как только ногиу его велосипеда достаточно выросли, он, покорный закону неизбежности,устремился в дальнюю улочку Стэмтона, где проживали в одном из маленькихдомиков сестры Ларкинс. Там его встретили с необычайным восторгом. Улица, на которой жили Ларкинсы, была узкой и грязной, - небольшойтупичок, по обеим сторонам которого лепились крохотные домики сполукруглыми окнами, коричневыми облезлыми дверями и черными двернымимолотками. Он приставил свой новенький велосипед к окну, постучал и сталждать; в черном саржевом костюме и новой соломенной шляпе он чувствовал,что производит приятное впечатление человека процветающего. Дверь отворилакузина Мириэм. На ней было голубое ситцевое платье, придававшее ее смуглойкоже теплый оттенок, и хотя вот-вот могло пробить четыре часа пополудни,рукава ее платья, как бывает, когда в доме уборка, были закатаны вышелоктя, открывая довольно тонкие, но приятной формы загорелые руки.Воротничок платья был расстегнут, и наружу стыдливо выглядывалахорошенькая, кругленькая шейка. Какой-то миг она смотрела на него подозрительно и даже враждебно, потомв ее глазах вспыхнула радость: она узнала мистера Полли. - Боже мой! - воскликнула она. - Кузен Альфред! - Приехал навестить вас, - сказал мистер Полли. - Ах, в каком же виде вы нас застали! Секунду они стояли, глядя друг на друга, пока Мириэм приходила в себяот такой неожиданности. - Любознательный пилигрим, - сказал мистер Полли, показывая навелосипед. По лицу Мириэм не было заметно, что она оценила остроумие мистераПолли. - Одну минуточку, - произнесла наконец она, придя, видимо, к какому-торешению. - Пойду скажу маме. И с этими словами захлопнула дверь перед носом озадаченного мистераПолли, оставив его на улице. "Мама!" - донеслось из-за двери, затемпослышались частые слова, смысл которых мистер Полли не уловил. И Мириэмпоявилась вновь. Казалось, она исчезла на секунду, но и этого былодостаточно, чтобы навести некоторый порядок в туалете: руки спрятались врукава, фартук исчез, мило сбившаяся прическа слегка подправлена. - Я вовсе не хотела оставлять вас за дверью, - сказала она, выходя накрыльцо. - Просто надо было сказать маме. Как поживаете, Альфред? Вычудесно выглядите. А я и не знала, что вы умеете ездить на велосипеде. Этоновый велосипед, да? Она потрогала руль. - Какой красивый! Но вам, наверное, трудно держать его в чистоте? До слуха мистера Полли доносились чьи-то быстрые шаги в коридоре, ивесь дом, казалось, наполнился возней, приглушенной, но энергичной. - Он ведь покрыт лаком, - ответил мистер Полли. - А что в этой маленькой сумке? - спросила Мириэм и, не дождавшисьответа, перескочила на другое: - У нас сегодня ужасный беспорядок. Сегоднямоя очередь убирать. Не могу похвастаться, что я какая-нибудь тамнеобыкновенная чистюля, но время от времени я люблю перевернуть вверх дномвесь дом. Они ведь никто пальцем о палец не стукнут... Если бы я дала имвозможность... Вы должны, Альфред, принимать нас такими, какие мы есть. Ксчастью, мы сегодня дома. - Мириэм на секунду умолкла. Чувствовалось, чтоона старается выиграть время. - Я так рада снова вас видеть, - сказалаона. - Но я все равно никуда бы не делся, - любезно заметил мистер Полли. -И не застань я моих милых кузин сегодня, я бы приехал еще раз навеститьих. Мириэм ничего не ответила. Она густо покраснела. - Вы всегда скажете что-нибудь такое. - И она так глянула на мистераПолли, что он, повинуясь своей несчастной слабости - боязни обманутьожидание собеседника, кивнул ей многозначительно головой и, глядя ей прямов лицо своими круглыми карими глазами, добавил: - Я не говорю, какую именно. Выражение ее лица вдруг открыло ему, какую он затевает опасную игру. Вглазах у нее загорелся алчный огонек. К счастью, в этот момент послышалсяголосок Минни, и обстановка разрядилась. - Привет, Альфред! - воскликнула Минни, появляясь на пороге. Она была весьма аккуратно причесана; красная блузка, правда, была ейнесколько не к лицу, но в том, что появление мистера Полли ее искреннеобрадовало, сомневаться не приходилось. Мистер Полли должен был остаться на чашку чая. Выплывшая наконец изкомнат миссис Ларкинс, облаченная в цветастый, но довольно засаленныйфланелевый халат, очень радушно повторила приглашение. Мистер Полли ввелсвой велосипед в прихожую, поставил его в узенький, закопченный чуланчик,и вся компания вошла в крохотную, давно не убиравшуюся кухню, где стоялобеденный стол, с которого, видимо, только что убрали остатки предыдущейтрапезы. - Придется принимать вас на кухне, - сказала миссис Ларкинс, - потомучто в гостиной Мириэм затеяла уборку. Такая чистюля, не приведи бог!