Ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в
Самодельных сандалиях, чернобородый.
-- Ба! -- воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, -- менее
всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но
Предвиденный гость?
-- Я к тебе, дух зла и повелитель теней, -- ответил вошедший,
Исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.
-- Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший
Сборщик податей? -- заговорил Воланд сурово.
-- Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, -- ответил дерзко
Вошедший.
-- Но тебе придется примириться с этим, -- возразил Воланд, и усмешка
Искривила его рот, -- не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил
Нелепость, и я тебе скажу, в чем она, -- в твоих интонациях. Ты произнес
Свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли
Ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не
Существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь
Тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени
От деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар,
Снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться
Голым светом? Ты глуп.
-- Я не буду с тобой спорить, старый софист, -- ответил Левий Матвей.
-- Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже
Упомянул, -- ты глуп, -- ответил Воланд и спросил: -- Ну, говори кратко, не
Утомляя меня, зачем появился?
-- Он прислал меня.
-- Что же он велел передать тебе, раб?
-- Я не раб, -- все более озлобляясь, ответил Левий Матвей, -- я его
Ученик.
-- Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, -- отозвался
Воланд, -- но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак...
-- Он прочитал сочинение мастера, -- заговорил Левий Матвей, -- и
Просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели
Это трудно тебе сделать, дух зла?
-- Мне ничего не трудно сделать, -- ответил Воланд, -- и тебе это
Хорошо известно. -- Он помолчал и добавил: -- А что же вы не берете его к
Себе, в свет?
-- Он не заслужил света, он заслужил покой, -- печальным голосом
Проговорил Левий.
-- Передай, что будет сделано, -- ответил Воланд и прибавил, причем
Глаз его вспыхнул: -- И покинь меня немедленно.
-- Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли
Бы тоже, -- в первый раз моляще обратился Левий к Воланду.
-- Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи.
Левий Матвей после этого исчез, а Воланд подозвал к себе Азазелло и
приказал ему:
-- Лети к ним и все устрой.
Азазелло покинул террасу, и Воланд остался один. Но одиночество его не
Было продолжительным. Послышался на плитах террасы стук шагов и оживленные
Голоса, и перед Воландом предстали Коровьев и Бегемот. Но теперь примуса при
Толстяке не было, а нагружен он был другими предметами. Так, под мышкой у
Него находился небольшой ландшафтик в золотой раме, через руку был перекинут
Поварской, наполовину обгоревший халат, а в другой руке он держал цельную
Семгу в шкуре и с хвостом. От Коровьева и Бегемота несло гарью, рожа
Бегемота была в саже, а кепка наполовину обгорела.
-- Салют, мессир, -- прокричала неугомонная парочка, и Бегемот замахал
Семгой.
-- Очень хороши, -- сказал Воланд.
-- Мессир, вообразите, -- закричал возбужденно и радостно Бегемот, --
меня за мародера приняли!
-- Судя по принесенным тобою предметам, -- ответил Воланд, поглядывая
На ландшафтик, -- ты и есть мародер.
-- Верите ли, мессир... -- задушевным голосом начал Бегемот.
-- Нет, не верю, -- коротко ответил Воланд.
-- Мессир, клянусь, я делал героические попытки спасти все, что было
Можно, и вот все, что удалось отстоять.
-- Ты лучше скажи, отчего Грибоедов загорелся? -- спросил Воланд.
Оба, и Коровьев и Бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а
Бегемот вскричал:
-- Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали...
-- И вдруг -- трах, трах! -- подхватил Коровьев, -- выстрелы! Обезумев
От страха, мы с Бегемотом кинулись бежать на бульвар, преследователи за
нами, мы кинулись к Тимирязеву!
-- Но чувство долга, -- вступил Бегемот, -- побороло наш постыдный
страх, и мы вернулись!
-- Ах, вы вернулись? -- сказал Воланд, -- ну, конечно, тогда здание
Сгорело дотла.
-- Дотла! -- горестно подтвердил Коровьев, -- то есть буквально,
мессир, дотла, как вы изволили метко выразиться. Одни головешки!
-- Я устремился, -- рассказывал Бегемот, -- в зал заседаний, -- это
Который с колоннами, мессир, -- рассчитывая вытащить что-нибудь ценное. Ах,
Мессир, моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала
остаться вдовой! Но, к счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо --