Тело Мак.
В конце концов.
Медленно и ужасно.
Ей, женщине, живущей по принципу «лови момент или двигайся дальше», в ту секунду меньше всего хотелось ловить момент.
Она знала, почему, и в сердцах сказала об этом мужчине без сознания.
- Потому что друзья не отворачиваются от друзей. Они никогда не сдаются.
Тело на матрасе дрожало, но ничего не говорило.
Потеряться в Зеркалах или потеряться в Книге: Джада воспринимала шансы на спасение как примерно идентичные. Исход, однако, может быть кардинально иным: одна девочка, которую больше никого не увидит, против полного покорения и разрушения Земли. При условии, что черные дыры не разрушат ее раньше.
- Лор сказал мне, что ты не знал, куда я пропала, - произнесла она в тишине комнаты. - Это не твоя вина. И не вина Мак. Людям надо перестать считать себя ответственными за мои действия. Я не нуждалась в спасении. Я никогда не нуждалась в спасении.
Она всегда находила способ спастись самой.
И все же она не понаслышке была знакома с отчаянием пролетающих друг за другом дней, за которыми приходят ночи - холодные, голодные, одинокие, и убежденность в медленной смерти.
Мак пожертвовала собой, чтобы обеспечить выживание Джады. Если бы Мак не открыла Синсар Дабх и не использовала заклинание, чтобы спасти их, Чистильщик выпустил бы на свет ужасающе «исправленные» версии Мак и Джады, которые могли оказаться столь же смертоносными, как и Книга, спущенная с поводка. И кто сказал, что работа Чистильщика над Мак не освободила бы Синсар Дабх? Этим вечером не было хороших, простых решений, лишь выбор меньшего зла - уничтожение двух женщин или одной.
И только через ее труп Мак останется ждать спасения, которое не придет.
Когда она встала и направилась к двери, Риодан пробормотал что-то слишком невнятное даже для ее острого слуха.
Она обернулась.
- Тебе не стоит пытаться разговаривать. Отдыхай. Выздоравливай. Встань на ноги.
Он снова забормотал, дергаясь с такой силой, что несколько кусочков ткани, защищавших его кожу, упали на пол. Когда она подошла к матрасу и опустилась на колени, чтобы поднять их, он сдул ткань с лица и мгновенно зашелся в конвульсиях от усилий.
Она не приказала ему прекратить попытки заговорить. Риодан сам принимает свои решения. Что бы он ни пытался сказать, он очень хотел, чтобы она это услышала.
Когда он вновь успокоился, она склонилась к его рту. Его некогда прекрасное лицо теперь превратилось в обугленную уродливую маску, веки покрылись волдырями, губы обгорели до голой плоти.
Она сотворила это с ним. Ее срыв. Ее сердце, которое Чистильщик оценил как бракованное. Она всегда великолепно играла в притворство. Но в этот раз зашла слишком далеко. Она потеряла грань между вымышленным и реальным. И это стоило им всего - тем, о ком ей ненавистно было заботиться, и все же она никогда не переставала этого делать.
Он старательно заговорил, а потом вырубился так сильно, что даже перестал дрожать. У него ушли все силы на то, чтобы пробормотать одно предложение.
Джада аккуратно вернула на место заколдованную ткань, глаза ее сияли, а сама она разрывалась между немым восторгом и отчаянным желанием захихикать.
Он сказал: «Святые чокнутые компы, Робин, у нас убийственный МакБук[10] на свободе!»
- Бэтмен, - сказала она, надеясь, что он в месте, где ему не больно. - В этот раз плащ придется надеть мне.
♪
Она перепрыгивала через три ступеньки, поднимаясь в комнату Мак на четвертом этаже.
Ее там не оказалось.
Комната все еще занимала прежнее место, но была уже не той, что прежде. Уютную и захламленную спальню в ее отсутствие вытеснил кабинет с диваном из красного мятого бархата, выцветшим персидским ковром, хрустальными светильниками и веселым огнем, горевшим в эмалированном очаге.