Воскресений и праздников для нее не существует. Застали нас врасплох, какговорится, но все равно мы очень рады вас видеть. Жаль только, что Эннинет дома, она сегодня работает до семи. Мириэм расставила стулья, разожгла огонь в плите. Минни подсела кмистеру Полли. - Я так рада снова вас видеть, - сказала она с таким чувством и такприблизив к нему свое лицо, что он заметил у нее сломанный зуб. Миссис Ларкинс доставала чайную посуду и без умолку тараторила,расхваливая благородную простоту их жизни, и просила его "не судить строгоих простые обычаи". У мистера Полли голова шла кругом от такого радушия, иего отзывчивая натура тут же среагировала: он взялся помогать накрывать настол и заставил всех хохотать до упаду, делая вид, что никак не можетсообразить, как расставить чашки, тарелки и куда положить ножи. - С кем я буду сегодня сидеть? - спросил он и стал расставлять чашкитак, чтобы все три женщины оказались его соседками. Он так искусно разыграл озадаченность, что миссис Ларкинс не выдержалаи упала от смеха в кресло, стоявшее возле больших часов, черных отмноголетней пыли и давно отслуживших свой век. Наконец уселись пить чай, и мистер Полли принялся веселить компаниюрассказами о том, как он учился ездить на велосипеде. Оказалось, что слово"вильнуть" способно вызвать гомерический хохот. - Невозможно предусмотреть все эти инциденты, - объяснил он. - Никакневозможно! (Минни прыснула.) - Толстенький пожилой господин в белых манжетах и в мусорной корзине,то бишь соломенной шляпе, на голове, стал переходить дорогу. Судя по тому,что в руке он нес банку для керосина, он шел в керосиновую лавку... - И вы наехали на него? - воскликнула миссис Ларкинс, задыхаясь отсмеха. - Неужели вы на него наехали? - Наехал! Только не я, мадам. Никогда ни на кого не наезжал. Я вильнулв сторону, звякнул колокольчиком. Еще раз вильнул... (Смех до слез.) - Я и не думал на него наезжать! Господин услышал колокольчик. И тожевильнул в сторону. В этот миг подул ветер. Шляпа этого господинавспорхнула и ударилась о мое колесо. Велосипед вильнул. Что было дальше?Шляпа покатилась по дороге, пожилой господин помчался за ней, я звоню,раздается вопль. И господин налетает на меня. Он не подал мне сигнала обопасности: у него ведь не было звонка. Просто налетел на меня. Я лечупрямо ему на голову, он падает на землю, я на него. Банка с грохотомкатится по мостовой. (Минутная заминка: Минни подавилась крошкой хлеба.) - Что же было дальше с этим пожилым господином? - спросила миссисЛаркинс. - И вот мы сидим посередине дороги, рядом валяются велосипед, корзинадля мусора, керосиновая банка, и оживленно беседуем. Я говорю ему, чтонельзя носить такие опасные шляпы, которые сбивают встречных с ног. Еслион не умеет управлять своей шляпой, пусть оставляет ее дома. Это былдолгий и скучный разговор. Он все перебивал меня: "Позвольте сказать вам,сэр... Позвольте сказать вам, сэр..." И ужасно кипятился. Должен заметить,подобные вещи то и дело случаются, когда ездишь на велосипеде. То на тебяналетит человек, то курица, то кошка, то собака. Каждая тварь норовитоставить свой след на твоем велосипеде. - Но вы сами, Альфред, ни на кого не наезжали? - Ни на кого, провались я на этом месте! - торжественно заявил мистерПолли. - Он же говорит тебе, что не наезжал, - пропищала Минни. - Надослушать, что он говорит! И она снова впала в состояние, потребовавшее решительного удара поспине. - Веди себя прилично, Минни, - сказала Мириэм, стукнув сестру какследует. Никогда прежде не случалось мистеру Полли иметь такой успех в обществе.