Фридрих Юргенсон.
Радиоконтакт с потусторонним миром.
(С) перевод: Ирина Потапова, издательство «Эксмо», 2011 Российская ассоциация инструментальной транскоммуникации
Наши адреса в интернете: эгф.рф, vk.com/itc_russia
Предисловие
Эта книга изменила мою жизнь. Она стала поворотным пунктом. Сегодня я знаю, что она ответила на вопросы и предложила решения, которых я подсознательно ждал долгое время. Тем не менее, сначала я был настроен скептически, как и любой другой. Ведь автор со всей серьезностью утверждает, что с помощью простого магнитофона можно разговаривать с умершими, что такой контакт может быть установлен в любое время, и самое главное, что это доступно каждому. Это показалось мне смелым заявлением.
Поразительно, но мои сомнения исчезли уже после прочтения первых страниц. Необъяснимым образом между нами вспыхнула искра, и я почувствовал искреннее намерение автора не обманывать ни себя, ни других. Я прожил и прочувствовал вместе с ним все взлеты и падения на его пути в неведомое. Эта книга овладела мной. Она читается как увлекательный приключенческий роман или хорошая фантастика, но в то же время она глубоко автобиографичная. Юргенсон проявил незаурядное мужество, открыто объявив о своем открытии, осознавая все последствия этого и отдавая себе отчет в том, что может встретить неприятие и нажить себе много врагов. Его мужество произвело на меня впечатление, и я решил пойти по его стопам.
Сначала я работал со старым оборудованием, которое мне одолжили. Как выяснилось, это было ошибкой и, вероятно, стало причиной того, что в течение 6 месяцев я экспериментировал без какого-либо результата. Предполагаю, что этого бы не случилось, если бы я использовал более современный магнитофон - тогда я работал по микрофонному методу, Я все еще удивляюсь, вспоминая свое упорство, исходившее от сильнейшей мотивации, полученной после прочтения книги Юргенсона.
В конце концов я получил первые результаты, которые начали стремительно улучшаться после того как я применил более современный магнитофон. Теперь я точно знаю - паранормальные голоса на пленке существуют! И более того, я получил уникальный опыт и неопровержимые доказательства того, что в случае с каждым голосом я имел дело с реальной личностью. Я задавал вопросы и получал осмысленные ответы, которые временами были поразительными. Ко мне обращались по имени, и я получал наглядные подтверждения того, что они принимают участие в моей жизни. Этот проект захватил меня.
В течение многих лет я экспериментировал в одиночку, используя книгу Юргенсона в качестве руководства. Позже я объединился с другими коллегами, которые, как и я, оказались вовлеченными в эту работу благодаря книге, и которые тоже проводили свои эксперименты в одиночку. Сегодня уже тысячи людей во всем мире экспериментируют индивидуально или в группах. Одна из моих коллег Ханна Бушбек из Хорба создала рабочую группу заинтересованных людей, которые могли обмениваться опытом по почте и на конференциях. Именно из ее кружка в 1975 году родилось Объединение исследователей магнитофонных голосов, которое открыто поддерживает и координирует исследования и предоставляет информацию о них всем желающим.
Эта работа уже приносит плоды, особенно с тех пор, как Фридрих Юргенсон оказал ей полную поддержку. Ранее все комментарии в средствах массовой информации (пресса, радио и телевидение) были большей частью ироническими. Сегодня феномен магнитофонных голосов обсуждается с большей основательностью и объективностью. Он хорошо известен широкой публике, особенно в немецкоязычных странах. В январе 1980 года одна из немецких телепередач («Пять минут десятого») собрала 2500 писем-обращений к Объединению исследователей магнитофонных голосов с просьбами о предоставлении информации. Я проводил курсы в школах, где читал лекции о том, как записывать голоса.
Это вызвало интерес и восторг и во многом способствовало тому, что феномен голосов стал восприниматься серьезно. Книга Юргенсона прямо или косвенно затронула бесчисленное множество людей во всем мире, ответивших на нее вздохом облегчения: «Итак, это правда, жизнь после смерти существует!» Об этом догадывались всегда, но сейчас был сделан решающий шаг на пути к действительному знанию. Даже люди, считающие себя верующими христианами, лишь пожимали плечами, когда я спрашивал их, верят ли они в то, что жизнь продолжается после смерти. Многое из того, что раньше считалось символом веры, лишилось покрова мистики, так что стало неясно, каких взглядов придерживаться. Однако знание о жизни, продолжающейся после смерти, является частью человеческой природы. И если оно будет утрачено, человечество потеряет часть своей сущности.
