Многие неповторимые культурные черты являются результатом своеобразных взаимосвязей между религиозными и светским представлениями. Поэтому духовное измерение является важнейшим изо всех измерений культурного пространства, так как именно оно придает импульс, определяет направление развития социума от его изначальных до высших ступеней развития.
В русской традиции духовность всегда проявляла себя как сила, воспроизводящая культурное пространство, которое регулирует весь дальнейший ход жизни общества. Так, религия в русском обществе долгое время была включена в систему базовых культурных ценностей.
С приходом христианства циклическое время мифов сменяется временем линейным: от ветхозаветной эпохи через рождение и смерть Иисуса Христа к истории как результату страстей господних. Еще одна важная особенность время начинает восприниматься не как однородное, а как многослойное явление. В рамках христианской религиозной традиции можно выделить четыре вида времени:
· время космическое, связанное с чередованием времени суток, времен года и т.д.;
· время историческое выражающее «ход истории», которое в материалистическом понимании не имеет начало, или это начало определяется условно, и не имеет конца, если только не случится какой-нибудь глобальной космической катастрофы.
· историко-эсхатологическое время, которое выражает последовательность исторических событий, направляемых по Божию Промыслу в синергии воли Божией и воли человеческой к завершению,
· «экзистенциальное время», или «богослужебное», «литургическое», «время Церкви», как его определяют богословы. Это время не мыслится и не существует отдельно от вечности, так как является ее порождением, это «воплотившаяся» вечность.
В результате, человек, вырванный из природного течения времени, начинал жизнь в другом ритме, в другой исторической реальности. Время и пространство были не априорными понятиями, существующими вне и до опыта, они могли быть даны лишь в самом опыте, составляя его неотъемлемую часть, которую невозможно выделить из жизненной ткани. Поэтому время не столько осознавалось, сколько непосредственно переживалось. В сфере религиозного сознания человек мерил свои помышления и труды мерою христианской нравственности, пастыри учили жить «костенея и ожидая», а всякое деяние человека ложилось на чаши небесных весов. Приход христианства создает разрыв, которого не было в язычестве: между духовным и телесным, между физическим и духовным, между данным и вечным. В результате бинарный взгляд на человека сформировал представление о параллельных процессах, происходящих в душе и теле, которые соответствуют друг другу, запущены Богом согласовано и гармонично. Если в языческих культурах воздаяние и наказание осуществляются в цепи поколений, то в мировой религии идея личной ответственности прорывает безличные родовые связи.
Любая религия – это разрешение проблемы смерти. В христианской религии особое место занимает тема Страшного суда, как кульминация темы страданий. Вечная жизнь теперь не дается «автоматически», как в язычестве, ее нужно заработать путем страданий. Страшный суд – это последняя надежда угнетенных: недаром в Евангелии он показан лишь в своем социальном аспекте, как суд над жестокосердными.
Важно отметить, что традиционное мировоззрение, сохранившееся в пространстве христианства, не исчезло, а трансформировалось в суеверия и предрассудки. Для русского человека также был органичен мистический натурализм, они искали свой путь к Богу при помощи всех пяти органов чувств: через зрение, посредством икон, через слух, посредством церковного пения, через осязание, посредством прикосновения (целования) к святыням, через обоняние, посредством воскурения ладона и других благовоний, через вкус, посредством освященных хлеба, воды и другой освященной пищи. Православие (в отличие от западно-римского христианства) ориентирует русского человека на внутреннее совершенство, а не на внешнюю деятельность, при этом, русская мысль была склонна к онтологизму, к решению, прежде всего бытийных вопросов. Основное место занимают вопросы бытия Бога и бытия человека, общество и проблемы природы – меньше. Поэтому в русском мировоззрении более преобладает моральный элемент над метафизическим.
- Магическое и религиозное, профанное и сакральное.