Девицы Ларкинс с восторгом внимали каждому его слову, то и дело заливаясьсмехом. Веселая это была семья! А он так любил веселье! Обстановку, вкоторой текла их жизнь, он почти не разглядел, да она почти ничем неотличалась от того, к чему он привык. Стол был покрыт ветхой скатертью,чашки, блюдца, чайник, полоскательница - все было разномастное, ножислужили, вероятно, еще бабушке миссис Ларкинс; зеленая стеклянная масленкабыла тоже вполне самостоятельным предметом. На стене висела посудная полкас кухонной утварью, не очень многочисленной, на ней стояли коробка длярукоделия и неопрятная рабочая корзинка, на окне рос кустик чахлой герани,обои были в пятнах и кое-где свисали клочьями, стены украшали цветныехозяйственные календари, пол был устлан пестрыми кусками линолеума. Вдвери торчало несколько гвоздей, на которых висели кофты, шали, халаты.Деревянное кресло, на котором сидел мистер Полли, то и дело поскрипывало,что тоже служило поводом для веселья. - Спокойно, спокойно, лошадка! - выговаривал креслу мистер Полли. -Тпру, мой резвый конь! - Чего только он не придумает! - восхищенно ахали девицы Ларкинс. -Чего только не придумает! - И не думайте уходить! - заявила миссис Ларкинс. - В восемь часов будет ужин. - Отужинайте с нами, раз уж навестили нас, - настаивала миссис Ларкинс,поддерживаемая бурными возгласами Минни. - Пойдите немножко погуляйте сдевочками и возвращайтесь к ужину. Можете встретить Энни, пока я все уберуи накрою на стол. - Только смотри ничего не трогай в гостиной, - сказала Мириэм. - Кому нужна твоя гостиная? - ответила миссис Ларкинс, видимо, забыв насекунду о присутствии гостя. Дочери одевались и прихорашивались, а матушка тем временем расписывалалучшие стороны каждой. Наконец дружная компания покинула дом и отправиласьосматривать Стэмтон. На улице девиц как подменили: они перестали хихикатьи приняли скромный, достойный вид, особенно Мириэм. Они повели мистераПолли в парк "культурного отдыха", как они выразились. Это был уютныйуголок с асфальтированными аллеями, питьевыми фонтанчиками и хорошенькимдомиком сторожа, на клумбах весело цвели желтофиоли и нарциссы, пестрелизеленые нарядные щиты для объявлений с красивыми афишами. Парк тянулся досамого кладбища, откуда открывался вид на далекие холмы Серрея. Девицы смистером Полли миновали газовый завод, пошли по берегу канала и скороувидели ворота фабрики, из которых вдруг появилась удивленная и сияющаяЭнни. - Привет! - воскликнула Энни. Всякому человеку приятно испытывать дружеское внимание со стороны своихсобратьев. А когда к тому же этот человек молод и сознает, что не лишенума, что траурный костюм ему к лицу, а собратья - три хорошенькие,молоденькие, восторженные девушки, затеявшие спор, кому идти с ним рядом,- можно простить ему ликующее восхищение собой. А девицы Ларкинс и в самомделе спорили, кому идти рядом с мистером Полли. - С Альфредом пойду я! - твердо заявила Энни. - Вы с ним целый день, ктому же мне надо кое-что ему сказать. Ей действительно надо было кое-что сказать. Что именно, стало известноочень скоро. - Знаете, Альфред, - без обиняков начала она, - я и в самом делевыиграла те кольца по лотерейному билету. - Какие кольца? - удивился мистер Полли. - А те, что были у меня на руке, когда хоронили вашего бедного папочку.Вы еще сказали тогда, что я их ношу неспроста. Честное слово, тут ничеготакого нет! - Значит, кое-кто проморгал свое счастье, - заметил мистер Полли,вспомнив, о каких кольцах шла речь. - Никто свое счастье не проморгал, - возразила Энни. - Никогда непозволяю себе делать кому-нибудь авансы. - И я тоже, - сказал мистер Полли. - Может быть, я иногда слишком много смеюсь, - призналась Энни. - Такойуж у меня характер. Но это ничего не значит. Я не из тех, у кого ветер вголове. - Ну и отлично! - сказал мистер Полли. Домой в Исвуд мистер Полли возвращался в одиннадцатом часу, когда ужесветила полная луна и впереди велосипеда бежало