Пурпурным был потолок. Его Кэтрин уже покрасила, и теперь ей казалось, что она находится внутри гигантской виноградины.
Она решительно провела валиком первую полосу и тихонько ойкнула, когда на белом фоне появилось красное пятно, словно по стене полоснули ножом и на ней выступила кровь.
«Ничего. Если что, можно будет закрасить», – успокоила себя Кэтрин, сжала зубы и продолжила катать валиком вверх и вниз.
– Любите виноградный цвет? – насмешливо спросил низкий мужской голос у нее за спиной.
От испуга она вскрикнула и выронила свой малярный инструмент. Мимо Кэтрин метнулась темная тень, и в следующую секунду мускулистая рука Джеральда Крафтона подхватила падавший валик, так что всего несколько красных капель попали на брезент, покрывавший пол.
– Это не виноградный… это бордовый. А как вы вошли?
– Дверь была открыта.
– Могли бы постучать.
Она посмотрела на Джеральда, и во рту у нее пересохло. Он, видимо, возвращался с пробежки. Пропотевшая футболка прилипла к телу, обозначив мышцы на груди и животе. Спортивные шорты открывали мускулистые бедра и обтягивали ягодицы. Джеральд наклонился, обмакнул валик в краску.
– Я не хотел вас отвлекать от… от того, чем вы занимались.
– Какая тактичность! – На языке у Кэтрин вертелась пара едких замечаний, но она воздержалась от них: Джеральд клал краску на стену так ровно, что просто загляденье.
Разминая затекшие плечи, она предоставила ему и дальше орудовать валиком.
– Как вы думаете, не слишком темно?
– Смотря для чего.
Она шумно выдохнула, изобразив, будто оскорблена его намеком.
– Я про краску! Краска не слишком темная? Я хочу, чтобы получилось вот так, – она отлепила от стены фотографию и поднесла к глазам Джеральда.
С минуту он разглядывал бордовые стены, фиолетовый потолок и золотые полоски, разграничивавшие их, а потом поинтересовался:
– Это гибрид старого английского паба и восточного гарема?
– Ладно, проехали, – смутилась Кэтрин. – Хотите лимонаду?
– С удовольствием.
Она пошла в кухню. Джеральд крикнул ей вслед:
– Вы знаете, что у вас цвет стен не сочетается с цветом потолка?
Кэтрин закатила глаза и, про себя обозвав Крафтона узколобым, прокричала в ответ:
– Считается, что это стильно!
– А, ну‑ну…
Даже не видя его, Кэтрин была уверена, что он точно так же сейчас закатил глаза. Интересно, как он ее обозвал?
– Не забывайте, что вы – наемный рабочий, – сказала Кэтрин, входя в гостиную со стаканами, в которых позвякивали кубики льда.
– А что мне полагается за работу, не напомните? – Джеральд опустил валик в таз с краской, принял из рук хозяйки запотевший стакан и, поднеся его к губам, сделал большой глоток. Кэтрин прилипла глазами к вздувшимся на его шее мышцам. Джеральд пил размеренно и с удовольствием. На его последнем глотке она очнулась и, презрительно разделяя слоги, произнесла:
– Ин‑фор‑ма‑ци‑я.
Оторвав стакан от губ, он взглянул на нее с недоумением:
– Вы получили место?
Кэтрин победоносно улыбнулась:
– Пару часов назад.
Одним прыжком он оказался рядом с ней и поцеловал прямо в раскрытые от изумления губы. Застигнутая врасплох, потрясенная, Кэтрин замерла и тут же инстинктивно схватилась за его локти – то ли чтобы оттолкнуть Джеральда, то ли чтобы не упасть самой… Ее пальцы ощутили горячие вздутые бицепсы, в нос ударил запах мужского пота, краски и лимона. Запах секса…
Тело Кэтрин откликнулось на этот запах. Оно ждало большего. Оно требовало большего! Она подалась вперед, но в этот момент Джеральд резко отстранился и, подхватив Кэтрин на руки, закружил по комнате.
