9 августа
Давно хотела найти девиз, кот<орый> бы соответствовал чему-то во мне. И вот нашла наконец: «Guarda e passa» — Dante[406].
10 августа
Вот уже 2 недели, как ищем доктора для Ни. Все более известные — en vacance!* Слава Богу, эти дни Ни немного лучше, и сегодня он мог даже поехать в Париж читать доклад для американцев (семинар Эдди).
* На каникулах (фр.).
183//184
Вчера была Е. А. Извольская. Говорили о смерти Charl’я Du Bos[407]. Еще одним культурным человеком меньше, а вокруг подымается волна варварства. Е<лена> А<лександровна>, между прочим, говорила о встрече с одной девушкой-испанкой, кот<орая> проповедует среди испанской молодежи самые дикие идеи: католичество с инквизицией, монархию в стиле Филиппа и пр. в таком же роде[408]. Мир погружается все больше в мрак и изуверство.
Вечером П. К. Иванов читал нам главу из своей книги «О святости Лурда». [Очень старомодно, увы!]
21 августа
За это время перебывало у нас много людей. Но большинство из них — это люди, раздавленные тяжелой жизнью, нуждой, болезнью. Лишь немногие кое-как устроились, так, напр<имер>, семья пр<офессора> Франк<а>[409], Н. Д. Городецкая[410]...
Ни, несмотря на плохое состояние здоровья, удивил нас сегодня, сказав, что составил план новой книги — нечто вроде философской автобиографии. Его способность работать при всяких условиях (в Москве в 1918 г. под выстрелами из пушек!) удивительна! Это и есть настоящее призвание.
Читаю 2-й том истории Церкви Duchen’a. На темном фоне этой истории лишь отдельные фигуры освещают эту тьму и тем более поражают своей непоколебимой верой и верностью заветам Христа.
Это те, которые побеждают и победят вместе с Христом «врата адовы». Все остальные, хотя бы и назывались христианами, но служат не Христу, а идолам власти, денег и прежде всего — себе!
22 августа
Coup de foudre!* Гитлер заключил пакт о ненападении с СССР! Мое давнишнее предчувствие сбывается, и Россия покрывает себя несмываемым пятном позора. Когда я иногда говорила, что это случится, Ни страшно возмущался, а теперь?
* Удар грома! (фр.).
184//185
Два паука соединили свою паутину, и один из них, конечно, запутается и погибнет в ней. Конечно, Сталин, кот<орый> из боязни войны и революции, кот<орая> снесет ему голову, идет на все, лишь бы уцелеть.
Бедная Россия и то, что от нее еще уцелело!
25 августа
Тревожно-напряженные дни. Была в Париже и поражена спокойствием и дисциплиной французов. Ни суеты, ни болтовни... Выдержка этого народа меня поражает и восхищает.
Ни, видимо, подавлен позором, кот<орым> покрыла себя Россия. Я давно это предвидела и потому не так остро переживаю случившееся. А у него были какие-то иллюзии...
Вечером он читает нам план своей новой книги[411]. Эта работа помогает ему отвлечься от тягостных впечатлений.
28 ав<густа>
Дни большого напряжения. Но надежда на мир все еще не исчезла... Вчера приехал бедный Леня (Чурилин) проститься. Уехал на фронт. Погода все эти дни чудесная, как редко. Солнечная тишина нежная. Природа как бы хочет сказать людям: что вы делаете! Остановитесь! Посмотрите вокруг! А мир людей полон злобы, ненависти, вражды на фоне этого небесно-голубого неба и ясной тишины...
По вечерам начали читать «Анну Каренину», чтоб немного отвлечься.
30 ав<густа>
Всеобщая мобилизация. Вечером была в Париже. Впечатление жуткое. Тьма, среди кот<орой> движутся толпы. Кое-где синие и красные огоньки, но дома будто исчезли, т. к. все окна плотно закрыты. Когда видишь этот Париж, всегда такой блестящий, яркий, кажется, что снится какой-то кошмарный сон!
Сегодня в 5 ч. дня должен решиться вопрос о войне Фр<анции> и Англии в защиту Польши, кот<орую> немцы бомбардируют уже 3 дня.
Вчера мы получили газовые маски.
Приходил проститься милый юноша Луи, кот<орый> часто у нас работал в саду и по хозяйству.