красноватое пятно света,отбрасываемое прикрепленным к рулю китайским фонариком. Мистер Полли былнесказанно доволен прошедшим днем и собою. За ужином пили пиво, смешанноес имбирным элем, оно так весело пенилось в кувшине. Ни одно облачко неомрачило счастливого настроения мистера Полли, пока он не увиделвстревоженное и укоряющее лицо Джонсона, который в ожидании своегородственника Не ложился спать, а сидел в гостиной и курил, пытаясь читать"Странствия пилигрима" - историю одного монаха, отправившегося в Сарматиюи видевшего там огромные телеги, на которых кочевники перевозили своикибитки. - Что-нибудь случилось, Альфред? - спросил он. Слабость характера мистера Полли проявилась в его ответе. - Да так, пустяки, - сказал он. - Педаль немного ослабла, когда ядобрался до Стэмтона. Дальше ехать было нельзя. Пока его чинили, язаглянул к кузинам. - Уж не к Ларкинсам ли? - Вот именно. Джонсон зевнул, спросил, как поживает тетушка Ларкинс и ее дочери, и,получив доброжелательный отчет, сказал: - Пора идти спать. Я тут читал одну твою книжку. Чепуха какая-то. Немог ничего понять. Во всяком случае, что-то очень древнее. - Это верно, старина, - ответил мистер Полли. - Ничего полезного из нее почерпнуть нельзя. - И это верно, - согласился мистер Полли. - Видел что-нибудь подходящее в Стэмтоне? - Ничего стоящего, на мой взгляд, там нет, - ответил мистер Полли ипожелал Джонсону спокойной ночи. До и после этого краткого разговора мистер Полли думал о своих кузинахтепло и радостно, как можно думать только в самый разгар весны. МистерПолли пил из отравленного источника английской литературы, источника,который не только не мог принести пользы добропорядочному клерку илиприказчику, а был способен внушить опасную мысль, что любовь веселого,смелого человека должна быть галантной и беззаботной. В тот вечер онпришел к выводу, что ухаживать за всеми тремя кузинами очень остроумно,занятно и великодушно. Нельзя сказать, чтобы какая-нибудь из трехнравилась ему особенно, они нравились ему все трое. Ему были приятны ихмолодость, женственность, их энергичные, решительные характеры и особенноих отношение к нему. Правда, они принимались хихикать над всяким пустяком и были абсолютноневежественны, у Минни не было зуба, а у Энни был чересчур визгливый голос- и все-таки они были милы, очень милы. Мириэм была, пожалуй, лучше всех. Перед уходом он на прощаниерасцеловал каждую. Минни тоже бросилась его целовать: получился настоящий"целовальный экзерсис". Мистер Полли зарылся носом в подушку и заснул. Ему снились всякие сны,но только не о том, как должен устраивать свою жизнь в этом мире всякийздравомыслящий молодой человек. Так началась двойная жизнь мистера Полли. Перед Джонсонами он игралроль человека, занятого поисками подходящего дела, но старался в этом непереигрывать, чтобы Джонсон не слишком ему докучал. Он делал вид, чтовыжидает, не подвернется ли счастливый случай. И каждое утро, отправляясьв погоню за этим счастливым случаем, он говорил Джонсону, что едет наразведку то в Чертей, то в Вейбридж. Но оказывалось, что если и не вседороги, то большинство, хотя бы и окольным путем, ведут в Стэмтон, где еговстречал звонкий смех девиц Ларкинс и все растущая их привязанность. Егороман с Энни, Минни и Мириэм развивался успешно. Каждая из них все большепредставала перед ним в собственном свете, и это ему было очень интересно.Смеяться они стали меньше, бурная радость первых дней поулеглась, нотеплота и доверчивость возрастали. А вечером, когда он возвращался в доммистера Джонсона, снова заводились серьезные и вместе с тем уклончивыеразговоры о его будущем. Джонсон был очень озабочен тем, чтобы пристроить наконец своего кузенак "делу". Он был честный малый с твердыми убеждениями, и он искреннежелал, чтобы мистер Полли нашел занятие, хотя это и лишило бы его самогодополнительного дохода. Ненависть к убытку, кто бы его ни терпел, была внем гораздо сильнее стремления к наживе. Миссис же Джонсон нравилось, чтомистер Полли не спешил. Поэтому она казалась ему более приятной