– Ура! Есть! – закричал он и с размаху усадил ее на диван, сделав большой – даже слишком большой – шаг назад. Если бы Кэтрин не знала, кто перед ней, она могла бы подумать, что смутила его. Ах, если бы!..
А вот сама она была не только смущена, но и озадачена. Подумать только! Едва знакомый мужчина бросился ее целовать! Сколько перемен произошло за последнюю неделю! Начала менять интерьер дома, сменила работу, с головой окунулась в мир секретных операций и шпионажа, где ее подстерегали опасности…
При мысли об опасностях по телу Кэтрин пробежали мурашки.
– Мне понадобится пистолет? – спросила она.
Джеральд, склонившийся над тазиком с краской, замер, не донеся валик до стены, и оглянулся с комично‑испуганным выражением на лице.
– Ну, зачем же пистолет? Дайте мне пощечину, и все. Обещаю, больше этого не повторится.
– Я имею в виду – для задания, – ответила Кэтрин упавшим голосом.
«Неужели больше не повторится?» – ее уверенность в том, что новая жизнь вступила в свои права, резко пошла на убыль. Этот краткий, нечаянный поцелуй был самым возбуждающим сексуальным переживанием Кэтрин, а теперь ей обещают, что такое больше никогда не повторится. «А я хочу, чтобы повторилось! И не только это…»
Глазами, полными слез, она смотрела, как двигается по стене валик, послушный сильным рукам гостя.
– А вы когда‑нибудь стреляли из пистолета? – спросил Джеральд.
– Из духового ружья, когда была в лагере скаутов. Считается? – Кэтрин приложила все усилия к тому, чтобы ее голос не дрожал.
– Нет.
Не отрываясь, он продолжал мягко водить валиком по стене.
– Но в книжках и фильмах у секретных агентов всегда при себе оружие, – возразила Кэтрин и представила, что у нее есть маленький дамский револьвер, который легко спрятать в сумочке. Лучше всего серебряный, с перламутровой рукояткой.
– Нет. Не у всех. Если у вас найдут оружие, ваша песенка спета.
Оглянувшись через плечо на Кэтрин, изо всех сил пытавшуюся скрыть разочарование, Джеральд продолжил:
– Не расстраивайтесь. У вас есть куда более смертоносное оружие, чем любые пистолеты…
– Это что же? Ногти у меня короткие, ножницами я никого ткнуть не сумею, и карате я никогда не занималась.
Опустив валик в краску, Джеральд повернулся к ней и направил указательный палец на лоб Кэтрин.
– Интеллект – вот ваш главный козырь.
– Мы что, будем решать кроссворды на время? Если они проиграют, им придется идти с повинной?
В глазах Джеральда вспыхнули веселые огоньки.
– Я имел в виду способность быстро соображать.
И тут вдруг веселость в его взгляде уступила место тому, от чего сердце у Кэтрин забилось сильнее. Он посмотрел на нее оценивающе.
– А если это оружие не поможет, у вас в запасе всегда есть другое, самое сильное.
– Какое?
– Секс.
Это короткое слово он произнес так, что оно оказало на Кэтрин такое же воздействие, как самая смелая ласка.
– Секс? – переспросила Кэтрин. «Отлично!» – едва не вырвалось у нее.
Похоже, пурпурные стены раскаляли докрасна все в комнате – или этот жар шел у нее изнутри? Все чувства Кэтрин были обострены – один взгляд, одно слово этого мужчины приводили ее в состояние, близкое к потере сознания. А он продолжал самым будничным тоном:
– Возможно, вам придется соблазнять этих негодяев, чтобы добывать информацию.
– Соблазнять… негодяев? А технология описана в учебнике для работников ФБР?
