Итак, три вещи заставляли меня не то чтобы поверить в рассказ Мелинды, но во всяком случае отнестись к нему серьёзно, не отвергая в первую же секунду. Во-первых, вуаль. До сих пор привидение никогда не закрывало лица, пряча свои истинные черты под толстым слоем белил — так я по крайней мере предполагала. Тот факт, что принцесса воспользовалась вуалью, говорило в её пользу. И то верно, если она действительно направлялась к любовнику, пользоваться белилами не стоило. Иначе он бы отреагировал на неё примерно также, как Рауль на меня десять дней назад, а у Мелинды цели были несколько иными.
Вторым смущавшим меня обстоятельством являлся рост. Как я уже, кажется, упоминала, принцесса была женщиной миниатюрной; привидение же мне таковым не показалось. Хотя видела я его на расстоянии и потому могла ошибаться… Наконец, третьим пунктом шёл найденный в западной башне волос. Он был светлым, как и волосы принцессы. Так что всё бы совпадало, но беда заключалась в том, что он был ненастоящим. Тщательный осмотр находки пришлось отложить до утра, и вот теперь, при ярком солнечном свете, я смогла убедиться в том, что до сих пор было только предположением. Необычно толстый волос не вполне естественного цвета определённо был искусственным, а значит, вернее всего он выпал из парика. Если так, то привидение носило парик, опять-таки точно так же, как это в своё время сделала я. Мелинда — натуральная блондинка, и ей совершенно ни к чему было пользоваться париком для создания образа. Вчера вечером она этого и не делала. А роль привидения по всей видимости исполняла женщина, которая в действительности блондинкой не являлась.
Что ж, это была какая-никакая, а зацепка. Парики в наше время в моде не были, и все, кому не лень, их в гардеробе не держали. Где можно было достать парик, способный помочь женщине с любым цветом волос превратиться в белоснежное привидение? Одно такое место я знала, и потому поспешила к Аманде.
Та встретила меня с распростёртыми объятиями и явно настроена была поболтать, вернее сказать, расспросить меня о подробностях последних событий, но времени на это сейчас не было, да и желания, признаться, тоже.
— Аманда, мне очень надо спешить, — объяснила я, отказываясь присесть на диван и выпить чашку свежезаваренного чая. — Я обещаю, что попозже загляну к тебе на подольше. А сейчас у меня к тебе есть один вопрос. Ты помнишь, с неделю назад я брала у тебя парик?
— Помню, конечно, — неодобрительно отозвалась Аманда. — Так и не поняла, зачем он тебе понадобился. Такой цвет волос совершенно тебе не идёт. Никак не монтируется ни с цветом глаз, ни с тоном твоей кожи. Откуда у всех такая острая зависть к блондинкам? Тёмные волосы ничем не хуже.
— Хорошо, хорошо, — поспешно кивнула я, — всё понимаю, я была неправа. Ты говоришь, все хотят быть блондинками? Скажи, а кто-нибудь ещё одалживал у тебя этот, ну, или такой же, парик за последние две недели?
Мне казалось, что разгадка совсем близко, но ответ Аманды меня разочаровал.
— Нет, — уверенно покачала головой она, — больше никто этим убожеством не интересовался.
— А ты не знаешь, где ещё можно приобрести светлый парик? — спросила я, не желая отказываться от такой удачной, как я недавно думала, идеи.
— Понятия не имею. Парики на сегодня просто так никто не носит, так что в первой попавшейся лавке их не купишь. Они подходят только для особых случаев, для специальных мероприятий, и даже тогда их мало кто надевает. Думаю, что здесь, во дворце, их можно достать только у меня.
— Ты не могла бы ещё раз принести мне тот парик? Я только хочу взглянуть на него! — поспешила пояснить я в ответ на её укоризненный взгляд.
Что-то ворча себе под нос, Аманда в очередной раз нырнула в свой огромный шкаф и вынырнула оттуда с уже знакомым мне париком. Я принялась напоказ разглядывать его с разных сторон, сама же потихоньку извлекла из кармана прихваченный с собой волос и приложила его к парику. Оттенок не совпадал.
Возвратив парик Аманде и пообещав в другой раз зайти на подольше, я отправилась обратно в Оранжерею, думать дальше. Но в голову, как на грех, ничего не приходило. Похоже, столь воодушевившая меня зацепка ничего не дала. Кроме того вывода, что изображавшая привидение женщина — не блондинка. Это исключало принцессу, но мало помогало в остальном. Учитывая, что брюнеток во дворце раза в четыре больше, чем светловолосых.
