О границах применения этологических концепций при изучении поведения человека




Содержание

Введение

1.1.

 

 

Введение

Для начала я хотела бы внести конкретику и рассказать, что же такое этология. Этоло́гия — полевая дисциплина зоологии, изучающая генетически обусловленное поведение (инстинкты) животных, в том числе людей. Термин придумал в 1859 году французский зоолог Изидор Жоффруа Сент-Илер. Наука тесно связана с зоологией, эволюционной биологией, физиологией, генетикой, сравнительной психологией, зоопсихологией, а также является неотъемлемой частью когнитивной этологии. Основоположник этологии, лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц. [1] Благодаря этологии мы можем изучать врожденные повадки не только животных, но и людей.

Задачи:

1. Изучить историю появления этологии, как науки

2. Сравнить поведение такого-то и такого-то животного

3. Изучить этологию людей

4. Сделать выводы

 

 

История возникновения этологии, как науки

Термин «этология» взят из греческого языка, слово этос (др.-греч. ἦθος) — в греческом языке означает нравы, характер, привычка, обычай. Термин стал известен почти в современном виде в 1902 году в Англии благодаря работам американского энтомолога Уильяма Мортона Уилера. До этого термин использовался по-разному. Так, в XVII в. этологом называли актёра, изображающего человеческие характеры. В XVIII в. этология была равнозначна этике, в 1843 г. Дж. Милль назвал этологией предложенный им раздел психологии, изучающий человеческий характер. В современном виде термин впервые употреблён биологом Исидором Жоффруа Сент-Илером в 1859 г. как наука о жизни животных в естественной среде

Этология окончательно сформировалась в 30-е годы XX века на базе полевой зоологии и эволюционной теории как наука о сравнительном описании поведения особи. Становление этологии связывают главным образом с работами Конрада Лоренца и Николаса Тинбергена, хотя они сами первоначально не называли себя этологами. Затем этот термин стал употребляться для того, чтобы различать специалистов по изучению животных в естественных условиях от сравнительных психологов и бихевиористов в США, работавших преимущественно аналитическими методами в лабораториях. Современная этология является междисциплинарной и имеет в себе физиологическую, эволюционную составляющие, наследие бихевиоризма. [1]

Четыре вопроса Тинбергена

Тинбергену принадлежит краткая формулировка основных проблем, вокруг которых должно концентрироваться внимание исследователей поведения. Согласно его определению, анализ поведенческого акта только в том случае можно считать полноценным, если исследователь пытается определить:

приспособительную функцию: как поведенческий акт влияет на способность животного выживать и оставлять потомство?

причину: какие воздействия запускают поведенческий акт?

развитие в онтогенезе: как поведение меняется с годами, в течение индивидуального развития (онтогенеза), и какой предыдущий опыт необходим для проявления поведения?

эволюционное развитие: каковы различия и сходства похожих поведенческих актов у родственных видов, и как эти поведенческие акты могли возникнуть и развиваться в процессе филогенеза?

 

О границах применения этологических концепций при изучении поведения человека

Возникнув в период создания синтетической теории эволюции, которая объединила усилия дарвинизма и генетики, этология с первых шагов развивалась как ветвь эволюционной биологии, имея в качестве одного из важнейших своих оснований теорию естественного отбора. По существу, именно этологи впервые попытались показать на большом эмпирическом материале, что эта теория может иметь столь же широкое применение при анализе эволюции поведения, какое ей до этого придавалось в сфере морфологической эволюции.

Основной парадигмой этологии стало представление о том, что многие поведенческие признаки животных преобразуются в ходе филогенеза путем накопления мелких фенотипических изменений, обязанных таким генетическим событиям, как мутации и структурные перестройки внутри генных комплексов, ответственных за данный поведенческий признак». Получив самостоятельную жизнь, эти представления, первоначально выдвинутые для объяснения достаточно четко очерченного, специфического круга явлений (в основном фиксированных схем действий), позже приобрели в руках ряда теоретиков почти универсальное значение. Оказалось возможным говорить в том же плане об эволюции таких поведенческих «признаков», как «альтруизм», «эгоизм», «опознавание родичей», «способность обманывать и выявлять обман» и т.д.

