Государственные земли. Финансовое ведомство в Лхасе сохраняло регистры всех земель, непосредственно управляемых государством. Продукция с этих земель поступала в различные казначейства (сокровищницы): в Лавране — в главное казначейство, в личное казначейство Далай-ламы, в резервное «казначейство Сыновей Неба» и в казначейство армии.
Из прокламации цинского амбаня, опубликованной около 1792 г., видно, что главное казначейство Тибета контролировало в это время 190 имений, расположенных в 54 различных районах. Эти имения обрабатывали крестьяне, призванные на отработки, или наемные работники.
Имения находились под контролем {187} цзэпёнов (счетоводов, учетчиков) и дэпа, назначаемых казначейством.
Начальники имений, один на каждое имение либо один на группу имений в каждом районе, ведали всем управлением имений.
Начальник имения мобилизовывал крестьян для выполнения трудовой повинности, и они должны были обрабатывать и поливать земли имения. Он предоставлял им семена и рабочий скот. Урожай, который нужно было собрать с каждого имения, определялся в зависимости от качества земли и количества посеянных семян. После сбора урожая начальник имения передавал в казначейство установленное количество зерна и брал себе все, что удавалось собрать сверх этого. Иногда начальник имения лично не занимался делами, а посылал своих представителей, которые и вели дела от его имени.
В прокламации 1792 г. отмечались различные злоупотребления со стороны начальников имений. Например, они мобилизовывали большее количество крестьян, чем требовала обработка земель имения. «Лишних» крестьян заставляли обрабатывать личные земли. Были даже случаи, когда начальник имения «продавал» право на труд этих «лишних» крестьян.
Следует признать, что, хотя цинские амбани сами по себе часто отличались корыстолюбием, неумением либо нежеланием добиваться наведения порядка, обуздания коррупции, уменьшения произвола местных чиновников, в общем плане они были лично и весьма серьезно заинтересованы в поддержании порядка, сохранении спокойствия, в эффективном функционировании тибетского административного аппарата.
Спрос за все это со стороны императора и пекинских властей мог быть весьма строгим, и любые недостатки и ошибки в этом плане могли стоить лхасским амбаням карьеры, а то и головы. Кроме того, от величины доходов государственного казначейства в Лхасе зависела возможность личного обогащения амбаня, ведь он контролировал все расходы финансового ведомства.
Поэтому сильные и деятельные амбани могли являться и являлись своего рода «надзорной инстанцией» по контролю за всем аппаратом управления в стране, наблюдению за деятельностью всех чиновников, ограничению противоправных действий этих чиновников и т.п. Сказанное выше — отнюдь не восхваление существования самого института цинских амбаней, а констатация реального положения вещей. {188}
В прокламации 1792 г. цинский амбань попытался ограничить произвол и коррупцию начальников имений. С этой целью он потребовал составить полные списки семей крестьян в каждом имении и представить их в его канцелярию и колонам. Он обязал цзонпёнов и других местных чиновников проконтролировать составление списков. Разумеется, такое «бюрократическое» ограничение коррупции начальников имений если и могло иметь какой-либо эффект, то только временный.
Собранное в государственных имениях зерно частично отсылали в казначейство, другую часть цзонпёны сохраняли в своих районах.
Размеры имений существенно различались. Так, для обработки земли в имении Лонцзэ использовали лишь трех яков. В имении Намлин — 16 яков [Саrrasсо, 1972, р. 96]. Большинство имений находилось в земледельческих и густонаселенных районах Цзана, уй, Дагпо и Конпо, в особенности в долинах рек Ньян и Кьи. Много имений было в районах Гьянцэ и Шигацэ, в долине р. Ярлун. Были имения и в скотоводческих районах. Так, монастырь Сэра владел имением в Нагчуке, монастырь Дэпун — в Нагчу; монастырь Сакья имел землю в долине Пуцо между Нагчу и Намру, а дворянская семья Мондон — владение в Намру [ibid., р. 106]. В западной пров. Нгари не предоставляли имений дворянам. Там находились только государственные и монастырские земли. Монастыри в Нгари, как правило, являлись ответвлениями «великих» монастырей Центрального Тибета или Бутана.
В конце XIX в. в собственности государства находилось более 1 млн. голов крупного рогатого скота. Управляющие стадами назначались сроком на один год. Коровы и дзомо (помесь яка и коровы) находились под присмотром кочевников, управляющие должны были отсылать в казначейство по пять фунтов масла ежегодно с каждой коровы [Дас, 1904].
Государство также владело большими табунами лошадей, которыми управлял начальник государственных конюшен. Лично Далай-ламе принадлежали луга и стада. Так, его кухня получала молоко и масло от стада в 500 голов дзомо, за которым ухаживали 20 чиновников-монахов. Доходы из нескольких имений шли на снабжение армии и четырем калонам. В каждом районе имелись государственные имения, доходы с которых шли цзонпёнам.
Далай-лама жаловал большое число имений знатным семьям и монастырям. В этом случае доход с этих имений шел полностью или частично тому, кому земля была пожалована. С земель, пожалованных {189} знатным семьям, требовали и транспортную повинность. (С имений церкви ула обычно не требовалась.) Пожалованные имения нельзя было отчуждать: продавать, давать взаймы, закладывать и т.п. [Саrrasсо, 1972, р. 100].