Сакральное и профанное
В религиозной жизни люди имеют дело с сакральным как свойством, присущим некоторым вещам (объектам культа), некоторым людям (царю, жрецу), некоторым пространствам (святилищу, храму), некоторым моментам времени (Воскресению, Рождеству). В мире нет ничего, что было бы священно само по себе и одинаково священно для всех. Как уже говорилось, священными становятся обычные вещи. Внешне они не меняются, но становятся в представлении верующих совсем другими вещами, с которыми нельзя обращаться как прежде, по своему усмотрению, они вызывают страх и почтение, становятся опасными и "запретными" - тем, к чему нельзя приблизиться, не погибнув. Эти два рода пещей - сакральное и профанное - не могут сближаться: от соприкосновения с профанным сакральное утрачивает свои особенные качества. Профанное и сакральное должны быть разделены, изолированы друг от друга, и в то же время - они оба необходимы для жизни: первое - как среда, в которой разворачивается жизнь, второе - как то, что ее творит, как сила, от которой человек зависит и все-таки может решиться уловить ее и употребить в своих интересах.
Функция ритуалов и запретов. Профанное нуждается в сакральном, стремится завладеть им, тем самым рискуя его испортить или быть уничтоженным. Поэтому отношения между ними должны быть строго регламентированы, что обеспечивает функция обрядов, ритуалов. Выполнение ритуалов составляет специфический тип поведения, предписываемого традицией. Ритуал представляет собой систему символических действий. Он зависит от системы верований, как правило выраженных на языке мифов, Одни обряды (позитивные) служат для превращения профанного в сакральное (обряды освящения) или наоборот (обряды десакрализации, или искупления, посредством которых человек или предмет возвращаются в профанный мир) - в зависимости от нужд общества. Другие обряды (негативные) имеют целью предохранять сакральное от соприкосновения с профанным посредством табу ритуальных запретов. Сакральные вещи приобретают власть диктовать людям, что им можно делать и чего нельзя. Запрет никогда не обосновывается никакими моральными соображениями, его нельзя нарушать просто потому, что таков закон, призванный поддерживать нерушимый порядок в мире и заодно - благополучие людей. Мифы повествуют о том, что вначале запретов не существовало, все было дозволено; этому хаосу положили конец боги-творцы или герои-прародители, которые внесли в мир порядок, устойчивость, меру и регулярность, т.е. правильный порядок мироздания и правильный ход событий в нем. Раз и навсегда они определили все отношения в мире - живых существ и вещей, людей и богов. Разграничив области сакрального и профанного, они очертили пределы дозволенного и недозволенного. Область профанного - это область повседневного обихода, где человеку предоставлено право заниматься своими делами без ограничений, поскольку он, занимаясь этими делами, не соприкасается с сакральным. Природный порядок и порядок общественный взаимосвязаны: тот, кто нарушает один порядок, колеблет и другой, поскольку нарушает правильный ход событий во вселенной. Символически это выражается в разграничении чистого и нечистого, смешение которых подрывает мировой порядок. Такое смешение надо уметь предотвращать, а если оно произошло - нужно знать, как уменьшить его последствия.
Ритуал (от лат. rite - обряд, церемония) - символическое, внерациональное действие, в котором отсутствует практическое целеполагание (священная трапеза в любых ее видах не имеет целью утоление голода и жажды). Посредством ритуала люди выражают то, что для них важнее всего. Формы выражения ценностей группы при этом не произвольны ("не нами установлены"), в них символически представлены реальные социальные отношения, присущий им нормативный порядок, так что изучение ритуала не ключ к пониманию главного в устройстве человеческих обществ.
"Не случайно, что смысл жизни и ее цель человек космологической эпохи полнее всего переживал именно в ритуале. Можно думать, что ритуал был основной, наиболее яркой формой общественного бы-н1нч человека и главным воплощением человеческой способности к деятельности, потребности в ней. В этом смысле ритуал должен понижаться как прецедент любой производственно-экономической, духовно-религиозной и общественной деятельности, их источник, из которого они развились..."'