Оставив пока в стороне этот вульгарный генетический детерминизм, обратимся к анализу исходных для него представлений о возможности эволюции поведения путем накопления мелких адаптивных изменений под действием естественного отбора. Хотя этот путь не исключен и подчас вполне правдоподобен в сфере эволюции определенных типов генетически запрограммированного поведения, он едва ли может рассматриваться в качестве сколько-нибудь реального модуса, ответственного за становление сущностных характеристик поведения человека, таких, как умение изготовлять орудия и использовать огонь, способность оперировать символами и т.д. Более того, большие сомнения вызывает продуктивность применения рассматриваемого принципа даже к тем сферам поведения человека, биологическая функция которых на первый взгляд выступает в наиболее явной форме, таких, скажем, как питание и половое поведение.

Между тем, опираясь на факт филогенетического родства человека с другими представителями отряда приматов и на представления о возможности эволюции поведения под действием естественного отбора, многие биологи и некоторые представители гуманитарных наук сочли возможным считать эти два обстоятельства достаточными для подтверждения прямой и плавной преемственности между поведением животных и Homo sapiens. Печальным примером такого рода практики в этологии может служить книга Д. Морриса «Голая обезьяна». Недавний рецидив той же натуралистической тенденции был вызван экспериментами А. и Б. Гарднеров, которые обнаружили известные способности к символизации у шимпанзе. Это дало, как полагают некоторые авторы, возможность усомниться в справедливости устоявшегося взгляда об уникальности человека вообще и его языкового поведения в частности (см.: Линден, 1981 и предисловие Е.Н. Панова к этой книге).

Полезность этологии в сфере изучения поведения человека несомненна до тех пор, пока не вступает в силу так называемая «ошибка потенциальности» (Дельгадо, 1971, С. 43.). Если мы уверены в том, что все функции человеческого организма в конечном итоге определяются работой генов, это еще не значит, что поведение взрослого современного человека или даже двухлетнего ребенка можно сколько-нибудь правдоподобно описать как генетически детерминированное (яркий пример неосознаваемой авторами «ошибки потенциальности» в рассуждениях о поведении человека дает, на наш взгляд, книга: Lumsden, Wilson, 1983, P. 215). Хотя физически и психически нормальный ребенок обладает всеми потенциями «человека разумного», он едва ли станет таковым в условиях, резко отличных от того культурного окружения, в котором в норме происходит развитие человеческого существа (Scarr, 1983, P. 191–224). С другой стороны, справедливо рассматривая многие черты поведения новорожденного ребенка как «панмаммальные» (т.е. общие человеку и всем прочим млекопитающим; Ibid. P. 210), едва ли будет разумно заключить на этой основе об отсутствии качественного перерыва между поведением животных и человека.

Границы применения этологических принципов к анализу человеческого поведения должны естественным образом определяться спецификой предмета этологии человека. С этой точки зрения наиболее перспективный объект – это ребенок в первые месяцы его жизни. Здесь открывается возможность понять, каким образом «видоспецифическое» поведение грудного ребенка под влиянием социальных контактов с матерью и другими членами семьи начинает преобразовываться в поведение осознающего себя индивида. Однако уже на этом этапе культурные воздействия на ребенка настолько сильны, что этологический подход будет недостаточным без корректировки его со стороны психологии развития, социолингвистики и других социальных дисциплин.

Возможности этологии определяются и ведущим ее методом – описанием целостного поведения особи, которое дает ценный материал для выявления его тонкой структуры и временной организации. Через специфику этого метода этология получает широкий доступ и к анализу поведения взрослых членов социума в коммуникативных процессах. Интересной точкой приложения в этой сфере является изучение всевозможных форм сознательно неконтролируемого поведения – например, традиционно обусловленных движений и поз (кинесика), невербальной коммуникации, геометрии социально организованного пространства. И в этой области действительности этология неизбежно должна войти в тесный контакт с социальными науками – этнографией, этносемиотикой, социальной психологией и т.д., поскольку традиционное для этологии стремление выявить генетически запрограммированные, видоспецифические особенности невербальных сигналов (так называемые универсалии) неизбежно сталкивается с большими трудностями разграничения врожденных и обусловленных культурой стереотипов.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-07-31 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: