Любовница демона
Умеют ли демоны любить? А есть ли у них душа? Могла ли я сама когда-нибудь представить, что влюблюсь в… существо, о подобных которому раньше читала только в страшных сказках? Никогда не думала, что окажусь героиней современной сказки о Красавице и Чудовище, но вот поди ж ты. И как и полагается, сказка оказалась весьма далека от классических канонов… ЗЫ. Пока такая аннотация, потом мож изменю. 09.05.12 ЗАКОНЧЕНО. Черновик. Я торопливо бежала на почту, с ужасом отсчитывая секунды - до закрытия оставалось минут пять, а оформить подписку было необходимо именно сегодня. Шумели машины, кричали где-то над нами вороны, поздняя осень поливала холодным мелким дождем, но мне было жарко. Быстрее, быстрее, быстрее! Нужно было сделать это еще вчера, но я была занята с регистрированием новых поступлений в библиотеку, потом поток школьников не позволил оставить Оленьку одну в читальном зале, и вот сейчас стремительно бегу, цокая каблучками по изъеденному трещинами асфальту, и молюсь, чтобы время замедлилось хоть немного. На почте работает Светлана Николаевна, милая и добрая женщина, которая ради меня задержится на несколько минут, но только бы она не ушла.
Добежала до перекрестка, закусив губы, отсчитывала секунды над красным сигналом светофора. Зеленый! Срываюсь на бег. Без трех минут пять!
И поглядывая на часы, я практически забыла об окружающих, отметив боковым зрением группу мужчин в черном. Впереди уже виднелось здание почты, и я забыла обо всем кроме дверей в вожделенное здание, как вдруг на моем пути оказался мужчина. Чувствительно ударившись о неожиданную преграду, торопливо извинилась и уже хотела продолжить путь, но меня остановили. Не поднимая глаз, попыталась обойти, и услышала чуть хриплое:
- Девочка, спустись с небес на землю.
Вздрогнула и подняла глаза на излишне настырного представителя мужского племени. На меня смотрели черные глаза мужчины средних лет, у которого на висках блестела едва обозначившаяся седина. Дорогая одежда, оценивающий взгляд, перекаченное тело - типичный "хозяин жизни".
- Простите, - только сейчас поняла, что этот меня еще и обнимает, - я очень спешу и…
Вокруг шумела жизнь нашего провинциального, но многолюдного городка, гудели машины, дождь становился сильнее, а моя неожиданная преграда, шершавой ладонью провела по щеке, пальцами обрисовала губы и я услышала еще более хриплый вопрос:
- Замужем?
- Нннет.
- Дети?
- Нннету…
- Возраст?
- Двадцать семь.
- Надо же, - мужчина странно и неприятно улыбнулся, - а так сразу и не скажешь, дал бы двадцать два, не больше.
Удивленно смотрю на него и тут вспоминаю - почта!
- Простите, - решительно отступила, еще раз взглянула на часы, - ой блин! Уже пять!
И забыв о неприятном разговоре, я побежала, придерживая край пальто. Где-то позади, услышала произнесенное холодным тоном "хочу".
Ворвавшись в здание советской постройки, где все веяло совковой стариной, успела как раз к моменту, когда Светлана Николаевна закрывала окошечко.
- Ариша Викторовна, опять подписку в последний день оформляете? - женщина укоризненно головой покачала. - Да чего уж там, иди сюда.
- Я так бежала, - торопливо расстегивая сумку, начинаю рассказывать.
- Заранее нужно, Арина, сколько раз ты все на последний момент оставляешь, а?
- Простите, - с мольбой гляжу на старинную подругу мамы.
- Ты, Ариш, лучше приноси в начале месяца все, хорошо, ну нельзя же так!
Она все выговаривала и выговаривала, но сноровисто выписывала бланки, вносила информацию в допотопный компьютер у которого даже интернета не было, только локальная сеть. А я все пыталась отдышаться, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Обернувшись, увидела молодого мужчину в черном, который пристально разглядывал открытки на стекле. Что он тут делает, было непонятно.
Мы все оформили минут за десять, после чего я поторопилась на работу - читальный зал работает до восьми, так что у меня еще три часа рабочего времени.
На улице дождь усилился, и я несколько минут отчаянно искала зонтик. От почты до библиотеки минут семь быстрым шагом, но судя по всему без зонта идти глупо. Пока пыталась отыскать его в недрах сумки, услышала визг тормозов, и чьи-то быстрые шаги.
- Поторопитесь, - произнес мужской голос, прямо над ухом.
- Куда? - я вскинула голову и увидела того самого молодого мужчину, который на почте открытки рассматривал.
- В ад, - мужчина неприятно улыбнулся, - ты очень сатане приглянулась.
Он вырвал сумку, и подтолкнул меня к дороге, где стоял черный джип с открытой задней дверью.