185//186
Наша Мари получила телеграмму от сына-авиатора и уехала с ним проститься.
Мой бедный Ни чувствует себя еще очень слабым после болезни, но вчера сообщил, что составил план второй главы своей новой книги. Удивительная способность работать, несмотря ни на какие условия жизни!
4 сентября
Война объявлена! Стыд за Россию, кот<орая> предала своих союзников и этим решила войну. Стыд и позор на все ее будущее. Знаю, что русский народ здесь не участвовал, но если не участвовал активно, то пассивно все же это допустил!
5 сентября
Ночью разбудил нас вой сирены. Это первый налет на Париж. Мы встали, оделись. Было около 3 ч. ночи, чудной, лунной ночи. Против нашего дома устроен «abri»*, но мы решили туда не идти, а сидеть дома и ждать. Ничего приготовлено у нас не было, кроме масок, кот<орые> пробовали надеть, и Ни начал задыхаться и сбросил (у него астма), и масок он не может носить. Стал вопрос о маме. Ей 85 лет, лежит неподвижно. Решили от нее скрыть тревогу и не будить, т. к. она крепко спала. Ни, я и сестра собрались у меня в комнате при свете ночника и прежде всего помолились. После воя сирен наступила тишина... Я и Ни вышли на улицу, где стояли кучки людей из соседних домов. Ни говорил с ними, но никто ничего не знал. Я с удовольствием дышала свежим воздухом после запертой комнаты. Вокруг весело разговаривали, шутили. Паники никакой. Из «abri» мало-помалу все вышли и разбрелись... Тревога длилась около 4 ч., и только на рассвете вновь завыла сирена — знак окончания налета.
6 сент<ября>
Ночью опять вой сирен, опять бессонница... А утром в 10 ч. опять тревога, но очень короткая, хотя на этот раз издали слышны были отдаленные звуки стрельбы и мелькали синие и голубые огни взрывов. Мы устроили свой погреб, забили там окна мешками с песком, а от газов решили приспособить нашу ванную, замазав все щели.
* Убежище (фр.).
186//187
Ездили в комисс<ариат>, где всем иностранцам делали отметки на carte d'identité* (отпечатки пальцев)[412].
За это время у нас бывали Федотовы, Фондаминский, Андерсен, Пьянов. Все они мечтают работать на духовном фронте, т. к. по возрасту идти не должны. Хотят издавать газету.
7 сент<ября>
Ночь прошла спокойно. Сегодня чудный, теплый, солнечный день. Тихий, благостный. И все не верится, что мы на войне, среди войны, что вокруг творится ужас войны. Часто кажется: нет, нет! Это кошмар! Вот сейчас проснусь, и все исчезнет!
Как странно! 8 августа я написала жуткие стихи, как бы в предчувствии войны, и такие же в 1914 г. в России, в деревне, когда ничто войну не предвещало![413]
Это доказывает, что подсознательно человек знает больше, чем сознательно.
18 октября
Вот уже почти 2 месяца войны, но странно, как мало она здесь чувствуется пока. После первых «алерт»** жизнь снова вошла в обычную колею, и, если б не газеты, не солдаты на улицах, не маски у всех обитателей, трудно было бы представить себе, что мы — на войне, в тылу войны. Лавки все открыты и наполнены продуктами, на улицах движение, хоть и не такое, как обычно, но все же довольно большое. Открылись в Париже театры, синема...
Сегодня думала: вот окопы один перед другим. За ними люди, ожидающие приказа броситься в атаку. И вот если пройти среди них и спросить каждого сидящего там: хочет ли он броситься и яростно убивать другого, сидящего против него? Я уверена, что он ответит: нет. Однако лишь только раздастся сигнал, все эти люди бросятся друг на друга...
За это время у нас иногда собирались преимущественно русские и велись беседы на темы, конечно, о войне. В послед-
* Удостоверение личности (фр.).
** От фр. alerte — тревога.
187//188
ний раз был доклад Г. П. Федотова: «Смысл и цели совр<еменной> войны». Доклад очень удачный и ясно выражающий сущность проблемы. Эта война есть война добра с злом — основная мысль докладчика, свободы с насилием, культуры с варварством.
Доклад мне очень понравился и по идее, и по форме — простой и ясной.