Символическая природа религиозной коммуникации. Людей, которым выпадает "встреча с божественным", немного. Вебер именует их "религиозными виртуозами". Они опознают божественное в вещах и явлениях, которые для других остаются обычными. Но их опыт становится достоянием обычных людей. Благодаря этому опыту между людьми и окружающим миром устанавливается связь, пличная от всех других связей с реальностью, - возникает религиозное отношение.
"Для буддиста-махаяниста в каждом куске дерева, в каждом камне содержится сущность Будды, но ощущает это он только в момент просветления. Святость возникает только тогда, когда имеется та или иная связь с реальностью....Религия не является всего лишь средством совладать с тоской и отчаянием....Она представляет собой символическую модель, формирующую человеческий опыт - как познавательный, так и эмоциональный. Религия умеет не только умерять тоску и отчаяние, но и вызывать их"
Религия характеризуется способностью символизации, которая отличает человеческое мышление и поведение от поведения "и потного. Человек создает и пользуется символическими системами (культурой) в форме языка и других "символических посредников" (на самом общем уровне системы действия, по Парсонсу, - • к" язык; во взаимообмене между организмом и личностью - удовольствие; между культурой и социальной системой - эмоции; на уровне социальной системы - деньги, власть, влияние, ценностные приверженности). Религия говорит на языке мифов и ритуалов. Религия входит в культурную подсистему, за которой закрепляет-| и it основном функция сохранения и воспроизводства образца, равно как и творческого его преобразования, тогда как интегративная функция отводится в основном социальной подсистеме. Культурные системы складываются вокруг комплексов символических значений - кодов, на основе которых они структурируются, особых сочетаний символов, в них используемых, условий их использования, сохранения и изменения как частей систем действия.
В религии символы выражают то, что иным способом никак не может быть выражено. Это единственный способ выразить священное. С точки зрения Дюркгейма, "священные вещи" суть символы, значения которых нельзя интерпретировать в терминах свойств, присущих самим этим вещам. Однако не только религиозная, но и вся повседневная жизнь человека связана с символами, которые напоминают ему что-либо, разрешают или запрещают, поражают и покоряют. В конце концов, по выражению И. Гёте, все можно считать только символом, за которым скрыто еще нечто другое.
Символ - знак, образ, представляющий какую-то вещь или воплощающий какую-либо идею. Символами могут служить объекты (крест - символ христианской веры), действия (крестное знамение, коленопреклонение перед алтарем и т.д.), мифы или предания (библейское повествование о сотворении мира), люди (Сократ как символ мудрости).
Слово "священный" происходит от лат sacer (посвященный Богу) и sanktus (достойный уважения, возвышенный), в противоположность profanus (непосвященный). Эти понятия восходят к римскому культу богов. Священное - таинственная сила, повергающая человека в ужас и трепет и одновременно - вызывающая его восхищение, делающая его счастливым.
"Священные вещи" в одно и то же время и привлекают, и отталкивают, могут быть полезными, но они же таят в себе и опасность. Эта двойственность - атрибут могущественной, неподвластной человеку силы, которая потенциально несет и благо, и зло. В обоих случаях священный объект обособлен от всех остальных как нечто анормальное и не предназначенное для обычного повседневного употребления. Отношение людей к таким объектам, где бы они ни встречались и сколь бы ни были внешне различны, одинаково - это страх или даже ужас, вызывающие поклонение и благоговение. Всегда это переживание чего-то необычного, выходящего за рамки рутинной повседневности. Это восприятие какого-то события, явления, особое отношение к которым не может быть объяснено только их реальными свойствами, в них заключено что-то еще помимо этой реальности, и для человека это "что-то еще" - самое важное в этом восприятии (это можно сравнить, к примеру, с романтическим переживанием поэтической натурой волшебства южной ночи).
Табу устанавливают ограничения в поведении по отношению к объектам, в которых действует сакральная сила (мана). Приближаться к таким объектам или касаться их следует с большой осторожностью во избежание беды. Лишь тот, кто имеет на то право - к силу занимаемой должности, особого знания или состояния, может прикасаться к вещам, в которых присутствует мана.