Она вышла обратно на лестничную площадку и, прищурившись, осмотрелась.
Раньше, когда она последовала за Мак, лестница не продолжалась дальше четвертого этажа. Там, где был лишь потолок с затейливым потолочным плинтусом, теперь возносилась головокружительная лестница.
За годы в Зеркалах Джада научилась передвигаться в трехмерных измерениях. В «Книгах и сувенирах Бэрронса» имелось как минимум одно мощное, искажающее Зеркало, если не больше - тайна, которую нужно будет исследовать в дозволенное время. Она находила секреты Девятки интригующими до помешательства.
Она нашла спальню на шестом этаже по левую сторону коридора, а не по правую, выпуталась из пальто, сняла свою рубашку и надела одну из рубашек Мак. Ее одежда была заляпана высохшей кровью, внутренностями и едко пахнущей желтой пылью от смирительной рубашки поедающего-зомби-призрака, в которую она недолго была одета. Сочетание вони заполонило ее нос, подавляя обоняние. Вытерев лицо влажным полотенцем, она сняла и штаны с ботинками.
Она схватила черную мотоциклетную куртку Мак и принялась рассовывать по карманам многочисленное оружие, протеиновые батончики и последний оставшийся энергетический боб. Пристегивая меч и засовывая копье в толстые ножны, она заметила на столике у кровати браслет, который отдала Мак.
Она понятия не имела, почему Мак сняла его, но не собиралась оставлять его просто валяться здесь. Она немало рисковала, заполучая его. Пересекая комнату несколькими широкими шагами, она надела браслет на руку и затолкала его под рукав куртки.
Обгоревшая мягкая игрушка с распотрошенным животом, засунутая между подушками на кровати, укоризненно наблюдала за каждым ее шагом черными блестящими кругляшами глаз.
Я вижу тебя, Шазам.
Она резко встряхнулась. Эмоции смертельны. Планы и цели вносят ясность.
Она запихнула наполнитель обратно внутрь, стянув края, и осторожно усадила плюшевого мишку на верхнюю полку.
Затем повернулась, сбежала по лестницам и вылетела через заднюю дверь в хмурый дублинский рассвет.
Она использовала левую руку, которой обычно сражалась, чтобы проследить то же заклинание, благодаря которому раньше пробралась сквозь крутящийся вихрь вокруг «Книг и сувениров Бэрронса». Черные вены полыхнули под ее кожей, расползаясь по ее запястью, и рука сделалась холодной как лед. Много лет назад она ударила Охотника Мечом Света, и что-то просочилось через оружие в ее пальцы. В Зеркалах она поняла, что ее левая рука накладывает более сильные и хорошие заклинания. Рука часто чесалась и звенела, а иногда по ночам она просыпалась и обнаруживала, что рука похолодела и почернела. Шазаму особенно нравилось, когда она чесала ему за ушком левой рукой, он заявлял, что это ощущается иначе, но когда она потребовала больше информации, мрачный чокнутый зверек лишь сверкнул улыбкой чеширского кота и отказался углубляться в тему.
Шазам. Ее сердце болело. Горе превратилось в безмолвный вопль, не имеющий ни начала, ни конца, лишь долгую, полную агонии середину.
Глубоко вздохнув, Джада сосредоточилась на своем городе.
Если не считать Риодана, она не видела ни единой живой души с тех пор, как покинула склад, и предполагала, что Бэрронс ищет Мак и ее саму, наверное, тоже. Пустые и тихие улицы под валом густых грозовых туч поблескивали серым. Будь это нормальное утро - если здесь таковое вообще возможно - на улицах толпились бы люди и Фейри, но все люди, видевшие, как прошлой ночью Фейри собирались в кучи, либо объединились и были убиты, или же ушли под землю, страшась такого же смертоносного марша, какой был на Хэллоуин, когда стены между мирами были разрушены.