ичеловечной, чем ее супруг. Порой мистер Полли пытался увлечься какой-нибудь перспективой,блеснувшей ему в беседах с Джонсоном. Но в конце концов все оказывалосьневыносимо скучным. То вдруг он воображал себя франтоватым приказчиком сбезукоризненными манерами в большом лондонском магазине, но здравый смыслтут же подсказывал ему, сколь неправдоподобна эта картина. То он виделсебя преуспевающим хозяином маленького, удачно расположенного магазинчика,увеличивавшим свой капитал ежегодно, скажем, на двадцать фунтов, - умистера Джонсона был такой магазинчик на примете. Это спокойное,благополучное процветание, хотя и основанное на строжайшей экономии, былозаманчиво, но сердце говорило мистеру Полли, что из этого вряд личто-нибудь получится. И тут в жизнь мистера Полли вдруг ворвалась Любовь - настоящая Любовьиз страны грез. Она нахлынула на него, пробудила в душе сладкие,упоительные надежды и ушла. Явилась и ушла - увы! - так поступала этапрекрасная дама со многими из нас. Ушла, оставив после себя зияющуюпустоту, в которой мистер Полли тщетно искал хотя бы призрак пленительногообраза. И все-таки мистер Полли был благодарен ей, потому что знал теперь, чтои в жизни случаются вещи, о которых он до тех пор только читал в книгах. В один прекрасный день он твердо решил не ехать в Стэмтон и для этогоотправился из Исвуда по южной дороге, приведшей его в прелестное место,где заросли папоротника образовывали джунгли, а на зеленых лужайках,затененных раскидистыми деревьями, пестрели колокольчики, ромашки, вьюнки,зверобой и которое вполне возмещало человеку романтического складаотсутствие "подходящего дела". Он свернул с дороги в заросли папоротникапо едва заметной стежке и вдруг оказался перед высокой каменной стеной сполуразрушенной верхней кладкой, заросшей желтофиолями, уже начинавшимиотцветать. В нескольких шагах от нее лежали бревна одно на другом. МистерПолли соскочил с велосипеда, сел на бревна, снял шляпу, положил ее рядом ссобой, закурил сигарету и погрузился в мечтания; серенькая с коричневымптичка, введенная в заблуждение его неподвижной позой, прыгала возле самыхего ног, и мистер Полли по-дружески следил за ней. - Как здесь хорошо! - тихонько сказал он серенькой птичке. - Делаподождут. Он стал думать о том, что мог бы прожить так лет пять-шесть, а потомснова вернуться к тому состоянию, в котором его застала смерть отца, ихуже ему, чем было тогда, не будет. - Проклятые дела! - вздохнул мистер Полли. И в этот миг мистер Полли узрел Любовь. Точнее, он ее сперва услышал. Любовь возвестила о своем появлении звуками энергичной возни за стеной,затем чей-то нежный голосок что-то невнятно проговорил, сверху посыпалиськамешки, и на стене появились розовые кончики пальцев, которые мистерПолли не заметил бы, если бы сразу же за ними немного сбоку не появиласьнога, неожиданная, но вполне реальная, красивой формы, стройная, вкоричневом чулке, в коричневой, сбитой на носке туфельке, и наконец...верхом на стене оказалась хорошенькая, рыжеволосая, очень молоденькаядевушка в коротком голубом полотняном платье; она тяжело дышала, и вид унее был несколько растрепанный; мистера Полли она не видела... Деликатность подсказала ему, что надо отвернуться и сделать вид, чтолюбуешься окрестностями. Он так и сделал, но уши его настороженноприслушивались к малейшему шороху за спиной. - Ой, кто это? - воскликнул тоненький голосок, в котором звучалоизумление, граничащее с досадой. Мистер Полли в один миг был на ногах. - Боже мой! Не могу ли я вам помочь? - проговорил он с почтительнойуслужливостью. - Я не думала, - сказала девушка, спокойно рассматривая мистера Поллиясными синими глазами, - я не думала, - повторила она, - что здеськто-нибудь есть. - Простите меня, - ответил мистер Полли, - но я не знал, что вам будетнеприятно мое присутствие. Девушка минутку помолчала. - Дело не в этом, - наконец сказала она, продолжая его разглядывать. -Просто нельзя лазить на эту стену. Это неприлично. По крайней мере вовремя занятий. Но поскольку сейчас каникулы... Она развела