Вождь неприкасаем, потому что в нем присутствует мана, и притом в большом количестве, поэтому путешествовать он должен на носилках: земля, на которую он ступил, также становится табу. Может быть, этим объясняется и инцест в высшем обществе, ибо простой смертный не смеет коснуться королевской персоны?
В Ветхом Завете сообщается, что когда непосвященный рискнул коснуться священного "ковчега Завета", то упал мертвым. В библейском повествовании о Самсоне представлено верование (в разных вариантах оно встречается во многих культурах), согласно которому священная сила может быть заключена, например, в волосах, и с обладанием этой силой связано обладание физическим могуществом (вместе с утратой волос Самсон утратил и заключавшуюся в них силу).
Чаще всего мана обитает в людях, занимающих высокие должности, поэтому становится понятно, почему монарх или президент обладает необходимыми способностями и правом управления. Эту особую силу Вебер называет "харизмой", данный термин обычно используется, когда речь идет о людях, обладающих особыми свойствами, тогда как понятие мана имеет более общее значение.
Сакральное как коллективное представление. Одну из наиболее распространенных форм восприятия священного Дюркгейм описал как "коллективное возбуждение" в совершаемом группой ритуале, когда участники в общем движении получают навык общения со священными объектами и местами, возбуждающими чувства страха и происходящего чуда. Это общее действие символизирует у индивидов и группы нечто священное; они опасаются что-либо изменять в нем, чтобы не разрушать контакта со священной силой, и распространяют табу на само ритуальное действие: в священнодействии недопустимы какие-либо изменения. Таким образом, складывается представление, до сих пор бытующее в сознании, что священное - это то, что не подлежит изменению.
Дюркгейм считал главным то обстоятельство, что религиозные убеждения не просто воспринимаются индивидуально всеми членами группы, а представляют собой нечто, принадлежащее группе, - они формируют ее единство. Индивиды, составляющие
группу, чувствуют себя соединенными друг с другом одним лишь фактом принадлежности к общей вере.
Образцы поведения, которые складываются в процессе общения между людьми, предстают в их сознании как объективно данные им извне реалии; люди как бы забывают, что социальный мир и все его составные части - результат их собственной деятельности. Когда этот процесс выработки образцов развивается в связи с отношением к священному, в конце концов происходит все усугубляющееся разделение между тем, что относится к человеческому деянию, и тем, что теперь определяется как священный порядок. Образцы действия и поведения фиксируются как вечные истины.
На начальных стадиях этого процесса священное предстает в религиозном сознании как сила, которая вырывает человека из привычного образа действий и устанавливает новые правила поведения, открывает для него "новую жизнь", тогда как впоследствии она выступает в качестве гаранта их сохранности и чистоты.
Развитие представлений о сакральном. Понятие о сакральном проходит несколько ступеней развития. Вначале оно означает все, что не укладывается в обычный ход вещей, вмещает в себя как "чистое", так и "нечистое", несущее и благо и всевозможное зло. На более поздней стадии священное олицетворяет установленный порядок, образ действий, нормы поведения как гарант сохранения традиций, предотвращения хаоса; и только на стадии перехода от "религии закона" к "религии спасения" сакральное становится "святым", приобретая этические характеристики, становясь воплощением чистоты, блага, истины, красоты.
Магия и религия
К силам, находящимся за пределами обычного, относятся и магия, и религия. В связи с этим возникает вопрос о соотношении между собой этих двух феноменов, каждый из которых характеризуется общением с сакральным. Не вникая в детали, отметим лишь, что магия означает манипулирование безличной силой с помощью особых приемов, колдовства во имя достижения конкретных, со ответствующих интересам индивида целей, не связанных с моральными оценками. Ее эффективность зависит от точности выполнения ритуальных магических действий, соблюдения традиции.