Весь день я думала только об этом, но кусочки головоломки, каковых, казалось бы, было предостаточно, никак не хотели складываться в подобие единой картинки. Мои мысли были настолько поглощены накопившимися за последние сутки вопросами, что, машинально выполняя повседневные дела, я совершенно забыла о Рональде, ухо которого по-прежнему нуждалось в лечении. Давать псу лекарство ежедневно было уже необязательно, но делать это раз в два дня всё-таки следовало, а предшествовавшие сутки я уже пропустила. Поэтому, вспомнив о Рональде лишь поздно вечером, я обречённо вздохнула и направилась к покоям принца.
Мне повезло: тринадцатилетний мальчик-паж как раз привёл пса с прогулки. Я успела перехватить Рональда в коридоре и обработала его ухо, тихо радуясь тому, что не столкнулась по ходу дела с принцем. Напоследок потрепав пса по лохматой голове, я распрямила спину. Увиденное меня мягко говоря не обрадовало. Дверь в опочивальню оказалась распахнута, а в дверном проёме стоял Рауль. Не знаю, как долго он наблюдал за моей деятельностью. В любом случае появился принц совершенно бесшумно.
— Зайди ко мне, — коротко бросил он, развернулся и прошёл вглубь комнаты.
Выбора не было, и я обречённо проследовала за ним.
Один из стражников услужливо прикрыл за моей спиной дверь, за что я была почти готова его придушить.
Рауль стоял посреди комнаты, возле одного из низких столиков. Я остановилась на расстоянии нескольких шагов от него. Пауза затянулась.
— Как твои дела? — спросил Рауль, нарушая воцарившееся в комнате молчание.
Кажется, он чувствовал себя так же напряжённо, как и я. Впрочем, я не отдала бы руку на отсечение: понять по выражению лица принца, какие чувства он испытывает, всегда бывало крайне сложно.
— Всё хорошо.
— Как твои подопечные? Все здоровы?
— У игуаны была лёгкая депрессия, вызванная экзистенциальным кризисом на почве комплекса неполноценности. Но всё уже почти прошло, из остаточных явлений — только насморк, — отбарабанила я.
— Смешно, — произнёс принц с каменным лицом.
— Стараюсь, — ответила я с таким же.
— Мне кажется, или в последнее время ты меня избегаешь?
Он обогнул стол, таким образом приблизившись ко мне на пару шагов. Я с трудом поборола искушение отступить назад на такое же расстояние.
— Вам кажется, — не моргнув глазом, ответила я.
— Ерунда, ты меня избегаешь.
— Зачем тогда вы спрашиваете?
— Чтобы предоставить тебе иллюзию выбора, — отозвался Рауль.
— Я не люблю иллюзий.
И именно поэтому предпочитаю свести общение с вами к необходимому минимуму.
— Я чем-то тебя обидел?
— Что вы, Ваше Высочество! Как может принц крови обидеть такую, как я?
— Значит, всё-таки обидел. Чем? Только не говори, что я взял тебя силой.
— Какая жалость! — Я хлопнула себя рукой по бедру. — А я-то хотела стребовать вас кругленькую сумму в качестве компенсации!
Он отмахнулся от этой идеи, как от назойливой мухи.
— Если тебе нужны деньги, просто пойди в сокровищницу и возьми то, что захочешь.
— Вы отлично знаете, что я не стану этого делать.
— Знаю, поэтому и предложил.
— Вот как? — изогнула брови я. — Теперь у меня возникло острое желание отправиться в сокровищницу и вынести оттуда самый большой золотой слиток.
— Не дотащишь.
— Он настолько большой? СвОдите меня в сокровищницу на экскурсию? Интересно посмотреть на такое чудо.
— Прямо сейчас сводить? — язвительно осведомился он.
— Отчего бы и нет? На ночь глядя — самое то. Говорят, вид золота успокаивает нервы.
— Врут. Ты профессионально уходишь от ответа. Почему ты меня избегаешь?
Конечно, я уходила от ответа. Ну, что мне было ему сказать? Потому что я люблю вас, принц? Люблю так сильно, что мысли мои затуманиваются, и я почти готова забыть, кто вы такой. И мне легче потерять вас один раз, чем каждый день терять снова и снова, никогда не зная, которая из потерь окажется окончательной.
— У меня просто совсем не остаётся времени, — сказала я вслух. — Я продолжаю заниматься расследованием. Хотите послушать подробности?
— Сейчас — нет, — отрезал Рауль. — Прекрасный способ увести разговор в сторону, но он не сработал.
— Ничего, у меня есть в запасе ещё несколько. Так вот, помимо расследования существуют мои обычные обязанности, которых с меня никто не снимал. А между тем я уже давно с трудом справляюсь с ними в одиночку.
— Так в чём проблема? Найми помощника.
— Как раз в этом-то и заключается сложность. Очень трудно найти Говорящую, которая обладала бы дворянским титулом и была бы при этом готова к работе в Оранжерее.
— Понимаю. Эту проблему мы как-нибудь решим. Теперь мы можем вернуться к моему вопросу.
Я обречённо вздохнула.
— Ваше Высочество, что вы хотите от меня услышать? Вы не хуже меня знаете, что между нами не может быть ничего даже мало-мальски серьёзного. То, что произошло тогда в лесу, — не более, чем случайность. Между нами бездонная пропасть. У нас слишком разный статус, разное воспитание, разные взгляды на жизнь. Не заставляйте меня унижаться и детально объяснять, насколько ваше социальное положение отличается от моего.
— Я тебя и не заставляю, — отозвался Рауль. — Это тебе самой, видимо, нравится унижаться, раз ты снова и снова возвращаешься к этой теме, когда тебя никто об этом не просит.
— Самой нравится? — возмутилась я. — Да я вообще не собиралась к вам сюда заходить! Вы сами меня позвали!
— Ну, так не шла бы. Отговорилась бы головной болью, тебе не впервой.
— Ну знаете, попробуй тут отговорись. А если бы вы разозлились и бросили меня в темницу?
— Ты всерьёз думаешь, что я мог бы так поступить после всего, что ты для меня сделала? — Похоже, он начал сердиться.
— А кто вас знает? — огрызнулась я.
— Ты специально пытаешься меня разозлить, чтобы я тебя прогнал?
Я не выдержала и, рассмеявшись, простонала:
— Ну в кого вы такой догадливый?
— Статус обязывает, — усмехнулся Рауль. — Тот самый, про который ты так любишь вспоминать.
Он решительно подошёл ко мне почти вплотную и положил руки мне на плечи.
— Отпустите меня, — качнула головой я.
— Скажи, что я тебе безразличен, — предложил принц, заглядывая мне в глаза.
Я хотела это сказать. Я даже открыла было рот. Но он стоял слишком близко, а его руки, не позволяющие мне отстраниться, обнимали меня за плечи неожиданно нежно… И я промолчала, отведя взгляд.
— Значит, не отпущу, — тихо подытожил Рауль, подхватывая меня на руки.
Я попыталась вырваться, нарушая тем самым все установленные рамки. Одного удара по плечу наследника было достаточно, чтобы отправиться на виселицу. Он же стерпел их штук пять, прежде чем окончательно и бесповоротно нейтрализовать моё сопротивление запрещённым приёмом — поцелуем в губы. Потом поднёс меня к кровати и опустил на постель, осторожно, как фарфоровую куклу.
— Я ненавижу даже само это слово — фаворитка, — перешла в словесное сопротивление я.
— Я тоже, — согласился Рауль. — Хочешь я издам указ, запрещающий его использовать?
— Звучит заманчиво, но суть от этого не изменится.
— От этого — нет.
— А если сейчас кто-нибудь войдёт?
— Придётся поотрубать всем головы, — пообещал он.
Рауль снова поцеловал меня в губы, потом в подбородок, в шею, опускаясь всё ближе к груди. Добравшись таким образом до платья, он принялся расстёгивать стягивавшие ткань крючочки.
— А если опять заявится Эльвира?
Принц приостановился, то ли раздумывая, то ли просто пытаясь переключиться с процесса на разговор.
— Тогда другое дело. Втроём веселее, — определился с ответом он.
— Что?!
Я резко села на кровати, тем самым оттолкнув Рауля в сторону.
— Шучу, — отозвался он, мягко, но настойчиво укладывая меня обратно. — Это твои слова, забыла?
— Не мои, а вашего стражника, — возразила я. — Можете сами у него спросить.
— Его мы точно звать сюда не будем.
— Почему? А вдруг он молодой и красивый?
— Тем более. Ты же не хочешь, чтобы я казнил его в расцвете лет?
— Ладно, так и быть, пускай ещё поживёт.
Я обвила руками шею Рауля и на этот раз сама привлекла его к себе.
И снова, хотя теперь нас и окружали дворцовые декорации, в считанные секунды исчезли принц и Говорящая. Всё это время я чувствовала, что нужна ему, именно я, только я одна. Об этом говорила каждая клеточка его тела, каждое движение бьющейся на шее жилки, каждый выдох и вдох.
Чёрт с тобой, мой принц. Ты победил. Ради коротких, но невероятно ярких минут счастья я, кажется, готова мучиться всё остальное время.
Рауль лежал на спине, откинув голову назад, восстанавливая учащённое пока ещё дыхание. Моя голова покоилась на его вытянутой правой руке; лицом я уткнулась ему в плечо. Левой рукой Рауль обхватил пальцы моей правой кисти. Его светлая вообще-то кожа на фоне моей казалась смуглой. Настолько тепло и уютно мне не было очень давно.
А потом, приподняв голову, я наконец-то его заметила. Длинный шрам, след давно зажившей раны, грубо рассекал левое плечо, дотягиваясь до предплечья.
— Откуда это?
