загниют! А это бывает с ананасами! Ой-ой-ой, как бывает!
-- Кстати, -- осведомился Бегемот, просовывая свою круглую голову через
Дыру в решетке, -- что это они делают на веранде?
-- Обедают, -- объяснил Коровьев, -- добавлю к этому, дорогой мой, что
Здесь очень недурной и недорогой ресторан. А я, между тем, как и всякий
Турист перед дальнейшим путешествием, испытываю желание закусить и выпить
Большую ледяную кружку пива.
-- И я тоже, -- ответил Бегемот, и оба негодяя зашагали по асфальтовой
Дорожке под липами прямо к веранде не чуявшего беды ресторана.
Бледная и скучающая гражданка в белых носочках и белом же беретике с
Хвостиком сидела на венском стуле у входа на веранду с угла, там, где в
Зелени трельяжа было устроено входное отверстие. Перед нею на простом
Кухонном столе лежала толстая конторского типа книга, в которую гражданка,
Неизвестно для каких причин, записывала входящих в ресторан. Этой именно
Гражданкой и были остановлены Коровьев и Бегемот.
-- Ваши удостоверения? -- она с удивлением глядела на пенсне Коровьева,
А также и на примус Бегемота, и на разорванный Бегемотов локоть.
-- Приношу вам тысячу извинений, какие удостоверения? -- спросил
Коровьев, удивляясь.
-- Вы -- писатели? -- в свою очередь, спросила гражданка.
-- Безусловно, -- с достоинством ответил Коровьев.
-- Ваши удостоверения? -- повторила гражданка.
-- Прелесть моя... -- начал нежно Коровьев.
-- Я не прелесть, -- перебила его гражданка.
-- О, как это жалко, -- разочарованно сказал Коровьев и продолжал: --
Ну, что ж, если вам не угодно быть прелестью, что было бы весьма приятно,
Можете не быть ею. Так вот, чтобы убедиться в том, что Достоевский --
Писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы
Любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы
Убедитесь, что имеете дело с писателем. Да я полагаю, что у него и
удостоверения-то никакого не было! Как ты думаешь? -- обратился Коровьев к
Бегемоту.
-- Пари держу, что не было, -- ответил тот, ставя примус на стол рядом
С книгой и вытирая пот рукою на закопченном лбу.
-- Вы -- не Достоевский, -- сказала гражданка, сбиваемая с толку
Коровьевым.
-- Ну, почем знать, почем знать, -- ответил тот.
-- Достоевский умер, -- сказала гражданка, но как-то не очень уверенно.
-- Протестую, -- горячо воскликнул Бегемот. -- Достоевский бессмертен!
-- Ваши удостоверения, граждане, -- сказала гражданка.
-- Помилуйте, это, в конце концов, смешно, -- не сдавался Коровьев, --
вовсе не удостоверением определяется писатель, а тем, что он пишет! Почем вы
Знаете, какие замыслы роятся у меня в голове? Или в этой голове? -- и он
Указал на голову Бегемота, с которой тот тотчас снял кепку, как бы для того,
Чтобы гражданка могла получше осмотреть ее.
-- Пропустите, граждане, -- уже нервничая, сказала она.
Коровьев и Бегемот посторонились и пропустили какого-то писателя в
Сером костюме, в летней без галстука белой рубашке, воротник которой широко
Лежал на воротнике пиджака, и с газетой под мышкой. Писатель приветливо
Кивнул гражданке, на ходу поставил в подставленной ему книге какую-то
Закорючку и проследовал на веранду.
-- Увы, не нам, не нам, -- грустно заговорил Коровьев, -- а ему
Достанется эта ледяная кружка пива, о которой мы, бедные скитальцы, так
Мечтали с тобой, положение наше печально и затруднительно, и я не знаю, как
Быть.
Бегемот только горько развел руками и надел кепку на круглую голову,
Поросшую густым волосом, очень похожим на кошачью шерсть. И в этот момент
негромкий, но властный голос прозвучал над головой гражданки:
-- Пропустите, Софья Павловна.
Гражданка с книгой изумилась; в зелени трельяжа возникла белая фрачная
Грудь и клинообразная борода флибустьера. Он приветливо глядел на двух
Сомнительных оборванцев и, даже более того, делал им пригласительные жесты.
Авторитет Арчибальда Арчибальдовича был вещью, серьезно ощутимой в
Ресторане, которым он заведовал, и Софья Павловна покорно спросила у
Коровьева:
-- Как ваша фамилия?
-- Панаев, -- вежливо ответил тот. Гражданка записала эту фамилию и
Подняла вопросительный взор на Бегемота.
-- Скабичевский, -- пропищал тот, почему-то указывая на свой примус.
Софья Павловна записала и это и пододвинула книгу посетителям, чтобы они
расписались в ней. Коровьев против Панаева написал "Скабичевский", а Бегемот
против Скабичевского написал "Панаев". Арчибальд Арчибальдович, совершенно
Поражая Софью Павловну, обольстительно улыбаясь, повел гостей к лучшему
Столику в противоположном конце веранды, туда, где лежала самая густая тень,
К столику, возле которого весело играло солнце в одном из прорезов
Трельяжной зелени. Софья же Павловна, моргая от изумления, долго изучала