Магия связана со стереотипизацией человеческой деятельности, тогда как религиозная рационализация человеческой деятельности осуществляется в ином контексте - когда существование уже не обеспечивается полностью традицией, а священное из безличной разлитой в мире силы трансформируется в божественную личность, возвышающуюся над профанным миром.
В то же время существует структурное сходство магии и религии - на это обращает внимание Вебер, вводя понятие "магического символизма". На определенной ступени происходит замена реальной жертвы, например в погребальной церемонии, - жертвой символической, рисунком жертвенного животного, какими-то частями его тела и т.п. В большей или меньшей мере магический смысл ритуального действия сохраняется и в религии. Для понимания религии важно, таким образом, выявить отличия религиозных символов не только от магических, а вообще - от нерелигиозных.
Если божество, т.е. всесильное "иное существо", находится в другом мире, то доступ к этой силе люди получают в тех действиях, которые составляют практику религиозной жизни (культовой деятельности) и назначение которых - служить связующим мостом между "этим миром" и "иным миром", - мостом, по которому могучая сила божества может быть направлена на помощь бессильным людям. В материальном смысле этот мост представлен "святыми местами", которые одновременно находятся и в "этом мире", и за его пределами (например, церковь считается "домом Бога"), посредниками - "святыми людьми" (священнослужителями, отшельниками, шаманами, вдохновенными пророками), наделенными способностью устанавливать связь с силами иного мира, притом что сами они живут все же в этом мире. Этот "связующий мост" представлен не только культовой деятельностью, но и в мифологии и представлениях об инкарнациях, перевоплощениях божеств, которым удается быть одновременно и божествами, и человеческими существами. Посредник - будь то реальное человеческое существо (например, шаман) или мифологический богочеловек, - наделен "пограничными" чертами: он и смертный, и бессмертный. "Сила Духа Святого" - магическая сила в общем смысле "священнодействия", но она также сексуальная сила - способна оплодотворять женщин.
Важной характеристикой каждой религии является ее отношение к магии и религии как "идеальным типам", т.е. степень присутствия в ней магических элементов и степень ее рационализации: в одних религиях больше одного, в других - другого. В зависимости от этого формируется присущий данной религии тип отношения к миру. Общую тенденцию религиозной эволюции Вебер определяет как "расколдование мира" и усиление религиозной рационализации.
- Понятие, свойства и структура этноса. Типы этнических общностей и проблема типологии.
Понятие этнос
Э́тнос (от греч. народ) — исторически образовавшаяся группа людей, объединённая общим происхождением, языковыми и культурными признаками. На сегодняшний день можно обозначить два подхода в толковании этого термина:
во-первых, как формы существования самого человека и его культуры с учетом влияния природных факторов (например, в концепции Л. Н. Гумилева);
во-вторых, как историко-социальной системы, подразумевающей ее зарождение, развитие и изменение структуры. При такой интерпретации этноса его расселение может не совпадать с границами государств. Отдельные группы (диаспоры) русских, армян, евреев, поляков и др.; проживая за пределами своей национальной государственности, относятся к своему этносу.
Генезис любого этноса предполагает значительную протяженность во времени. Формирование историко-культурных ареалов зачастую происходит вокруг определенных элементов культуры, например, языка или религии. В этом смысле мы говорим: «романская культура», «мир ислама», «христианская культура».
Основные условия возникновения этноса — общность территории и языка — впоследствии выступают в качестве её главных признаков. В ходе этногенеза, под влиянием особенностей хозяйственной деятельности в определенных природных условиях и других причин, формируются специфические для данного этноса черты материальной и духовной культуры, быта, групповых психологических характеристик. У членов этноса появляется общее самосознание, видное место в котором занимает представление об общности их происхождения. Внешним проявлением этнического самосознания является наличие общего самоназвания — этнонима.
Сформировавшаяся этническая общность выступает как социальный организм, самовоспроизводящийся путём преимущественно этнически однородных браков и передачи новому поколению языка, культуры, традиций, этнической ориентации и т. д.