- Послушайте, что вы себе позволяете?- я попыталась прекратить это продвижение к машине, тем более что там, на заднем сидении тоже кто-то сидел.
- Кричать будешь? - спокойно спросил мужчина, фактически подтащив к машине.
- Не будет, - такой же спокойный тон кого-то с переднего сиденья, - таким кричать посреди улицы просто стыдно.
А мне действительно было бы стыдно заорать изо всех сил, и я только вскрикнула, когда этот просто затолкнул в машине, сел, двигая меня в центр, и захлопнув дверь, приказал:
- Поехали.
Мою сумку он просто выбросил из окна, когда мы промчались мимо пустырей. И вот тогда стало очень страшно. И даже говорить что-то побоялась, сжавшись между двумя мужчинами в черном и стараясь сдержать слезы.
- Страшно?- неожиданно заговорил тот, что сидел в машине до моего появления.
- Ккуда вы меня везете? - прошептала я. - И… зачем выбросили сумку? У меня там паспорт и пропуск в архив и…
Они начали ржать. Громко, беспардонно и надо мной. Отсмеявшись, заговорили совершенно игнорируя мое присутствие:
- Горелый, отвезем эту, и сразу нужно будет к Водиле заскочить.
- Понял тебя. С этой потом что?
- Хозяин решит.
- А, ясно, живой не вернется.
Я замерла. Тот, что втолкнул меня в машину, это заметил и тут же поспешил "утешить":
- Не боись, детка, будешь хорошей девочкой, вернешься домой с подарками.
- Моя сумка, - простонала я, все еще не веря, что потеряла практически всю полученную утром зарплату, документы, подаренную недавно дорогую косметику. Может это все и не имело значения, по сравнению с ситуацией, в которой я оказалась, но…
Водитель свернул в лес. Перед глазами пронеслись заголовки из газет, повествующие о пропаже девушек, убийствах, похищениях, и трупах, которые служебные собаки находили в этом самом лесу. И вот тогда я забыла о сумке!
- Пожалуйста, - взмолилась я, - отпустите меня… пожалуйста, я никому ничего не расскажу, я…
Они больше не смеялись. Те двое, что конвоировали фактически, вовсе отвернулись и смотрели в окошки, а мужик на переднем сидении нервно закурил. И все усиленно делали вид, что не услышали меня.
- Пожалуйста, - я заплакала.
Тот, что был справа, тоже закурил, а водитель нервно выругался, и добавил:
- Горелый, заткни ее, не рви мне душу.
Я постаралась плакать тише, в отчаянии зажимая рот, но никак не могла успокоиться. Водитель врубил музыку. Песня "Я свободен" рвала душу окончательно, а звук был такой, что внутри все дрожало, и я плакала уже не скрываясь - они все равно не услышали бы.
Я не знаю, сколько мы ехали. Музыка продолжала греметь, заглушая любые звуки, лес все так же мелькал за тонированными стеклами, а я пыталась успокоиться и смириться с мыслью, что живой не выберусь. А потом водитель убавил громкость, тот, что сидел на переднем сиденье, открыл окно, и вдали послышался лай собак.
- Почти приехали, - зачем-то сообщили мне.
Большой особняк посреди мрачного соснового леса, большие собаки, свободно разгуливающие и бросившиеся к машине. Высокий забор и ворота, открывшиеся, едва машина подъехала ближе. Я сжалась, боясь даже думать о том, что будет дальше. Дальше был двор. Пустой, бетонированный двор и дом с решетками на окнах. На первом этаже горел свет.
- Приехали, - конвоиры разом открыли двери, и тот, который меня вталкивал в машину, скомандовал. - Вылезай, детка.
Я отрицательно покачала головой, боясь даже заговорить.
- Вылезай-вылезай, - он, схватив за руку, без усилий вытащил, - у тебя сегодня долгая ночка намечается, или быстрая, это уж как хозяин решит.
Я почему-то вцепилась в дверцу, но мужчина резко дернув, оторвал мои руки и повел к входным дверям.
- Куда вы меня ведете? - слезы лились по щекам.
- Тебе грубо ответить, или помягче? Могла бы уже и сообразить, - он открыл двери, втащил в слабо освещенный холл, осмотревшись, повел к большим дверям, - хозяин должен быть тут.
Я всхлипнула, упираясь из последних сил.
- Не дури, - он толкнул вперед и я практически налетела на двери, - не сопротивляйся, он звереет от этого. И сопли вытри, смотреть противно!
Оторвав от двери и придерживая за шиворот, он открыл дверь, заглянул в помещение и втолкнул меня первой.
Я замерла, ожидая чего-то ужасного, но ужасного ничего не было. Первое что привлекало внимание - большой стол из светлого дерева, на толстых резных ножках. Потом взгляд метнулся к камину, большому, с ярко-пылающими в нем дровами и только после этого я увидела сидящего в кресле мужчину. Знакомого мужчину. Того самого, с которым я столкнулась возле почты.
- Гена, свободен, - произнес этот "хозяин жизни".
- Понял, шеф, - мой конвоир развернулся и вышел, захлопнув двери и оставляя меня наедине с этим.
Мужчина сидел, пристально разглядывая меня, а затем спросил:
- Есть хочешь?
Я отступила к двери.
- В туалет?
- Нннет.
- Может выпить?
- Ааатпустите меня, - боже, неужели это все со мной происходит?
- На почту опаздываешь? - он поднялся, снял пиджак, начал расстегивать рубашку. - Руслан.
- Что? - я отошла к двери, и, прижавшись к ней спиной, начала искать ручку на ощупь.
- Я - Руслан, - он снял рубашку, небрежно бросил ее поверх пиджака, - тебя как зовут?
Не понимая, что происходит, я с ужасом смотрела, как мужчина потянулся к ремню на брюках.
- Что вы делаете? - рванула ручку, и поняла, что дверь заперта.
Руслан, без тени улыбки медленно подошел, практически прижав меня к двери и дыхнув мне в лицо, произнес:
- Сама разденешься, или помочь?
Я отрицательно покачала головой, и попыталась оттолкнуть его. Тело у мужчины было загорелое, с татуировкой кристалла в котором кинжал на правом плече, и густым волосяным покровом на груди.
- Страшно? - тихо спросил он, проводя пальцами по губам, - правильно, меня бояться нужно.
Его рука двинулась к шее, оттуда на затылок и он властно схватил за волосы, больно дернув, стянул резинку.
- Не надо, - простонала я, уже понимая, что меня изнасилуют, убьют и тоже выбросят в лес. Потом мой труп найдут полицейские с собаками, обезображенное лицо покажут по местным новостям и, возможно, даже опознают… а может и нет. Сколько их было - неопознанных.
- Надо, - ледяным тоном произнес "хозяин жизни", расстегивая мое пальто.
И чувствуя, как его руки пробрались под свитер, я дернулась, пытаясь освободиться. Руслан отреагировал странно - замерев на мгновение, он склонился к моему уху и хрипло прошептал:
- Я дам тебе только один совет, девочка, никогда не сопротивляйся мне! Иначе пожалеешь!
И царапая меня ногтями, хотя я была уверена, что они коротко острижены, Руслан рванул юбку, разрывая ткань. Невольно вскрикнула.
- Больно? - тут же последовал вопрос.
Открыла зажмуренные глаза и закричала - его глаза были красными, словно два уголька в каждом.
- Вы не человек, - простонала я.
Демон улыбнулся, облизнув губы раздвоенным языком, и разорвал мое пальто… свитер, белье, юбку… нижнее белье… Медленно, продолжая глядеть на меня, опустился, снял сапоги и дорвал колготки. Так же неторопливо поднялся, только правая рука скользнула по внутренней стороне бедер, добравшись до самого интимного.
Раздался громкий звонок телефона. Руслан, или не Руслан замер. Обняв меня за плечи, подвел к столу. Небрежно уложил на спину и вошел одним движением. Больно было так, что хотелось кричать, но слишком страшно оказалось даже всхлипывать. А телефон верещал не прекращая.
- Я первый? - безэмоционально спросил демон, вторгаясь глубже.- Неожиданно.
Он потянулся, взял телефон и, продолжая разрывать меня, ответил на звонок.
- И?.. Нет, убирай. Мне плевать. И всех его тоже. Да.
Он выключил телефон, бросил его на стол и остановился, пристально глядя на меня. А я кусала губы, чтобы не заорать.
- Опять больно? - грустно спросило чудовище.
Я дрожала, боясь ответить хоть что-то.
- Бедная девочка, - он неожиданно улыбнулся, - поиграем в другие игры.
И не выходя из меня, демон наклонился, накрывая мои губы своими. Все изменилось в один миг. Сначала жаркая волна разлилась от его губ, и схлынула, оставляя тепло где-то внутри, а затем, словно лед по коже и снова тепло.
- Арина, - прошептал демон, откуда-то зная, как меня зовут, хотя я так и не назвала своего имени, - обними меня.
И снова тепло от его прикосновений, а потом почти жар, и я обняла его за шею, прижимаясь крепче. Лед - морозными узорами прошелся по коже, я выгнулась, хрипло застонала и ощутила, как вторгается его язык, как обвивает мой, начиная его ласкать… и почти сразу я ощутила то, другое вторжение, и плавные движения, от которых внизу становилось совсем горячо. И жар, тот внутренний, становился все сильнее. Т уже не осознавая, что делаю, я потянулась к демону, обнимая его ногами…
- Шшш, не так быстро, - он остановился, вызвав почти болезненный стон, - мне нельзя терять контроль, Арина. Ты должна меня бояться!