И в это время концептуальной неопределенности Фридрих Юргенсон делает свое эпохальное открытие. Здесь ему помогла техника. И в этом нельзя не увидеть божественного промысла. Интересно то, что не Юргенсон первым попытался установить контакт, напротив, инициатива исходила от умерших. Именно они обратились к нему, чтобы привлечь его внимание к своему существованию. Сначала он был изумлен и озадачен. Но он не отклонился от своего пути, потому что ясно осознавал важность этого прорыва со стороны другого мира. Он не был несведущим в этом вопросе. С юных лет он знал о существовании контактов с потусторонним миром.
Его смутило лишь то, что магнитофон может быть использован в качестве инструмента такого общения. Впервые техническое средство стало использоваться для установления связи между двумя мирами. Юргенсон увидел в этом решающее преимущество, состоявшее в устранении субъективного фактора, который никогда не исключен полностью, если речь идет о людях. А так как на интерпретацию голосов, записанных на пленку, может оказывать влияние человеческий фактор, то подстраховать себя можно, предоставив другим возможность проверить и подтвердить их.
Впервые в истории человечества мы получили канал общения с другим миром, не подверженный субъективным влияниям. Теперь не нужно больше просто «верить», полагаясь на честность рассказчика. Метод настолько прост, что каждый может получить информацию из первых рук. Сегодня почти каждая семья имеет кассетный магнитофон, который при применении простого ноу-хау можно использовать для получения успешных записей.
Ясно, что голоса на пленке представляют собой вызов здравому смыслу большинства людей. Трудно допустить мысль о существовании жизни вне пределов материального тела, особенно если учесть триумфальные достижения науки и техники за последние два столетия. Для материалиста душа это что-то вроде органа человеческого тела, который перестает функционировать после смерти. Один из излюбленных аргументов состоит в следующем: если тело умерло, то гортани больше не существует, тогда как же можно говорить? Высказываться подобным образом может лишь тот, кто никогда не занимался парапсихологическими исследованиями. Помимо голосов на пленке существуют и другие свидетельства посмертного существования человеческой личности.
Подлинность голосов на пленке была на удивление быстро признана «официальным научным сообществом». К сожалению, дальше этого дело не пошло, и оно не приняло всего того нового, что произошло за последние два десятилетия. Некоторые парапсихологи, которые не проводят исследования сами, объясняют происхождение голосов тем, что экспериментатор, якобы, производит их подсознательно.
Теоретики не смогли бы поддерживать свои гипотезы, если бы знали об ином мире все то, что мы знаем сегодня. К счастью, исследователи в этой области свободны от подобных предубеждений. Они считают абсурдной мысль, что они разговаривают со своим подсознанием с помощью магнитофона.
За книгой Юргенсона последовала целая серия ценных публикаций (д-ра Константина Раудива «Неслышимое становится слышимым» и «Живем ли мы после смерти?», Лео Шмидта «Когда мертвые говорят», Хильдегард Шефер «Голоса из иного мира»), но именно книга Юргенсона впервые открыла дверь в неведомое. С тех пор мы можем слышать мир, который до сих пор был для нас закрыт. Книга имела историческое значение. Открытие Юргенсона можно без преувеличения сравнить с открытием Колумба. Оба исследовали новый мир, оба открытия оказали на нашу жизнь влияние, которое невозможно было предсказать заранее. Как и у Колумба, у Юргенсона были предшественники, однако их деятельность не привела к конкретным результатам. Только полностью посвятив свою жизнь исследованиям, можно совершить прорыв.
Юргенсон оставил свою профессию и забыл о зарабатывании денег, потому что чувствовал ответственность за свое открытие. Он делал это не только для себя. Пришло время передать свое знание другим. И Юргенсон был к этому готов. Он должен был быть осмотрительным, открытым и бдительным, потому что подлинность и достоверность всего, с чем он имел дело, должна была быть проверена и подтверждена. Он благоразумно воздерживался от обоснованных выводов. Для него это стало вопросом познания самого себя, поэтому здесь не могло быть места иллюзиям и самообману. Каждый читатель начинает ощущать свое полное участие в происходящем, когда видит убедительность его аргументации.
