СТАТИЧЕСКОЕ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО 8 глава




Dio, Валенна! – он прерывисто дышал, на его шее выступили сухожилия, когда он сжал ее ягодицы и встретил ее движения своими собственными

Она уперлась ладонями в его грудные мышцы и быстрее задвигалась над ним, сильнее потирая своим клитором о его стержень.

– Джан, о боже, это так хорошо... так хорошо...!

Cara, я не могу продержаться дольше. Направь меня в себя.

Зная то, что он хотел, она ему улыбнулась и приподнялась. Ох, она была настолько готова к этому.

Она взяла его стержень, в данный момент, покрытый ее соками, такой горячий и пульсирующий от своей собственной необходимости в освобождении. Джан со свистом вдохнул, когда она потерла выпуклым кончиком о свои мокрые, покалывающие нижние губы. Он поддерживал ее задницу, когда она пыталась найти свою дырочку, используя его кол, ее киске не терпелось снова найти удовольствие.

Кусая свою нижнюю губу, она медленно опустилась на него.

Валенна задохнулась, когда он толкнулся в ее узкое отверстие.

Но он не вошел дальше.

Тяжело дыша, она попыталась снова, протирая его о свою мокрую дырочку.

Он выругался и взял управление в свои руки. Направляя свой стержень на ее вход, он толкнулся вверх, когда направил вниз ее бедра.

Она вскрикнула, когда головка его члена заскочила внутрь.

– Ох! О, мой Бог! Джан...!

Он резко застонал.

Cazzo, piccola! Такая тугая! Ты меня убиваешь...!

Он осторожно потянул ее бедра дальше вниз, пронзая ее.

Cara, возьми больше... пожалуйста.

Она знала, что это, должно быть, убивало его. Несмотря на увеличивающийся дискомфорт, она опустилась на него чуть ниже, его твердая длина неумолимо растягивала нетронутые внутренние ткани.

Она перестала двигаться. Он был слишком большим, и она не думала, что может вобрать его еще больше.

– Джан... Я не знаю, что делать...

– У тебя отлично получается, Cara. Все еще больно? Я хочу, чтобы ты могла контролировать проникновение.

– Больно, и я боюсь продолжать. Я не знаю, как… Ты должен это сделать.

Он зарычал и снова изменили их положение, не разделяя их тела.

Он развел ее бедра, так широко, насколько это было возможно.

 

 

Ее опухшие половые губы сейчас блестели от ее обильных соков, были напряжены до предела вокруг его толщины, заманивая его, чтобы он полностью проникнул в нее, и Джан не мог бы продержаться еще дольше.

Он толкнулся глубже в нее. Она закричала, ее острые ногти больно зарылись в его бицепс, но это было долгожданное отвлечение от вкусной боли в его паху, угрожающей семяизвержением в любую секунду.

Dio, она была такой чертовски уютной, что это приносило очень приятную боль его члену. Так вот, как ощущалась настоящая девственница.

Чертовски невероятно. Нереально.

Он медленно протолкнулся, а затем осторожно отстранился.

Воткнулся еще глубже, пока головка его член не встретила сопротивления.

– Я хочу войти в тебя, Cara. Я знаю, что это принесет тебе боль, но ты должна меня принять, Cara mia. Всего меня. Пожалуйста?

– Да, о, да, Джан!

Его пальцы вернулись на ее клитор. Она застонала, сладко сжимаясь вокруг него. Он хотел почувствовать больше того сжатия, когда она снова кончит.

Собрав свою последнюю унцию самообладания, он попеременно облизывал ее притягательные соски, в то время, как делал мелкие толчки, мягко ударяясь о ее девственную плеву. Он ничего не хотел больше, чем пробить этот маленький барьер и взорваться внутри. Dio, так хорошо!

Его большой палец быстрее скользил по ее маленькой «фасолинке», и она была на пути к очередному оргазму. Было невероятно приятно чувствовать каждое трепетание ее тугого влагалища, пока она поднималась в высокую высь. Пот стекал по его лбу от неописуемого удовольствия от нахождения внутри нее. Его грудь готова была вот–вот взорваться от примитивной гордости из–за того, что его член был первым, вошедшим в этот рай, за то, что был первым, кто заставил ее чувствовать удовольствие такого рода. И все же, несмотря на неистовые мольбы своего тела о завершении, что–то внутри него отказывалось уступать. Он хотел убедиться, что ее боль не будет травмирующей, когда это все закончится.