Вчера обрадовало меня письмо от Лени. Он призван на фронт уже больше месяца, и я веду с ним переписку. В последнем моем письме я высказала ему мое отношение к войне, этой войне, которую ведут Франция и Англия, борясь за свободу. Писала о том, как сочувствую этой борьбе. И вот начальство Лени, прочитав это письмо, попросило Леню дать прочесть его перед солдатами. Леня пишет, что гордится «тетушкой» (он так зовет меня), а я тоже рада, что это письмо имело такой успех, да еще от русской!
22 октября. Воск<ресенье>
Странная война! Будто гроза, кот<орая> гремит где-то вдали, воздух удушливый, давит, но гроза не разражается. Томительное, жуткое ожидание чего-то грозного, а пока жизнь идет себе по-своему. Вспоминаю слова Христа: «будут покупать, продавать, жениться...»[414]
Вчера была Г.[415] и принесла с собой атмосферу того Парижа, что живет бульварами, кафе, кабаре. Странно и дико было слушать, как люди и теперь умеют сохранять этот свой стиль, приспособляя его к условиям войны. Г. вращается в среде артистов, художников, балета [но скорее demi-mond’a*]. Что теперь для них Париж без блеска, шума, lux’а**?
5 ноября. Воск<ресенье>
Ни сегодня делал доклад у нас на тему: «Война и эсхатология»[416]. Основная мысль доклада та, что конец мира происходит всякий раз, как человек совершает добро и этим побеждает зло. Зло конечно, добро бесконечно.
В беседе участвовали: Н. Алексеев, Г. Федотов, мать Мария. Мысли Ни, как всегда, очень сложные, часто парадок-
* Полусвета (фр.).
** Роскоши (фр.}.
188//189
сальные и, думаю, мало кому понятные. Нужно хорошо знать всю его философскую систему, иначе получается много недоразумений и споры часто бесплодны.
Суббота, 18 ноября
Ни сегодня начал семинар на тему «Идолы и идеалы»[417]. Слушателей было 40 человек. Семинар прошел оживленно. Меня поражает работоспособность Ни. Теперь у него задумано одновременно 3 книги помимо статей и семинара. Недавно я, сидя у него в кабинете, наблюдала, как он в одно и то же время может и писать письмо, и делать заметки в тетрадь к той или иной задуманной книге. Он писал одному испанскому философу, проф. Ксирао, в Мексику (куда тот бежал во время революц<ии>) и вдруг среди фразы остановился и говорит: «Нужно записать мысль, кот<орая> сейчас пришла мне для новой книги!» И так часто: среди разговора, даже в синема, куда он любит ходить для отдыха (как он говорит), но, видно, и там творческий процесс у него не прекращается. Это время чувствует он себя лучше. Доктор Хозацкий ему очень помог...
Вот уже две недели вокруг затишье и трудно поверить, что есть война. Что-то дальше?
8 декабря. Пятница
За завтраком Ни говорит: «Сейчас я впервые точно формулировал разницу между моей философией и другими, т. е. большинством философий. В других философиях мысль, выходя из конкретного, подымается к отвлеченному, чтоб дойти до общего, универсального и там в этом общем искать истинное. Я же начинаю с того, что погружаюсь в конкретное, и, возвышаясь над ним, ищу общее, заключенное в конкретном, и в этом общем ищу истинное».
Все это время живем под гнетом позора России, выступившей против Финляндии.
11 декабря
Хмуро-тоскливый день. Из газет узнаем, что на этой неделе был налет бомбовозов на Париж. Целая эскадрилья летела по направлению к Парижу и была остановлена зенит-
189//190
ной батареей. Так как алерт не было, то мы ничего не знали. И я подумала: вот мы все здесь и в Париже спокойно сидели, спали, гуляли, и не подозревая, что нам грозит. И впереди то же может произойти каждый день. И нужно быть готовыми!
16 декабря
Я и сестра заболели гриппом. Пригласили ухаживать за нами нашего милого друга (сестру милосердия) Т. Лямперт. Если б не она — трудно было бы. Бедный Ни сбивается с ног, и я так боюсь, чтоб и он не свалился.
20 декабря
У мамы тоже кашель и плохо себя чувствует. В Париже эпидемия гриппа.
22 <декабря>
У сестры осложнение в ухе (нарыв). Маме хуже, боюсь за нее...
24 <декабря>
Сочельник такой грустный, как никогда. Трое больных...