Джеральд рассмеялся:
– Но вы же неофициальный сотрудник. Как я уже объяснял, вы просто будете добровольно помогать нам, передавая все мало‑мальски интересное, что увидите или услышите, работая там. Кроме того, – лицо Джеральда приняло деловито‑серьезное выражение, – памятуя о вашей сексуальной раскрепощенности, я не исключаю, что такая женщина, как вы, может оказаться с кем‑то из подозреваемых в постели. И если по ходу дела они вдруг расскажут что‑нибудь, представляющее интерес для нашего расследования…
– Вы хотите сказать…
– …я хочу сказать, что в свое свободное время вы можете заниматься чем угодно. Только не забывайте пользоваться презервативом.
При слове «презерватив» лицо Кэтрин начало заливаться краской. Джеральд напрягся. Ведь для женщины, ведущей столь раскованный образ жизни, это слово должно быть привычным. В разговоре с ней Джеральду не приходило в голову выбирать выражения, да и говорил‑то он о вещах, на его взгляд, совершенно обыденных. Неужели она не привыкла спокойно слышать о средствах предохранения? А вдруг и пользование ими для нее – новость? Вопрос сам сорвался у Джеральда с языка:
– Вы ведь пользуетесь презервативами? И, разумеется, каждый раз?
Произнеся это, Джеральд вдруг почувствовал себя так, как будто произнес непристойное слово при своей добропорядочной бабушке. Кэтрин нахмурилась и, с трудом разлепив губы, пробормотала:
– Я полагаю… это совершенно вас не…
– Касается, уверяю вас! Ведь если есть хоть малейшая вероятность того, что вы являетесь носителем…
Кэтрин, едва не задохнувшись, выпалила:
– Нет! Не являюсь.
Во взгляде Джеральда сквозило сомнение. Если с ней все в порядке, почему она так разволновалась?
– Я обязан потребовать, чтобы вы прошли обследование.
Кэтрин, похоже, взяла себя в руки, хотя лицо у нее все еще было пунцовым. Медленно подбирая слова, она проговорила:
– Агент Крафтон, я совершенно здорова. Я еще никогда не… у меня еще никогда не было… в общем, я предохранялась. То есть, защищалась… То есть… – Язык у нее стал заплетаться. – Короче, на этот счет вы можете быть совершенно спокойны.
Чем дальше она запутывалась, тем больше Джеральд настораживался. Инстинкт подсказывал ему, что он где‑то ошибся. Почему такой пустяк привел ее в явное замешательство? Джеральд наблюдал, как Кэтрин отвернулась и стала сосредоточенно проверять, хорошо ли приклеен к полу угол брезента. Глядя на нее, он вдруг вспомнил кое‑что и удивился еще больше. Она целовалась как девственница!
Конечно, поцелуй был для нее неожиданностью – он и самого Джеральда застал врасплох! Но ведь это был обычный чмок в ознаменование достигнутого успеха – ничего такого, чтобы потерять голову. А как она реагировала? Сначала замерла, а потом так жарко к нему прильнула… Джеральд все сильнее чувствовал: что‑то здесь не так. То, как эта женщина реагировала на его поцелуй, не вяжется с тем, что он знает о ее сексуальном опыте.
«Стоп, – одернул себя Джеральд. – Не с тем, что я знаю, а с тем, что я думаю о ней. Вполне может быть, что на самом деле она вовсе не та секс‑бомба, за которую я ее принял. А что, если мой инстинкт прав, и в этой женщине не больше дикости и распущенности, чем в старушке Лоуренс? Это, конечно, лишь догадка, но ее стоит проверить. Есть только один способ это сделать: поцеловать Кэтрин еще раз».
То, как его собственное тело вздрогнуло, когда Кэтрин, исполненная вожделения, прижалась к нему, Джеральд анализировать не хотел. «Кем бы ни была эта женщина, невинной милашкой или прожженной шлюхой, связываться с ней ни в коем случае нельзя, от этого будут одни неприятности… Если она та, за кого я ее принял вначале, она не упустит возможности насладиться глубоким, влажным поцелуем. Просто ради удовольствия».
