Волшебные сказки описывают глубинный человеческий опыт прохождения эмоциональных кризисов и преодоления страха. Они выполняют ту же функцию, которую в древности выполняли ритуалы — то есть, дают человеку опору в условиях неопределенного эмоционального опыта и подготавливают его к кризисным переживаниям. Ритуалы излучаются антропологами и этнографами, и достаточно хорошо описаны для некоторых архаических культур. При всей экзотике ритуальных форм поражает единообразие и универсальность основных структур ритуала. Сущность и форма ритуала более доступна европейцам не в непосредственной форме, но в виде текстов волшебных сказок. Известно, что сказки этих циклов появляются, когда перестают выполняться основные формы ритуала. В литературе встречаются две противоположные «гипотезы» относительно происхождения ритуалов и сходства их основных культурных элементов в разных культурах. Первая — существовал некоторый древний источник, так сказать, ПРА-РИТУАЛ, который распространился по всей земле.
Второй — существует некоторая более простая универсальная общечеловеческая структура, которая обеспечивает воспроизведение сходных систем образов. Если искать такую структуру, то это в значительной степени будет непосредственный телесный опыт, особенно первого года жизни, возрастные психофизиологические кризисы. Так как механизмы подсознательного воздействия сказки действительно лежит на глубинном, до-личностном уровне, любое точное обращение к этим механизмом должно будить и активизировать мощнейшие физиологические механизмы, в том числе те, которые отвечают за адаптациючеловека к стрессу. Сюжет волшебной сказки соединяет в себе образы, которые обеспечивают доступ к этим механизмам.
Каждая из известных волшебных сказок содержит свой «ключ», то есть информацию о типе дезадаптации и способе проживания определенного кризиса. К сожалению, теоретические идеи Юнга об архетипах не дают достаточно четкого ответа на вопрос о том, как именно выбирать сюжеты и значимые элементы этих сюжетов.
В течение нескольких лет автор проводил экспериментальный семинар, посвященный исследованию глубинного восприятия сюжетов сказок людьми, находящимися в состоянии кризиса или дезадаптации. Это исследование показало, что основные сюжеты касаются прежде всего темы кризисов раннего детского возраста и связаны с темой базового доверия к жизни и переработкой символических страхов. Например, тема «Красной Шапочки» — тема преодоления страха поглощения, а «Крошечка-Хаврошечка» — работа со страхом смерти... Когда ребенок слушает сказку — он исподволь репетирует, тренирует свою способность в будущем проходить через кризис.
«ЕСТЬ ЛИ ОБРАЗ, КОТОРЫЙ НЕ ЯВЛЯЛСЯ БЫАРХЕТИПИЧЕСКИМ?»
В практической психологии широко распространено использование сказок как ПРОЕКТИВНОГО материала. Действительно, когда человек вспоминает образы знакомых с детства сказок, это сразу вызывает эмоциональный отклик, и кажется, что легко найти многозначительные параллели в собственной жизни или в жизни общества, которые «разбужены» этой сказкой.
«Жили-были дед да баба, и была у них курочка ряба... Снесла курочка яичко, да не простое, а золотое. Дед бил-бил, не разбил. Баба била-била, не разбила. Мышка бежала, хвостиком махнула — яичко-то и разбилось. Плачет дед, плачет баба, и говорит им Курочка-Ряба: «Снесу я вам яичко не золотое, а простое...» Читатель может сам попробовать ответить на следующий вопрос: «Что значит для вас сейчас эта сказка, какой смысл в том, что золотое яичко разбилось...» И в качестве психологической параллели автору вспоминается один эпизод из работы группы личностного роста. Участник, работая с метафорой, говорит другому участнику: «Я не могу принять тебя, твою помощь в качестве ЗОЛОТОГО ОСОБОГО (волшебного) яблока... Я хочу, чтобы это было обыкновенное, ПОНЯТНОЕ МНЕ яблоко, и тогда я готов взять его...»
2. Вообще полярность ПРОСТОЕ-ЗОЛОТОЕ — не такая уж простая в нашей культуре... И то общее, что каждый найдет в ответе на простые вопросы, будет отсылать к архетипическому уровню семантики.
Итак, что же происходит, когда человек воспринимает сказку? Считается, что «психологический ответ» приходит с трех разных по глубине уровней, это приблизительно соответствует схеме работы с символическими сновидениями в Юнгианском подходе.
Первый Уровень: События сказки задевают эмоции, герои и их отношения между собой «проецируются» на обыденную жизнь, ситуация кажется похожей и узнаваемой «по ассоциации».
Второй Уровень: Сказка напоминает о важных социальных и моральных нормах, в жизни, в отношениях между людьми, в том, что такое «хорошо» и «плохо».
Третий Уровень: Сказка задевает глубинные механизмы подсознания, сохранившие архаические элементы, часто непривычные для разума.
Первый, наиболее поверхностный уровень восприятия дает возможность отреагировать значимые эмоции, и обсуждение чувств и потребностей героев сказки, их конфликтов и затруднений является терапевтичным.
Наилучший материал для этого дают бытовые сказки. Волшебные сказки менее всего подходят для такой работы, у них другая, более серьезная функция.
Второй уровень, затрагивающий моральные нормы взаимоотношений, наиболее сложен для работы, так как многие сюжеты сказок сложились в давние времена, когда закономерности жизни были ин ми, мы часто не распознаем за экзотическими деталями архаического быта глубинные универсальные механизмы психической деятель} сти и поведения.
Именно этот уровень наиболее «вредит» использованию сказок работе с детьми, так как система образов и отношений персонаж сказки мало приемлема для бытового сознания. Поэтому с детьми — а часто и со взрослыми — трудно обсуждают эту тему, и лучше ее специально не усиливать, а сразу перейти на символический план непосредственного переживания опыта, более однобокий. Если же долго оставаться на уровне моральных норм, то сквозь кают странные вопросы: например, как мама в «Красной Шапочке» отпустила девочку в лес одну, например — и это открывает двери самым запутанным интерпретациям, переводя волшебную сказку в категорию басен. Но эта история символическая, так как сказка относится к категории «волшебных», то есть ритуальных сюжетов, в н описывается НЕ БЫТОВОЕ, поведение, а мир символов, и так дал. Поэтому «работа» с ней как с басней приводит к парадоксальным результатам
Третий уровень, уровень проекции универсальных глубинных структур бессознательного, затрагивает наиболее интересные аспекты, и именно он дает эмоциональную энергию и интерес при восприятии сказки, но правила работы с ним требуют особого разговора, касающегося стратегий индивидуальной психотерапии.