Имения дворян (знатных семей). Каждая знатная фамилия владела как минимум одним имением, поступления с которого обычно являлись для нее главным источником доходов. Имение предоставлялось одному из мужчин этой семьи за службу чиновником. Если у семьи было два имения, то два человека из этой семьи должны были служить на государственной службе. Эти имения передавались в семье по наследству по мужской линии. Были и другие имения — их чиновник получал на время службы (калоны, цзонпёны и некоторые другие). Пожалование земли давало не только право на доход с нее, но и право сбора налога и право суда за некоторые преступления.
Среди лхасской знати были очень богатые семьи. В имениях Палха имелось 1400 крестьянских хозяйств. Палха владели 13 пастбищами, на каждом из которых проживало от 15 до 20 семей скотоводов. Общий ежегодный доход семьи Палха, по оценке Белла, составлял 7200 английских фунтов, из которых 2200 фунтов они платили государству [ibid., р. 107].
Семья Лхалу происходила от родственников одного из Далай-лам. Их вилла в Лхасе была одним из пяти красивейших домов в городе. Доходы семьи, получаемые в натуральной форме, оценивались суммой около 20 тыс. фунтов в год. Кроме того, семья обеспечивалась транспортом и работой домашних слуг [ibid., р. 104].
Во времена путешествия С.Ч. Даса регент Тацак-римпоче Кунде-лин имел свыше 3 тыс. крестьян в своих имениях. Один из прежних регентов имел около 5 тыс. крестьянских хозяйств в своих имениях в Конпо. Многие «живые будды» и дворяне владели 1000 крестьян каждый.
Имения церкви. Церковные имения были самыми обширными. Продукция, получаемая монастырями из этих имений, использовалась для отправления культа и для питания монахов (чай, ячменная мука и др.). «Живые будды» обычно возглавляли крупные монастыри и, таким образом, распоряжались в имениях, принадлежавших этим монастырям. Но «живые будды» также имели свои личные имения, управляемые отдельно от монастырских земель. Церковные имения были освобождены от уплаты налогов. Монастыри сдавали земли принадлежащих им имений крестьянам-{190} арендаторам — лхабранам, которые в качестве арендной платы отдавали треть полученного урожая.
В 1882 г. в правительстве Лхасы было зарегистрировано 1026 монастырей секты Гэлугпа и в них 491 242 монаха, а всего в Тибете было 2500 монастырей и 760 тыс. монахов. Эти цифры включают провинции уй, Цзан, Пьян (Ньянгпо), Лобрак (Лхобраг), Конпо, Нижний и Верхний Кам и Пёчэн.
Монастыри получали доходы от своих земельных владений, субсидии от правительства, доходы от совершения различных обрядов для верующих. Так, например, в 1917 г. доходы тибетского правительства составили 720 тыс. английских фунтов; из них 274 тыс. было выделено на поддержку монастырей и проведение религиозных церемоний. Большие пожертвования в монастыри ежегодно вносили местные дворяне и паломники из тибетских районов и других территорий и стран. Монастыри также занимались торговлей и ростовщичеством. Хозяйством монастырей ведали казначеи и управляющие. Владельцем всех имуществ и доходов монастыря могла считаться или вся монашеская община, или одно лицо — его настоятель, прежде всего в тех случаях, когда это был «живой будда».
Система реинкарнации существовала во многих сектах тибетского буддизма, но наиболее широко она была распространена в секте Гэлугпа. Имелось четыре ранга для лиц, включаемых в систему реинкарнации. К высшему рангу относились только Далай-лама, перерождение бодхисатгвы Авалокитешвары, и Панчен-лама, перерождение будды Амитабхи. Второй ранг имели настоятели четырех монастырей в Лхасе, из числа которых обычно назначали регентов при несовершеннолетних Далай-ламах. Число «живых будд» третьего ранга колебалось от 50 до 60, они являлись настоятелями крупных монастырей, владельцами больших имений. Почти в каждом монастыре имелись один-два перерожденца низшего ранга, но они не были ни настоятелями, ни владельцами имений.
Внутри монастырей имущественного равенства между монахами не было. Они происходили из разных по состоянию семей, имели свою собственность, могли заниматься торговлей и имели личные доходы от совершения каких-либо обрядов для верующих. Бедные монахи работали в качестве слуг богатых коллег. В старых сектах, где монахам можно было жениться, женатые монахи жили в деревне и занимались хлебопашеством. Но и бедные монахи Гэлугпы в период сева и страды часто уходили домой в деревню, {191} чтобы помочь семье в сельскохозяйственных работах. В больших монастырях существовали военизированные отряды монахов — добдоб, которые несли караульную службу, обеспечивали порядок на праздниках, например во время монлама в Лхасе, приводили в исполнение приговоры, связанные с телесными наказаниями, и т.д. Добдобы носили особую форму, а волосы укладывали в прическу, похожую на закрученные за уши рога барана. В администрацию монастыря входили настоятель, который назначался на три года, шамо — «правитель добродетели великого собрания», следивший за соблюдением монашеской дисциплины и выполнявший обязанности судьи (назначался на один год), и шабдогпа — помощник шамо (назначался на шесть месяцев). Каждое внутреннее подразделение монастыря — дацан — управлялось такими же административными лицами.