Те, кто знаком с Юргенсоном, а я считаю за счастье быть его другом, знают, что увлеченность этой работой, если уж она захватила вас, никогда не ослабевает. И сегодня, в 78 лет, он все еще неутомимо трудится над строительством моста в иной мир. Во время своих ежедневных сеансов записи он разговаривает со своими друзьями. Подобно ему, многие другие посвятили всю свою жизнь служению этой важной задаче, и эта работа доставляет им глубокое удовлетворение.
Когда мы видим каждый день, как счастливы люди, получая вести от своих ушедших родных и друзей, и как взволнованно они восклицают: «Они действительно живы!», мы видим, что делаем бесценное дело, у которого большое будущее. Католическая церковь не возражает против исследований паранормальных голосов на пленке и признает их. Многие люди, узнав о магнитофонных голосах, возвращаются к вере.
После этого произошло еще несколько интересных новых открытий. Например, недавно умерший инженер Франц Зайдль из Вены разработал психофон, который передает хорошо модулированные голоса, и заслуживает того, чтобы быть изученным более внимательно, чем это было сделано до сих пор. Ханс Лукш из Вены добился успеха в раскрытии преступлений, расспрашивая жертв об их убийцах и записывая ответы на пленку.
Юргенсон заметил, что голоса, воспроизведенные задом наперед, также содержат высказывания. Систематический анализ различных голосов показывает, что голоса, проигранные в обратном направлении, не обязательно звучат так же, что приводит в замешательство физиков и специалистов по электронике. Многого ожидают от использования различных скоростей и фильтров, что позволит устранить нежелательные вмешательства. Начаты исследования, чтобы определить, принесут ли улучшения фазовые преобразования на 180 градусов. И это только некоторые из аспектов феномена магнитофонных голосов, которые нуждаются в дальнейшем исследовании.
Я вижу свою задачу в том, чтобы донести голоса на пленке и их послания до как можно большего числа людей, с одной стороны, чтобы помочь им сориентироваться в своих взглядах на этот мир, с другой стороны, чтобы привлечь внимание профессионалов со специальными знаниями, которые могли бы оказать поддержку в различных областях исследования. Поэтому я приветствую тот факт, что эта новаторская книга Юргенсона издается таким большим тиражом и дает шанс вовлечь множество людей в это увлекательное исследование.
В современном мире осталось так мало места для приключений, а те, что есть, часто лишены смысла. Исследование голосов на пленке это самое большое приключение в наши дни, его риски просчитаны и контролируемы. Наверное, это самая значительная деятельность, в которую мы можем быть вовлечены. И пусть искра того энтузиазма, с которым была написана эта книга, зажжет читателя, и он с благодарностью поднимет свой взор к звездам, уверенный в том, что мы не исчезнем, даже если покинем этот мир.
Февраль 1981 года
Фиделио Кеберле
Председатель VTF (Объединение исследователей магнитофонных голосов)
Глава 1
Разрешите представиться. - Моя жажда «просвещения» удовлетворена. - Современная Одиссея
Так как факты, описанные в этой книге, являются новыми и уникальными и касаются меня и моей семьи, мне необходимо для начала представиться читателю. Вы должны знать, что я не отношусь к типу людей, отличающихся недостаточной самокритичностью, которые позволяют увлечь себя фантазиям и мечтам. Напротив, я полностью осознаю важность того, что представляю публике на этих страницах, и признаю свою ответственность за это. А раз так, то я без лишних предисловий, и лишь вкратце затронув некоторые ключевые факты моей биографии, начинаю эту правдивую, сенсационную и основанную на фактах историю о строительстве моста между двумя мирами.
Я не принадлежу ни к одной политической партии, религиозной секте, тайному братству или какому-либо «изму», движению или направлению.
Я родился в начале века в Одессе на Черном море. Мои родители были уроженцами Прибалтики, мой отец был врачом. В настоящее время я являюсь гражданином Швеции. До этого мне дважды пришлось менять гражданство в связи с политическими изменениями, которые произошли в 1917 году. В детстве я посещал немецкую школу в России, и мое детство было счастливым и гармоничным, пока Первая мировая война не нанесла сокрушительный удар по нашему семейному очагу. Даже будучи ребенком, я почувствовал ее последствия.