Структура этноса
Этнос может иметь различную структуру. Он может состоять из
· этнического ядра - компактно живущей на определенной территории основной части этноса,
· этнической периферии - компактных групп представителей данного этноса, так или иначе отделенных от основной его части,
· этнической диаспоры - отдельных членов этноса, рассеянных по территориям, которые занимают другие этнические общности.
Этнос может быть весь подразделен на субэтносы - группы людей, отличающиеся своеобразием культуры, языка и определенным самосознанием. В таком случае каждый из членов этноса входит в какой-либо из составляющих его субэтносов.
Классификация этносов:
- Географическая – выделение географических регионо, в которых расселены народы мира (Кавказ, Европа и т.д.) Сейчас эта класс-ия используется лишь как вспомогательная. Основные группы этносов: народы Австралии и Океании, Азии, Америки, Африки, Европы.
- Антропологическая – принцип разделения людей и народностей по расам. Франсуа Бернье – термин «раса» - биологическое и генетическое родство между различными этническими группами. Расовые различия наследственны и опр. Визуально (цвет кожи, волос и т.д.). Возникают в следствии адаптации этносов к природным условиям. Чистых рас на данный момент нет. Большие (первого порядка) – Европеоиды, Монголоиды, Негроиды, Австралоиды; переходные – Эфиопы (евр и негры), Яонцы (евр, монголы и австралия), смешанные. Факторы выделения рас – наследственный хар-р и гео. Ареал распространения. 1853 – «Манифест расизма» Гобино. Каждая раса по его мнению отличается способностями – белая, желтая, черная. В 19вдвижение индианизма в Латинской Америке.
- Языковая классификация – достаточно наличие общего языка. 2 принципа: генеалогический принцип родства - изначально произошли от людей, которые говорили на 1ом родственном языке; реально бытующий языковой ризнак – моноязычные, двуязычные, этносы пришедшие на язык более крупного этноса. Но!! Сербы и хорваты – говорят на одном языке, при этом разные этносы, т.к. принадлежат к разным религиозным группам.
- Хозяйственно-культурная кл-ия этносов учитывает гос., религозные, аксеологические и материально-хоз. Ос-ти этноса. Разделение совпадает с разделением по государствам.
- Проблема этнической идентичности. Этнос, народ, нация.
Этнос – основывается на мифе. Общим является общность истоков. Большое значение придается мифам, легендам о первопредке.
Народ – основ. На общности судьбы. Не представляют собой этническую однородность. Родство крови заменяется на родство судьбы. Миф сочетается с логосю
Нация – образование. Базируется на рациональных признаках. Главное – принадлежность к 1ому государству. Народ, который перестал быть этносом и стал государством. Нация с латыни – место где человек родился. Термин появился в настоящее время. Является политическим понятием. Этнос нация совпадают при однородном составе населения. Этническая раздробленность заменена национальным единством.
Этнокультурное самосознание и идентичность. Традиционно-культурные основания этнического бытия (аккумулирующие принадлежность народа к определенной религиозной традиции, его ментальную своеобразность, опыт его исторической судьбы) предопределяют и типологию актов самосознания, осуществляемых творческими представителями нации, и преемственность их ценностных ориентаций в течение многовековой культурной деятельности. То, каким способом идентифицирует себя этническая общность и на какие ценности она направляет свою духовную активность, в совокупности выражает ее собственную культурную природу, является фактором ее развития, отчасти развивается вместе с нацией и способствует ее дальнейшему сохранению.
Вполне понятно, что этнокультурное самосознание, как и всякое самосознание, есть функция не анонимного сообщества, а конкретной человеческой личности, будь то поэт, писатель, художник, мыслитель данного народа. Именно творческая личность является органом этнического духа, проявляя сквозь призму своего внутреннего мира, своего разума духовную особенность соборного «Мы». Говоря обобщенно, этнокультурное самосознание есть процесс выявления совокупностью национально связанных личностей культурной самобытности своего народа, его отношений к иным нациям и его функций в глобальном культурно-историческом развитии.