Но, merda, это ему стоило его душевного равновесия.

Он никогда не вспахивал киску без резины. Он был безрассудным в юности, но не с сексом. Но сейчас он хотел, чтобы ничего не стояло между ними. Джан чувствовал ее мокрый канал, обхватывающий его, как перчатка, покрывающий его своим экстрактом. И ему это нравилось: ее жар, ее гладкость, ее теснота.

Он толкался под углом, так что головка его члена терлась о сладкое местечко внутри нее, пока он стимулировал ее клитор снаружи. Какая–то всемогущая сила на небесах знала, где идеально расположить точку G. Не слишком глубоко внутри нее.

Удерживая себя на одной руке, он углубил свое проникновение, заставляя уступить эту гибкую мембрану, мешающую его входу. К настоящему времени, она даже не замечала, что он рвал ее девственную плеву, она была такой исступленно потерянной в своем удовольствии.

Он потер ее сильнее, быстрее, толкаясь глубже в нее, отчаянно желая вколачиваться в нее оставшейся длиной своей эрекции. Cazzo, это было за пределами всего, что он когда–либо испытывал. Он терял свой гребаный рассудок, вершина его черепа могла взорваться в любую секунду.

Он опустился коленями на кровать, положил ее ноги к себе на плечи и наклонился, чтобы пожирать ее губы, поющие эти сладкие, сладкие песни своей страсти. Он предоставил ее киске завершающую серию очень быстрых, мелких толчков, неумолимо ударяющих по ее точке G.

Она взорвалась вокруг его члена.

При первом спазме ее киски, он врезался в нее.

Он прорвался через ее девственную плоть.

Она закричала.

Он издал мучительный стон, словно только что нырнул в эпицентр самых жестоких потрясений из плотских ощущений.

Это была точка невозврата.

Cara... Валенна...! – он полностью перешел на итальянский язык, когда им полностью завладела его инстинктивная потребность.

Он взял ее так, как действительно этого хотел.

Жестко.

Быстро.

Глубоко. Так глубоко, как он мог бы зайти внутрь нее, пока они не стали одним целым, и он не мог сказать, где начинается его тело и, где заканчивается ее.

Тесная. Такая чертовски тесная!

Горячая.

Влажная.

Девственница.

Его.

Вся его.

Сейчас.

Сейчас.

Сейчас!

Он поддался этому.

Ей.

С диким ревом, он взорвался, как сверхновая звезда, вся его вселенная заполнилась белым светом, его сперма бесконечно стреляла внутрь нее... а он был ничем... ничем, просто сжиженной массой чистейшего блаженства, плавающего в ее глубинах.

Беспомощный. Голый. Открытый.

Он был разрушен. Полностью.

Но он не возражал.

Это было самым возвышенным опустошением.

 

 

В ее сердцевине была тупая боль, словно она была разорвана на две части, и в тот момент временно приостановила свое существование, но ее тело уступило шоку, ослабляя его.

Она улыбнулась. Любя эту боль. Она по–прежнему качалась в своем экстазе. Ее оболочка все еще трепетала от ее второго оргазма, но сейчас это угасало, обосновываясь в пульсации. В счастливой пульсации в самом ее сердце.

Она с любовью скользнула своими ладонями по его спине. Скользкой от пота. Такой гладкой. Бугрящейся твердыми мышцами. Он был везде таким красивым, как одна из тех известных итальянских статуй, вылепленных мастерами эпохи Возрождения.

Она улыбнулась, когда ее ладони властно изогнулись вокруг его твердой задницы, сжимая ягодицы.

Из него вырвался низкий стон, но он не двигался над ней. Он был мертвым грузом, лежащим поверх нее, застывшим внутри нее, соединенным с ней.

Она никогда не хотела быть отделенной от него.

Внезапная мысль совершенно ее потрясла.

О, нет. Даже не смей туда идти.

Он только что забрал ее «вишенку» наиболее удивительным эпическим образом.

Больше ничего.

Но ее глаза наполнись слезами. Нельзя было отрицать давление в горле, сильную боль в ее груди, как будто кулак сжимал ее сердце.

Она знала, что это за признаки. Они у нее были, когда она писала свои самые печальные песни. Те песни, которые выиграли ей пару «Грэмми» и множество других наград.

Ее шедевры.