Однако настоящая буря началась с последовавшей за этим Русской революцией, которая показала свое истинное лицо во время трех лет гражданской войны.
Не нагружая читателя ужасными деталями тех событий, скажу только, что повседневную жизнь захлестнули террор, голод, мучительная нищета, вспышки тифа и эпидемия холеры.
Но, несмотря ни на что, жизнь продолжалась. Необходимость заставляет быть объективным и учит жить настоящим. В короткие затишья между обстрелами мы бегали загорать на пляж. Мы постоянно голодали, жутко мерзли зимой и танцевали в нетопленных комнатах, чтобы согреться. Несмотря на все лишения и опасности, человек может вынести намного больше, чем он полагает, особенно в юности.
В ходе трех гражданских войн Одессу 14 раз «освобождали» в кровавых уличных боях. Результаты всех этих следовавших друг за другом «освобождений» были всегда одинаковые и затрагивали все слои населения, однако больше всех страдала интеллигенция. Я благодарю милосердную судьбу, что она пощадила нашу семью. Нам даже удалось эмигрировать, и мы поселились в Эстонии.
В 1932 году, во время поездки с моим преподавателем в Палестину, где я должен был продолжить свою вокальную подготовку, начались террористические акты арабов против евреев, и я чуть было не оказался втянутым в вооруженные беспорядки. Террор есть террор, и он несправедлив по отношению к тем, кто страдает от него, неважно, во имя чего он ведется - во имя свободы или религии, или какой-либо расовой идеологии, в крупном или мелком масштабе, правыми или левыми силами.
Когда после семи лет, проведенных за границей, я вернулся в Эстонию, началась Вторая мировая война. Начался процесс освобождения трех прибалтийских государств от России. История снова повторялась, только в более современной версии. Сюжет был тот же самый: диктат, война, террор и «освобождение». Его вариации зависели от того, кто правил в данный момент, применялись в зависимости от обстоятельств и включали разрушительные бомбардировки, массовые депортации, концентрационные лагеря, выстрелы в затылок и газовые камеры. Таким образом, с ранних лет меня окружали страдания и опасности, и никогда я не чувствовал настоящего мира, покоя и уверенности, что так необходимо молодому человеку. Невозможно исцелиться от пережитых страданий. Единственное, что я понял для себя, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не поступлю на военную службу, ни в мирное, ни в военное время, независимо от того, какими неприятностями мне это грозит. С ранних лет у меня аллергия и неприятие всего, что связано с военной формой и оружием, с военной подготовкой, использованием силы и массовым убийством людей или животных. Поэтому я и стал вегетарианцем.
Профессия, которую я выбрал, отвечала моим природным способностям. В молодости я был певцом, позже стал художником. Хотя вокальная подготовка заняла у меня 9 лет, моя музыкальная карьера продолжалась только 2 года. Проблемы с желчным пузырем и хронические простуды не позволили мне продолжать выступления на сцене.
К счастью, в юности я учился рисованию, поэтому переход к новой профессии оказался естественным и плавным. Так как моя новая профессия подразумевала проведение выставок и поездки за границу, я мог заводить знакомства с людьми различных социальных слоев, ведь художников часто приглашают в разные дома.
Летом 1958 года, покинув в очередной раз Италию, я вернулся в Стокгольм, где в то время постоянно проживал. Я чудесно и с пользой провел время в Помпеи и как раз собирался осуществить интересный план, который так же был связан с этим местом. Кстати, этот погребенный под лавой город с детства обладал для меня магической притягательной силой и был предметом моих устремлений. Весной 1958 года произошло нечто, что превзошло все мои ожидания. Мне неожиданно быстро удалось организовать выставку в Помпеи, в самом сердце древнего города, в просторном «Palastra» в Термах Форума.
Одновременно я был занят завершением картины, работа над которой доставляла мне огромное удовольствие, с одной стороны, благодаря своему интересному сюжету, с другой, благодаря сопровождавшим это обстоятельствам. Мне разрешили работать в чудесном доме так называемого «Печального поэта», который был расположен по диагонали от моей выставки. В его унылой, располагающей к размышлениям обстановке расположилась моя студия. Большое помещение было необходимо, потому что все мои картины были до 9 метров высотой (29,5 футов).
