-- Будем глядеть правде в глаза, -- и гость повернул свое лицо в
Сторону бегущего сквозь облако ночного светила. -- И вы и я -- сумасшедшие,
что отпираться! Видите ли, он вас потряс -- и вы свихнулись, так как у вас,
Очевидно, подходящая для этого почва. Но то, что вы рассказываете, бесспорно
Было в действительности. Но это так необыкновенно, что даже Стравинский,
Гениальный психиатр, вам, конечно, не поверил. Он смотрел вас? (Иван
Кивнул.) Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь он
Навестил Москву.
-- Да ведь он тут черт знает чего натворит! Как-нибудь его надо
Изловить? -- не совсем уверенно, но все же поднял голову в новом Иване
Прежний, еще не окончательно добитый Иван.
-- Вы уже пробовали, и будет с вас, -- иронически отозвался гость, -- и
Другим тоже пробовать не советую. А что натворит, это уж будьте
благонадежны. Ах, ах! Но до чего мне досадно, что встретились с ним вы, а не
я! Хоть все и перегорело и угли затянулись пеплом, все же, клянусь, что за
Эту встречу я отдал бы связку ключей Прасковьи Федоровны, ибо мне больше
нечего отдавать. Я нищий!
-- А зачем он вам понадобился?
Гость долго грустил и дергался, но наконец заговорил:
-- Видите ли, какая странная история, я здесь сижу из-за того же, что и
Вы, именно из-за Понтия Пилата, -- тут гость пугливо оглянулся и сказал: --
Дело в том, что год тому назад я написал о Пилате роман.
-- Вы -- писатель? -- с интересом спросил поэт.
Гость потемнел лицом и погрозил Ивану кулаком, потом сказал:
-- Я -- мастер, -- он сделался суров и вынул из кармана халата
Совершенно засаленную черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой
"М". Он надел эту шапочку и показался Ивану в профиль и в фас, чтобы
Доказать, что он -- мастер. -- Она своими руками сшила ее мне, --
Таинственно добавил он.
-- А как ваша фамилия?
-- У меня нет больше фамилии, -- с мрачным презрением ответил странный
Гость, -- я отказался от нее, как и вообще от всего в жизни. Забудем о ней.
-- Так вы хоть про роман скажите, -- деликатно попросил Иван.
-- Извольте-с. История моя, действительно, не совсем обыкновенная, --
Начал гость.
Историк по образованию, он еще два года тому назад работал в одном
Из московских музеев, а кроме того, занимался переводами.
-- С какого языка? -- с интересом спросил Иван.
-- Я знаю пять языков, кроме родного, -- ответил гость, -- английский,
Французский, немецкий, латинский и греческий. Ну, немножко еще читаю
По-итальянски.
-- Ишь ты! -- завистливо шепнул Иван.
Жил историк одиноко, не имея нигде родных и почти не имея знакомых в
Москве. И, представьте, однажды выиграл сто тысяч рублей.
-- Вообразите мое изумление, -- шептал гость в черной шапочке, -- когда
Я сунул руку в корзину с грязным бельем и смотрю: на ней тот же номер, что и
в газете! Облигацию, -- пояснил он, -- мне в музее дали.
Выиграв сто тысяч, загадочный гость Ивана поступил так: купил книг,
Бросил свою комнату на Мясницкой...
-- Уу, проклятая дыра! -- прорычал гость.
И нанял у застройщика в переулке близ Арбата...
-- Вы знаете, что такое -- застройщики? -- спросил гость у Ивана и тут
Же пояснил: -- Это немногочисленная группа жуликов, которая каким-то образом
Уцелела в Москве...
Нанял у застройщика две комнаты в подвале маленького домика в садике.
Службу в музее бросил и начал сочинять роман о Понтии Пилате.
-- Ах, это был золотой век, -- блестя глазами, шептал рассказчик, --
Совершенно отдельная квартирка, и еще передняя, и в ней раковина с водой, --
Почему-то особенно горделиво подчеркнул он, -- маленькие оконца над самым
Тротуарчиком, ведущим от калитки. Напротив, в четырех шагах, под забором,
сирень, липа и клен. Ах, ах, ах! Зимою я очень редко видел в оконце
Чьи-нибудь черные ноги и слышал хруст снега под ними. И в печке у меня вечно
пылал огонь! Но внезапно наступила весна, и сквозь мутные стекла увидел я
Сперва голые, а затем одевающиеся в зелень кусты сирени. И вот тогда-то,
Прошлою весной, случилось нечто гораздо более восхитительное, чем получение
ста тысяч рублей. А это, согласитесь, громадная сумма денег!
-- Это верно, -- признал внимательно слушающий Иван.
-- Я открыл оконца и сидел во второй, совсем малюсенькой комнате, --
Гость стал отмеривать руками, -- так... вот диван, а напротив другой диван,
А между ними столик, и на нем прекрасная ночная лампа, а к окошку ближе
Книги, тут маленький письменный столик, а в первой комнате -- громадная
Комната, четырнадцать метров, -- книги, книги и печка. Ах, какая у меня была
обстановка!
Необыкновенно пахнет сирень! И голова моя становилась легкой от