Приподнявшись на локте, я провела рукой по коже Рауля чуть в стороне от шрама.
— Ты помнишь, я говорил, что в течение полутора лет скрывался от преследований Кристофера? — спросил принц. — Ну вот, несколько раз меня находили. Это был один из них.
Бесстрастность его тона, когда речь заходила о подобных темах, в очередной раз вывела меня из себя. Что должно твориться у человека в голове, если он никогда не позволяет эмоциям вырваться наружу?
— И вы так спокойно об этом говорите?! — озвучила я своё недоумение.
— А было бы лучше, если бы я бился в истерике?
Чёрт его знает, может быть, и лучше.
— А вы попробуйте, хотя бы один раз!
— Пробовал, — отозвался он всё тем же ровным голосом.
Такой ответ отчего-то безумно меня удивил.
— Когда? — нахмурилась я.
— Да всё тогда же. В четырнадцать. После того, как моих родителей убили, а меня посадили в башню, дня два я пребывал в состоянии ступора. А потом началась истерика.
— И что? — тихо спросила я.
— Не помогло, — бесстрастно ответил он. — Так что я раз и навсегда сменил линию поведения. И взял за правило просчитывать свои действия на три хода вперёд.
— На три хода? Не многовато?
— В самый раз. Я получил это, — он кивнул на левое плечо, — когда просчитал события только на два. В итоге погиб один очень хороший человек. Чтобы я смог выйти из той истории живым.
Я опустила голову; взгляд упал на устланный дорогими коврами пол.
— Быть наследником — это не такой уж подарок судьбы, верно?
— Мы не выбираем свою судьбу, — отозвался Рауль. — Но если бы у меня был сын, не думаю, что я бы этого ему пожелал…хотя он стал бы наследником в любом случае.
Я перевела взгляд на Рауля и попыталась представить, что было бы, если бы он не родился принцем. Ничего не вышло. Он был принцем до мозга костей. Его история, его опыт, его характер так тесно переплелись с ролью наследника, что отделить одно от другого было бы нереально. Убери королевскую кровь — и это уже будет совершенно другой человек. Не Рауль. Не тот, кого я люблю.
— Так или иначе, когда смерть дышит в спину, лучше уметь просчитывать все ходы наперёд, — заключил принц.
Я поцеловала его плечо, затем передвинулась чуть ближе к изголовью кровати и провела рукой по его щеке.
— Мы его найдём, — убеждённо сказала я, имея в виду обосновавшегося во дворце убийцу.
Наверное, это было глупо, но в этот момент мне хотелось защитить даже не принца, а того четырнадцатилетнего мальчика, который оказался заперт в холодной каменной коробке и боялся спать по ночам.
Рауль взял мою руку в свою, поцеловал её и перевернулся набок, с любопытством глядя мне в глаза.
— Ты лежишь в этой постели и обещаешь что-то для меня сделать, вместо того, чтобы выпросить что-нибудь для себя? — прищурился он.
— Я просто жду, когда ты станешь королём, — пояснила я. — Тогда с тебя можно будет взять намного больше.
— Ну что ж, вернёмся к этом разговору через четыре дня. Надеюсь, к тому времени тебе всё ещё будет, с кем разговаривать.
— Ещё как будет. Даже не надейся уйти от ответственности. Ты всё ещё должен мне дельфина. Так что я лично прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось.
На его губах заиграла лёгкая улыбка.
— В таком случае тебе придётся держаться очень близко ко мне.
— Куда уж ближе.
В коридоре послышались шаги, и я невольно вздрогнула, переводя взгляд на дверь. Что характерно, раньше меня ничуть не смущал тот факт, что со всеобщей точки зрения я пребываю в опочивальне в качестве любовницы. Я даже без стеснения залезла в эту самую постель специально для того, чтобы быть в ней замеченной. Сейчас же при мысли о том, что дверь может неожиданно распахнуться, я чувствовала себя чрезвычайно напряжённо.
— Да не волнуйся, никто сюда не войдёт, — чуть раздражённо заявил Рауль, проследивший мой взгляд. — Они хорошо усвоили урок с прошлого раза. Сейчас время обычной смены караула. Заступают те, кто будет дежурить всю ночь, только и всего.
— И что, они не войдут сюда ни при каких обстоятельствах?
— Ни при каких.
— А если придёт Эльвира?
— Далась тебе эта Эльвира!
— Ну хорошо, а если я закричу о помощи?
— А ты собираешься?
— Нет, но хотя бы теоретически?
— Не хочу тебя расстраивать, но они войдут только в том случае, если о помощи закричу я.
Мне представилась замечательная картинка: страшная и толстая любовница в прозрачной ночной рубашке — розовой, непременно розовой! — бегает за Раулем вокруг кровати, а он громко кричит, призывая на помощь стражников. Сдержать улыбку не получилось.