Джеральд вернулся к валику с краской и приступил к проверке Кэтрин. Он прикасался к ней при каждом удобном случае, следил за ее реакцией, и то, что он видел, повергало его во все большее смятение. Кэтрин вела себя как новобранец в первом бою. Джеральд попросил ее залезть на стремянку и кистью подкрасить те места, куда не доставал валик. Когда она оказалась наверху, он, «нечаянно» толкнув лестницу, схватил ее обеими руками за талию.
Задрожавшее под его ладонями тело Кэтрин было мягким и податливым. Джеральд не убирал руки несколько дольше, чем это было необходимо, и по тому, как застыла неподвижно ее грудь под облегающим топом, увидел, что Кэтрин затаила дыхание.
«Значит ли это, что она нервничает или просто ждет следующего хода?» – не мог понять Джеральд. Когда Кэтрин спустилась, чтобы набрать еще краски, он подступил ближе, почти прижав ее к стремянке. Теперь ее лицо было так близко, что он мог рассмотреть даже мелкие веснушки у нее на носу. Волосы поблескивали медью, а в некоторых местах были испачканы бордовой краской. Джеральд улыбнулся и тронул одну из таких прядей:
– Вы и себя решили покрасить под цвет стен?
Он произнес это самым обыденным тоном, но глаза его при этом напряженно рассматривали Кэтрин, изучая ее реакцию. Вот чаще забилась жилка на шее, вот зрачки глаз, зеленых, как ледниковые озера, стали медленно расширяться, а язык прошелся по губам. Что это – признак волнения или приглашение к новому поцелую?
– Извините, – сказала Кэтрин и сделала шаг вперед. Джеральд отступил, давая ей пройти. По тому, как вздымалась и опускалась ее грудь, как напряглись соски под тесным топом, он видел, что все его мелкие хитрости отнюдь не остались незамеченными. Тело Кэтрин явно реагировало на него. Поглощенный наблюдением, Джеральд не сразу заметил, что и его собственное тело тоже вступило в игру. И довольно бурно. Что это? Неужели пурпурный потолок и бордовые стены заставляют его чувствовать какое‑то странное, почти звериное влечение к этой женщине? Это необходимо, наконец, выяснить. В интересах дела, разумеется!
– Иди ко мне, – тихо сказал Джеральд, но его голос прозвучал неожиданно громко и гулко в пустой комнате.
Кэтрин, сосредоточенно распаковывавшая новую кисть, вздрогнула и подняла на него огромные зеленые глаза.
– Что, простите?
Она была в двух шагах от него. Поставив валик в таз с краской, он повторил:
– Иди ко мне.
Кэтрин помедлила секунду. Сейчас в ней было столько наивности, она казалась такой беззащитной, что Джеральду тут же захотелось бросить свою затею. Потом на лице девушки появилось какое‑то странное и трогательное выражение решимости. Она поднялась и сделала два шага, так что между ними осталась всего пара сантиметров. Глядя на него снизу вверх, Кэтрин тихо спросила:
– Что вы на этот раз хотите от меня, агент Крафтон?
Разве это не однозначный призыв к действию?! Дело не только в словах – какой у нее голос, как она смотрит! Вот и пойми тут…
Поскольку на мозг, как выяснилось, полагаться было нельзя, в интересах дела Джеральд дал волю другим органам.
– Я хочу вот этого, – тихо ответил он и, склонив голову, припал губами к ее губам.
Она задрожала всем телом. Ее губы трепетали, раскрываясь. Обхватив ее руками, чтобы привлечь ближе, Джеральд ощутил, что Кэтрин бьет крупная дрожь. Даже дыхание ее было прерывистым.
В это мгновение Джеральд понял со всей ясностью, что перед ним – не та, в чьей спальне мужчины сменяют друг друга с завидной периодичностью. Но это была его последняя ясная мысль. Дальше он уже не мог думать. Он мог только чувствовать. Женщина таяла в его объятиях. Ее губы были как шелк. Язык – как бархат.