Бояться? Я открыла прикрытые от наслаждения глаза, и взглянула на демона. Сейчас, в этом "хозяине жизни" даже человеческого ничего не осталось. Совсем! Совершенно черная кожа, красные глаза, мускулистые руки и когти черного цвета, да и между черных губ виднелись не зубы - клыки. Но почему-то я совсем не боялась. Мужчины - страшилась бы до дрожи, слишком хорошо помня ужас едва не свершившегося насилия в далеком детстве, а демона… Наверное, мне все это казалось нереальным, а быть может дело в пульсирующем желании, которое я испытывала впервые в жизни и потому…
- Я боюсь, - прошептала я, сжимая его ногами, - мне очень-очень страшно…
- Арина! - прорычал демон.
- Очень боюсь, - и приподнявшись, я начала целовать его страшное лицо, жесткие губы, проникая языком и настигая его раздвоенный язык.
Демон вцепился когтями в стол, и я отчетливо слышала скрип вспарываемого дерева, но остановиться… просто не могла.
- Еще, пожалуйста…
В ответ рычание, глухое недовольное и он вновь вошел в меня, осторожно, словно боялся.
- И еще…
- Арина… не надо…
- Глубже, - но я обняла его крепче, заставляя войти глубже, и мир сошел с ума.
Крошился стол, трещины шли по лакированной поверхности, а я стонала все громче, срываясь на крик от пронзающего ощущения наполненности, и обессилено шептала "Еще…". Я выгибалась навстречу его движениям, царапала черную кожу, по которой стекали такие же черные капли крови, кусала от страсти его плечи, когда Руслан вторгался совсем глубоко и млела, требуя еще и еще. Мне казалось, что это удовольствие никогда не закончится. А потом рухнул стол. Я поняла это, расслышав грохот, и прижалась сильнее к успевшему подхватить меня демону. Его когти нечайно вспороли кожу, но даже эта боль лишь добавила остроты ощущениям и взлетая на вершину, я прижалась к нему, целуя крепко сжатые губы, чтобы через мгновение закричать от переполнявшего меня ощущения… Оргазм - маленькая смерть… как точно сказано…
- Ариша, - простонал демон, - Ариша…
Он умер, чтобы воспарить, лишь на несколько секунд позже меня, выгибаясь и насаживая на себя, мое и так прижавшееся к нему тело. Стоя… и практически сразу обессилено опускаясь на ковер… Не отстраняя, не отрывая, лег, оставив меня лежать сверху. И полуприкрыв глаза, я бесстрастно наблюдала за тем, как черная кожа трансформируется в загорелую человеческую, и только черные капли нечеловеческой крови, напоминали о том, что Руслан не человек…
- Больше… так… не делай, - произнес он вполне человеческим голосом.
У меня на ответ не было сил, и коротко кивнув, я провалилась в сон, продолжая радостно улыбаться непонятно чему.
******
Я проснулась ночью. Было тепло, все тело побаливало, но это было так приятно. Как после спортзала. Поднялась, после недолгих поисков нашла выключатель. На постели лежал халат - неспешно надела его и тут… рядом с халатом был лист бумаги. Уже предчувствуя что-то недоброе, медленно взяла его, развернула и прочитала написанное уверенным почерком: "Арина, прислуга в твоем распоряжении. Врач тебя уже осмотрел - здорова, повреждений нет. После завтрака тебе принесут одежду и деньги. Гена отвезет, куда скажешь. И больше не появляйся в моей жизни!
Рассаэрн."
Сначала стало очень больно. Потом поняла - сейчас ночь. Не утро. Он еще должен быть здесь! И бросив листок, я побежала к двери, надеясь… что хоть поговорить получится с моим первым мужчиной.
Он стоял у входной двери, небрежно натягивая перчатки. Рядом что-то торопливо говорил какой-то незнакомый мужчина, а я замерла на лестнице, с удивлением глядя на того, кому еще днем дала бы под пятьдесят, а сейчас… Руслан стал тоньше, стройнее, и моложе. Исчезла седина, лицо помолодело, движения резче, словно больше не было этой усталости от жизни. Руслан не видел меня, но неожиданно вздрогнул, глубоко вдохнул и негромко произнес:
- Арина, вернись в комнату!
Я сошла еще на несколько ступеней вниз, не в силах оторвать взгляд от него.
- Арина!
В той самой комнате, где все произошло, что-то громыхнуло. Открылась дверь и я увидела каких-то людей, которые выносили остатки стола и испачканный кровью ковер. Засмотревшись на ковер, пропустила момент, когда Руслан обернулся ко мне, и только вздрогнула, встретившись с его черными глазами.
- Арина, - говорил он все так же негромко, но от тембра его голоса даже стекла завибрировали, - вернись в комнату!
И надо бы испугаться, а я стояла и смотрела на Руслана, прикусив губы, чтобы не расплакаться. Он же изнасиловал меня, по его приказу меня похитили, он даже не человек, так чего же я жду?
- Руслан… - начала говорить и сама себя остановила.