— О чём ты подумала? — подозрительно спросил принц.
— Ни о чём.
— Судя по выражению твоего лица, это ни о чём было очень язвительным.
— Я просто прикидывала, что именно мне нужно сделать, чтобы ты закричал о помощи, — слегка приврала я, обвивая руками его шею.
— Хочешь это проверить?
Одним движением отбросив в сторону одеяло, Рауль обнял меня так крепко, что стало тяжело набирать воздух в лёгкие. Бедная Тони, думавшая, что творившийся на кровати беспредел уже позади и потому уютно устроившаяся на постели, едва успела отскочить, пока её не задавили. Кричать о помощи я точно не собиралась. И пусть даже окажется, что я ничем не отличаюсь для принца ото всех его предыдущих любовниц. Сейчас я готова была быть с Раулем даже только ради того, чтобы он смог хотя бы ненадолго забыть о случившемся с его семьёй больше десяти лет назад.
Когда одеяло было водружено на место, то есть поверх наших тел, а Тони, ощутимо нервничая и периодически порыкивая, снизошла-таки до того, чтобы свернуться калачиком на кровати, я начала задумываться о том, что пора бы уходить. Рауль недвусмысленно говорил мне, что никогда не оставляет у себя любовниц на всю ночь. А время было позднее. Ещё чуть-чуть — и он тонко намекнёт на то, что моё место совсем не здесь. Или, ещё хуже, скажет прямым текстом. А это будет чрезвычайно унизительно, настолько, что я с трудом представляла себе, как смогу оправиться от такой пощёчины. Поэтому надо поскорее встать и уйти по собственной инициативе. Вот только мне было так уютно лежать под одеялом, чувствуя тепло, исходящее от тела Рауля. Я решила задержаться ещё буквально на две минуты и почувствовала, как тяжелеют веки…
Когда я открыла глаза, было уже светло. Даже плотные шторы не смогли бы никого обмануть: утро наступило и, судя по всему, уже давно. Чувствуя, как на лбу выступает холодный пот, я резко села на постели. Спокойно, главное не паниковать. Наверное, Рауль тоже уснул и потому не заметил, что я осталась здесь до утра. Надо как можно тише встать и выскользнуть из комнаты прежде, чем он проснётся…
Я повернула голову и испытала новую волну паники. Рауля в постели не было. В комнате тоже. Почему он меня не разбудил? Ведь он не мог не заметить моё присутствие… Или мог? Что, если я лежала, укрывшись одеялом с головой, а он настолько привык, что все неукоснительно следуют его пожеланиям, что даже не подумал о другой возможности? Соскочив с кровати, я принялась поспешно одеваться. Потом кое-как уложила растрепавшиеся за ночь волосы. Не было и речи о том, чтобы заходить в ванную комнату и там приводить себя в порядок как следует, воспользовавшись некоторыми предметами, принадлежащими самому принцу, такими, как расчёска.
Наскоро собравшись и подойдя к двери, я ненадолго замешкалась. Выходить в коридор было страшновато. Да, прежде меня это ничуть не смущало, но теперь казалось, что дежурящие там стражники будут без малейшего стеснения смотреть на меня, как на шлюху. Не так чтобы оценка, которую они дадут моей нравственности, имела большое значение. Но пересекать коридор всё равно будет неприятно. Собрав всю волю в кулак, силясь унять скачущее после столь быстрых сборов сердце, я взялась за ручку двери, широко её распахнула и вышла в коридор.
Журчавший до моего появления разговор в единое мгновение смолк, чего никогда не бывало раньше. Стражники расступились с непривычным почтением и склонили передо мной головы. Стараясь не акцентировать на этом внимание, я быстро прошла к выходу. Дежуривший у последней двери охранник почтительно произнёс:
— Доброе утро, госпожа Говорящая. Его Высочество просил напомнить вам о приёме, который состоится во дворце сегодня вечером.
Принц действительно упоминал раньше об этом приёме, на котором я должна была присутствовать, но крутившаяся в моей голове мысль не имела к этому отношения.
Стало быть, всё-таки заметил.
Глава 16. Разоблачение
Кирилл подёргал меня клювом за рукав и отступил в сторонку, глядя мне в лицо вопросительным взглядом. Я нахмурилась, силясь перенестись мыслями обратно в Оранжерею.
— Что? Ах, да, Кирилл, ты хочешь орех. — Я немного разжала кулак, вытащила второй рукой один из орехов и протянула его ворону. Тот аккуратно принял лакомство в клюв. — Ты всё правильно сделал, тебе полагается… Стоп! — Я тряхнула головой, наконец-то возвращаясь в реальность. — Ты же ошибся. Тебе никакой орех не полагается! А ну-ка отдай!
Последние слова были сказаны только для проформы. Ну да, кто же так запросто расстанется с орехом? Кирилл, не будь дурак, уже отлетел подальше и, не выпуская из клюва добытого хитростью трофея, уселся на ветку эвкалипта. Достаточно высокую, чтобы я его там не достала.
Надо было бы разозлиться, но я порадовалась. Такой обман был признаком весьма впечатляющего интеллекта. Он должен был заметить, что Говорящая невнимательна, попросить орех, вести себя при этом так, будто речь идёт о заслуженной награде за труд, а затем быстро ретироваться — прежде, чем я соображу, в чём дело.
Я махнула рукой, предварительно показав Кириллу кулак. Определённо, сегодня не самый продуктивный мой день. Что и немудрено, учитывая, каким было пробуждение, не говоря уже про предшествовавшую ему ночь… Что-то в моей жизни менялось, менялось безвозвратно, и я пока не знала, радоваться ли этому или, пока не поздно, бежать за тридевять земель. Волны эйфории сменялись приливами паники, и это море эмоций ощутимо штормило. Интересно, ощущает ли Рауль хотя бы лёгкое покачивание, или в его водах царит полный штиль?
И правда ли это, что вчера ночью я перешла с ним на "ты"? Господи, сделай так, чтобы мне это только приснилось!
Лоб покрыла испарина, и захотелось пить. Утолив жажду несколькими глотками воды, я подхватила шаль и решительно зашагала к выходу. Мне был совершенно необходим холодный, отрезвляющий свежий воздух. И за этим лекарством я незамедлительно направилась в сад.
Первый же порыв осеннего ветра позволил мне почувствовать себя лучше. Вместе с кислородом приходило и относительное успокоение, и уверенность в своих силах, а в мыслях потихоньку наводился порядок. Я пошла по тропинке, умышленно шурша редкими попадавшимися на пути листьями, которые не успел ещё смести садовник.
Когда я проходила мимо беседки, оттуда послышались знакомые голоса. Похоже, это уже становилось традицией. Юджин о чём-то разговаривал с Мейбл. Подойдя поближе, я услышала, что камеристка плачет. Судя по интонациям, Юджин пытался её успокоить. Судя по последовавшим всхлипам, безуспешно. Да, кажется, это, и вправду традиция…
Увиденная в беседке картина была вполне ожидаемой: сотрясающиеся плечи Мейбл (лицо девушка прятала в ладонях) и склонившийся над ней Юджин. Последний положил ей руку на плечо и продолжал что-то негромко говорить, но камеристка явно не слушала, полностью поглощённая рыданиями.
— Что случилось? — спросила я. — Снова привидение?
Если так, то, может быть, сейчас мне удастся узнать что-то новое? Может, эта случайная встреча поможет мне, наконец, разобраться с нежелающей решаться головоломкой?
Но нет, Мейбл отчаянно замотала головой, а Юджин со вздохом отозвался:
— Если бы привидение! Это было бы куда как лучше.
— Что может быть хуже привидения? — изумилась я, припоминая, в каком состоянии была Мейбл, когда Юджин привёл её в Оранжерею.
— Да этот…трубадур.
Последнее слово Юджин сказал так, будто сплюнул.
— А что с ним? — нахмурилась я. Не получив ответа, я перевела взгляд на Мейбл. — Он что, тебя обидел? Что он сделал?!
— Да ничего он не сделал, — поморщился Юджин, видя, что в условиях отсутствия информации я уже была готова выдумать Бог знает что. — Считай, что именно в этом и вся проблема.
— Ах, вот что! — облегчённо выдохнула я. — Ну, разве это повод плакать? Это повод переходить к решительным мерам. Затащить мужика в постель — дело нехитрое. — Я умышленно проигнорировала тот возмущённый взгляд, которым в этот момент одарил меня помощник секретаря. — Хочешь, я свожу тебя к Аманде? Ты и так хорошенькая, а она сделает из тебя и вовсе принцессу!
Видимо, комплимент пришёлся не кстати, потому что при этих словах Мейбл разрыдалась пуще прежнего.
— Да не в этом дело! — Было очевидно, что Юджин раздражён, только неясно, на кого именно он злился. То ли на Мейбл за то, что уже битый час приходилось её успокаивать, то ли на меня, говорящую девушке неправильные вещи, то ли на себя самого, за то, что дал втянуть себя в разговоры о женских сердечных делах. — Она видела его с другой женщиной, потому и плачет.
— Ну, и что тут такого? — рассмеялась я. — Мейбл, вы же с ним даже незнакомы! Чего ты от него хочешь? Он же мужик, семьёй не обременённый, никакими обязательствами не связанный. Конечно, он будет затаскивать в койку всё, что движется. Мужики все такие.
— Эй, слушай, может, ты помолчишь? — прошипел Юджин, оттаскивая меня за рукав.
— Не мешай мне её успокаивать! — возмутилась я.