Боже. Нет.

Просто. Не нужно.

Пожалуйста, нет.

 

 

Джану не хотелось двигаться. Ему хотелось никогда не покидать этот маленький рай.

Но он был должен.

Должно быть, он сейчас причинял ей боль.

Медленно подняв голову, он посмотрел на ее лицо.

Джан затаил дыхание.

На ее губах была безмятежная улыбка, ее глаза светились от удовольствия. От удовлетворения.

Знание о том, что он заставил ее так себя чувствовать, побуждало его хотеть кричать от ликующей радости или рыдать от облегчения.

– Я сейчас такая опустошенная.

В течение нескольких секунд он просто пялился на нее, думая, что он неправильно ее расслышал.

Она ему ехидно ухмыльнулась.

– Я так восхитительно заполнена итальянским блюдом, что могу отрыгнуть.

Он рассмеялся.

Она хихикнула, ее киска вибрировала вокруг него, снова заставляя его затвердеть.

Только эта женщина могла заставить его рассмеяться посреди того, как он ее трахал, и заставить его затвердеть всего через несколько минут после того, как он кончил внутрь нее, словно чертов катаклизм.

Он никогда не сталкивался с кем–то похожим на Валенну.

Никогда.

Он нежно коснулся ее лица, проводя пальцами по ее щекам.

– Да, без сомнения, ты уже не девственница, Валенна Джонс. Я таки лишил тебя «вишенки».

– Спасибо. Я боялась, что она превратится в чернослив. Ты герой моей «вишенки». Ты спас меня от консервации.

Он снова усмехнулся и ущипнул ее милый нос.

– Ты такая смешная, Cara mia.

Она подняла лицо, чтобы оставить быстрый поцелуй на его губах.

– И ты так... чертовски... эпичен.

– Эпичен?

– На мой взгляд, это самый лучший комплимент, так что не жалуйся на мой ограниченный словарный запас. Я выше слов, как таковых, я удивлена, что до сих пор помню свое имя.

– Тебе не нужно еще больше подпитывать мое эго. Просто то, что я забрал твою девственность, заставляет меня хотеть бить себя в грудь, как Кинг Конг на небоскребе «Эврика» [Прим. пер. – Башня Эврика (с англ. яз. Eureka Tower) – самый высокий небоскрёб Мельбурна]. Прямо сейчас я определенно чувствую себя номером один.

Она закатила глаза.

– Мужчины и права хвастаться их внутренним «самцом».

– У меня есть все права, чтобы этим хвастать. Это самая дорогая девственность в мире.

– Ты думаешь, что мы попали в книгу рекордов Гиннесса? Девственность Валенны Джонс была самой дорогой девственностью в истории, проданной с аукциона, «взломанная» Джанфранко Золдатти, предложившим самую высокую цену в пятьдесят миллионов долларов.

– Неплохо. Я лично попрошу кое–кого, кого я знаю в «Гиннесе», сделать для нас специальную запись. Это обязательно должно быть запечатлено на страницах истории.

– Ты знаешь кого–то из «Гиннесса»?

– Конечно. У меня есть несколько записей об автомобильных гонках.

– Ох.

Они некоторое время пялились друг другу в глаза.

Это был самый нежный момент, который он когда–либо разделял с женщиной. Он не был тем парнем «с приятными воспоминаниями», тем, кто обнимался и после «действия» обменивался глупой беседой с женщиной. Это было признаком чего–то большего, чем секс. И он избегал этого любой ценой. Никогда не желая вводить в заблуждение любую женщину, заставлять ее думать, что он чувствовал к ней больше, чем эту десятисекундную сногсшибательную высоту, которую он забудет в следующую минуту.

Но сейчас, он не мог вспомнить, чтобы был таким расслабленным, купаясь в женском тепле и внутренней красоте, на самом деле наслаждаясь «приятными воспоминаниями». Это был еще один первый раз для него с этой женщиной.

Dio, он теряет контроль.

Прежде чем, смутить себя, озвучиванием своих мыслей, он осторожно вышел из нее.

Она вздрогнула.

– Извини, Cara.

Он посмотрел вниз, между ними и замер.

Его член был покрыт кровью.

Страх, словно кувалдой, ударил в его грудь. Больше крови испачкало простыни под ее попкой. Кровь на складках ее киски была более светлого оттенка, вероятно, разбавленная его спермой, вытекающей из нее.