Я занимался своими картинами с утра до ночи и наслаждался сказочной атмосферой этого древнего города. Иногда я оставлял работу, гулял по узким аллеям и глубже знакомился с этим раскопанным из-под лавы городом, тем более что у меня были ключи от всех домов.
На официальной презентации картины, которая произошла в завершение выставки, мне было сделано предложение принять участие в раскопках дома в Помпеи следующей весной. Можете себе представить, что это значило для меня. Без сомнения я достиг пика своей карьеры как художник, и мне казалось непостижимым, что мечта моей жизни - принять участие в раскопках - может осуществиться так легко.
Когда я вернулся в Стокгольм и, опьяненный успехом, начал готовиться к осуществлению своих планов, произошло нечто, что приглушило мои амбиции. Медленно, но неуклонно разворачиваясь, оно положило конец моей карьере как художника и всем моим планам на будущее. Нечто странное, невероятное вошло в мою жизнь, изменив мои мысли, ощущения, все мое сознание, и позволило мне шаг за шагом познать новую реальность. Все началось так.
Глава 2
День больших перемен. - Что происходит с моим магнитофоном?
В Стокгольме наступила весна, та робкая, ранняя весна в большом городе, признаки которой можно заметить на рассвете или на медленно темнеющем закатном небосводе. Приближалось время, когда я должен был принять участие в раскопках дома в Помпеи.
Этой весной мы с женой решили проводить выходные за городом. Погода была необычно солнечной и теплой, расцветающий сад был полон ароматов, и с раннего утра до позднего вечера можно было слышать пение птиц. В пятницу, 12 июня 1959 года мы выехали за город после обеда, и я в первый раз прихватил с собой магнитофон, чтобы записывать голоса птиц.
Наш загородный дом располагался в уединенном месте: большой сад, немного запущенный, рядом лес и озеро с камышом – все это создавало благоприятные условия для множества разнообразных птиц. Птичье пение интересовало меня с детства.
День был солнечный, и по прибытии за город мы первым делом отправились к озеру, чтобы принять солнечные ванны. Было около четырех часов, и я решил, как запланировал, начать запись голосов.
Когда мы пришли в лесной домик и устроились на мансарде, я поставил новую пленку и поместил микрофон поближе к открытому окну, занавешенному тонкой нейлоновой сеткой. Через некоторое время рядом с домом присел зяблик, и я включил магнитофон.
Примерно через пять минут я проверил записи. То, что я услышал, было очень странно. Это был свистящий или шипящий звук, похожий на звук душа, сквозь который можно было различить щебетание зяблика, но так, как если бы оно доносилось издалека.
Сначала я подумал, что что-то повредилось во время поездки. Тем не менее, я включил магнитофон еще раз и начал записывать. Моя вторая запись была такой же, как и первая: я услышал странное шипение и отдаленное чириканье зяблика. Затем послышался трубный звук, словно возвещающий о чем-то. Я слушал с все возрастающим удивлением, когда внезапно мужской голос начал говорить по-норвежски. Хотя голос был очень тихим, но я ясно понимал слова. Мужчина говорил о «ночном пении птиц», и я слышал щебечущие, свистящие и плещущие звуки, а сквозь них слышалось чириканье воробья.
Внезапно птичий хор смолк, и вместе с ним пропал и шипящий звук. Через несколько мгновений раздался щебет зяблика, а в отдалении можно было услышать синицу – магнитофон снова исправно работал.
Что же в действительности произошло? Мне было совершенно ясно – это норвежская радиопередача. Но ведь единственный наш радиоприемник мы оставили дома, и он был выключен. Нигде поблизости радио не было – наше местечко располагалось изолированно и далеко от ближайшей деревни. Кроме того, таинственная передача сначала внезапно включилась, а потом выключилась.
Конечно, возможно, что при определенных обстоятельствах магнитофон может работать как радиоприемник. Но не примечательно ли, что из всех людей, слушающих птичьи голоса, только я один услышал пение ночной норвежской птички именно в тот момент, когда включил магнитофон? Может быть, какой-то невидимый разум пытается таким удивительным образом привлечь мое внимание? Очень странно!
Глава 3
Вопрос об Анастасии. – Во мне просыпается любопытство. – Слушать – трудное искусство. – За мной наблюдают. – Откуда же эти голоса?
