Моё первое появление в обществе членов королевской фамилии состоялось менее двух суток спустя. Тем утром я сопровождала принца на утреннюю трапезу, ежедневно накрывавшуюся для августейших особ и их родственников. Для участия в таком мероприятии необходимо было привести себя в надлежащий вид, на сей раз несколько иной, нежели я выбрала позавчера для посещения опочивальни Рауля. Поэтому для того, чтобы присутствовать на завтраке, подававшемся в девять утра, встать пришлось в половине шестого. Ведь я не принцесса, и помогать с одеванием, причёсыванием и прочим мне никто не станет. Разумеется, я не преследовала цели понравиться семейству Его Высочества. Зачем стремиться к тому, что невозможно по определению? Тем более, что принц и не ставил передо мной такой задачи. И тем не менее любым вольностям есть пределы. Одно дело заявиться к мужчине — пусть даже главному мужчине страны — в опочивальню, и совсем другое — присутствовать на полуофициальной трапезе во дворце. Тут следовало соответствовать обстановке.
Что касалось поведения, то я избрала для себя простейшую тактику: поменьше говорить и побольше слушать. Моя цель заключалась в том, чтобы получить максимальное количество информации о сотрапезниках, при этом не привлекая к себе излишнего внимания. Тихо сидеть, опустив глаза, потихоньку что-нибудь жевать и следить за разговором.
Увы, с тем, чтобы что-нибудь жевать, возникли серьёзные проблемы. Длинный стол прямо-таки ломился от блюд, но есть, на мой вкус, там было нечего. Более или менее традиционная пища на этом столе отсутствовала. Меню состояло исключительно из всевозможных кулинарных изысков и деликатесов, вид которых быстро вогнал меня в уныние. На морепродукты и икру у меня была аллергия, сыры я ненавидела за запах, грибы — за вкус. Ещё несколько блюд были настолько странными на вид и имели такой неестественный цвет, что их я даже не рискнула попробовать. К тому же алкоголь я не пью вовсе; здесь же не подавали ничего, кроме вина. Простая вода для сильных мира сего являлась, по-видимому, чересчур банальным напитком. В итоге мне пришлось, уподобившись корове, потихоньку пожёвывать лист салата, да периодически делать вид, будто я слегка пригубила вино, благо бокалы были непрозрачными.
После того, как я перечислила представленные на столе блюда, пожалуй, не помешало бы также упомянуть и сидевших за столом людей. Начать с того, что за завтраком присутствовала Её Высочество принцесса Мелинда, младшая сестра Рауля. Черты её лица были настолько правильными, что казались нарисованными. Невысокий рост компенсировали внушительные каблуки; к тому же роскошные белокурые волосы были собраны на затылке в высокую причёску. Некоторые черты делали её весьма похожей на брата; родство буквально бросалось в глаза. К примеру, у неё были такие же серые глаза, такая же форма бровей… равно как и то же высокомерное выражение лица. По левую руку от принцессы сидел юный граф Роберт Таффорд, черноволосый девятилетний мальчик с неестественно серьёзным для своего возраста лицом. Рядом с Робертом трапезничал его опекун Джозеф Ридз, очень высокий, худой мужчина с тонкими губами и острым подбородком. Он сильно сутулился, как и многие люди его роста и комплекции. Движения Ридза были немного медлительными, как будто ленивыми, но живой, цепкий взгляд не оставлял сомнений: это была обманчивая медлительность кошки, готовой в любое мгновение совершить прыжок и ухватить добычу. Напротив Таффорда и Ридза, справа от меня, расположилось семейство Вилстонов. Состояло оно из главы семьи, полноватого лысеющего мужчины лет сорока — сорока пяти, его жены Флоры, дородной женщины не намного моложе супруга, и их семнадцатилетней дочери Стеллы. Последняя была на удивление худой, учитывая комплекцию обоих родителей, и могла похвастаться вполне привлекательной внешностью, которую, впрочем, слегка портил излишне длинный нос. Сама я сидела по правую руку от Рауля. Более в комнате никого не было, не считая, конечно, прислуживавших за столом лакеев, но кто же их считает?
Впрочем, неправда, кое-кто всё-таки был. А именно — Рональд и Тони. Рональд лежал на полу между стулом принца и моим. Когда мне становилось совсем невмоготу притворяться, будто я не замечаю косых и презрительных взглядов, бросаемых в мою сторону, я опускала руку, чесала его за ухом и отдыхала душой, глядя в преданные любящие глаза. Тони в глаза особенно не смотрела, так как была занята более важным делом: она перебегала с места на место, стараясь охватить взглядом и нюхом весь стол, дабы, в случае если кто-нибудь уронит на пол что-нибудь съедобное, успеть в следующее же мгновение это что-нибудь проглотить.
— Как вы сегодня спали, Флора? — спросил Ридз, нанизывая на вилку крупную тигровую креветку. — Помогло ли новое средство от бессонницы?
— Не слишком, Джозеф, не слишком, — страдальческим голосом ответила леди Вилстон. — Моя бессонница неизлечима. Но я не жалуюсь.
— А как провели ночь вы, Мелинда? — осведомился Гектор Вилстон с ядовитой ухмылкой на лице. — Привидение вас больше не посещало?
— Представьте себе, нет, — скривилась принцесса, вынужденная проглотить колкость. — Вы напрасно ехидничаете, Гектор. Да, я действительно один раз видела это привидение, и не я одна. На прошлой неделе оно являлось двум моим фрейлинам. Будь это игра воображения, она не набрала бы такого числа свидетелей.
— Любопытный момент, — как бы между прочим заметил Вилстон, обращаясь к Ридзу, — что это привидение видели исключительно женщины. Вы не находите это закономерным, Джозеф?
— Разве только женщины? — Впервые за время трапезы я позволила себе вступить в разговор, сочтя тему достаточно нейтральной. Не проронить за всё утро ни единого слова было бы нарушением этикета, а бросив сейчас пару малозначащих фраз, я смогу быть свободна от беседы до окончания завтрака. — А как же камердинер Его Высочества, и один из лакеев?
— Слуги, — отозвался бесцветным голосом Ридз. — Этим всё, что угодно, может привидеться.
Ах да, конечно. Всё-таки мне следовало промолчать. Я украдкой обменялась взглядом со стоявшим напротив лакеем.
— А вы, Айрин? — обратился ко мне Вилстон. — Вы тоже видели привидение?
Его доброжелательный тон меня не обманул, и я ответила со столь же неискренней улыбкой:
— Увы, нет. Мне оно не являлось. Ни это, ни какое-либо другое.
— Вот как? Ну что ж, вы много потеряли. Жизнь с привидением, судя по всему, намного веселее.
Он бросил ещё один колкий взгляд в сторону Мелинды.
— Я думаю, у Айрин жизнь и без этого сейчас нескучная, — возразила принцесса. Стелла хихикнула. — Скажи-ка, брат, а ты как провёл сегодняшнюю ночь? Бессонница не мучила?
— Я не страдаю от бессонницы, сестра, — холодно ответил Рауль, проигнорировав намёк.
— Мне это известно, тебе не даёт спать совсем другое, — продолжала гнуть свою линию Мелинда. — Вот только не кажется ли тебе, что этот… недуг в последнее время выходит за рамки дозволенного?
— Ты хочешь определить, что мне дозволено, а что нет?
Плохо скрываемая угроза, сквозившая в этом вопросе, многих заставила бы замолчать. Но на принцессу она не произвела особого впечатления.
— Я просто беспокоюсь о твоём здоровье, — язвительно сказала она. — В последнее время ты плохо выглядишь. Если все твои силы будут уходить на ночные приключения, как же ты сможешь управлять государством?
Н-да, а страсти-то здесь разгораются нехилые. Пожалуй, они будут погорячее того, что происходит по ночам в чьей бы то ни было опочивальне.
— Когда мне понадобится совет по вопросу управления государством, я непременно к тебе обращусь, — пообещал Рауль.
— Вам, Мелинда, следовало бы брать пример с Его Высочества, — неожиданно поддержал принца Вилстон. — К молодой девушке по ночам должно являться отнюдь не привидение.
— Гектор, как ты можешь! — скривилась Флора. — Говорить такое неприлично.
— Но это правда, дорогая.
— А говорить правду вообще в большинстве случаев неприлично, — заметил Ридз.
— В самом деле? — изогнула брови принцесса. — Вы такой сторонник лжи или такой ненавистник приличий?
— Что вы, Ваше Высочество, ни то, ни другое, — покачал головой Джозеф. — Я всего лишь сторонний наблюдатель.
— Вот как? — Мелинда поджала губки. — И полагаю, именно в качестве стороннего наблюдателя вы так зачастили в Оукторн на встречи с архиепископом?
Это было любопытно. Архиепископ — далеко не последняя фигура в политической игре, в том числе и в вопросах наследования короны. Я бросила быстрый взгляд на принца, но тот ковырялся в тарелке с прежним бесстрастным выражением на лице, словно русло, которое принял разговор, не имело к нему ни малейшего отношения.
— Как знать, дорогая, быть может, Джозеф просто желает постричься в монахи, — вмешался Вилстон. — Такой шаг вполне в духе стороннего наблюдателя.
Шутка оказалась несмешной; во всяком случае она не развеселила никого из присутствующих.
— Спасибо за идею, — криво улыбнулся Ридз, — но здесь, во дворце, объектов наблюдения значительно больше, чем в стенах монастыря. Так что я предпочитаю оставаться там, где нахожусь сейчас.
— Очень мудро с вашей стороны, — жёстко сказала принцесса. — Если это действительно так.
Последние слова были сказаны очень тихо, но я их расслышала, поскольку сидела непосредственно напротив неё. Рауль тоже должен был услышать Мелинду, но, как и прежде, не подал виду.
— Что же касается моих встреч с архиепископом, — продолжал Ридз, немного растягивая слова, — то они действительно имели место. Мы обсуждали довольно-таки важные вопросы. Но об этом я предпочёл бы побеседовать с Раулем в более позднее время. Для светского разговора за завтраком это слишком скучная тема.
Точнее сказать, не вашего ума это дело, принцесса. Ну что ж, неплохая оболочка для столь неприятного содержания. Я мысленно поапплодировала умению Ридза находить правильные формулировки. Впрочем, судя по выражению лица Мелинды, красота формулировки её не обманула.
— Да, я помню, — подал голос Рауль. — Я жду вас в половине двенадцатого, как договаривались.
Тщательно пережёвывая очередной лист салата, я обдумывала услышанное. Похоже, принцесса не доверяет Ридзу. Нет, не так, это неправильная формулировка: за этим столом все не доверяют всем. Вернее будет сказать, что именно от Ридза принцесса ожидает попытки узурпировать власть. Вот только за кого она в этой ситуации беспокоится? За Рауля или, может быть, за себя? Что же касается Вилстона, для меня он пока оставался тёмной лошадкой. Единственное, что можно было сказать с уверенностью, так это что он отнюдь не являлся тем добродушным весельчаком, каким хотел казаться.
Мои размышления оборвала Мелинда, уже с минуту смотревшая на меня такими добрыми глазами, что хотелось поскорее отползти куда-нибудь в сторонку и по возможности зарыться под коврик. Поскольку такого я себе позволить не могла, да и вообще не привыкла прятаться от трудностей, вместо этого я ответила ей такой скромной и смиренной улыбкой, на какую только была способна.
— Вам, должно быть, скучны наши разговоры, Айрин, — проворковала принцесса. — Расскажите лучше о себе. Вы ведь происходите из рода ван Лейнов, не так ли?
О, а вы быстро собираете информацию, принцесса. Готова поклясться, ещё вчера утром вы понятия не имели о моём существовании.
— Именно так, Ваше Высочество.
— По линии отца?
— Нет, моя мать из рода ван Лейнов.
— А ваш отец, как я понимаю, дворянского происхождения не имеет?
В голосе — ни тени презрения, только забота и участие. Все присутствующие следили за ходом разговора с таким интересом, будто от моего семейного древа зависели судьбы вселенной. К счастью, к обсуждению данной темы я давно успела привыкнуть.
— Совершенно верно, Ваше Высочество, не имеет.
— Должно быть, ваша мать — очень смелая женщина. Совсем нелегко для девушки из хорошей семьи пойти на неравный брак.
Всё тот же фальшиво-ласковый, покровительственный тон, так хорошо мне знакомый, но за последние годы всё же успевший слегка подзабыться.
— Я думаю, для моего отца это было не легче, — ответила я. — Так что не знаю, кто из них оказался смелее.
— И кто же ваш отец? — вступила в разговор Стелла. — Плотник, или кузнец?
Флора бросила на дочь укоризненный взгляд, который, впрочем, полностью нейтрализовывала плохо скрываемая улыбка. Такие же улыбки играли на лицах ещё пары человек за столом.
— Ну зачем же впадать в крайности, дитя моё? — ласково улыбнулась я, отвечая ударом на удар. Для девушки её возраста нет ничего более обидного, чем быть сочтённой ребёнком. При этом ничто в моих словах не нарушало этикет. Всё-таки азы светского общения я в юности освоила, и, похоже, некоторые навыки с годами не теряются. — Нет, он учитель. Преподаёт в Тилльской академии.
— А что же, простолюдины могут учиться и преподавать в академии? — удивилась Флора.
— Разумеется. При условии, что они достаточно умны и достаточно обеспечены, чтобы оплатить обучение.
Леди Вилстон, у которой на лице было написано, что она никогда в жизни даже не приближалась ни к одной из королевских академий, неодобрительно покачала головой.
— Я всегда говорила, что совершенно ни к чему отдавать молодых людей из высшего общества на обучение в подобные места. Чему хорошему их могут там научить? Какой подадут пример? Пока я жива, наша дочь не переступит порога такого заведения. Образование, получаемое в домашних условиях, куда лучше.
Стелла равнодушно передёрнула плечиками, а мне подумалось, что юная госпожа Вилстон безо всяких академий видит вокруг себя такие примеры, что вырасти нормальным человеком у неё попросту нет никаких шансов. Как, впрочем, вероятнее всего не было в своё время и у остальных присутствующих.
— А чему обучают в академии? — неожиданно подал голос юный граф Таффорд.
— Многому, — ответила я. — Философии, астрономии, юриспруденции, ораторскому искусству…
— А дрессировке собак и соколов там обучают? — спросил Роберт, заглядывая под стол — так в поле его зрения попадал по-прежнему лежащий на полу Рональд.
— Нет, этому там не учат, — улыбнулась я.
Мальчика, кажется, ещё не успели окончательно испортить, как минимум он пока способен задавать нормальные вопросы без подтекста.
— А почему?
— Ну, наверное, потому, что для этого занятия надо обладать определёнными врождёнными способностями. Без них обучение бессмысленно.
— А разве нельзя принимать на учёбу только тех, у кого есть способности? — продолжал допытываться Роберт.
— Неплохая идея, — признала я. — Сперва проверить способности, а уж потом принимать. Но приём в академию проходит иначе. Берут всех, кто готов заплатить. Если бы среди этих людей проводили дополнительный отбор, боюсь, академия осталась бы без средств.
— Стало быть, сами вы по стопам своего отца не пошли? — уточнил Вилстон.
— Увы.
— Думаю, вы сделали правильный выбор, — заметил Ридз.
— Несомненно, — подхватила Мелинда. — Никакая академия не позволила бы вам так продвинуться…по карьерной лестнице. — Она бросила многозначительный взгляд на Рауля.
— У меня много дел, — заявил тот, вставая из-за стола. — Надеюсь, вы хорошо проведёте оставшееся время. Джозеф, я жду вас через полтора часа в северной зале.
Если бы из-за стола вышел кто-нибудь другой, завтрак продолжился бы как ни в чём не бывало. Но уход принца в сущности завершил трапезу. Уж не знаю насчёт остальных, но лично я по этому поводу не расстроилась ни капли.
В течение дня я занималась своими обычными делами и лишь поздним вечером, следуя предварительной договорённости, заявилась в покои принца. Стражники встретили меня весьма душевно, практически как старую знакомую, и услужливо распахнули дверь в коридор-прихожую, а затем и в опочивальню.
Первым, кого я увидела, оказавшись в комнате, был Рональд. Пёс встретил меня у самой двери, виляя хвостом и радостно пыхтя. Затем встал на задние лапы и попытался положить передние мне на плечи, но я воспротивилась. Кто знает, может быть, принцу такие нежности в его собственной опочивальне (и без его участия) не понравятся.
Рауль снова был по-домашнему облачён в длинный шёлковый халат; на прикроватном столике, как и позавчера, стояли фрукты, сладости и бокалы с вином.
— Ваше Высочество. — Я склонила голову.
— Проходи.
— Как прошёл ваш день?
Он передёрнул плечами.
— Как обычно. Без покушений, если ты это имеешь в виду.
Я не имела в виду ничего особенного, но надо же как-то начать разговор. Впрочем, отсутствие покушений — это вполне важная информация.
Принц кивнул в сторону столика, приглашая меня угощаться. Я осталась стоять, где стояла.
— Надеюсь, после завтрака ты нашла себе что-нибудь поесть, — бросил он.
Я подняла на Рауля удивлённый взгляд. Он что же, обратил внимание на то, что я ничего не ела? Моё удивление также не осталось незамеченным.
— Мне совершенно не нужно, чтобы ты прямо здесь упала в голодный обморок, — пояснил он, отворачиваясь.
Я уже начала думать, что бы такое ответить, но в этот момент уловила чьё-то шевеление на постели.
— Ваше Высочество, что же вы меня не предупредили? — упрекнула я принца, переходя на шёпот.
— О чём? — спросил он.
Я осторожно кивнула головой в сторону кровати.
— У вас же кто-то…в гостях. Я могу прийти и в другое время.
Мне было крайне неловко и хотелось как можно быстрее ретироваться. Зато принц вовсе не выглядел смущённым. Бросив короткий взгляд на кровать, он как ни в чём не бывало обернулся ко мне.
— Зачем же приходить в другое время? — Кончики его губ тронула едва заметная усмешка.
— Чтобы не мешать, — раздражённо пояснила я.
— А ты борись за свои права, — посоветовал принц. — Ты же фаворитка.
— И что мне теперь, глаза ей выцарапать? — Степень моего раздражения всё возрастала.
— Это перебор. Можешь её прогнать, а можешь, наоборот, к ней присоединиться. А что тут такого? — добавил он, увидев, как мои глаза медленно, но верно полезли на лоб. — Она не будет возражать.
Не найдя слов для ответа, я возмущённо покачала головой. Вернее, слова я, может, и находила, но всё ещё опасалась, что за них меня могут отправить в темницу, кто бы там что ни говорил. Ну и нравы у них в высшем свете, ничего не скажешь! Однако любопытство оказалось сильнее отвращения, и я на цыпочках приблизилась к кровати и вытянула шею, чтобы рассмотреть лежащую. В следующее мгновение я уже не знала, что делать — хохотать или краснеть от того, что попала в глупое положение.
На кровати, поверх покрывала, полностью расслабленная и довольная жизнью, возлежала Тони. Она приняла свою излюбленную позу, ту самую, которую молодые люди иногда называют "Полюби меня с разбега". Собака развалилась пузом кверху, с задранными лапами и чуть-чуть приоткрытым ртом, из которого вываливался кончик языка. Моё приближение не заставило её изменить положение; она лишь лениво завиляла хвостом в знак приветствия. Пришлось сесть на край кровати, чтобы дотянуться и погладить животное по тёплому пузу.
— Ты лучше объясни мне, — заговорил у меня за спиной принц, — как такая маленькая собака умудряется занять целую кровать? Вчера ночью я почувствовал две вонзившиеся в тело лапы и, проснувшись, обнаружил, что ещё немного — и упаду на пол.
— Это особый талант, Ваше Высочество, — констатировала я, пряча улыбку.
Вы, конечно, можете сколько угодно изображать раздражение, принц, но я-то прекрасно понимаю, что вы позволили этой собаке спать на вашей постели. Тони, при всей её наглости, вполне можно было бы согнать на пол. Вместо этого вы чуть было не позволили ей сбросить на пол вас.
— Ну, так как тебе общество моих родственников? — рассеянно спросил Рауль, усаживаясь на кровать с другой стороны.
— Вам правда интересно моё мнение? — отозвалась я, рассчитывая на отрицательный ответ.
— Почему бы и нет? — передёрнул плечами принц.
— Клубок змей — он клубок змей и есть, — честно ответила я.
Он усмехнулся.
— Кто-то совсем недавно упрекнул меня в том, что я к ним несправедлив.
— В самом деле? Кто бы это мог быть? — Я возвела глаза к потолку.
— Удар в спину чаще всего приходит от тех, кто находится наиболее близко, — отметил Рауль. — А родственников не выбирают.
— Не совсем так, — возразила я.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Существующую родню, конечно, не выбирают, — пояснила я, отвечая на его скептический взгляд. — Но всегда можно выбрать, с кем из них общаться, а с кем нет. У меня, например, безумно много родственников, и что же? Почти все они живут в сотнях миль отсюда, многие даже за границей. Я не вижу их годами и никак не страдаю от их существования.
— Я вижу, ты испытываешь к ним тёплые чувства, — хмыкнул он.
— Вы напрасно иронизируете. Чем больше сотен миль нас с ними разделяют, тем ближе мои чувства к искренней и нежной любви.
— Дай угадаю. Твои родственники со стороны матери не признали твоего отца.
Я поджала губы и посмотрела на него исподлобья.
— Ваше Высочество, неужели вы собрали столь подробное досье на мою скромную персону?
— Разумеется, мне больше прямо-таки нечем было заняться. — Его язвительный тон не очень-то меня убедил: наверняка прежде, чем впервые вызвать меня к себе, он получил очень подробную информацию. Скорее всего сейчас принц знает обо мне больше, чем я сама. — Нетрудно догадаться, что когда девушка из благородной семьи выходит замуж за человека простого происхождения, её семья не испытывает по этому поводу восторга.
— Да, пожалуй, — вынужденно согласилась я.
— И что же, их отношение к твоему отцу распространилось и на тебя?
— У кого как. Родственники со стороны моей матери делятся на две категории. Одни видят во мне плод позорной страсти, другие — несчастную жертву роковой ошибки. Последние так и рвутся взять меня под своё крыло и опекать. Не знаю, какая из этих категорий раздражает меня сильнее. В любом случае я предпочитаю не общаться ни с теми, ни с другими.
— А что же родственники со стороны отца?
— А там примерно то же самое, — отмахнулась я. — Своеобразная гордость, так же не поощряющая неравные браки, и всё то же ослиное упрямство, не позволяющее переоценить ситуацию даже двад…не важно сколько лет спустя.
— Если ты о своём возрасте, то мне прекрасно известен год твоего рождения.
— Разумеется известен, но вы же не будете об этом упоминать. Во-первых, как джентльмен, а во-вторых, вы же всё равно не признаёте, что собрали на меня досье.
— От родни ты отгородилась; с кем же в таком случае ты общаешься? — спросил принц, умышленно игнорируя мои последние слова. — Конечно, в то время, когда не бегаешь по опочивальням знатных мужчин.
Это мне за джентльмена. Пришлось проглотить.
— А с собаками, — с вызовом ответила я. — С ними значительно спокойнее.
— Где-то я тебя понимаю, — задумчиво заметил Рауль.
— А вы приходите в Оранжерею, — щедро предложила я. — Уверяю вас, там совершенно другой мир, не имеющий никакого отношения к дворцовой жизни.
Очень широкий жест с моей стороны — пригласить принца в его собственную оранжерею в компанию его же собственных собак…Ну да ладно.
— Может, как-нибудь и загляну, — откликнулся он. — Хотя дела едва ли позволят.
— Кстати о делах! — припомнила я. — Могу я спросить, о чём с вами хотел поговорить Джозеф Ридз?
Принц бросил на меня подозрительный взгляд.
— Тебя же не интересует политика?
— С позавчерашнего вечера интересует, — возразила я. — Послушайте, я не пытаюсь проникнуть в государственные тайны. Мне надо знать только одно: имела ли эта встреча какое-то отношение к наследованию короны?
Рауль отрицательно покачал головой.
— Мы обсуждали повышение налогов и беспорядки, к которым оно привело в одной из северных провинций Истленда. С престолонаследием это никак не связано.
— А с архиепископом?
— Слушать ты умеешь, — одобрительно хмыкнул он. — Архиепископ пользуется большой популярностью в той провинции и может повлиять на расстановку сил.
— То есть Ридз встречался с ним исключительно для того, чтобы обсудить тему народных волнений?
— Я этого не говорил, — возразил принц. — Моя сестра совсем не глупа. Её подозрения могут оказаться небеспочвенными. Возможно, я буду знать больше после того, как переговорю с архиепископом сам.
— Он должен прибыть во дворец?
— Должен, но пока не может. У него серьёзные проблемы со спиной, и состояние недавно в очередной раз ухудшилось; он едва способен передвигаться.
Я хотела спросить, насколько достоверной принц считает информацию о недуге архиепископа, но в этот момент разговор прервался. Снаружи послышались громкие возгласы, топот шагов, а затем в дверь постучали.
— Я занят!
Тон, которым были произнесены эти слова, должен был заставить стучавшего ещё долго не приближаться к покоям Его Высочества. Однако возня за дверью на этом не прекратилась. До нас доносились обрывки оживлённого разговора; деталей было не разобрать, но речь вроде бы шла о том, следует ли пускать кого-то в опочивальню.
— Дьявол побери этих идиотов, — процедил Рауль сквозь зубы. — Спрячься куда-нибудь! — велел он мне.
Я заморгала выпученными глазами.
— Зачем???
— Чтобы не испортить мою репутацию! — рявкнул он.
Я заморгала ещё сильнее.
— Куда её портить-то? То есть я хотела сказать, я же и так ваша совершенно официальная любовница!
— Совершенно верно, и для любовницы на тебе слишком много одежды! — прошипел принц, направляясь к двери. — Если после сегодняшнего вечера по дворцу пройдёт слух, что наследник престола слаб по мужской части…нет, на виселицу я тебя не отправлю… — И не успела я облегчённо вздохнуть, как он продолжил: — Я тебя собственными руками придушу!
Я окинула опочивальню быстрым взглядом. Под кроватью места нет, никаких шкафов не видно, шторы не доходят до пола, поэтому прятаться за ними бессмысленно. Добежать до ванной комнаты я не успею: для этого нужно было пересечь всю опочивальню, а входная дверь после очередного стука стала приоткрываться… Решение пришло почти мгновенно. Одним рывком я скинула с кровати покрывало (бедная Тони едва успела соскочить на пол), взъерошила себе волосы и нырнула под одеяло, на ходу расстёгивая платье.
