Луга, потом над прудом. Под Маргаритой хором пели лягушки, а где-то вдали,
Почему-то очень волнуя сердце, шумел поезд. Маргарита вскоре увидела его. Он
Полз медленно, как гусеница, сыпя в воздух искры. Обогнав его, Маргарита
Прошла еще над одним водным зеркалом, в котором проплыла под ногами вторая
Луна, еще более снизилась и пошла, чуть-чуть не задевая ногами верхушки
Огромных сосен.
Тяжкий шум вспарываемого воздуха послышался сзади и стал настигать
Маргариту. Постепенно к этому шуму чего-то летящего, как снаряд,
Присоединился слышимый на много верст женский хохот. Маргарита оглянулась и
Увидела, что ее догоняет какой-то сложный темный предмет. Настигая
Маргариту, он все более обозначался, стало видно, что кто-то летит верхом. А
Наконец он и совсем обозначился. Замедляя ход, Маргариту догнала Наташа.
Она, совершенно нагая, с летящими по воздуху растрепанными волосами,
Летела верхом на толстом борове, зажимавшем в передних копытцах портфель, а
Задними ожесточенно молотящем воздух. Изредка поблескивающее в луне, а потом
Потухающее пенсне, свалившееся с носа, летело рядом с боровом на шнуре, а
Шляпа то и дело наезжала борову на глаза. Хорошенько всмотревшись, Маргарита
Узнала в борове Николая Ивановича, и тогда хохот ее загремел над лесом,
Смешавшись с хохотом Наташи.
-- Наташка! -- пронзительно закричала Маргарита, -- ты намазалась
Кремом?
-- Душенька! -- будя своими воплями заснувший сосновый лес, отвечала
Наташа, -- королева моя французская, ведь я и ему намазала лысину, и ему!
-- Принцесса! -- плаксиво проорал боров, галопом неся всадницу.
-- Душенька! Маргарита Николаевна! -- кричала Наташа, скача рядом с
Маргаритой, -- сознаюсь, взяла крем. Ведь и мы хотим жить и летать! Прости
меня, повелительница, а я не вернусь, нипочем не вернусь! Ах, хорошо,
Маргарита Николаевна! Предложение мне делал, -- Наташа стала тыкать пальцем
в шею сконфуженно пыхтящего борова, -- предложение! Ты как меня называл, а?
-- кричала она, наклонясь к уху борова.
-- Богиня, -- завывал тот, -- не могу я так быстро лететь. Я бумаги
Могу важные растерять. Наталья Прокофьевна, я протестую.
-- Да ну тебя к черту с твоими бумагами! -- дерзко хохоча, кричала
Наташа.
-- Что вы, Наталья Прокофьевна! Нас услышит кто-нибудь! -- моляще орал
Боров.
Летя галопом рядом с Маргаритой, Наташа с хохотом рассказывала ей о
Том, что произошло в особняке после того, как Маргарита Николаевна улетела
Через ворота.
Наташа созналась в том, что, не прикоснувшись более ни к каким
Подаренным вещам, она сбросила с себя одежду и кинулась к крему и немедленно
Им намазалась. И с нею произошло то же, что с ее хозяйкой. В то время, как
Наташа, хохоча от радости, упивалась перед зеркалом своею волшебною красой,
Дверь открылась, и перед Наташей явился Николай Иванович. Он был взволнован,
В руках он держал сорочку Маргариты Николаевны и собственную свою шляпу и
Портфель. Увидев Наташу, Николай Иванович обомлел. Несколько справившись с
Собою, весь красный как рак, он объявил, что счел долгом поднять рубашечку,
Лично принести ее...
-- Что говорил, негодяй! -- визжала и хохотала Наташа, -- что говорил,
на что сманивал! Какие деньги сулил. Говорил, что Клавдия Петровна ничего не
Узнает. Что, скажешь, вру? -- кричала Наташа борову, и тот только
Сконфуженно отворачивал морду.
Расшалившись в спальне, Наташа мазнула кремом Николая Ивановича и сама
Оторопела от удивления. Лицо почтенного нижнего жильца свело в пятачок, а
Руки и ноги оказались с копытцами. Глянув на себя в зеркало, Николай
Иванович отчаянно и дико завыл, но было уже поздно. Через несколько секунд
Он, оседланный, летел куда-то к черту из Москвы, рыдая от горя.
-- Требую возвращения моего нормального облика! -- вдруг не то
Исступленно, не то моляще прохрипел и захрюкал боров, -- я не намерен лететь
на незаконное сборище! Маргарита Николаевна, вы обязаны унять вашу
Домработницу.
-- Ах, так я теперь тебе домработница? Домработница? -- вскрикивала
Наташа, нащипывая ухо борову, -- а была богиня? Ты меня как называл?
-- Венера! -- плаксиво отвечал боров, пролетая над ручьем, журчащим меж