Чтобы Вы лучше поняли все нижеследующее, я должен упомянуть, что последние два года я вел специальные передачи по истории культуры на Шведском радио. Последняя была посвящена трагической судьбе Российской империи, закончившейся убийством царской семьи в Екатеринбурге. Вопрос оставался открытым: можно ли считать драму, происшедшую с императорской семьей в ту ужасную ночь, законченной? Я внимательно исследовал «Дело Анастасии» и смог раздобыть много очень ценных русских книг, часть которых не переводилась на иностранные языки. Благодаря своим собственным исследованиям, я, как мне казалось, приблизился на шаг к раскрытию истины и решил предложить манускрипт со своей версией происшедшего Шведской радиовещательной компании.
Однако я встретил сопротивление со стороны режиссера программы, и дело было положено под сукно до дальнейшего распоряжения. Тем не менее, судьба Анастасии не давала мне покоя, и я продолжил свои исследования. В истории человечества достаточно ярких примеров того, как самое, казалось бы, невероятное, оказывалось шокирующей правдой.
В случае с Анастасией трагические перипетии ее судьбы связаны с ее удивительным спасением и последовавшей за этим бесконечной чередой бед и лишений. Ее спасение оказалось трагически безнадежным, и можно задать вопрос, не была бы смерть для нее более милосердным исходом.
Весь мой стол был завален переводами, планами, записями и книгами об Анастасии, и я посвящал этому все свое время. Только вечерами я включал магнитофон, потому что надеялся сделать побольше записей из таинственного источника, из которого происходило пение норвежской птицы, не дававшее мне покоя.
Ничего необычного не происходило до 12 июля. Я уже не помню точно, который был час, на улице было уже темно, за окном светил полумесяц. У меня еще не было наушников, позволяющих различать почти неслышные звуки. Я полагался лишь на маленькую контрольную лампу на магнитофоне, которая зажигалась оранжевым светом при приеме электромагнитных импульсов.
В комнате было темно и спокойно, и я начал засыпать. И тут произошло нечто, что сразу привело меня в чувство. Внезапно контрольная лампочка начала вспыхивать, мигать и дрожать, то полностью выключаясь, то начиная мигать снова. На пленку записывалось что-то, что я должен был услышать. Я в напряжении и нетерпении застыл возле магнитофона.
Когда вспыхивание прекратилось, и я прослушал пленку, выяснилось, что я мало что могу разобрать, потому что слушать мешает вибрирующий шум. В этот вечер я был очень утомлен и решил изучить записи более внимательно на следующее утро.
В последующие дни мне стало ясно, что я еще не готов к такой трудной задаче как слушать. Меня все время сбивали с толку и отвлекали громкие сопровождающие шумы, и я не представлял себе, как от них избавиться. Кроме того, как я уже упоминал, у меня не было наушников, которые могли бы помочь мне при прослушивании.
После нескольких часов напряженной работы я начал привыкать к постороннему шуму, и вдруг из хаоса звуков начал появляться приятный мужской голос. Он говорил по-английски с большой убедительностью и необычной интонацией.
После небольшой паузы стало слышно имя Черчилль, и тут внезапно другой мужской голос начал говорить по-немецки. Хотя акцента не было, но фразы были построены грамматически неправильно. Голос произнес буквально: «Царь-страна мы должны весной поговорить».
«Царь-страна» - не странно ли это? Я сразу подумал об Анастасии.
«Фридрих, за тобой наблюдают», - добавил тот же голос с глубокой выразительностью.
Прежде чем передача закончилась, раздалась быстро произнесенная фраза: «Фридрих, - голос назвал мое имя. - Когда ты в течение дня переводишь на немецкий, попробуй найти истину каждый вечер с кораблем во тьме».
Эта похожая на шараду фраза сразу разожгла мою фантазию. Хотя она меня озадачила, было ясно, что послание предназначено мне лично.
В тот же день я зафиксировал на пленке звук, который напомнил мне вибрирующий свист приближающегося снаряда. В самой середине этого свистящего звука высокий голос сказал: «Федерико» (мое имя по-итальянски), а затем тремоло произнесло: «Посмотри».