Джеральд едва сдерживался, чтобы не начать срывать с нее одежду, и вдруг заметил, что Кэтрин вовсе не стремится к тому же. Вместо того чтобы упасть с ним на пол и предаться страсти, она вела себя как школьница на первом свидании. Ее язык робко прикасался к его языку, иногда опасливо проникая к нему в рот и тотчас снова прячась назад. Она явно не помышляла ни о каких буйных играх, а просто стояла, прижавшись к нему и поглаживая его спину под лопатками круговыми движениями.
Прежняя подружка Джеральда в такой ситуации уже давно раздела бы и его, и себя. А здесь сразу стало ясно, что ничего подобного не будет. Кэтрин отвечала на его поцелуй с крепко зажмуренными глазами, трогательно раскрыв рот и совершенно не заботясь о том, что делать дальше.
«Проклятье! – подумал Джеральд. – Она меня надула!»
Он отстранился. Кэтрин мечтательно вздохнула. То, как она целовалась, возможно, позабавило бы его в других обстоятельствах, но сейчас он был слишком зол на самого себя за поспешные выводы.
«Разумеется, если учесть те обстоятельства, при которых мы познакомились, то мое мнение о ней следует считать естественным. Но я ничего не сделал, чтобы это мнение подтвердить! – ругал он себя. – А ведь, если поразмыслить, все вокруг противоречило тому, что она ведет разгульный образ жизни. Фото на водительских правах, обстановка дома, даже ее речь – все это обличает женщину добропорядочную, даже чопорную. Для кризиса среднего возраста она слишком молода, но все его признаки налицо. Самое худшее то, что она уже поступила на работу в «Океан Импэкс». Будь Кэтрин опытной, прожженной укротительницей мужчин, там ей было бы самое место, среди парней вроде Ормонда или Эдди, бригадира грузчиков. Я уж не говорю о самом Найтингейле, большом любителе диких кошек. А так она может навлечь на себя большие неприятности. Придется идти на попятную. Взять назад все, что наговорил, и рассказать ей правду».
И все же осуществить задуманное оказалось слишком трудно. Джеральд решил сделать так, чтобы Кэтрин сама захотела уйти.
– Ты знаешь, – сказал он, отстраняясь от ее теплого, упругого тела, – я, кажется, ошибся относительно «Океан Импэкс». Мы за несколько месяцев наблюдений так и не нашли ничего подозрительного. Так что ты, похоже, просто перешла на работу в заурядную компанию, торгующую всякой ерундой. В том числе морепродуктами. Ты любишь запах рыбы?
– Рыбы? – Глаза Кэтрин распахнулись и заморгали, как у суслика, выскочившего из норы на солнце. В ее голосе по‑прежнему слышался мечтательный вздох, а губы были влажными и припухшими от поцелуя.
Больше всего Джеральду сейчас хотелось продолжить с того места, где он прервался. Но он не мог. Сначала надо было уговорить ее так же добровольно отказаться от его предложения, как она прежде на него согласилась. Поэтому он продолжил скучным тоном:
– Я думаю, никаких изумрудов в «Океан Импэкс» нет. Скорее всего, у тебя опять будет просто скучная бухгалтерская работа.
Кэтрин тихо засмеялась. Слыша этот немного сонный, такой соблазнительный голос, Джеральд вынужден был сжать руки в кулаки, чтобы не заключить ее снова в объятья.
– Девять лет я проработала бухгалтером на цементном заводе. Скучнее этого вряд ли что‑то может быть.
– Мне казалось, ты хочешь чего‑то нового и интересного.
– Хочу. И мне теперь очень интересно, какой рыбкой торгует «Океан Импэкс». Там явно нечисто.
Джеральда умилила эта фраза, произнесенная так значительно.
– Откуда ты знаешь, ты ведь пробыла там всего несколько минут!
– У меня чутье на людей. Те двое, что были там вместе с директором, выглядели очень подозрительно.
– Это не…
– Кроме того, – не дала ему говорить Кэтрин, – мне действительно надо начать новую жизнь. Если там окажется скучно, я уйду и подыщу что‑нибудь более интересное. Главное – что я взяла быка за рога.