Дверь распахнулась, и с Раулем нос к носу столкнулась дама, в которой я узнала одну из фрейлин принцессы. Звали её Эльвира; во всяком случае именно так к ней как-то раз обращалась другая придворная дама. Больше про эту женщину я не знала ничего. Выглядела она, надо признать, вполне неплохо. Роскошные, чёрные, как смоль, волосы, длинные ресницы, белая, ухоженная кожа, да и фигура — есть на что посмотреть, особенно учитывая то облегающее платье, в котором она сейчас заявилась к принцу. Платье было настолько откровенным и так подчёркивало все выступающие части тела, что даже мне невольно захотелось вытянуть руку и пощупать.
— Что вы здесь делаете, Эльвира? — спросил Рауль, едва за фрейлиной затворилась дверь.
Я тихонько фыркнула: ответ на вопрос был очевиден.
— Ваше Высочество, я так скучала! — Эльвира, похоже, не уловила в тоне принца грубоватых ноток. — Мы так давно не виделись, и я, подумала, что если вы не слишком заняты, мы могли бы этот вечер провести вместе.
Ну вот, я как чувствовала, что пришла сюда не вовремя! И что мне теперь делать? Не прятаться же под одеялом. Чего доброго раздавят!
— Очень мило, что вы зашли, но я действительно занят, — без особого сожаления ответил принц, потихоньку оттесняя фрейлину к выходу.
— То есть как? — опешила Эльвира.
На её месте я бы тоже удивилась, принимая во внимание её одежду и выпирающие во все стороны достоинства. Но тут фрейлина выглянула из-за плеча принца и заметила меня.
— Что это?! — выдохнула она.
Рауль отступил в сторону, понимая, что выпроваживать любовницу уже бессмысленно.
— Что она здесь делает?! — не унималась возмущённая фрейлина. — Что ей здесь надо?
Да уж точно не то же, что тебе, хотела сказать я, но удержалась. Однако что-нибудь ответить было необходимо: дама так визжала, что я всерьёз опасалась за сохранность барабанных перепонок Его Высочества. Я-то ничего, мне всё-таки со скулящими щенками приходится иметь дело, и с птичьими возгласами, так что я в некотором роде привыкшая, а вот для принца такие вопли могут оказаться в диковинку.
— Это совсем не то, что вы думаете, — деловито сказала я, садясь на кровати. При этом одеяло немного сползло, открывая взгляду уже оголённые плечи. — Просто в моей комнате разобрали камин. Там теперь очень холодно, а надо же мне где-то спать. Вот Его Высочество и был столь любезен, что предложил мне переночевать в его кровати.
Добиться желаемого результата удалось: визг прекратился. Теперь Эльвира стояла, раскрыв рот, и молча пожирала меня глазами.
— А у вас в комнате что, тоже ремонт? — невинно захлопала глазками я. — Ну не знаю, вы смотрите, у принца всё-таки кровать не резиновая. Ему же и самому где-то спать надо. Эдак вы его на коврик сгоните.
Украдкой я скосила глаза на виновника торжества. Принц стоял в сторонке, сложив руки на груди, и не без интереса наблюдал за происходящим.
— Что ты о себе возомнила, выскочка? — У Эльвиры вновь прорезался дар речи. — Ты — никто, ты просто прислуга! Возвращайся в свою конюшню!
— Не в конюшню, а в Оранжерею, — со вздохом поправила я.
— Да хоть в свинарник! — продолжала гнуть свою линию фрейлина. — Немедленно убирайся отсюда вон!
Я постепенно начинала злиться и с трудом удерживала себя от того, чтобы тоже перейти на личности.
— Эльвира, мне только кажется, или вы пытаетесь распоряжаться в моих покоях? — спокойно спросил Рауль.
— Простите, Ваше Высочество. — Тяжело дыша, фрейлина обернулась к принцу. — Но эта выскочка вывела меня из себя. Она просто околдовала вас; у этих Говорящих есть очень сильные чары.
— Чары Говорящих распространяются только на животных, — отозвался принц. — Так что спасибо за лестное мнение.
Эльвира заметно покраснела.
— Я не…
— Спокойной ночи! — настойчиво сказал Рауль, красноречиво распахивая дверь.
Бросив на меня последний злобный взгляд, фрейлина вышла вон.
— И что это было? — поинтересовался принц, глядя, как я расположилась в его постели.
— Следую вашему совету, — пояснила я, поспешно натягивая платье на голые плечи. — Борюсь за свои права.