Минуя церковь, в которой едва не замерзла до смерти, она осмотрела черную дыру, повисшую над руинами, оценивая размер и объем. Она выросла примерно на треть, источая легкое искажение. Мак говорила, что может слышать музыку, исходящую из черных дыр, но даже со своим сверхъестественным слухом Джада не могла уловить ни малейшей вибрации.
Она подумала о текущих проблемах: черные дыры пожирают мир, Песнь Созидания пропала, почти половина ее ши-видящих ранены или мертвы, еще одно нападение на аббатство неминуемо, пока Круус не на свободе или не уничтожен, Король Невидимых и бывшая королева отсутствуют, Мак одержима Синсар Дабх.
Праздничный день в Дублине. Нет времени печатать вестник.
До нее дошло, что если бы они нашли способ контролировать Мак/ Синсар Дабх, то возможно, не так уж плохо, что она открыла Книгу. Если они не поспешат и не найдут способ залатать черные дыры в своем мире, или по меньшей мере не сумеют остановить их рост, у человеческой расы нет будущего, а Синсар Дабх, написанная Королем Невидимых, по слухам содержит информацию о легендарной Песни Созидания. Она тщательно обдумывала это утверждение, не уверенная в том, верит ли в его возможность, потому что, согласно обнаруженным ею мифам об истории дворов Фейри, включая многочисленные устные рассказы, которые она собирала в Зеркалах, Король так и не преуспел в воссоздании Песни - так как она могла быть в его Книге? Возможно, в Книге есть подсказки? Частички и кусочки, которые собрал король и которые намекают на истинную природу песни, и которые с помощью Танцора можно проанализировать и усовершенствовать?
Кстати о Танцоре, надо будет как-нибудь передать ему, что Мак сошла с ума. Она гадала, проверяет ли он все еще их потайное убежище в почтовом офисе О'Коннелл, и сделала мысленную пометку оставить там сообщение, если до тех пор не наткнется на него. Он обладал сверхъестественным умением появляться всякий раз, когда она усиленно о нем думала.
Она нырнула в поток и исчезла. В этом более высоком измерении мир скользил без толчков. Здания, люди, их многочисленные запутанные эмоции исчезали за прекрасным, усеянным звездами туннелем. Если бы она только могла есть достаточно, чтобы обеспечить метаболизм топливом, она бы жила в этом потоке и никогда не выныривала - супергерой, защищающий ее мир, невидимый, неприкасаемый.
Она почти добралась до Честера, когда врезалась в кирпичную стену, которую не почувствовала - а это означало одного из Девятки - и отлетела назад.
Запах пришел раньше зрительного образа: Иерихон Бэрронс. Она срикошетила от его груди и ушла в полет. Благодаря быстрым как молния рефлексам, которые могли вышибить ее из режима стоп-кадра, он схватил ее за руку и остановил от жесткого падения на тротуар.
- Дэни, - сказал он.
Она вскинула голову и посмотрела в его черные как полночь глаза, темное, хищное лицо. Каждый волосок на ее теле встал дыбом, точно заряженный внезапной волной электричества. Он источал ту же первобытную энергию, что и Риодан. Когда-то она без памяти влюбилась в Иерихона Бэрронса. До того, как поняла, что они с Мак составляют единое целое, как небо и земля, как ночь и день, как огонь и лед. Она находила обрывки легенд о Девятке в некоторых мирах, через которые путешествовала в Зеркалах, но так и не сумела найти исходный миф, лишь песни и рассказы о девяти безжалостных воинах, сражавшихся ради наживы и, несмотря на смерть, возвращавшихся снова и снова. Неубиваемые, неудержимые, нерушимые - она так жаждала этих многочисленных «не» для себя. Любой ценой. Она отдернула руку и пригладила волосы.
- Джада.
- Ты видела Мак? - спросил он.