Чем можно объяснить этот голос? Чтобы мне никто не мешал, я забрал оборудование на мансарду, которая была свободна. Здесь я не потревожу сон жены, кроме того, здесь совершенно тихо и спокойно, и мне не надо ни о ком и ни о чем беспокоиться.
Когда полумесяц поднялся высоко над липами, я положил микрофон у открытого окна и включил магнитофон. В этот раз прошло чуть больше времени, прежде чем лампочка начала вспыхивать.
Странное, неведомое доселе чувство охватило меня при мысли о возможности получить новое личное послание откуда-то из космоса. В нашем абсолютно рациональном мире, где все кажется разумным и прозаичным, подобно товарному составу, ползущему по намеченному курсу, в этом мире вряд ли найдется место для столь загадочных приключений. Когда вспыхивание контрольной лампы прекратилось, я один раз прослушал запись и, уставший, но довольный, отправился спать.
На следующий день я раздобыл наушники и польский словарь. То, что я собирался предпринять, было суровым испытанием терпения и требовало большого нервного напряжения. Понимать новые записи было особенно трудно, потому что голоса говорили по-шведски, по-русски, по-немецки, по-польски и по-итальянски одновременно.
Единственное, в чем я уверен, это то, что голоса упоминали Анастасию и сообщали о драматическом спасении царской дочери двумя мужчинами.
Глава 4
Снова тот же звук! – Звонит Моника. – Карино слушает. – Я что-то чувствую.
В один из последующих дней около 10 часов вечера я стоял возле магнитофона, включал и выключал его, когда внезапно услышал знакомый шипящий звук. На мне были наушники, и я очень внимательно слушал голоса, которые сначала были совсем слабыми, но затем начали разворачиваться в таинственную передачу, которую вел невидимый и неведомый разум. Я слышал голоса, звуки, музыку, комментарии, когда внизу вдруг зазвонил телефон, сразу вернувший меня на землю. Я неохотно снял наушники и, оставив магнитофон включенным, поспешил вниз. Карино, наш пудель, следовал за мной по пятам.
Звонила моя жена, и я в спешке начал рассказывать ей о своих записях. Она хотела знать больше и задавала вопросы, но я был весь как на иголках, опасаясь, что запись может закончиться. В этот момент мое внимание привлекло странное поведение Карино. Вопреки своей привычке, пудель внезапно выскочил из комнаты, побежал вверх по ступеням, и через некоторое время начал, лая, бегать вокруг стула, на котором я сидел, делая записи. Все эти звуки должны были записаться на пленку. Я повесил трубку и, озабоченный, поспешил наверх в мансарду,
Карино со счастливым видом сидел на моем стуле, виляя коротким хвостиком. Я взял его, посадил на свою кровать, снова надел наушники и начал внимательно слушать. Помехи усиливались, я смог разобрать только несколько невнятных слов, и затем передача оборвалась.
А теперь о том, что я обнаружил, прослушивая пленку. Я услышал приглушенный барабанный бой, а затем мужской голос несколько сдавленно сказал: «Звонит Моника». Я продолжал внимательно слушать. Затем зазвонил телефон, и я с шумом снял наушники. В тот момент, когда я положил их на стол, передача «из ниоткуда» внезапно закончилась. На пленке можно слышать, как я с шумом выскочил из комнаты, когда телефон зазвонил во второй раз, как хлопнули двери, и затем в комнате стало тихо.
Мой телефонный разговор внизу не был слышен. Слышно было лишь, как медленно вращается пленка. Мой разговор с Моникой продолжался 6 минут. После этого слышно было, как я снова вошел в комнату и надел наушники. В это время опять раздался вибрирующий свистяще-шипящий звук, и передача возобновилась, но я уже не смог ничего разобрать. Наконец звук смолк, и я выключил магнитофон.
Позже мне пришла в голову идея прослушать запись тех 6 минут, когда я разговаривал по телефону с женой, хотя, как было сказано выше, звук исчез после того, как я снял наушники, и я предположил, что передача закончилась. Тем не менее, я решил проверить. В самом начале я услышал высокий голос, который словно бы позвал: «Карино». Я вспомнил о странном поведении Карино, и с этого момента начал слушать более внимательно.
После восклицания «Карино», произнесенного высоким голосом, наступили две минуты тишины. Затем приятный мужской голос начал, к сожалению, без слов напевать первые такты известной итальянской песни «Volare» («Летать»).