26 <декабря>
Мама исповедовалась и причащалась. Спокойно говорила о том, что уходит в лучший мир...
28<декабря>
Четверг. Мамочка скончалась сегодня в 10 ч. вечера. Два дня очень задыхалась. Но в последние минуты дышала тихо. Я была при ней в минуты конца... В ее смерти было что-то умиротворяющее и благостное, что чувствовали все окружающие...
30 <декабря>
Сегодня похоронили маму на кладбище Кламара... Все ее друзья были около нее и провожали до могилы. Но ни я, ни сестра не могли ехать на кладбище — обе больные... Я из окон видела, как ее увозили.
190//191
Вступаем в новый страшный год.
Январь
18 <января>
Вот уже 2 недели стоят сильные холода с ветром. Около 10 мороза. У нас испортилось отопление. Заперли часть дома и мерзнем... Но когда думаешь о фронте, а особенно о войне в Финляндии при 40—50 гр., то стыдно делается думать о своих невзгодах. Вокруг жизнь будто тоже замерзла.
Появилась страшная книга Раушнинга «Hitler m’a dit»[418]. Ни читает ее с волнением и ужасом. Говорит: «Hitler — это знак того, что человеческая история окончилась и мы вступаем в мета-историю, где действовать будут уже не люди, а через людей демоны».
Силы зла растут, а силы добра? И ужас в том, что зло, отрицая мораль, справедливость, право, свободу, не говоря уже о милосердии, пользуется всеми средствами: обманом, насилием, убийством для достижения своих целей, а добро? Христиане верят в помощь Бога, в чудо молитвы, подвига. Но настоящих христиан теперь все меньше и меньше, а «так называемые» могут ли рассчитывать на помощь Того, Кого они предают?
21 января
У нас собрались: Г П. Федотов, мать Мария (Скобцова), И. И. Фондаминский. Обсуждали вопрос о статьях для «Esprit». Редактор «Esprit» Mounier[419] (теперь мобилизованный) предложил русским писателям написать статьи для французов. Задание такое: выявить подлинный образ России, искаженный большевизмом. Эта мысль очень всех заинтересовала, и ряд статей уже намечен. Еще одно начинание обсуждалось. Это: общение с франц<узами> и беседы с ними на темы современных событий и их духовного смысла. Статья Ни появилась в последнем № «Esprit» — «La Roussie sovietique et la guerre mondiale»[420].
Мороз 10°, снег лежит уже 3 недели, не тая.
191//192
23 января
Сидим дома из-за холода. По вечерам читаем Ибсена.
27 <января>
Ни часто говорит о Л. И. Шестове. «Это был единственный здесь человек, с кот<орым> я вел философ<ские> беседы... Он всю жизнь искал истину, и хотя мы расходились с ним в пути, но беседы наши были всегда на высоте философских проблем. Смерть его для меня большая потеря».
Сегодня Ни очень нервничал из-за многих дел, которые ему приходится исполнять вместо меня и сестры (мы еще не выходим из дома — очень холодно, а после гриппа нужна осторожность). Выходя из дома по разным делам и покупкам, Ни говорит: «Трудно этим заниматься, когда у меня голова сейчас вся занята критикой Канта. Я теперь как-то по-новому подхожу к нему».
28 Воскр<есенье>
Была у обедни в St.-Joseph. (После месяца болезни.) Понравилась проповедь священника. Говорил о грехах христиан, их мнимом благочестии.
Ни ушел на доклад Мочульского: «Философия персонализма по книгам Н. А. Бердяева». Вернувшись, рассказал, что доклад М. был очень продуман, отчетлив и верно излагал основные мысли Ни. В беседе после доклада выступал Н. Н. Алексеев, очень резко и несочувственно идеям Ни. В общем Ни остался доволен собранием... Русские так редко уделяют внимание его мыслям, а если уделяют, то искажая и не понимая.
Начала читать Main de Biran[421]. «Философия ставит проблемы, но только религия их разрешает», — говорит он. Эта его мысль мне очень понравилась.
Еще читаю биографию Св. Людовика[422] и думаю: какой пример подавал он своим детям, внукам, а что получилось? Людовик XI[423] и прочие...
192//193
30 января
Ни написал сегодня предисловие к своей новой книге «Философ<ская> автобиография».