– А если я скажу тебе, что передумал, и не буду привлекать тебя к операции?
Она поглядела на него несколько мгновений и ответила:
– Тогда я отвечу, что ты опоздал.
«Что за дикое упрямство!» – подумал Джеральд, а вслух сказал резко:
– Ну, тогда не приходи ко мне жаловаться, если твоя новая работа надоест тебе хуже горькой редьки.
Едва заметная улыбка блуждала на губах Кэтрин, пока она долго и мечтательно рассматривала Джеральда.
– Не волнуйся, – произнесла она. – Я приду к тебе совсем не за этим…
Нечасто бывало, что женщина лишала Джеральда Крафтона дара речи. Кэтрин Бэкстайн только что сделала это. Она обвела его вокруг пальца и так извратила все его аргументы, что ему уже не приходило в голову никаких разумных мыслей, кроме одной: бежать от нее поскорее, покуда их обоих не накрыло волной…
– Не надо меня провожать, я найду дорогу к двери, – сердито пробормотал он и бросился вон из комнаты.
Глава пятая
– Палочки, – пояснил Малькольм Найтингейл, показывая на ровные ряды ящиков.
– Палочки? Рыбные или крабовые?
– Нет, деревянные. Которыми едят на Востоке.
– A‑а, поняла… – Кэтрин немного огорчилась.
Шеф лично сопровождал ее в этой экскурсии по фирме. Кэтрин, конечно, польстило, что он выкроил время в своем наверняка очень плотном деловом графике. Кроме того, она надеялась, что Найтингейл проведет ее в такие уголки, где она сможет узнать что‑нибудь ценное для ФБР. Она была полна решимости использовать каждый удобный случай для своей секретной работы по сбору информации.
– И что, они во всех этих ящиках?
Малькольм усмехнулся в своей неимоверно изысканной, британской манере, не раскрывая рта.
– Нет, не во всех. Но мы импортируем палочки почти для всех восточных ресторанов побережья.
Кэтрин посмотрела на длинные ряды ящиков, заполнявших погрузочную платформу перед складом, потом – прямо в простодушные голубые глаза Малькольма, улыбнулась и сказала:
– Сколько же китайского рагу можно ими съесть!
Она неустанно напоминала себе, что она – Кэт, тайный агент, ведущий свое расследование в фирме, торгующей контрабандными изумрудами. «В ящиках, конечно же, никакие не палочки, – думала она. – Наверняка они доверху забиты самоцветами». Кэт представляла, как проберется на погрузочную платформу с гвоздодером, вскроет один из ящиков, взрежет наугад пакет и увидит… «Кстати, а какого размера бывают изумруды? – этот внезапно пришедший ей в голову вопрос вмиг рассеял шпионские грезы. А те, что одна за другой полезли ей в голову вслед за тем, встревожили Кэтрин не на шутку. – А что, если меня поймают? Что я скажу? Что мой сосед нанял меня проводить расследование для ФБР? Кто мне поверит?..»
– Что с вами, мисс Бэкстайн?
– А?! Нет, ничего, я… – Надо быстро придумать ответ. – Я просто подумала: неужели мне придется пересчитывать все эти палочки?
«… и если там действительно они, то проверять каждый ящик и искать, в котором есть двойное дно…» – продолжила она про себя.
Малькольм Найтингейл усмехнулся, не разжимая губ:
– Не беспокойтесь, мисс Бэкстайн. Вам не придется марать руки. В ваши обязанности входит только сверка накладных.
Он смотрел на нее так, словно она показалась ему глуповатой для дипломированного бухгалтера. Именно этого Кэтрин и добивалась. «Пускай все думают, что я дура. Чем глупее я буду казаться, тем меньше буду вызывать подозрений. Работа бухгалтера – занятие, конечно, не из самых возбуждающих, но и оно имеет свои преимущества. Именно бухгалтеры подвели под монастырь Аль Капоне, – повторяла мысленно Кэтрин. – Если у «Океан Импэкс» есть незаконные деньги, то я их найду!»