Я думаю, это было очень к месту, потому что, если кто-то и мог летать, то это были мои невидимые друзья!
«Ах, Карино», - внезапно прошептал мужской голос, и сразу вслед за этим стало слышно, как пес бежит вверх по ступеням. Постукивание его лапок становилось все громче, и в следующий момент он распахнул дверь, которая стояла полуоткрытой. «Карино, ты меня слышишь?» - приглушенно спросил приветливый мужской голос. Затем пудель вскочил на стул, который начал стучать и качаться.
«Карино, вот аппарат», - прозвучало в тишине, а затем последовал ясный вопрос: «Карино, ты меня знаешь?» В ответ Карино издал причмокивающий звук, словно хотел смочить пересохшее горло.
На этом разговор окончился, потому что в этот момент я с шумом поднялся по ступеням, открыл дверь, быстро прошел к столу, затем посадил Карино на кровать и надел наушники. В это же мгновение вернулся шипящий звук. Прослушивая пленку снова и снова, я обретал уверенность и надежду. Чем больше я пропускал через себя звуки и слова своих невидимых друзей, тем спокойнее и радостнее мне становилось. Я, наконец, обрел внутреннюю уверенность и предчувствие того, что все, что происходило до сих пор, это лишь скромное начало грядущих больших событий.
Глава 5
Хит с комментарием. - Собака лает 5 раз. – Кто-то слышит и видит меня. – Начинается что-то новое и удивительное.
Как-то мы взяли у наших соседей Ингрид и Леннарта Р. запись, которую я собирался переписать на пленку. Песня называлась «Марионетки» и Леннарт Р., получивший главный приз на музыкальном фестивале в Пезаро, сам написал к ней музыку.
Мелодия мне понравилась, и слова тоже оказались очень хорошими. Я проиграл пластинку на портативном проигрывателе и записал музыку через микрофон. Затем я прослушал запись. Когда смолкли последние звуки, мужской голос произнес: «Это подходящее место, чтобы поставить точку».
В один из последующих дней после обеда я снова был занят записью, как вдруг на расстоянии послышался собачий лай. Животное было на другой стороне озера, метрах в двухстах от меня (220 ярдов), и его пятикратный лай должен был записаться на мою пленку. Когда позже я воспроизвел запись на скорости 3 ¾ дюйма (9 см в секунду), т.е. медленнее, чем обычно, я вместо лая собаки услышал следующую фразу на немецком языке: «Моэлнбо… главный блок… двенадцать двенадцать».
Еще одна магическая метафора, которой предстоит быть разгаданной во время будущих парапсихологических исследований. Прошло 4 года, прежде чем эта магическая и, казалось бы, лишенная значения фраза «Моэлнбо… главный блок… двенадцать двенадцать» обрела для меня смысл. После моей первой пресс-конференции летом 1963 года в Моэлнбо начали приезжать посетители, чтобы встретиться со мной, и оказалось, что те, кто садился на поезд в Стокгольме, прибывали в Моэлнбо в 12 час. 12 мин. (Моэлнбо – маленький город примерно в 60 км. к югу от Стокгольма). Многие из тех, кто общался со мной в 1964-1965 годах, получили записи, очень похожие на мои.
Позже я вернусь к этому более подробно. Как бы то ни было, множество параллельных исследовательских групп начали формироваться вокруг «главного блока Моэлнбо», которым в известной степени руководил я. Однако вернемся к осени 1959 года. Однажды после обеда нас в Моэлнбо навестила моя теща. Она тоже захотела осмотреть нашу комнату в мансарде, и я помог пожилой женщине подняться вверх по ступеням. Моя жена в это время мыла пол. Прежде, чем теща вошла в мансарду, я незаметно включил магнитофон. Я хотел удивить пожилую женщину звуками ее собственного голоса. Однако, как выяснилось, ее совершенно не волновало, как ее голос звучит на пленке. Она встала через пять минут, так и не послушав.
Позже, когда я прослушивал запись, то обнаружил следующее: мы с женой разговаривали с ее матерью на обычной громкости, как вдруг громкость исчезла, и воцарилась странная тишина. Я повернул регулятор громкости до максимума и услышал странный разговор на немецком языке. Так как никто из нас в тот момент не говорил по-немецки, а скорее по-шведски, я надел наушники и нач