Приезжал Леня с фронта. Грустный. Ему так хочется работать в области хим<ических> изобретений, и вот все не удается, бедному.
Наконец потеплело, и все ожили. Только что появился Луи (франц<уз>), кот<орый> у нас часто работал в саду. Приехал в отпуск с фронта. Бодрый, веселый... Вот такие, как он, решают победу. Всем доволен... От него повеяло свежестью деревенской жизни, воздухом полей...
7 февраля
Ездила в Париж по разным делам... Поражает обыденный вид города. Если б не солдаты, трудно было бы представить, что мы переживаем войну. Магазины полны товаров, никакой суеты. Все по-прежнему... Вечером Ни говорит мне, что начал уже первую главу своей новой книги — описание своего детства в Киеве, среды, где он провел детство. «Это переносит меня в другую эпоху, так непохожую на наше время. Теперь мы вступили в тьму начала средневековья. Я писал об этом в моей книге "Новое средневековье"[424], как бы предчувствуя то, что теперь наступило».
Вчера было у нас интересное собрание. Кроме русских: Федотовы, Фондаминский, мать Мария Скобцова, Е. А. Извольская, были немец-эмигрант философ Ландсбергс женой, француз Мосман и философ Валь[425]. Разговор шел на тему о духовном смысле современных событий... Говорил Ни, а за ним Фондаминский, кот<орый> очень хорошо развил мысль о том, что сейчас идет борьба сил зла с силами добра. Что силы зла объединяются и действуют. А силы добра пассивны и разрознены. И вот необходима концентрация сил добра, иначе победа будет на стороне зла. Нужно объединяться духовно для борьбы с злом.
Такова вкратце мысль Фондаминского. После его слов была оживленная беседа, в результате которой решено было устраивать ежемесячные беседы на основную тему: духовный
193//194
смысл совр<еменных> событий. Решено привлечь на эти беседы всех, кого эта тема интересует, и придать им характер интернациональный. Наметили состав подходящих участников и просили Ни прочесть доклад на будущей беседе.
6 февраля
Вечером после чтения Ибсена («Гедда Габлер») Ни говорит: «Ибсен принадлежит к другой эпохе, эпохе мирной, благоустроенной жизни. А мы теперь под таким давлением истории, какого мир не знал. Герои Ибсена могли погружаться в свои переживания чувств, страстей, а теперь люди только и думают, что вот завтра может начаться бомбардировка и никуда от нее не уйдешь, некуда уйти».
8 февраля
Обедал у нас Г. П. Федотов. Интересный разговор у него с Ни о творчестве. Ни говорит, что есть два творчества: артистическое и пророческое. Артист думает о совершенстве своего творения, работает над формой. В творчестве пророческом человек думает лишь о том, чтобы преобра<зить> мир. Он кричит, чтоб мир его услышал.
Федотов возражает: «Мир преображается через культурное творчество, через создание совершенных форм искусства».
Март
3 Воскр<есенье>
Первое собрание у И. И. Фондаминского с французами и русскими. Доклад (устный по-фр<анцузски>) делал Ни на тему «Духовный смысл современных событий». Было 30 человек. Из французов: философы Валь, Габриель Марсель, писатель Жан Шлембержэ[426], Rene Guillon, Мосман, 2 индуса, 2 китайца, испанцы. Ни говорит: «Был духовный интернационал...» Впечатление у Ни такое, что его доклад французам не понравился, некоторым показался опасным, т. к. Ни говорил, что мир вступает в ночь, а французы хотят видеть все в свете, т. е. в победе.
Его слова о том, что Германия стоит под знаком фатума, а союзники под знаком разума, они поняли так, что победа будет на стороне Германии. Необходимость социальных реформ для победы, кот<орые> Ни считает необходимым усло-
194//195
вием победы, — они считают тоже опасными во время войны... Таковы итоги собрания. Будут ли они продолжаться, пока неясно...
9 <марта>
Первый весенний день, солнечный, тихий. Но как-то не радуешься весне, а скорей грустно... Природа идет с своими дарами, а люди несут ей навстречу пушки, танки, кровь...
Ни все эти дни читает дневник Жида и под впечатлением этого чтения часто говорит, как чуждо ему такое пассивное переживание жизни, как у Жида.
12 марта
Вчера вечером Ни читал мне и сестре свою статью «Двойственный образ России» (для журнала «Esprit»)[427]. Во время чтения раздался сильный пушечный выстрел, за ним другой. Сегодня узнали, что немецкий аероплан летал надClamar’ом.