руками, давая таким образом понять, какое у нее на этотсчет мнение. - Ну, конечно, раз каникулы - дело другое, - ответил мистер Полли. - Видите ли, я бы не хотела нарушать правила, - сказала девушка. - Прыгайте сюда, тогда правила останутся за стеной, - сказал мистерПолли с замиранием сердца, - и их нельзя будет нарушить. Восхищаясь собственным остроумием и смелостью, с трепетом в душе, онпротянул ей руку. Девушка перекинула через стену вторую ногу в коричневом чулке и,поправив юбку быстрым, но ловким движением, сказала: - Пожалуй, я останусь на стене, потому что все-таки нужно подчинятьсяправилам... Она глядела на мистера Полли, улыбаясь, но с явным одобрением. МистерПолли тоже улыбнулся. - Вы умеете ездить на велосипеде? - спросила она. Мистер Полли ответил. Оказалось, что и незнакомка умеет ездить. - Мои родители в Индии, - прибавила она со вздохом. - Чертовскипротивно, то есть, я хотела сказать, очень скучно, когда родители уезжаютдалеко и оставляют тебя одну. - А мои родители, - сказал мистер Полли, - на небе. - Это ужасно! - Ужасно! - согласился мистер Полли. - И больше никого у меня нет. - Так вот почему вы... - начала было девушка, указывая на его траур,но, смутившись, с участием добавила: - Мне вас очень, очень жаль. Онипопали в кораблекрушение, или это был пожар? Ее простодушие было неподражаемо. Мистер Полли покачал головой. - Самая обычная смерть; сперва мать, потом отец. Он говорил это с грустным видом, а внутри у него так все и ликовало. - Вы одиноки? Мистер Полли кивнул. - Я сейчас здесь сидел и предавался меланхолии, - кивая на бревна,сказал он. По лицу девушки пробежало легкое облачко раздумья. - В том, что мы с вами разговариваем, ничего плохого нет, - заметилаона. - Наоборот, вы делаете доброе дело. Может быть, вы прыгнете сюда? Она подумала, посмотрела вниз на траву, на мистера Полли, огляделасьвокруг. - Останусь лучше на стене, - ответила она. - Нельзя нарушать правила. Мистер Полли смотрел на нее снизу. Какая она была красивая! Какая у неетоненькая, нежная шейка, какой милый, округлый подбородок, особенно милый,потому что он был виден снизу, какие прелестные брови и глаза, прелестныеименно потому, что смотрели на него сверху вниз! Но, к счастью, подобнаямысль в эту рыжую головку не приходила. - Давайте о чем-нибудь поговорим, - сказала она, и на некоторое времявоцарилось молчание. Из своих любимых книг мистер Полли знал, что, когда герой попадает вподобное приключение, он должен проявить рыцарскую галантность. И это былоему как раз по вкусу. - Увидев вас, - начал он, - я почувствовал себя странствующим рыцарем,что разъезжает по стране в поисках драконов, прекрасных дам и опасныхприключений. - Да? - воскликнула незнакомка. - Почему? - Потому что вы прекрасная дама, - ответил он. Ее лицо, чуть подернутое веснушками, запылало тем ярким румянцем,который бывает только у рыжеволосых. - Чепуха! - сказала она. - Нет, это правда! - настаивал мистер Полли. - И не я первый этоговорю. Прекрасная дама, томящаяся в заколдованном замке, вернее, взаколдованной школе. - Никакая она не заколдованная! - И вот к замку подъезжает рыцарь, закованный в броню. Точнее говоря,закован его боевой конь. Этот рыцарь готов сразиться с самым страшнымдраконом и спасти вас. Она весело рассмеялась, блеснув белыми зубами. - Если бы вы только видели этих драконов! - воскликнула она, совсемразвеселившись. И мистер Полли почувствовал, что весь мир так же далек от них сейчас,как земля от солнца. - Бежим со мной! - очертя голову воскликнул он. Она на минуту смотрела на него серьезно, потом расхохоталась. - Вы очень смешной! - наконец проговорила она, успокаиваясь. - Мызнакомы с вами всего пять минут! - В средние века этого было достаточно. Я принял решение. Он был счастлив и горд своим остроумием, но тут же ловко переменил тон: - Хотел бы я, чтобы можно было принять такое решение. - Как можно такие решения принимать! - Можно, если видишь перед собой создание, подобное вам. - Мы даже не знаем, как друг друга зовут, - заметила девушка, стараясьперевести