Молча развернулась и, поднявшись наверх, вошла в ту самую спальню. Когда закрывала двери, услышала произнесенное внизу:
- Гена, увезешь ее и… больше никогда не привози, даже если прикажу! Никогда!
Остаток ночи я тихо плакала, свернувшись на постели.
Утром пришла какая-то женщина, принесла не мои вещи, и размер мне был чуть великоват, предложила позавтракать, я отказалась. Потом пришел Гена, долго стоял у двери, в результате выдал матерное слово, от которого я подпрыгнула.
- В смысле ты очень красивая стала, - исправился мужчина. - В зеркало с утра смотрела?
Я отрицательно покачала головой, я никуда не смотрела, и не знаю когда смогу на себя посмотреть.
- Зря, ну пошли, что ли. Отвезу тебя домой.
- Домой? - я не поверила в услышанное.
- Домой-домой, поднимайся. Будешь жить, как оказалось. Вот, а ты боялась.
Назад мы ехали вдвоем, и на передних сидениях. Гена вел машину и что-то весело рассказывал, я обнимала свою, казалось потерянную сумку, которая обнаружилась в этой же машине, и смотрела в одну точку, не в силах отойти от шока. Произошедшие события пугали и в то же время - за что он так со мной?
Гена, заметив, что я снова плачу, сквозь зубы произнес:
- Дура, ты жива осталась! Никто не выживал, а ты даже… помолодела. Хватит сопли разводить, живи дальше и забудь о случившемся.
А я вспомнила его тихое "Ариша" и заплакала громче.
- Дура, - повторил Гена.
Он привез меня к дому, типовой хрущевской пятиэтажке, некоторое время молчал, потом потребовал:
- Телефон дай.
Я открыла сумку, с удивлением посмотрела на белый конверт, которого там точно раньше не было, нашла телефон. Гена вбил новый номер, так и подписал его своим именем и вернул телефон со словами:
- Будут проблемы - звони.
Я кивнула.
- Сама живешь?
Снова кивнула.
- А мать где?
- В больнице… уже третий месяц.
- Долго, - протянул он.- Как фамилия?
- Соколова Инесса Викторовна, - ответила я сразу полное имя.
- Это в областной?
- Да.
- Ясно. Все, иди давай.
Я вылезла из джипа, и едва дошла до подъезда, услышала, как отъезжает машина. Я вылезла из джипа, и едва дошла до подъезда, услышала, как отъезжает машина.
Медленно передвигая ноги, поднялась на свой этаж. В душе жгло ужасающее чувство пустоты и какой-то утраты. Прикусив губу - реветь на весь подъезд не хотелось, - нашарила в сумке ключ, почти на ощупь открыла замок, и ввалилась в пустую квартиру. Вот теперь можно…
Бросив сумку прямо на пол в коридоре, всхлипнула раз, другой, обвела тоскливым взглядом светлые обои, привычную мебель, и вдруг поняла, что жутко хочу есть. Последний раз ела сутки назад, когда торопливо жуя бутерброд, сбегала по ступеням, опаздывая на работу. Если бы я только знала, что принесет этот день.
Сползая на пол в прихожей, судорожно набрала единственный номер, который набирала ежедневно.
- Привет, мама. Да, зарплату получила, сегодня куплю все лекарства и принесу, да…
У мамы проблемы с почками, она последнее время не выходит из больниц, и анализы стабильно не очень хорошие. Врачи толком ничего не говорят, только руками разводят. Болезнь, особенно длительная, всегда меняет людей, вот и моя мама даже не спросила что со мной. Просто оборвала разговор - все, что ее интересовало, это когда я принесу лекарства.
Почему-то стало жалко себя до слез. Никак не могу привыкнуть к вот такой маме. Встала, поплелась в кухню, открыла дверь холодильника, вытащила пару яиц и молоко.
Пока готовился нехитрый завтрак, позвонила на работу, сообщила, что заболела и не приду сегодня. И получив разрешение на внеплановый выходной, забыв о завтраке, я пошла в душ. Там, под струями воды, сжавшись и обняв плечи руками, я дала волю душившим слезам.
Плакала долго, в очередной раз пытаясь успокоиться, услышала звонок телефона. Судорожно запахиваясь в намокший халат, дошла до телефона, удивленно взглянула на незнакомый номер, высветившийся на телефоне и ответила на вызов.
- Почему, - прозвучал холодный, чуть хрипловатый голос, - почему ты постоянно плачешь?!
Не узнать этот голос я не могла. Как не могла и забыть его хриплое "Ариша…".
- Не нужно об этом вспоминать! - почему-то прорычал Руслан. - Рассаэрн! Я назвал тебе свое истинное имя!
Я вздрогнула и все же произнесла:
- Вы… слышите все, что я думаю?