Dio, она истекала кровью?!

– Что...? – спросила она вялым голосом.

–У тебя кровь!

Она посмотрела вниз между ними.

– Ох. Да. Ты собираешься взять ее и поместить в рамку? – хихикнула она.

Он вскочил с кровати.

– Не шути, бля, об этом! Я собираюсь позвать врача!

Она резко села в кровати, ее глаза расширились.

– Что?! Ты – сумасшедший?!

– Ты истекаешь кровью, она размазана по всей гребаной постели!

Она закатила глаза.

– Успокойся. У меня нет кровотечения, ты, дурачок.

– Но тут слишком много крови! Тебя должны проверить!

– О боже, серьезно? И что же мы скажем врачу?

– Предполагается, что врачи говорят о своих пациентах с другими. Они могут быть привлечены к суду за нарушение конфиденциальности.

– Нет, окей? ПРОСТО. НЕТ. Я в порядке. Я сама себе делаю больнее, чем это, когда падаю с шелковых веревок. Это ничего. – она прекратила это легким движением своего запястья.

Ругаясь, он пошел к бару, а затем направился в ванную. Когда он подошел обратно к кровати, у него было несколько кубиков льда, завернутых в салфетку, и влажное полотенце.

– Раскрой свои ноги.

Она подчинилась, ухмыльнувшись.

– Это не смешно. – проворчал он, осторожно очищая ее мокрым полотенцем. Он вздрогнул, когда ткань впитывала ее кровь. Dio, как сильно она из–за него пострадала? Он боялся, что очень сильно разорвал ее внутренности.

– Это очень больно, Piccola? – спросил он ее, сильно обеспокоенный.

Она нежно коснулась его лица, пробежав пальцами по его волосам.

– Нет, я в порядке.

– Ты уверена?

Улыбка, которую она ему подарила, была такой милой, что он чувствовал себя еще более виноватым.

– На самом деле. Все нормально. Просто царапина.

Он прижал «пакет со льдом» между ее ног.

– Подержи его там некоторое время.

Она сжала ноги вместе и поморщилась.

– Это не чувствуется хорошо. Моя киска была в огне, и теперь это ледяной холод.

– Валенна, это не смешно. – предупредил он, но его губы дернулись, сдерживая ухмылку.

– В любом случае, что бы ты сказал врачу? Что ты так хорошо упакован, что заставил истекать кровью мою бедную девственную киску?

Он посмотрел вверх на потолок, покачивая головой. Потом усмехнулся.

Сел рядом с ней, прижался спиной к спинке кровати и осторожно поднял ее на свои колени, прижимая к себе. Казалось, кулак, сжимал его сердце. Он чувствовал тошноту от вида ее крови, его разрывало чувство вины. Но она была такой бесстрашной. Никакой истерики. Редкое племя. А еще гребаный лучший секс. Dio, он не мог вспомнить, чтобы когда–нибудь становился таким твердым внутри тела женщины, как это произошло с ней.

Это был несравненный опыт.

Он натянул на них одеяло.

Она прильнула к нему, как кошка, потираясь щекой о его грудь.

– Ммм, это приятно. Очень хорошо.

Он поцеловал ее в волосы, вдыхая ее запах, сейчас благоухающий мускусом ее иссякшего возбуждения. Его рука ласкала ее ягодицы под простынями, нежно пробегая ладонью по гладкой длине ее ноги.

Она произвела больше тех «мурлыкающих» звуков, ее ногти лениво царапали его вдоль руки.

Его внутренности завязывались в узлы. Он не мог вспомнить, чтобы когда–нибудь чувствовал себя так, словно нашел машину своей мечты и мог устроить ей тест–драйв, а она принадлежала музею, ей никто не владел, но восхищались многие.

Merda, его аналогия была ужасной. Но словарный запас гонщика был ограничен только областью его познаний. Его страсть вращалась в автомобилестроении, с тех пор, как он пришел к осознанию, что унаследовал автомобилестроительную империю. Но как бы то ни было, все, что он знал это то, что одного круга по гоночной трассе в этой конкретной машине, было недостаточно. Он должен был иметь больше кругов. Намного больше. Достаточно для десяти Гран При.

Он на самом деле терял контроль. Но поддался этому.

Piccola? – прошептал он.

– Ммм.

– Могу ли я сделать еще одно предложение о покупке?

– Для чего?

– Для расширения.