— А меня, значит, нервировать можно!
— Её душевное равновесие сейчас важнее!
От спора нас оторвал голос камеристки.
— Ты не понимаешь! — впервые за это время Мейбл сказала что-то членораздельное. — Если бы он был с женщиной, это было бы неважно.
— Он что, был с мужчиной? — поразилась я. Надо же, а так с первого взгляда и не скажешь!
— Да нет же! — воскликнула Мейбл, размазывая слёзы по лицу.
— Не с женщиной и не с мужчиной? С кем же тогда? Неужели с животным?!
— Вот у тебя одни только животные на уме! — мстительно отозвался Юджин. — Она имеет в виду: важно не то, что он был с женщиной, а то, с какой именно.
— Какая разница, с какой именно? — Теперь, когда окончательно выяснилось, что ориентация у трубадура для Мейбл самая что ни на есть подходящая, я и вовсе не видела никакой проблемы. — Возьми, да и отбей!
Мейбл зашлась в новом приступе рыданий и опять спрятала лицо в ладонях. Определённо сегодня я раз за разом говорю что-то не то. Понять бы только, почему.
— Можно ей сказать? — неожиданно мягко для своего раздражённого состояния спросил Юджин у Мейбл.
Та кивнула, не отрывая рук от лица.
— Что у вас за такие секреты? — нахмурилась я.
— Он был с принцессой, — просто сказал Юджин. — Они любовники, и, кажется, уже не первый день. Вчера Мейбл сама провела его к Мелинде. Через чёрный ход, по потайному коридору. И только когда вышла встречать мужчину, как велела принцесса, тогда и узнала, что это именно он.
Я захлопала глазами, переваривая эту новость. Принцесса и трубадур, надо же.
— Да, отбивать его, пожалуй, не стоит, — ошарашенно пробормотала я. — Голова на плечах куда дороже.
Так вот к кому отправлялась Мелинда, переодевшись в белое платье! Если, конечно, она тогда не солгала. Теперь становилось понятно, почему она внезапно изменила своё отношение к нашему с Раулем мнимому роману и поддержала меня тогда на приёме. Собственная влюблённость в мужчину из низшего сословия резко сделала её взгляды более демократичными. Должно быть, она познакомилась с ним после представления, которое артисты давали за несколько дней до этого… Вот оно! Артисты! Ну конечно, как же это сразу не пришло мне в голову???
Я торопливо подошла к Мейбл и погладила её по плечу.
— Не переживай. — Что ещё тут можно было сказать? — Ты можешь утешаться тем, что принцесса — единственная женщина, с которой невозможно конкурировать. Мы даже не знаем, нравится ли она ему, или он просто встречается с ней потому, что наследнице престола невозможно перечить.
Не так чтобы сама я верила в то, что говорила. Возможно, о большой любви речь и не шла, но Мелинда была весьма хороша собой, а то, что она принцесса, несомненно добавляло её образу романтичности. Дальнейшее было вопросом характера трубадура. В целом такие сопутствующие обстоятельства как наличие у дамы сердца сказочных богатств большинство мужчин тоже не сочли бы за недостаток.
Юджин посмотрел на меня как-то неоднозначно, должно быть, пытался понять, не к моим ли отношениям с принцем относятся произнесённые мною слова. Разубеждать его времени не было.
— Оставайся с ней! — строго сказала я, вытянув вперёд указательный палец правой руки.
И побежала по тропинке обратно во дворец.
Бродячий театр расположился в самом центре города, поближе к главной площади, поэтому идти туда было совсем недалеко, буквально минут семь. Откинув полотняный полог, я ступила внутрь и обратилась к бледной, худенькой девушке, примостившейся в уголке за шитьём:
— Добрый день, я разыскиваю вашего трубадура. Он здесь?
Мне показалось, что девушка бросила на меня слегка испуганный взгляд, прежде чем, приподнявшись со своего места, крикнуть:
— Камиль! К тебе пришли.
Подхватив шитьё, она выскользнула наружу, а в импровизированное помещение между тем вошёл уже знакомый мне трубадур.
— День добрый, Говорящая. — Всё та же смешинка во взгляде дерзких голубых глаз. — Чем обязан такой чести?
— Ты меня знаешь? — удивилась я.
— Кто же не знает Королевскую Говорящую?
На его губах играла усмешка, впрочем, кажется, вполне безобидная.
Да, хорошая у нас подобралась компания. Любовница принца и любовник принцессы. Фаворит и фаворитка. Пожалуй, на такой почве не грех и подружиться. Но у меня были другие планы.
— Я пришла, чтобы задать тебе один вопрос.