Тихий стон, рычание и глухое:
- Отпусти меня, Ариша… отпусти. Не думай, не вспоминай, и только не плачь. Такое глупое человеческое выражение "душа рвется", а моя рвется, Ариша… У меня ведь даже нет души, а больно! Мне больно, за тебя. Мне впервые больно! Отпусти меня… пожалуйста…
- Я не держу…
Он отключился.
Некоторое время я еще стояла, шокировано глядя на телефон. Потом в дверь позвонили. Завязав халат, подошла и открыла, даже не посмотрев в глазок. Мне казалось, что я уже ничему не смогу удивиться. Я оказалась не права.
- Это вам, - высокий мужчина протянул два пакета, - это тоже, - мне впихнули букет, - и это, - огромного плюшевого медведя передал второй. - Теперь вы должны успокоиться.
И неожиданные посетители закрыли дверь, оставляя меня наедине с пакетами, цветами и игрушкой. Даже не защелкнув замок, прошла в свою комнату и уронила оба пакета на диван. На пол просыпались вывалившиеся оттуда шоколадки и шоколадные конфеты. Цветы, конфеты, мягкая игрушка… Меня утешить пытаются? Тогда еще бутылки вина не хватает…
В двери постучали. Все те же мужчины, с явно недобрыми лицами, передали мне пакет и напомнили, что двери нужно запирать. Заперла, открыла пакет. Там была бутылка вина… И как я ее открывать буду? У меня даже штопора нет.
В двери постучали!
Увидев в руках одного из мужчин уже с откровенно мрачным лицом штопор, я даже не удивилась.
- Спасибо, - вежливо ответила я, и снова закрыла дверь. На замок.
Изо всех сил старалась не думать, не вспоминать, не возвращаться в мыслях к этому хриплому шепоту… Зажмурилась, тряхнула головой, и сильно прикусила губу. Самый лучший способ избавиться от навязчивых дум это, конечно же, выпить, благо, вином меня обеспечили. И неважно, что пью я крайне редко, и не больше одного бокала. Не пропадать же добру, верно? В процессе открывания бутылки ловила себя на том, что все время кошусь на телефон - одновременно и хотелось, и не хотелось услышать звонок… И тут же одернула себя: зачем, ну зачем? Руслан же ясно сказал… Заиграла мелодия, я испуганно подскочила, чуть не сбросив бутылку на пол, а сердце между тем радостно трепыхнулось. Дрожащими руками нажала кнопку вызова и приложила трубку к уху.
- Рассаэрн! - прорычал знакомый голос и отключился.
Опустившись на стул в кухне, я сглотнула, и налила наконец вина. Сделав несколько больших глотков, и почти не почувствовав вкуса, поднялась и на подрагивающих ногах вернулась в комнату. Букет бы надо в вазу, а то завянет… Отставила бокал, и занялась цветами, потом отодвинула пакеты и их содержимое, и устроилась на диване.
Шок постепенно отпускал, плакать уже не хотелось, но мысли все равно возвращались к произошедшему… Вопрос "зачем?" вертелся в голове, однако я ясно понимала, что ответ вряд ли услышу. Нашарила рядом шоколадку, открыла ее, и закусила, снова приложившись к бокалу. Телефон в кармане халата молчал. По моим губам скользнула кривая улыбка, и я прикрыла глаза, откинув голову на спинку дивана. Хорошо. Я постараюсь забыть, не вспоминать, не думать. "Отпусти меня, Ариша…" Вздрогнула, передернув плечами, голос словно зазвучал в голове. Отпущу. И буду жить дальше, будто ничего не случилось.
Допив бокал, отставила, и решительно встала с дивана, шмыгнув носом. Надо идти в аптеку, а потом в больницу, и еще в магазин зайти, в холодильнике как-то пустовато, а на одних шоколадках долго не проживешь. Немного ободренная, направилась в спальню, переодеваться. И у большого, в рост, зеркала на шкафу, застыла, увидев собственное отражение. Сразу вспомнилась реакция Гены, когда он встретил меня сегодня утром, и его слова насчет моего внешнего вида. Теперь я понимаю, о чем он говорил.
Вроде бы на первый взгляд ничего не изменилось, но… Обычные серые глаза стали ярче, ближе к серебристому оттенку, чем к моему родному мышиному. Каштановые волосы - мягче, шелковистее на ощупь, и блестели, как в рекламе шампуня. Кожа на лице разгладилась, цвет выровнялся, и пальцы сами потянулись потрогать: бархатистая, приятная, так и хочется с кожурой персика сравнить. Я растерянно разглядывала себя, пытаясь понять, неужели одна ночь с демоном могла так подействовать на меня. Тряхнув головой и с некоторым трудом избавившись от нежелательных воспоминаний, оторвалась от созерцания собственной внешности, и быстро переоделась. Захватив список лекарств, вышла из дома, машинально нащупав в кармане пальто телефон… Который молчал. Глубоко вздохнув, направилась к остановке.