разговор на менее опасную тему. - Я уверен, что у вас самое красивое имя на свете. - Откуда вы знаете? - Так должно быть! - Оно и правда красивое. Меня зовут Кристабел. - Ну, что я говорил?! - А вас как зовут? - Менее интересно, чем я заслуживаю. Альфред. - Я не могу вас так звать. - Тогда зовите Полли. - Полли? Но ведь это - женское имя! На какой-то миг мистер Полли растерялся и сбился с тона. - Какое уж есть, - тихо сказал он и готов был откусить себе язык,потому что сказанное было совсем в духе сестриц Ларкинс. - Но зато его легко запомнить, - поспешила на выручку Кристабел. - Мне знаете, что любопытно? - сказала Кристабел после минутной паузы.- Для чего вы ездите на велосипеде по окрестностям? - Езжу, потому что мне нравится. Пользуясь своим небольшим жизненным опытом, Кристабел пыталасьотгадать, к какому кругу он принадлежит. Он стоял, опершись одной рукой остену, и, задрав голову, смотрел на нее, обуреваемый самымиголовокружительными мечтами. Он был небольшого роста, вы знаете; но он небыл ни урод, ни безобразен в те дни, ибо во время прогулок загорел ипосвежел, а сейчас еще и разрумянился от волнения. По какому-то наитию ондержал себя просто: самый опытный волокита не придумал бы ничего лучшего. - Я верю в любовь с первого взгляда, - сказал он убежденно. Глаза Кристабел стали большими и круглыми от волнения. - Мне кажется, - произнесла она медленно, не выказывая ни страха, нираскаяния, - что мне пора уходить. - Пусть это вас не тревожит, - сказал он. - Для вас я никто. Я знаютолько, что никогда в жизни не видал более прекрасного существа, чем вы. -Дыхание его участилось. - И нет ничего дурного в том, что я вам этоговорю. - Если бы вы говорили это всерьез, мне бы пришлось немедленно уйти, -сказала она после небольшой паузы, и оба улыбнулись. Потом они еще говорили о каких-то пустяках. Синие глаза из-подширокого, красивой формы лба рассматривали мистера Полли с ласковымлюбопытством, как рассматривает очень умная кошка собаку незнакомойпороды. Ей хотелось выведать о нем все. Она задавала вопросы, которыеозадачивали стоявшего у ее ног закованного в латы рыцаря, и подошлавплотную к роковой тайне, касавшейся поисков дешевого магазинчика ипрофессии мистера Полли. Когда он произносил слишком пышное слово илиошибался в ударении, на ее лицо набегало темное облачко раздумья. "Бум!" - раздалось неподалеку. - Боже мой! - воскликнула Кристабел, над стеной мелькнули ее коричневыеноги, и она исчезла. Потом розовые пальчики появились опять и следом ее рыжая макушка. - Рыцарь! - крикнула она из-за стены. - Эй, рыцарь! - Что, моя дама? - ответил мистер Полли. - Приходите завтра опять. - Как вам будет угодно. Только... - Что? - Всего один пальчик! - Зачем? - Поцеловать! За стеной послышались убегающие шаги, и все стихло. На следующий день мистер Полли ждал минут двадцать, пока наконецКристабел не появилась над стеной, запыхавшись от усилий, и на этот развперед головой. И мистер Полли увидел, что никакие самые яркие мечты немогут сравниться с живой Кристабел, такой прекрасной, умной и благородной. От первой до последней минуты их знакомство длилось всего десять дней.Но за эти десять дней мистер Полли пережил десять лет, полных самыхневозможных мечтаний. - У меня такое впечатление, - заметил как-то Джонсон, - что у него нетни к чему серьезного интереса. Этот магазин на углу могут перехватить,если он не поторопится. Кристабел и мистер Полли не встречались ежедневно в эти десять дней.Один раз Кристабел не могла прийти, потому что было воскресенье, не пришлаона и на восьмой день, уклончиво объяснив свое отсутствие тем, что в школебыло собрание. Все их свидания состояли в том, что Кристабел сидела настене, - так, по ее мнению, правила более или менее не нарушались, -позволяя мистеру Полли все больше и больше влюбляться в нее, и выслушивалаего признания. Она пребывала в блаженном состоянии человека, которогообожают и на которого это не налагает никаких обязательств, и время отвремени вонзала в мистера Полли острие своего кокетст