– Расширения чего?

– Этого.

Она посмотрела вверх на него. Он встретился с ней глазами. Он может утонуть в этих глубинах янтаря, если не будет осторожен.

– Ты хочешь больше меня?

Он сглотнул.

– Намного, намного больше.

Она тихо упала, просто глядя на него.

– Зачем?

– Потому что... – он снова сглотнул. – Потому что ты такая красивая и забавная, и такая чертовски вкусная, что я должен иметь больше. Я жажду больше.

– Ты только что съел сытную пищу.

– Недостаточно. Даже и близко не достаточно, Cara.

– У тебя есть больше советов, чтобы научить меня?

Упоминание советов почти заставило его зарычать ей в лицо. Одна лишь мысль о ней, использующей ее новые познания в сексе на любом другом мужчине или мужчинах, заставила его захотеть устроить расправу.

– Скажи да, Валенна. – проскрипел он.

Она коснулась его лица.

– Ты не просишь меня любезно, Джанфранко.

Он сжал челюсти.

– Если я дам тебе больше советов, то хочу, чтобы ты сначала применила их все на мне.

Она ухмыльнулась и подняла голову, чтобы его поцеловать. Ее язык направился в его рот. Кровь вновь ворвалась в его полутвердый член, который моментально осунулся при виде ее крови.

– Cara...

– Да.

Он вздохнул с облегчением.

Она сосала его нижнюю губу, оттягивая ее, затем отпуская.

Она одарила его еще одной своей ослепительной улыбкой, от которой он становился зависим.

– Джанфранко Золдатти, я собираюсь дать тебе бонус за то, что был самым терпеливым, самый замечательным, самым вкусным «чпокателем вишенки» в мире. Ты можешь получить больше меня. Бесплатно.

Он пялился на нее.

– Теперь ты можешь исполнить «обезьяний» танец.

Он усмехнулся. Dio, помоги ему.

– У меня есть недвижимость в пригороде. Я бы хотел, чтобы мы провели там неделю.

– Это было бы чудесно. Я могла бы использовать перерыв, прежде чем отправиться в свой азиатский тур. Это будет марафон из пяти стран. Затем в Европе – еще семь.

– Ты слишком усердно работаешь.

– Я думаю, что прямо сейчас мы находимся в одной лодке. В скольких гонках ты должен принять участие в этом году?

– В двадцати.

– Видишь, ты работаешь еще усерднее. Но я не хочу думать о работе. Давай сосредоточимся на нашей неделе. Я хотел бы, чтобы мы действительно хорошо провели это время.

Он нежно поцеловал ее в губы.

– Я тоже.

– Ммм, так что же нам делать дальше?

– Обниматься.

– Как скучно. – но она зевнула.

– Я не думаю, что сегодня ночью ты сможешь справиться с большим количеством «Аполлона».

Она резко вздохнула.

– Да. «Аполлон-11» – слишком громадная новость для теле–девственницы.

Он усмехнулся.

– Одиннадцать?

– Дюймов. [Прим. пер. – примерно 28 см.].

Он рассмеялся.

– Не совсем. Но... – он мягко, но властно обхватил ее холмик. – «Аполлон» определенно первым приземлился на этой луне.

Она сонно хихикнула.

– Джанфранко, будь осторожен, или скоро ты будешь звучать как я.

– Никто раньше не назвал мой член «Аполлоном 11». Но мне это нравится.

– Нтидьиж. – пробормотала она, потираясь своим лицом о его грудь, как котенок, ищущий тепла.

Он прижался к ее шее.

– Что, Piccola?

Но она уже задремала.

Он нежно улыбнулся и вздохнул, и просто некоторое время пялился на ее спящее лицо.

Потом он осторожно положил ее рядом с собой и обнял сзади, накрыв их стеганным одеялом.

Это было ново. Спать с женщиной. Он не делал этого.

Слишком интимно. И это начало всех видов неприятностей с женщинами.

Но он купил всю эту ночь с ней. Одна ночь не принесет ему никаких проблем. То, что было между ними – это просто бизнес. К тому же, она слишком хорошо пахла, и он хотел вдыхать ее запах до утра. Нет. До следующей недели. Он улыбнулся. Целая неделя этого.

Его руки сжались вокруг ее теплого тела.

Dio. Это приятно.