Собираем железо и бумаги для армии.
23 марта
Была на исповеди у о. Августина. После исповеди беседовала с ним. Не видела его чуть ли не полгода из-за болезней в доме. Он собирается издавать журнал философский своего направления. События в Польше волнуют его. Все его родные жили там, и что с ними теперь, он не знает...
«Мы теперь sans patrie*», — гово<рю> я. Очень расспрашивал о маме, ее смерти... Я очень чувствую глубокую духовную связь с ним. И хотя редко теперь видимся, но связь не рвется, а, наоборот, укрепляется. Для такой связи нет ни времени, ни пространства...
Возвращалась по улицам Парижа, наполненным солдатами... На вокзале еще больше. Так это не похоже на обычный Париж...
24 марта. День Св. Пасхи
Утро в церкви. Удивило количество приобщающихся: человек не менее 500 для маленькой церкви. Не хватило св<ятых> остий**. Думала: несчастья приближают к Богу, сча-
* Без родины (фр.).
** Остии, или гостии (фр. hostie) — облатки из пресного пшеничного теста.
195//196
стье отдаляет. А должно было бы быть наоборот. Но люди неблагодарны.
За завтраком Ни читает нам названия глав новой своей книги. Он изменил первоначальный план книги и делает книгу более философской и менее автобиографической... Я так и.думала. Его первый план был задуман слишком сложным и не мог удаться...
Чудесный весенний день. Яркое голубое небо — торжественно тихое, пасхальное. За чаем слушали концерт Баха. Никого не приглашали и провели день так хорошо, как редко бывает...
26 марта
Слушали речь нового председателя Сов<ета> Ми-нистр<ов> Поля Рейно[428](заменил Даладье)[429]. Речь простая, без декламации, но твердая и ясная.
Среда, 27 марта
«Когда я читаю газеты, мне все кажется лживым, построенным на лжи. Такое чувство было, думаю, и у Л. Толстого. Лживы самые основы, на которых построена современная жизнь, культура, политика...»
Газеты наполнены известиями о странных явлениях в природе: магнитные бури страшной силы, северные сияния в южных странах... Вспоминаются слова Евангелия: «лица неба различать не умеете»[430], а нужно уметь и помнить о пророчествах перед концом мира. Но люди так заняты землей, что о небе и силах небесных некогда думать.
Сегодня резкая перемена погоды. Опять холод!
31 марта. Воскр<есенье>
К Ни пришли два японца. Приглашают участвовать в журнале «France — Japon»[431]. Долго сидели в бюро Ни, расспрашивали о России. Затем пили чай вместе с другими: Вышеславцев с женой, проф. Алексеев, Бренстэд (проститься, уезжает в Данию), К. Мочульский. Один из японцев не говорит ни на одном языке. Это самый крупный издатель Японии. Другой — редактор «France — Japon» — рассказывал много о Японии. Оказывается, там очень любят рус<скую> лит<ературу>. Пе-
196//197
реведен весь Пушкин. Вообще культ поэзии. Издается 300 журналов исключительно поэзии. Мне было очень приятно это узнать, т. к. я очень люблю японское искусство — самое тонкое из всех. А музыку немецкую, русскую и испанскую.
5 апреля
О жуткости. Вечером читали «Стук, стук» Тургенева. Ни говорит: «Странно! Живя здесь, я никогда не испытываю чувства жуткости, а в России — очень часто. И это не только от природы, но часто и от тех или иных людей!»
8 апреля
Вечером подхожу к T.S.F.* и слышу: «Немецкие войска заняли Копенгаген. Идут на Осло»...
Как ни привыкли мы к самым невероятным событиям этого времени, но есть такие, кот<орые> превосходят самое пылкое воображение!
В прошлое воскресенье было опять собрание с франц<уза-ми> и иностранцами. Доклад делал Gabriel Marcel. Было человек 30. Ни собранием недоволен. Это не то, чего он хотел, т. к. состав собраний оказался более правым за отсутствием сотрудников «Esprit» (большинство мобилизованы).
13 апреля
Дни напряженной тревоги. Страшные бои у берегов Норвегии. Норвегия защищается. Жаль, что так поздно! Если б она, Швеция, и Норвегия раньше поняли бы необходимость выступить против общего врага, сколько жизней было бы спасено, а теперь Франция и Англия должны расплачиваться за их трусливую политику.