— У тебя неплохо получается. Эй, кто там есть! — Он повысил голос, на этот раз обращаясь к тем, кто дежурил за дверью.
Дверь робко приоткрыли, и в опочивальню просочились двое стражников. Они остановились у самого входа и замерли, вжав головы в плечи, хорошо понимая, что серьёзно провинились.
— Какого дьявола вы делаете на страже, если пускаете сюда кого попало? — спросил принц, окидывая их тяжёлым взглядом. — Может быть, вас лучше отправить на границу, воевать с разбойниками и кочевниками?
Ответить провинившиеся не осмелились; один из них лишь позволил себе едва заметно качнуть головой из стороны в сторону.
— И в самом деле, — от взгляда принца данное движение не ускользнуло, — этого делать нельзя. Если вы станете охранять границу, королевство захватят первые же, кто того пожелает! Я жду объяснений, — сказал он, помолчав несколько секунд. — Как случилось, что вы нарушили приказ?
— Мы подумали, что госпоже Эльвире входить не возбраняется, — пробормотал один из стражников, глядя в пол.
— Она так настаивала… — поддержал сослуживца другой.
— И в прошлый раз, когда она пришла без предупреждения, вы велели её пропустить, — добавил первый.
— И что же, было настолько трудно сообразить, что сейчас несколько другой случай? — осведомился принц.
Стражники виновато развели руками.
— Идите отсюда вон, — раздражённо отмахнулся Рауль. — Я разберусь с вами позже. И скажите там, пусть принесут ещё вина.
— Говорил я тебе: не надо пускать одну девицу, когда внутри другая, — тихо пробурчал первый стражник, выходя из комнаты. — А ты заладил, мол, две сразу — это ещё лучше будет…
Сдерживать хохот мне удалось ровно до того момента, как за ними закрылась дверь.
— И всё-таки нехорошо получилось, — призналась я, отсмеявшись. — Девушка сильно расстроилась, в сущности на ровном месте. А она в вас, по-видимому, влюблена по уши.
— Влюблена? — изогнул брови принц. — Господь с тобой! Она пытается раскрутить меня на то, чтобы я пожаловал её брату титул графа. И вот сейчас, когда она на полпути к цели, появляешься ты.
— Что же вы тогда с ней встречаетесь, если точно знаете, для чего ей это нужно? — изумилась я.
— Ну ты же мне отказала. Что теперь делать, приходится довольствоваться тем, что есть.
Даже если бы я и была наивной дурочкой, готовой поверить в эту трогательную историю, слова принца были настолько щедро пропитаны сарказмом, что сомнений в их неискренности не оставалось.
— Я вам не отказала, — поспешила возразить я.
— Что-что?
— Формально — не отказала, — настаивала я. — Кто же станет отказывать принцу крови? Я пока ещё не сумасшедшая.
— Ах так? Ну тогда давай, ложись, — усмехнулся он, кивая на кровать.
— Вот теперь отказала, — констатировала я.
В дверь в очередной раз постучали, и в опочивальню вошёл лакей. В руках он держал поднос с бутылкой вина, бокалами и вазой с какими-то очередными сладостями. Лакей чинно прошёл к столику, сохраняя при этом профессионально отрешённый вид, поставил поднос, разлил вино по бокалам и с поклоном удалился. Готова поклясться, он действовал бы столь же невозмутимо и размеренно, если бы в этот самый момент мы с принцем работали в постели над продолжением королевского рода.
— Я говорил только о вине. Что ещё они притащили? — поморщился принц, подходя к столику.
— Решили вас задобрить, — пояснила я. — Надеются, что после кусочка пудинга у вас поднимется настроение, и вы не станете слишком сурово наказывать их за оплошность.
— Ерунда, наказание определяется вовсе не моим настроением, — возразил Рауль, но, немного поразмыслив, добавил: — Впрочем, можно это проверить.
С этими словами он вытащил из вазы печенье и поднёс его ко рту. Громкий лай взорвал только-только восстановившуюся в опочивальне тишину. Тони, во мгновение ока оказавшаяся возле принца, пыталась выхватить печенье из его руки, проявляя чудеса прыгучести.
— И что это значит, Говорящая? — спросил принц, стараясь перекричать не утихающий лай.
— Это значит, — посерьёзнев, ответила я, — что Тони честно отрабатывает своё право спать в вашей постели.
Принц повертел в руке безобидное на вид печенье.
— Поднимет настроение, говоришь? — бесстрастно произнёс он. — Будем считать, что подняло. Вот только что-то мне подсказывает, что при помощи такой взятки амнистии не добиться.