Очень приятно…

 

 

«Доведена до безумия»

Ив Монтелибано

Серия «Миллиардер и поп–дива» №3

Аннотация:

 

Лишение девственности поп–дивы становится одержимостью.

Миллиардер–автогонщик Джанфранко Золдатти нарушает свои собственные правила. Он хочет проводить больше времени с женщиной. То, что начиналось, как дорогое разнообразие, быстро превращается в зависимость. После того, как лишил девственности знаменитую поп–звезду Валенну Джонс, «вишенки», которую он выиграл на аукционе за пятьдесят миллионов долларов, он пока еще не может позволить ей уйти. Он хочет больше ее.

Он предлагает продлить их связь – неделю чистого сексуального исследования без каких–либо ограничений.

Она принимает предложение. Одна неделя. Одна женщина. Один последний раз, чтобы заполнить ее.

После этого он вернется в «честный и грязный» бизнес или к победам на гоночной трассе.

К тому времени, Валенна будет простым отдаленным воспоминанием. Или он так думает.

ПЫЛАЮЩИЕ

 

– Это ранчо или что–то в этом роде?

Он бросил на нее быстрый взгляд.

Валенна затаила дыхание, когда впитывала великолепие своего нового любовника, сидящего на водительском сидении его ограниченного производства автомобиля Z–11.3 без верха – модель, которую он разработал сам. За рулем он выглядел, как дома, управляя спорткаром на грунтовой дороге в середине тысяч гектаров пастбищ. С тех пор, как они покинули сердце Мельбурна и укатили в пригород, прошло около часа. Они только что въехали в огромную арку с названием «Мирабелла».

– Я бы не назвал это словом «ранчо», но здесь есть лошади, которых разводят в некоторых районах в пределах собственности.

Она прищурилась, глядя вдаль. Это было практически ровным пастбищем, протяженностью на мили, так далеко, насколько могли видеть ее глаза.

– Здесь есть другие люди? Я не вижу ни одного дома.

– Да, с другой стороны собственности. В этих краях, лишь несколько.

– Почему?

– Мне нравится уединенность.

Она смешно на него посмотрела.

– И кто будет мешать тебе в середине в никуда?

Он пожал плечами.

– Ты будешь удивлена, что люди делают, чтобы заработать доллар.

Она скривила свое лицо.

– Не–а, я это знаю. Итак, кто же те люди, которые обитают в этой местности в стороне от тебя? Что тут происходит?

– Только сотрудники службы безопасности, дюжина из них патрулирует район независимо от моего здесь присутствия, и персонал шале, у которых есть их собственный коттедж. Это частная гоночная трасса.

– Гоночная трасса? Я не вижу трассы.

– Это – трасса.

– Но это – грунтовая дорога.

– В точку.

– Ты также занимаешься гонками по бездорожью?

– К огромному разочарованию моей команды. Гонки на асфальте устарели некоторое время назад. Эта трасса становится очень грубой в некоторых частях. Это – самая легкая часть.

– Подожди, дюжина работников службы безопасности? Ты ведь не какой–нибудь босс мафии, не так ли?

Он улыбнулся и не стал комментировать.

– Джан, я не люблю такие сюрпризы.

– Ты должна была об этом подумать прежде, чем спать со мной.

– Он удобно забыл, что ловко навязал мне свое мнение на моей собственной пресс–конференции.

– Не виновен. Я просто напомнил тебе о твоем решении по сделке, которое ты легко забыла.

Она закатила глаза.

– Без разницы. Сейчас это – спорный вопрос. Так как?

Он не ответил.

Она порылась в своей большой сумке, в поисках своего телефона.

– Что делаешь?

– Я собираюсь прогуглить семью Золдатти, есть ли у них связь с мафией.

– И если она есть?

– Ну... Просто скажи мне!

– Семья Золдатти... в порядке. Тебе стоит беспокоиться о семье Медичи.

– Почему?

– У семьи Медичи красочная история в банковской сфере, пиратстве, политике, искусстве и царствовании.

Она щелкнула пальцами.

– Я это знала! Пиратство! Мафия! О боже! Я – покойник!

– Не оскорбляй мафию, Cara. Сейчас у большинства из них есть законным бизнес. – сказал он, забавляясь. – Говоря о пиратстве, я имел в виду человека по имени Косса, пирата в открытом море в 1400–х годах, который стал Папой с помощью семьи Медичи, и в свою очередь, в те дни он вложил все свои трофеи от приключений «капитана Крюка» и награбленное из казны Ватикана в банк Медичи [Прим. пер. – здесь говорится о Папе Римском]. Это помогло моим предкам быть самыми богатыми банкирами в Европе на протяжении примерно трех столетий.