Когда уже почти пересекла двор, погруженная в невеселые думы о маме, вдруг резко почувствовала спиной чужой, недобрый, и какой-то… скользкий, что ли, взгляд. Обернулась - никого. Только показалось, в проходе между гаражами мелькнула какая-то тень. Зябко поежившись, продолжила путь, но смутное беспокойство еще долго не отпускало.
…Пока бегала по аптекам, покупала нужное, пока добралась до больницы почти на другом конце города, время прошло почти до вечера. С мамой, как всегда, разговора особо не получилось: она жаловалась на врачей, на плохую еду, на то, что у нее болит, и - ни разу не спросила, как у меня дела. И хотя на глаза наворачивались слезы от какой-то детской обиды, я улыбалась и успокаивала, говорила, что все будет хорошо, и ее скоро выпишут. Но после, когда перед уходом поговорила с врачом, поняла - нет, скоро не выпишут. Анализы опять плохие, снова надо капельницу ставить, и так далее. Из больницы возвращалась домой уже в сумерках, с тяжелым сердцем и тоской в душе. Впервые, пожалуй, я страшилась одиночества, потому что в тишине пустой квартиры придут мысли, и… воспоминания. Те, которых не должно, не должно быть в моей голове! Я же пообещала себе, что забуду, что не буду думать… Сев в автобус, начала составлять в голове план работы на завтра, чтобы хоть как-то отвлечься. Хорошо, что до выходных оставалось всего два дня.
К дому подъехала уже совсем в темноте, и как назло, фонарь во дворе опять не горел. Автобус давно отошел от остановки, а я, судорожно сжав полы пальто, вглядывалась в смутно видневшуюся дверь подъезда, и никак не могла заставить себя сделать шаг из уютного, желтого круга света. На остановке с фонарем все было в порядке… Предчувствие опасности сжало сердце железными тисками, я с трудом дышала, пытаясь справиться с приступом паники - странно, вроде никогда не боялась ходить здесь, даже в темноте. Бомжей у нашего подъезда сроду не водилось, а пять гаражей, выстроившихся в линию, принадлежали обычным, нормальным жителям дома, нескольких из них я даже знала. Никаких гопников, устраивавших обычно в гаражах отцов притоны, и в помине не было. Но сейчас… вспомнилось утро, точнее, день, и ощущение взгляда. А без света вообще невозможно разглядеть, есть ли кто-то около гаражей или нет, они все представлялись сплошной темной стеной.
Я сглотнула, и наконец сделала маленький шаг в направлении подъезда. Хотелось домой, в тепло и уют родной квартиры, и никакое одиночество уже не пугало. Только пересечь двадцать метров до подъезда. По темному, тихому двору. Захотелось по-детски зажмуриться и броситься бегом, но я начала идти медленно, осторожно, постоянно косясь в сторону гаражей. Что на меня нашло? Кого боюсь? Или после пережитого этот страх будет сидеть во мне до конца дней?.. Что снова схватят и куда-то потащат?.. Я пересекла уже почти весь двор, и подходя к подъезду, выпустила из вида темную линию гаражей - не пятиться же спиной к дому, увидят еще соседи из окна, неизвестно, что подумают. Сердце билось быстро, неровно, руки дрожали, пока нашаривала в сумочке ключи, а уши чутко ловили каждый звук за спиной. Тишина давила ватной подушкой, и все время казалось, слышу то тихий хруст гравия, то шаги, и наконец не выдержала, оглянулась: никого. Только показалось, что за угол дома метнулась какая-то тень.
Испуганно вздрогнув, снова сглотнула, вытащила наконец ключи, и со второй попытки попала в замочную скважину. Домофон у нас решили не ставить, посчитав, что обычный замок надежнее. Я рванула дверь, торопясь оказаться в теплой безопасности подъезда…
Кто-то налетел сзади, сильно толкнув в спину так, что я чуть не упала, споткнувшись о порог, и тут же одна рука крепко обхватила меня за талию, а другая зажала рот. Крик застрял в горле, от ужаса закружилась голова, и тут еще как назло, запиликал мобильник в сумке.
- Не рыпайся, целее будешь, - прошипел голос прямо в ухо, и я почувствовала, как чужие пальцы жадно зашарили по телу, и мутная волна паники заставила сопротивляться.
Нет, боже, не хочу! Хватит с меня одного изнасилования за сутки… Телефон продолжал надрываться, но мне было не до него. Я царапалась, пиналась, извивалась, и почему-то молча, горло сжал спазм, и не удавалось выдавить ни звука. В подъезде на первом этаже лампочка не горела, и все происходило в темноте, перед ступеньками. Нападавший шепотом ругался, пытаясь справиться со мной, и я почти вывернулась, но тут вдруг он развернул меня к себе, и резко, наотмашь, ударил по щеке. Всхлипнув, я отлетела на ступеньки, больно ударившись локтем и боком, а во рту почувствовался медный привкус крови - осторожно потрогав губу языком, поняла, что нападавший разбил ее.