Неужели и этот урок не научит другие нейтральные страны?
Холода продолжаются. Видимо, и природа восстала против людей.
Издали слышу разговор Ни с сестрой, очень меня увеселивший. Ни возвращается из города. Сестра его встречает и говорит, что обед готов, т. к. Ни просил ее сегодня поспешить
* Télégraphie sans Fil (фр.) здесь: радио.
197//198
(у него в 4 ч. семинар). «Как уже готов? Значит, я не успею присесть к столу? Ведь всю жизнь у меня эта разгоряченная мечта — добраться до кресла у стола. И если меня спросить, как я себе представляю рай, то, конечно, сидеть у письменного стола!» Я издали улыбаюсь. Ведь Ни с утра до вечера сидит у стола, и я с трудом его отрываю, убеждая (бесплодно, увы!) пойти гулять, отдохнуть.
15 апреля
«Я под впечатлением мысли, как-то пронзившей меня. Я вдруг ясно почувствовал себя продолжателем основной русской идеи, выразителями кот<орой> являются Толстой, Достоевский, Вл. Соловьев, Чаадаев, Хомяков, Федоров. Основа этой идеи — человечность*, вселенскость...
И мысль, что я являюсь продолжателем этой русской идеи, меня глубоко радует... Вот сегодня я с какой-то особенной остротой осознал эту свою связь с основной традицией русской литературы».
16 апреля
Весть о взятии Нарвика и высадке английского флота.
Ночь с 9 на 10 мая
В 5 ч. утра разбудил вой сирены. Алерт продолжался до 7 ч. Утром узнали, что немцы вошли в Люкс<ембург>, Голландию и Бельгию.
Ни говорит: «Сегодня начинается новая эра в истории войны».
Вечером Ни входит в мою комнату и говорит: «Ты знаешь, я все время как-то бессознательно повторяю внутренне: «Господи, помоги несчастным людям!»
11 мая
В 7 ч. вой сирены. Алерт продолжался недолго (1/2 часа). Погода чудная. Яркое солнце. Вернулась с рынка наша прислуга Ани. Говорит, что рынок большой. Всюду спокойствие, а в газетах вести о начавшихся боях франц<узов> и анг<личан>
* Вместо зачеркнутого: гуманизм.
198//199
с немцами. Письмо от Лени. Он еще не знает о наступлении, но теперь уже, конечно, участвует в боях, т. к. он на границе с Бельгией.
12 мая. День Св. Троицы
У обедни священник говорил о том, что немцы бросают тракты* и на них изображен крест, зачеркнутый поперек. В ответ на это кощунство у церкви продают маленькие крестики, чтобы носить их на виду. Я, конечно, купила и надела на пальто. Придя домой, сказала сестре и Ани (горничной). Ани тотчас же побежала в церковь и купила еще 3 крестика для всех нас[432].
В газетах: уже убито 500 человек жителей в разных местах Франции.
Вечером у нас (к чаю) собралось 12 человек из Парижа: философ Валь, филос<оф> Ландсберг с женой, Ел. Извольская, Федотовы, m-me Манциарли, фил<ософ> Мецгер, m-me Шульц, Фондаминский, мать Мария, Бренстэд. Войдя, Федотов говорит мне: «Всякий раз, как наступают важные события, — все стремятся к Бердяевым. Это — главный штаб!»
И это верно. Я много раз это замечала. Все как-то чувствуют, что у нас могут поговорить о том, что всех волнует, в атмосфере доверия и свободы. Оживленная беседа.
В 12 1/2 ночи вой сирены и сильная канонада. Я выглянула в окна и увидела зрелище, кот<орое> никогда не забуду. На темно-синем небе над нашим домом — гирлянда из красных шаров. Зрелище небывалое по красоте!
Так как канонада усиливалась, мы оделись и спустились с фонарем в наш погреб. Забрали с собой кота, который таращил глаза, ничего не понимая. Сидели там в темноте минут 20. Вернулись и легли до окончания алерт. К 6 1/2 ч. опять вой сирен, но без выстрелов. Поэтому никто не вставал.
13 мая
Чудный, солнечный день. Не верится, что где-то бойня, ужас, потоки крови...