Я шла по дворцу быстрым широким шагом. Нетерпение клокотало в груди, отдаваясь лёгким покалыванием в кончиках пальцев. До разгадки оставалось полшага. По сути я уже понимала, что произошло, не хватало только подтверждения и пары мелких деталей. Я прошла в покои принца и обнаружила вездесущего Джона на страже у входа в кабинет. Телохранитель стоял с одной стороны от двери; с другой стороны к стене примостился ещё один охранник. Завидев меня, Джон шагнул в мою сторону.
— Госпожа Говорящая. — Он склонил голову.
На этот раз его поведение уже не выбило меня из колеи. Захотел вдруг поиграть в почтительность — пожалуйста, мне в сущности не жалко.
— Его Высочество в кабинете? — спросила я.
— Да. У него важное совещание с советниками и генералами. Желаете войти?
— А что, если я скажу "да", ты меня пропустишь? — поинтересовалась я.
— Приказано по умолчанию пропускать вас в любое помещение во дворце в любое время суток.
Признаться, я слегка опешила. В любое помещение в любое время? Включая, стало быть, личные покои принца, сокровищницу и вот, места проведения важных совещаний? Такими полномочиями, кроме главы государства, обычно не обладал никто, даже королевы…
— Нет, на совещание я не пойду, — покачала головой я. У любой наглости должны быть свои пределы. — Если я напишу принцу записку, ты сможешь её передать?
— Конечно.
Он сделал знак дежурившему поблизости лакею. Тот мигом принёс бумагу, перо и чернильницу и предупредительно пододвинул для меня стул. Я села и быстро написала несколько строк. Немного помахала листком, ожидая, пока чернила чуть-чуть подсохнут, затем сложила его пополам и протянула Джону. Тот принял послание и, осторожно приоткрыв дверь, вошёл в кабинет. Я осталась ждать снаружи.
— Ну что? — спросила я, когда телохранитель вернулся, уже без листка.
— Он очень рассердился, — обеспокоенно сказал Джон.
— Конечно, он рассердился, — отозвалась я. Интересно, кто на его месте не рассердился бы? — Он выполнит мою просьбу?
— Сказал, что выполнит.
— Отлично. А с тобой не так плохо иметь дело, когда ты не даёшь советов по поводу одежды! — подмигнула я и поспешила к выходу.
Я думала, Джон не сразу даже поймёт, о чём я говорю, но успела заметить, как он покраснел. Видимо, принц успел промыть ему мозги по этому поводу. На мой взгляд, проще сменить телохранителя, чем учить его манерам, но Раулю виднее, какими людьми себя окружать. Надо признать, что этот парень действительно предан своему господину.
Вот теперь следовало отправиться к Аманде. Во-первых, подготовиться к приближающемуся приёму, а во-вторых, поболтать. Если кто-то во дворце и сочетал знание сплетен со здравым смыслом, то это именно Аманда и её девочки. А мне как раз надо было выяснить кое-что из современной истории дворцовой жизни.
Спустившись на два лестничных пролёта, я заметила на площадке Юджина. Помощник секретаря стоял возле узкого зарешёченного окна и барабанил пальцами по стеклу. Вид у него был совсем не весёлый.
Разгадать причину плохого настроения Юджина в сущности нетрудно. Мейбл повезло: ей было кому поплакаться в плечо. При этом она воспринимала постоянное присутствие Юджина как нечто само собой разумеющееся. Делилась с ним подробностями своей сердечной драмы, даже не задумываясь о том, что именно удерживает юношу подле неё. Забывая о том, что, каким бы "своим" и понимающим Юджин ни был, он, как ни крути, не подружка, а всё-таки мужчина. И если Мейбл бежала со своими проблемами к Юджину, кому мог в свою очередь поплакаться он? Тем более, что даже если бы и было кому, мужчин с самого детства приучают никогда этого не делать.
Я тихонько постучала Юджина по плечу. Он повернулся ко мне вполоборота и сделал приветственный знак рукой, не отвлекаясь от собственных мыслей.
— Любые проблемы рано или поздно разрешаются, — сочувственно сказала я. — Тем более в том, что касается мужчин и женщин. Вот только наперёд знать ничего нельзя. Так что лучше просто предоставить событиям идти своим чередом.
— Ты-то откуда знаешь, что лучше? — отмахнулся Юджин.
Не слишком вежливо, конечно, но наши взаимоотношения были достаточно близкими, чтобы он мог себе это позволить.
— Знаю, — грустно заверила я его. И, уже поставив ногу на первую ступеньку, добавила: — Левое.
— Что левое? — не понял он.
— На левом плече.
Больше не оборачиваясь, я продолжила спускаться вниз по лестнице.
На приём я прибыла без опозданий, чтобы не упустить ничего важного. Приём — это вообще-то громко сказано. В данном случае это было вполне стандартное собрание придворных в одной из дворцовых зал, призванное не дать местной знати чрезмерно заскучать. Ну, вдруг сплетни и интриги займут у кого-нибудь недостато