- Я ж сказал, не дергайся, - в темноте лица мужчины не различить, но по голосу я поняла, что он подошел ближе.
В боку покалывало при дыхании, и встать я всяко не успевала. Съежившись, зажмурилась, испуг резко исчез, и осталась апатия и полное безразличие к собственной дальнейшей судьбе. А я просто устала… Неожиданно раздался грохот, и мои глаза против воли широко распахнулись: ну что еще происходит?! Дверь в подъезд отсутствовала, а в проеме стоял к моему безграничному удивлению Гена собственной персоной. И в руке он держал оружие. Несостоявшийся насильник замер, боясь пошевелиться, и я тоже затаила дыхание.
- Арина, ты в порядке? - спокойным голосом осведомился помощник Руслана.
- К-кажется, - сумела произнести непослушными губами, и встала, опираясь на перила.
- Он тебя не тронул? - продолжил допрос Гена.
- Н-нет, - пробормотала я, осторожно коснувшись разбитой губы. - Я пойду, ладно? - развернувшись, начала медленно подниматься по ступенькам, стараясь не морщиться - локоть и бок болели, а чувства словно в анестезии, только сердце колотится раза в два быстрее, чем обычно.
Знать, что дальше ждет нападавшего, не хотелось совершенно, но поймала себя на том, что жду за спиной звука выстрела, и уже заранее начала сочинять, что скажу полиции… Спокойный, арктически холодный голос Гены произнес:
- Двигай за мной, мразь. И только посмей сбежать. Убить не убью, но мучиться будешь долго.
- Да ничего я ей не сделал, так, потискал немного! - нервный ответ неизвестного. - Никуда не пойду с тобой, придурок! Небось, пушку купил в ближайшем магазине игрушек!
Я даже остановилась на площадке, хотелось дослушать разговор.
- Пойдешь, - у меня мурашки по спине побежали от того, КАК это было сказано.
Ноги чуть не сделали шаг назад, но я вовремя опомнилась. А Гена, словно почувствовав, что я еще не ушла, громко обратился ко мне:
- Арина, марш в квартиру и ни ногой оттуда!
Испуганно вздрогнула, и сквозь шок начали пробиваться эмоции: страх, усталость, и снова подкатывающая к горлу истерика. Мысль о том, что, возможно, насильника ждет смерть, ничуть не огорчила и не ужаснула. Пережитое там, внизу лестницы, снова и снова проносилось перед глазами, вызвав запоздалую дрожь омерзения от того, что могло произойти, не появись так вовремя Гена. Сильно, до боли, прикусив губу, поспешила выполнить его почти приказ, и бегом поднялась по лестнице, одновременно нашаривая в сумке ключи. Вспомнила о трезвонившем мобильнике, но решила уже дома посмотреть, кто же так настойчиво названивал. Подруг у меня почти не было, впрочем, как и друзей, так что… Горло внезапно пересохло, от мысли, кто же мог звонить, и почему Геннадий появился так вовремя.
Руки дрожали, пока вынимала ключи и открывала дверь, сердце колотилось так, что стук отдавался в ушах. Дышать стало трудно, грудь болезненно сдавило, а глаза предательски защипало от подступающих слез. "Не плакать! Не плакать, ни в коем случае!" - билась настойчивая мысль, и, бросив сумку с так и не добытым мобильником в коридоре, я поспешила в кухню. Там так и стояла открытая с утра бутылка вина, и пустой бокал. В голове все смешалось, пережитый страх от нападения, вспыхнувшие воспоминания, вызвавшие одновременно и стыд, и болезненно-острые чувства, дать определение которым я бы не решилась. Зажмурившись, сделала внушительный глоток, чуть не поперхнулась, и тут снова зазвонил мобильник.
Попробовала успокоиться, твердя себе, что все в порядке, что ничего плохого не случилось, но пока шла к сумке, косилась в темную комнату, везде мерещились тени. Наконец достала трезвонивший телефон, сделала глубокий вдох - на экране высветился чужой номер, - и нажала кнопку.
- Ты в порядке? Он тебе ничего не сделал? Почему у тебя бок болит?! - посыпались вопросы, заданные требовательным, и знакомым до дрожи голосом.
- Упала, - пробормотала я, вспомнив еще и о разбитой губе. Очень зря, как оказалось.
- Он тебя ударил? - ровный тон заставил похолодеть, и нападавшего стало вдруг даже немного жаль. - Не отвечай, я знаю. И не надо его жалеть, он поднял руку на то, что ему не принадлежит.
Я хватала ртом воздух, ничего не понимая, путаясь в противоречивых чувствах, и отчаянно желая, чтобы этот длинный день наконец закончился. Не хочу больше думать ни о слишком заботливых демонах, ни о насильниках.
- Ничего, завтра к утру все пройдет, - мне показалось, или в голосе послышались заботливые но