Этнокультурное самосознание имеет несколько уровней.
1. Уровень знаний о духовном «Мы» национального сообщества, об «эйдосе» данной культуры, определяющем ее историческую самобытность, ее уникальность и нерастворимость в контексте универсальных культурных взаимодействий.
2. Уровень ценностных отношений к своему национально-культурному типу, его месту в человеческом сообществе.
3. Уровень императивных функций самосознания, определяемых идеями предназначения, миссии своего народа в совокупной жизни многих цивилизаций.
Важнейшей практической функцией этнокультурного самосознания является духовно-нравственная санкция национального интереса как стремления к защите этнической, культурной и политической идентичности нации, ее исторически определенной и традиционно выраженной самобытности. Если традиционные основы духовной жизни нации разрушаются и ее этнокультурное самосознание угасает, то даже при сохранении цивилизации данного народа, его этнического тела и его политической инерции народ внутренне разлагается и погибает. Как писал Густав Лебон, «с окончательной потерей идеала раса окончательно теряет свою душу; она превращается в горсть изолированных индивидов и становится тем, чем была в самом начале, – толпою. Тогда снова в ней появляются все характерные изменчивые черты, свойственные толпе, не имеющие ни стойкости, ни будущего. Цивилизация теряет свою прочность и оказывается во власти всех случайностей. Властвует чернь, и выступают варвары. Цивилизация еще может казаться блестящей, потому что сохранился еще внешний фасад ее здания, заданный долгим прошлым, но в действительности здание уже подточено, его ничто не поддерживает, и оно рушится с первой же грозой»[2].
Этнокультурное самосознание продолжает играть важную роль и в ситуации активного развития глобальных процессов. Существующие сегодня мировые цивилизации являются более высокими по сравнению с традиционными этносами. Системным качеством данных цивилизаций является уровень интернационализации народов. Масштабные межэтнические интеграционные процессы ведут к возникновению супер- и мегаэтносов, которые порождают новые социокультурные проблемы.
- Русская этническая картина мира и место русской культуры в дихотомии «Восток-Запад»
Характеристика русской культуры с точки зрения её места в дихотомии «Восток - Запад» - достаточно сложная задача, так как, во-первых, она занимает срединное положение в отношении геополитического фактора; во-вторых, изучение российской цивилизации только начинается (оно вообще возможно в отношении уже ставшей национально-культурной целостности, а в России самоидентичность и национальное самосознание формируются достаточно поздно в сравнении с европейскими культурами); в-третьих, русская культура изначально суперполиэтнична по своему составу (в её формировании приняли участие славянский, балтийский, финно-угорский с заметным участием германского, тюркского, северокавказского этнических субстратов).
Русская культура стала выделяться в особый тип в рамках христианской цивилизации в IX-XI веках входе образования государства у восточных славян и приобщения их к православию. С самого начала русская культура складывается на основе таких культурных признаков, как:
1. Самодержавная форма государственной власти («вотчинное государство»);
2. Коллективная ментальность;
3. Подчинение общества государству;
4. Незначительный объём экономической свободы.
Одним из наиболее значительных факторов в становлении русской культуры явилось православие как религиозно-нравственный ориентир духовной культуры. Древнерусское государство представляло собой конфедерацию самостоятельных государств. Православие задавало общий для Руси нормативно-ценностный порядок, единой символической формой выражения которого был древнерусский язык. Оно «захватило» все слои общества, но не всего человека. Результат этого - весьма поверхностный (формально-обрядовый) уровень христианизации, его невежественность в религиозных вопросах и наивное социально-утилитарное толкование основ вероучения. Поэтому можно говорить об особом типе русского массового православия – формальном, тесно «сплавленном» с языческой мистикой и практикой, что позволяло Н. А. Бердяеву назвать его «православием без христианства».