В этом весь Бэрронс. Никаких светских бесед. Она ценила это и ответила в том же духе.
- Она одержима Синсар Дабх.
Бэрронс застыл настолько неподвижно, что она едва не потеряла его в мраке раннего утра. И когда она уже решила, что он ушел, его бесплотный голос пробормотал:
- Так вот почему я больше ее не чувствую, - затем он вновь появился, вырисовываясь на фоне кирпичной стены позади него. Он мог быть идеальным хамелеоном, когда хотел. - Ты уверена? - сказал он так мягко, что она задрожала, потому что знала, что мягкость значит из уст этого жестокого и безжалостного мужчины. Это значило, что каждая капля его энергии изменила свое течение и направилась в центральную жилу ядерной боеголовки, установленной, заряженной и нацеленной на то, что его оскорбило, и что он потратит ровно столько энергии, сколько потребуется для разговора.
- Да.
Его глаза потемнели, в радужках заклубились жуткие тени, мышцы челюсти напряглись.
- Насколько уверена?
- Без тени сомнений.
- Что случилось? - произнес он шепотом.
Она поправила конский хвост, подтягивая его выше. Волосы опять вились, ну или пытались. Она ненавидела кудряшки. Это заставляло ее чувствовать себя Дэни, вышедшей из-под контроля. В аббатстве не знали, что Синсар Дабх опять скитается по Дублину, и у нее оставалось мало времени, чтобы укрепить остатки крепости перед следующей атакой, неважно, кто ее устроит - пытающиеся освободить Крууса или сама Мак.
- Нам надо идти в аббатство, Бэрронс. Поговорить можно и по дороге.
Он вытащил телефон, ткнул большим пальцем в нужный контакт и поднес аппарат к уху.
- Ты чувствуешь Синсар Дабх?
Джада услышала перепуганный женский голос, явственно доносившийся из телефона. Она знала этот голос. В кошмарах она слышала, как этот голос плачет, умоляет и наконец кричит. Она задрожала, потянувшись за очередным протеиновым батончиком, и с жадностью съела его.
- Бэрронс, я пыталась тебе позвонить! Я почувствовала ее примерно час назад! Здесь. В Дублине. Что происходит? Ты сказал, что она заперта. Как она выбралась?
- Где она сейчас?
- Направилась на север, в пригород, и потом я ее потеряла. Где ты? Где Мак? Я иду с вами.
- Нет, не идешь. Найди своих родителей. Оставайся с ними, пока я с тобой не свяжусь.
- Но м-мама и п-папа не знают, что я жива, - запинаясь, произнесла Алина.
- Исправь это. И если почувствуешь, что Синсар Дабх приближается, берешь Джека и Рэйни в Честер и звонишь мне. Не можешь добраться в клуб - спускаешься под землю, где сможешь.
- Что происходит? - потребовала Алина. - Я имею право...
- Делай как сказано, - Бэрронс повесил трубку.
Джада слушала этот обмен репликами, прищурившись, понимая, что женщина, которая, по словам Мак, разгуливала по Дублину, выглядела и вела себя как ее сестра, оказалась на автонаборе у Бэрронса. Похоже, он верил, что это действительно Алина, и как и Мак, женщина могла чувствовать Синсар Дабх. Но он не всецело доверял ей. Или так, или он не хотел заботиться еще и об этом.
- Мак направилась в аббатство, - сказал Бэрронс.
Джада отложила мысли об Алине для дальнейшего рассмотрения. Они переплетались со слишком большим количеством эмоций, чтобы разбираться с ними сейчас. Они отправились в ту же коробку, где лежало столько вещей, с которыми она разберется... однажды.
К тому моменту, когда они добрались до Честера и забрались в огромный черный, бронированный военный Humvee[11], она действовала с привычной точностью машины, несмотря на все недавние потрясения и не зажившие раны.
Прошлое - это прошлое. Устраивать уборку на внутренней лужайке - роскошь для тех, кто в безопасности.
А она никогда не была в безопасности.
Ты разве не знал, что сейчас рванет? [12]
Мак
Я заставляю себя перестать кричать.
Тишина абсолютна.
Я в вакууме.
Нет, это не совсем так. Я дрейфую в пространстве, вслепую, без радиосигналов. Хотя поначалу казалось, будто меня запихнули в крошечную коробочку и я знаю, что где-то там есть стены, теперь кажется, будто я плавно плыву в бескрайней тьме.
Я осознаю лишь собственное осознание абсолютного ничего.
Это граничит с безумием.
Ад - это не другие люди, как утверждал Жан-Поль Сартр[13]; это быть навеки заточенным в темном тихом месте наедине со своими мыслями.
Ужас заполняет... то, чем я теперь являюсь.
Бесплотное сознание?
Я все еще существую? Я в коробке внутри собственного тела, или что-то похуже? Я мертва? Это и есть смерть? Я бы поняла?
Страх угрожает разрушить меня. Здесь, в аду, я хочу быть разрушенной. Я хочу, чтобы ужас адского осознания лишь собственного осознания прекратился.
Я облажалась.
Бэрронс, может, и достучался до меня однажды, спас меня от Синсар Дабх, но тогда я все еще контролировала собственное тело, а Книга была заперта и не открывалась. Теперь он никак сюда не попадет, не минует психопата, держащего меня в заключении. Я чувствую силу Синсар Дабх. Она непостижима. Уродливая, извращенная, ненормальная, жаждущая и огромная как сам Король Невидимых. Она выскребла меня из каждого уголка и щели моего тела, украла его у меня, и я ничего не могла сделать, чтобы помешать ей. В те краткие моменты контакта, которые я ощущала, я тоже была психопатом - ее прикосновение было осязаемым злом, столь поглощающим, что я была осквернена одним ее присутствием. Она сильнее меня. Более сосредоточенная, ведомая невероятной яростью и столь же непостижимой злобой. Я кажусь простой мышкой в ее доме.
Я помню ночь, когда материальное воплощение Книги едва не заставило Бэрронса пойти на попятную. Тогда я единственный раз видела, как Иерихон Бэрронс отступает. Он бежал по улицам Дублина прочь от врага.
Моя сенсорная депривация абсолютна. Как будто мира вообще не существует. И насколько мне известно, его и правда не существует. Насколько мне известно, Синсар Дабх уже К'Вракнула его. С помощью моего тела.
Ужас - прожорливая штука, он поглощает тьму вокруг меня. В считанные секунды он поглотит и меня.
Чем бы я ни являлась, я заставляю свою сущность... сделать паузу. Имей я физическое тело, я была бы неподвижно стоящей женщиной, искореняющей эмоции, сосредотачивая на проблеме чистый интеллект. Даже лишенная собственного тела я существую. Этого достаточно. Это начальная точка. Я начинаю думать, что все то плохое, что случилось со мной за прошедший год - это лишь экспресс-курс вселенной по пробуждению меня, чтобы я встретилась с этим лицом к лицу. Кстати о сжатом курсе. Чего я только не перенесла?
Это всего лишь еще одна проблема. Каждая следующая всегда кажется крупнее и непреодолимее предыдущей. Ничего нового.
Я не уступлю ни частицы своего существования безумной панике. Здесь, где нет ничего, я - это что-то, и этого достаточно: выбор.
Я выберу что угодно вместо страха.
Ярость - это топливо. Ярость - это бензин. И Риодан был не совсем прав - потому что ярость, использованная как оружие, с сосредоточенностью, с целью и умением - это еще и чрезвычайно полезная энергия. Злость способна совершенствовать, очищать, прояснять.
Кроме того, здесь нечему гореть, кроме меня самой.
И если я сожгу свое тело в процессе - хорошо.
Добро пожаловать на скотобойню [14]
В подземном городе я натыкаюсь на ши-видящую.
Мы едва не врезаемся друг в друга, когда заворачиваем за угол с разных сторон. Я не несу с собой ни фонарика, ни факела. Тени лелеют мои новорожденные глаза.
- Мак! - ахает женщина.
Я обращаюсь к своим подробным файлам, соединяю нервные импульсы со зрительными сигналами: ее имя Марджери, она жаждет власти и воображает себя умной.
Я опускаю тело, которое тащила с собой, слегка кашляя, чтобы скрыть звук удара. Луч ее фонарика скользит по мне. Я моргаю и прячу себя прежде, чем слепящий резкий свет ударяет по глазам, обнаруживая лишь ясный зеленый.
Я моргаю еще несколько раз. Свет безжалостен.
- Убери от меня этот чертов фонарик, - рычу я. И даже когда она отводит его в сторону, я продолжаю видеть яркие пятна на темных стенах, на ее рубашке.
- Что ты здесь делаешь? - говорит она.
- Проверяла Крууса. А ты?
- Я думала сделать то же самое, - чопорно отвечает она. - С этим огнем и нападением, боюсь, он мог сбежать.
- И что бы ты сделала в таком случае? Подняла тревогу? Закричала бы? Ты бы кричала, Марджери? - мурлычу я.
Ее глаза прищуриваются.
- Мак, ты в порядке?
- Лучше не бывало, - говорю я ей, подходя ближе, но это неправда. Что-то произошло со мной, пока я уничтожала плиту в пещере, некогда вмещавшей меня и Крууса, крушила и топтала ее, чтобы этот холодный ненавистный камень никогда нельзя было использовать вновь. Мое тело начинает дрожать. Походка делается шаткой и ненадежной, мне нужно немного посидеть.
- Ну тогда, - говорит Марджери, - пойдем, проверим его вместе...
Я проталкиваю свой кулак сквозь рубашку, плоть и кости и вырываю ее сердце.
Я сжимаю его и раздавливаю в кулаке. Капает кровь. Мышцы разрываются. Куски шлепаются на пол. Интересно. Вот что дает им жизнь. Какое хрупкое. Нелогично.
Тело Марджери пошатывается и падает на пол.
От жизни до смерти за одно мгновение. Без шума. Даже без единого всхлипа.
Это не приносит и половины того удовлетворения, которого я ожидала.
Разочарованная, я хватаю Крууса за лодыжку, отпинываю тело и иду дальше по коридору.
Я иду выше и выше, петляя по многочисленным уровням под аббатством, таща своего узника, который становится тяжелее с каждым шагом.
Я гадаю, а не стоило ли съесть сердце Марджери.
Возможно, я ослабла, потому что моему телу требуется еда. Я никогда не уделяла внимания тому, что и как часто ела МакКайла. Я подсчитываю, когда она в последний раз кормила свое тело. Это было довольно давно.
Я решаю съесть следующего человека, который мне попадется.
Когда я волоку Крууса по последнему лестничному пролету, дышать становится тяжело. Я медлю на вершине, чтобы перевести дух. Я так долго желала материального воплощения. Оно было моей главной целью. Но, как и убийство, мое новое тело разочаровывает меня. Миллиарды лет назад, до того как ублюдок-король заточил меня под аббатством, я путешествовала по галактикам так же, как мое предыдущее воплощение путешествовало по этому миру - соблазняя одного гостя за другим поднять меня, обладая ими. Я не находила ни единой живой формы, которая не разрушалась бы вскоре - пока не нашла МакКайлу. Но хоть ее тело и не разваливается на уровне клеточных связей, оно имеет свои слабости. Мне нужно найти способ усилить птицу в руках без поедания плоти моих детей, пока я не стану полностью и неприкасаемо бессмертной.
За полуразрушенной стеной, некогда скрывавшей лестничный проем, я слышу скрежет камней под ботинками. Кто-то рядом.
Бросив тело Крууса, я обхожу руины и поднимаюсь в разваленную комнату.
И улыбаюсь.
Там милая нежная девочка обшаривает покрытые льдом обломки в поисках припасов. Возможно, убийство милых нежных девочек приносит больше удовлетворения, как и убийство сильных и заносчивых. Марджери была тучной, мрачной и тупой, и умерла так быстро.
- Насытиться весельем, играми и без спешки, - бормочу я. А потом я наемся. Или, возможно, я поем, пока она будет еще жива. Возможно, живая плоть лучше насыщает.
МакКайла никогда не ела человечины, сдерживаемая совестью, скованная моралью, но вполне допустимо, что человеческая плоть, как и плоть Невидимых, может дать силу.
Эту теорию стоит проверить.
МакКайла хорошо знает эту женщину.
- Джо, - говорю я, спеша присоединиться к ней. - Могу я помочь?
Весь мир – поле битвы [15]
Джада
Она сидела на пассажирском сиденье Хаммера, через широкую консоль от Бэрронса, и разрывала пакетик безвкусных чипсов, украденной из коробки с припасами сзади.
- Говори, - рявкнул Бэрронс, заводя мотор. - Что произошло с Мак? И где ты была в это время?
Джада подробно изложила историю, начиная с момента, когда она через окно спальни увидела Мак, спешащую по аллее за чем-то, напоминающим ходячую груду мусора, и зовущую Бэрронса по имени; свое решение последовать за ней; последующее нападение ДВЗ и пробуждение на складе; и до последних моментов, когда Мак решила взять заклинание из Синсар Дабх, чтобы спасти их. Она уже собиралась рассказать ему, что случилось, как только Мак поднялась со стола, как Бэрронс внезапно прорычал:
- Мак.
- Где? - Джада мгновенно выпрямилась. - Останови Хаммер.
- Не здесь. В аббатстве. Я только что почувствовал ее. Она в ярости.
- Как по мне, звучит совсем как Книга, - та злоба на складе была просто ошеломительной, буквально осязаемой, будто она высасывала из воздуха кислород.
- Это она. Я не мог чувствовать ее на протяжении нескольких часов, и внезапно она... гребаный ад... я снова ее потерял.
- Это татуировка? Ты поэтому знаешь местонахождение Мак?
- Интересуешься, может ли Риодан отследить тебя.
- Да.
- Он закончил татуировку?
- Да.
- Да.
Джада почувствовала, как под глазом нервно задергался мускул, прижала его соленым от чипсов пальцем, мечтая, чтобы подергивание прекратилось. Риодан не говорил ей об этом наряду с возможностью отследить ее по телефонному звонку - а это мяч в ее корзину - теперь у него есть своя версия Карты Мародеров[16] на нее, которую он может в любой момент разложить и понаблюдать - а это мяч в его корзину. Она нигде не могла спрятаться, ни с Танцором, ни разведать что-то в Честере, возможно, даже в Фейри ей не скрыться.
- Тебе нужно об этом подумать или ты просто постоянно знаешь, где она?
- Нужно немного подумать.
- Ты сказал, она в ярости. Татуировка позволяет тебе чувствовать то, что чувствует она?
- Определенные эмоции. Иногда.
- Насколько точно и на каком расстоянии? - холодно спросила она.
- Зависит от обстоятельств.
- Каких? - ледяным тоном спросила она.
- Смирись с этим. У каждой магии своя цена. Ты просила об этом. У Риодана нет мечей, заточенных лишь с одной стороны. И у тебя тоже.
- Возможно, нет. Но, по крайней мере, я не...
Бэрронс перебил ее:
- У нас есть проблемы поважнее твоего раздражения из-за отсутствия абсолютной свободы и контроля. Все мы хотим этого. И никто не получает. Важно одно: если бы ты знала, ты бы все равно попросила татуировку?
Джада закрыла рот. Даже зная это, да, она бы приняла его тату. Она быстро прикончила остаток чипсов и разорвала обертку батончика, гадая, где Девятка хранила свои завидные запасы еды - и почему? - она до сих пор не видела, как кто-то из них ест.
- Что произошло после того как Мак воспользовалась заклинанием? - сказал Бэрронс.
- Чистильщик и духи исчезли. Сначала Книга притворялась Мак и сказала, что отправила их назад.
Бэрронс резко посмотрел на нее.
- Во времени?
- Похоже на то, - мрачно сказала Джада.
- Проклятье, - тихо сказал он. - Если она может управлять временем...
- Мы в полном дерьме, - закончила она за него.
Бэрронс замолчал на мгновение, а затем сказал:
- Продолжай. Я хочу знать каждую деталь, какой бы незначительной она ни казалась.
Закрыв глаза, Джада воссоздала сцену в своей голове и нарисовала ему картину с таким вниманием к деталям, которое впечатлило бы даже Риодана.
♪
В получасе езды от аббатства Джада потянулась, и браслет на запястье кольнул руку. Подумав, что она надела его слишком высоко, она расстегнула молнию на рукаве куртки и задрала его, чтобы поправить широкий ободок браслета. Рубиново-красные камни сверкнули на золоте и серебре, как будто подсвеченные крошечными кровавыми огоньками. Она повертела браслет в разные стороны, рассматривая.
- Твою ж мать, - пробормотала она.
- Что? - потребовал Бэрронс.
Браслет, который она в прошлом столько раз без проблем снимала, каким-то образом превратился в бесшовный ободок металла, который никак не снять, не отпилив собственную руку. Когда она потянулась, он прищемил ее руку, прижав крошечный кусочек кожи.
- Мой браслет. Он закрылся. Раньше он никогда не закрывался.
- Где ты его взяла?
- Я сняла его с Крууса, когда впервые пришла в... ай, черт!
- Какого хрена? - прорычал Бэрронс. Он так резко ударил по тормозам, что она едва не ударилась головой.
Огромный красный объект вдруг появился прямо из воздуха. Он занимал все переднее сиденье от окна до окна, от потолка до сиденья, заслоняя собой ветровое стекло. Он вклинился так тесно, что они оба оказались зажаты под ним как сардины в банке. Она попыталась перейти в режим стоп-кадра, но ничего не вышло. Она была слишком тесно прижата. Слегка переместившись, она высвободила один кулак и принялась молотить по непрошенному гостю.
- Джада, эта штука не нападает на нас. Посмотри на нее, - прорычал Бэрронс.
Она подтащила кулаки к телу и бросила на него взгляд.
- Ты издеваешься? Я кроме него ничего и не вижу, - ей едва хватало пространства, чтобы не удариться головой о сиденье, между ее лицом и объектом оставались считанные дюймы.
Бэрронс принял аналогичную позу, откинув голову на сиденье и изучая эту штуку прищуренным взглядом.
- Это могла послать Мак. Я уже видел эти руны раньше.
- Какие руны? Нет тут никаких рун. Это чертов красный пузырь.
- Вся эта штука сделана из сплавленных воедино рун. И это не совсем пузырь. В моем окне застряла нога.
- Что за нога?
- В смысле, что за нога? Сколько, черт подери, разновидностей ног тебе известно?
- Тысячи среди одних только Невидимых: копыта, щупальца, лапы с когтями, клешни. А еще есть касты Видимых. Люди. Животные. Выражайся точнее.
- Человеческая нога. Я вижу пальцы.
- Накрашенные ногти?
- Нет.
- Волосатая?
- Никаких волос. Большая нога. Мужская.
Джада нахмурилась. Она никогда не видела подобного. Ни здесь, ни в Зеркалах. Она слегка потыкала в эту штуку.
Она мгновенно ужалила ее пальцы и попыталась зацепиться, совсем как когда-то делали жалящие предложения из книг Бура-Бура в библиотеке Короля Невидимых.