Пока она строила захватывающие планы того, как сокрушит преступную империю Малькольма Найтингейла, последний разглядывал ее фигуру. «Какое безрассудство! И это в век, когда на мужчину могут подать в суд за сексуальное домогательство даже за куда более скромные проявления внимания к женщине! Но как приятно это внимание! – Впрочем, Кэт тут же задала своим мыслям деловое направление. – Пусть думает, что я не только глупенькая, но и доступная. И тогда его можно будет брать тепленьким».
Из‑под опущенных ресниц Кэтрин послала боссу взгляд, который говорил: «Если бы мы сейчас были не на погрузочной платформе, а где‑нибудь в более подходящем местечке, тебе, может быть, и перепало бы кое‑что». По крайней мере она старалась вложить в свой взгляд такой смысл. Раньше ей не приходилось ни произносить подобных фраз, ни тем более передавать их без слов, поэтому она была не вполне уверена, что все делает правильно.
Так или иначе, Найтингейл явно получил от нее какое‑то послание. Босс выпятил грудь под темно‑синим двубортным пиджаком и одарил Кэтрин улыбкой, которая была не похожа на прежнюю, профессиональную.
После этого в продолжение всей экскурсии он шел, держась несколько ближе к ней, чем было необходимо. А Кэтрин наслаждалась своим успехом, сдерживая торжествующий крик, который рвался из ее груди: «Надо же, крутой босс мафии запал на меня!!!» То, что связь Найтингейла с преступным миром еще никак не была доказана, нисколько не умаляло ее триумфа.
Никогда в жизни еще никто не западал на Кэтрин Бэкстайн. Никто даже не обнаруживал хотя бы повышенного интереса к ней как к женщине. А теперь целых двое мужчин – и каких! – бросали на нее горящие взгляды. Правда, Малькольм Найтингейл был, конечно, слишком хорошо воспитан для «горящих взглядов», но уж точно взор его становился теплее, когда он был направлен на Кэт.
А вот Джеральд – да, у того горел не только взгляд. От его поцелуя Кэтрин чуть не расплавилась на месте. Ммммм… Ей стало жарко при одном лишь воспоминании о нем. «Интересно, почему он сначала убеждал меня перейти на эту работу, а как только я сделала это, начал уговаривать бросить ее? – подумала она вдруг. – Но все равно ему это не удастся. Мне предстоит самое захватывающее приключение в моей жизни, и никакими доводами Джеральду не заставить меня отказаться от него. Хорошо бы найти ценную информацию в первый же день. Просто ради того, чтобы заставить его взять свои слова обратно…»
Они с боссом обошли все здание, Кэтрин перезнакомилась с большинством сотрудников, и теперь Малькольм подвел ее к двери, на которой было написано «Бухгалтерия».
Ничего незаконного или даже хотя бы подозрительного за это время обнаружить не удалось. Но Кэтрин не падала духом, ведь самое главное было впереди: ей предстояло применить свои шпионские способности в бухгалтерии.
Отдел состоял всего из двух человек: самой Кэтрин и Ванессы Бикхем, счетовода, женщины неопределенного возраста, где‑то между пятьюдесятью и пенсией. Вся она была какая‑то бесцветная: выцветшие седые волосы, собранные в аккуратный пучок; лицо землистого цвета; усталые глаза; толстые бежевые чулки и светло‑коричневые туфли на широких стоптанных каблуках. Увидев ее, Кэтрин содрогнулась от ужаса: «Вот и я такой же стану, если не сверну с накатанной дорожки!»
Тихим, монотонным голосом Ванесса рассказала Кэтрин о том, как устроена система бухгалтерского учета в фирме, и показала папки с документацией.
– Ну, теперь, конечно, все у нас компьютеризировано. Я к этому так и не могу привыкнуть.
– А вы уже давно тут работаете?
– Тридцать лет, – горестно вздохнула Ванесса.
Кэтрин похолодела. Она вспомнила долгие годы, что провела на цементном заводе. Господи, как хорошо, что это позади!
Внезапно ей в голову пришла совсем другая мысль.
– Вы тридцать лет работаете в «Океан Импэкс»?
– Да. В марте будет тридцать один.
– Но мистер Найтингейл, разумеется, пришел позже, так? Он ведь намного моложе.
Даже смех у Ванессы был бесцветный и безрадостный.
– Конечно. Я начинала еще при его отчиме, Джордже Найтингейле, основателе компании. Тогда она занималась импортом дорогого фарфора из Англии. Настоящий джентльмен был… – закончила она со вздохом.
«А теперь сын переключился с чайников на китайские палочки. Так‑так. Дело приобретает интересный оборот, – с восторгом подумала Кэтрин. – Конечно же, изумруды не импортировали из Англии. Мистер Найтингейл‑младший переориентировал фирму на торговлю с Южной Америкой – понятно почему. В Колумбии одно из крупнейших в мире месторождений изумрудов».
– Вот ваш кабинет. – Ванесса ввела ее в крохотную комнатку. Обстановки там было минимум, но все необходимое для работы имелось. – Вы наверняка будете менять здесь весь интерьер.
– Вряд ли я… – Кэтрин едва не сказала, что вряд ли задержится здесь надолго, но вовремя прикусила язык. Надо следить за собой, а то провалишься в первый же день. – Вряд ли я стану этим сразу заниматься. Сначала надо освоиться с системами, которые у вас используются.
Она осмотрелась. Стены комнаты были покрашены в бежевый цвет, на них висели большой плакат с гоночным автомобилем, календарь с рекламой агентства недвижимости и дрянного качества репродукция с плывущими утками. Письменный стол был просторный, кресло – со спинкой, поддерживающей поясницу. Компьютер и монитор новые. Вполне можно работать.
Ванесса все стояла в дверях, такая же скучно‑бежевая и деловая, как и обстановка этой комнаты.
– Ну, не буду вам мешать, устраивайтесь. Если надо будет что‑то подсказать, обращайтесь.
– Спасибо, – ответила Кэтрин, весело улыбнувшись. – Наверняка буду так часто обращаться, что вы еще пожалеете, что предложили.
Она задумалась, что еще полезного для расследования можно было бы выведать у Ванессы. Проработав в компании тридцать лет, эта женщина наверняка знает всю подноготную Найтингейла. Надо будет ее разговорить.
– Раз мы теперь коллеги, может, пообедаем на днях вместе? – предложила Кэтрин и получила в ответ робкую, но благодарную улыбку.
Ей вдруг стало ужасно стыдно за свой подлый подхалимаж. «С другой стороны, – оправдывалась Кэт перед собой, – я пригласила ее не только для того, чтобы вытягивать из нее информацию». На самом деле она просто сразу почувствовала нечто вроде родства с этой немолодой женщиной, воплощением ее собственного вероятного (впрочем, теперь уже менее вероятного) будущего.
Едва Ванесса вышла из комнаты, Кэт тут же включила компьютер и тщательнейшим образом обыскала базу. Она вспомнила, как Джеральд говорил, что прежний бухгалтер скрылся, не дожидаясь, пока люди из ФБР придут с ним поговорить. Они не знали, владел ли тот человек какой‑то информацией о фирме, которая могла бы быть им полезна, и был ли сам замешан в контрабанде драгоценных камней. Но то, что его упустили, было Джеральду явно неприятно.
«Если тут отмывают деньги, – думала Кэт, просматривая файлы, – толковый бухгалтер обязательно это заметит. Может, предшественник оставил мне какие‑нибудь зацепки?»
Поиски ни к чему не привели. Все следы работы прежнего бухгалтера были аккуратно удалены. Кэтрин не удалось найти ни одного файла с личными записями – только бухгалтерские программы и балансы, а также материалы по пенсионным накоплениям работников. С ними ей предстояло работать. Балансы, конечно, можно было просмотреть, но здравый смысл подсказывал, что их не выложили бы так открыто, будь там что‑то нечисто.