Срединность по отношению к западному и восточному типам культур, пожалуй, одна из ведущих характеристик русской культуры, поскольку «западные» и «восточные» черты в русской ментальности не строго противоречат друг другу, а скорее соединяются и взаимодополняются. Так, например, христианские ценности Русью заимствуются как ценностная система культуры Запада, но в «восточном» варианте наследуются от Византии, и русская церковь с XV века находилась в зависимости от константинопольского патриарха. Также и в типах социально-политической структуры: Русь «примеряла» на себя и восточную и западную модели, и центры Древней Руси довольно отчётливо можно отнести к одной из них: так Москва и Киев – условно восточная модель, а Новгород – западная. Эта противоречивость подчёркивалась Н. А. Бердяевым: «Противоречивость и сложность русской души, может быть связанна с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории – Восток и Запад… И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное». Н. А. Бердяев пишет: «Русский народ можно с одинаковым основанием характеризовать как народ государственно-деспотический и анархически-свободолюбивый, как народ, склонный к национализму и национальному самомнению, и народ универсального духа, более всех способный к всечеловечности, жестокий и необычайно человечный, склонный причинять страдания и до болезненности сострадательный. Эта противоречивость создана всей русской историей и вечным конфликтом инстинкта государственного могущества с инстинктом свободолюбия и правдолюбия народа». Помимо «западно-восточного» противоречия, русской культуре свойственны особенности, многими исследователями русского менталитета связываемые с нашим климатом и природой в целом. «Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремлённость в бесконечность, широта. На Западе тесно, всё ограничено, всё оформлено и распределено по категориям, всё благоприятствует образованию и развитию цивилизации - и строение земли и строение души. Можно было бы сказать, что русский народ пал жертвою необъятности своей земли, своей природной стихийности. Ему нелегко давалось оформление, дар формы у русских людей невелик»
Если попытаться сформулировать, какие именно черты русской ментальности можно охарактеризовать как явно западные, а какие - как восточные, то можно представить их следующим образом:
Западные черты:
* христианские ценности;
* городской характер культуры, определяющий всё общество;
* военно-демократический генезис государственной власти;
* отсутствие синдрома поголовного рабства в отношениях типа «индивид-государство».
Восточные черты:
* отсутствие частной собственности в европейском смысле;
* господство принципа, при котором власть рождает собственность;
* автономность общин по отношению к государству;
* эволюционный характер развития.
Что же касается так называемых «путей» русской культуры, то её культурная история имеет совершенно уникальную специфику. Наша история и не такая «вечно длящаяся», направленная скорее на стагнацию, всякое поддержание устойчивости, равновесия и по возможности неизменности, как на Востоке, обращенном в вечность, и, в то же время, не такая постепенно прогрессивная, как на Западе, идущем по пути качественного и экстенсивного развития. Русская культура то впадает в некоторую спячку, в которой даже «пропускает» важнейшие моменты европейской истории духа (так мы не пережили Античности, давшей европейской и восточной культурам такую мощную культурную новацию, которую К. Ясперс назвал «осью» мировой истории) как переход от мифологического типа мышления к рациональному освоению мира, к появлению философии - мы начали формировать свою этнокультурную «самость» сразу в Средневековье; Ренессансный тип личности так и не сложился в русской культуре, так как через Возрождение мы тоже «перешагнули», ступив сразу в хорошее и сильное Просвещение, то концентрируется и неведомо откуда черпая силы, включается в какой-нибудь «взрыв», неважно, внешняя ли это война, внутренняя революция или что-то вроде «перестройки» или других реформ. В этом заключается ещё одна специфическая черта русского менталитета – полярность. Поэтому жизнь в обыденном языке – это зебра, поэтому «или пан – или пропал», «кто не с нами, тот против нас», «из грязи – в князи»… То есть русский человек не терпит промежуточных состояний, любит «ходить по лезвию ножа и резать в кровь свою босую душу». Поэтому он прекрасно себя чувствует и адаптируется в кризисных, рубежных, переломных ситуациях на коллективном и даже государстве