– Вау! Интересно. У тебя в предках есть Папа?

– Вообще–то, четыре, и две королевы–регентши во Франции.

– Да. Я читала о Екатерине Медичи на моих уроках истории еще в старшей школе. Она самая известная Медичи, и Катриона конечно. Я ношу ее лэйбл.

– И здесь я думал, что это я.

– Ты – Золдатти. Вы известен из–за своих автомобилей.

– Не в Европе. В Европе, я – Медичи. Ничто не может быть выше фамилии, и даже известные автомобили моего деда. – сказал он с небольшой иронией в голосе. – Да, Катриона повсюду. – не приязненно добавил он.

– Как вы связаны?

– Моя мать и ее отец – двоюродные кузены.

– Держу пари, что твоя мать – красотка.

Он не ответил. Его челюсти сжались, как будто упоминание о его матери было ему неприятно.

Что сделало ее еще более любопытной. Она хотела больше о нем узнать, но свернула желание вникать в его личную жизнь. Она решила придерживаться более светлой стороны вещей.

– Итак, расскажи мне об искусстве и о Медичи.

Это, казалось, смягчило его лицо.

– Семейство Медичи считалось отцом итальянского Возрождения.

– Хорошо, мне нужно освежить в памяти мою историю искусств. Ренессанс? Микеланджело? Да Винчи?

Он улыбнулся и быстро на нее взглянул.

– Да. Ты не так уж плоха.

– Ты любишь искусство?

– Да. В семейных музеях в Тоскане и во Флоренции у нас есть произведения Филиппо Брунеллески, Донателло, да Винчи и Микеланджело.

Серьезно?! Вау. Она сглотнула. Это было так «не из ее лиги», но она сделала вид, что крутая.

– Да, я слышала о Донателло, он – один из Черепашек Ниндзя.

Он усмехнулся.

– Извини, я не очень хороша в искусстве, не на твоем уровне, но у меня есть несколько современных произведений искусства, которые я выкупила из частной коллекции, когда владелец обанкротился. Моя команда по управлению портфелем инвестиций сказала, что это было хорошим вложением, и я получила их по выгодной цене.

– Что у тебя есть?

– У меня есть Джексон Поллок, а другой... Я забыла имя художника. Фингер–ликин, или что–то в этом роде.

Он быстро на нее взглянул.

– Фингер–ликин... Лихтенштейн?

– Да, именно!

Он усмехнулся.

– А Поллок тоже?

– Ты их знаешь?

– Конечно. У меня есть пару работ Поллока.

Она поморщилась.

– Ты их покупаешь, потому что тебе нравятся его работы или просто для инвестиций?

– И то и другое.

– В самом деле? Мне было интересно, где в своем доме повесить этот мусор. Это такое уродство! Но картина у меня в гостиной, потому что это всегда вызывает отвращение у моих гостей, за которыми интересно наблюдать. В тот момент, когда они ее видят, у них это что–за–бля выражение на их лицах, и они все смотрят на меня, словно я – какая–то разновидность псих–больной, из–за того, что ее купила, и я согласна! Клянусь, что всегда спрашиваю себя, что такого художественного в какашках и червях, участвующих в оргии. И это стоило десять чертовых миллионов долларов, почти таким же дорого, как и моя девственность!

Он рассмеялся.

– В этом случае, я, безусловно, согласен. Я бы в любое время прошел мимо отвратительного Поллока ради твоей прекрасной «вишенки», Cara mia.

Она закатила глаза.

– Он такой самодовольный.

Он просто пожал плечами и ухмыльнулся.

– Это вообще заканчивается? – спросила она, щурясь на дорогу впереди.

– Где–то там.

– Но это безумие! Почему ты живешь в середине в никуда?

– Ты хочешь сделать что–нибудь сумасшедшее?

– Гм, я не думаю, что у нас одинаковое понятие о сумасшедшем.

– Давай сделаем сначала мое, ну а потом – твое.

– Хорошо…

Он остановил машину посреди дороги.

– Почему мы остановились?

– Я голоден.

– Ты хочешь есть? Никакого ресторана в поле зрения.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-04-04 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: