Романтизация преступонсти
Актуальность проблемы романтизации преступности обусловлена тем, что в последние десятилетия произошли существенные перемены в отношении общества к преступности и ее проявлениям. Общий кризис российской культуры является негативным фактором, способствующим активному распространению и рекламированию криминальной субкультуры, романтизации преступной деятельности, культа насилия, созданию их гламурного образа.
Об актуальности данной проблемы говорит и внесение депутатом от «Справедливой России» Олегом Михеевым в Госдуму законопроекта, запрещающего пропаганду насилия, жестокости, преступлений и административных правонарушений, образцов агрессивного и насильственного поведения, а также романтизацию и героизацию насилия и жестокости.
Поправки вносятся в ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации", а также в Кодекс об административных правонарушениях. Предлагаемое наказание за нарушение этих норм – штрафы от 2,5-3 тысяч рублей для граждан, от 4 до 20 тысяч рублей для должностных лиц и от 100 тысяч до 500 тысяч рублей для юрлиц. Штрафы для юридических лиц многократно превышают штрафы для физлиц, так как наибольшую опасность представляет собой именно пропаганда не "индивидуальная", а осуществляемая, например, через средства массовой информации.[1]
Под романтизацией преступности мы понимаем специфическое явление культуры, характеризующееся ложным пониманием процессов, происходящих в преступном мире и его субкультуре, выражающееся в идеализации, героизации и апологетике преступной деятельности, ее представителей.[2]
Распространению криминальной субкультуры способствует рост количеств дедективной литературы, детективных фильмов, в которых смакуются элементы преступной деятельности, роль, место, значение и влияние каждого члена преступного сообщества на общественную жизнь, причем в основном путем преувеличения такого влияния.[3]
Деформация правосознания проявляется в правовом нигилизме, негативном отношении к праву, правовой неграмотности, потере ориентиров правового поведения, неверии, что право может выступать эффективным регулятором общественныых отношений, убеждении в отсутствии равенства граждан перед законом, недоверии к правоохранительным органам, уверенности в безнаказанности преступников.
«Преступная субкультура — не экзотический элемент современных нравов, а опасное социально-психологическое явление, способное самым отрицательным образом воздействовать на многие стороны общественной жизни»[4]
У подрастающего поколения вырабатывается стереотип криминального образа жизни, составной частью которого, безусловно, является криминальная (девиантная) субкультура. Рассказ о бандитах строится от обратного: на каких дорогих машинах они ездят, как они храбры, честны друг с другом и т.д. Никогда не говорится о том, что с ними происходит после осуждения, как страдают их семьи, вскользь упоминается о потерпевших от их преступных деяний.
Криминальные установки, ценности, тюремный жаргон и нормы поведения сегодня пронизывают многие сферы: и масс-медийный, и политический, и повседневный дискурсы изобилуют примерами использования высказываний и убеждений, рождённых в недрах маргинальных криминальных субкультур, в местах лишения свободы. Столь масштабное распространение криминальных принципов и тюремного образа жизни во всей системе социальных отношений и культурных норм и практик мы называем тюремизацией социальной жизни и культуры.[5]
В отечественной культуре исторический опыт не связывает тюрьму, исправительную систему с понятиями законности и справедливого наказания. В России опыт соотнесения тюремного наказания и законности вторичен в сравнении с опытом соотнесения тюрьмы с такими понятиями как «произвол власти» или «превратности судьбы».
Культурный аспект тюремизации связан с тем, что нормы тюремной субкультуры, не подвергаемые рефлексии и критическому анализу, стали частью повседневной культуры. Тюремная субкультура является органичной составляющей повседневного языка, традиций, принципов взаимодействия. <...> Образы и ценности тюремной субкультуры становятся частью современных литературных текстов и кинотекстов, в которых они не осуждаются, а представляются наиболее эффективной стратегией выживания и достижения цели.[6]
Тюремная субкультура является разновидностью криминальной субкультуры, сформированная в местах лишения свободы.
Исследователи, признавая факт распространения тюремной субкультуры в российском обществе, связывают этот процесс с процессом криминализации населения. Чем более распространены в обществе различные типы преступлений и правонарушений, тем более криминализировано общество и тем активнее в культуре используются установки тюремной субкультуры.[7]
Гипертофированная жестокость, множество сцен насилия, которые зачастую не оправданы сюжетной линией, беспринципность и коррупционность власти — стали неотъемлемыми атрибутами фильмов, снятых в последние два десятилетия. Всё это рождает у зрителя искажённое представление о маргинальных криминальных субкультурах и лишает обываетеля способности противостоять проникновению криминальных установок в повседневную жизнь.
Бесчинства и бунты, взрывы, убийства, угоны самолетов, резня и акты насилия получают больше эфирного времени в информационной системе, нежели другие истории. СМИ склонны сосредотачиваться на насильственных действиях различного рода персонажей потому, что акт насилия является более захватывающим для показа, чем изображение людей, ведущих себя мирно и дисциплинированно.
По сути, информационный терроризм со стороны масс-медиа направлен на формирование «культа насилия», когда агрессия и жестокость становятся приемлемым и даже оправданным типом жизни для значительной части населения. «Прививка жестокости» происходит за счет создания потока штампов агрессии, которые легко потребляются, но из которых выхолощена суть. Они обладают гипнотическим действием и формируют суррогат мнения о насилии, подавляя при этом всякую творческую, духовную активность человеческого сознания. Последствия этого процесса находят свое выражение в снижении чувствительности человеческого сознания к агрессии (феномен равнодушного отношения к жертвам насилия), ослаблении сдерживающих агрессию сил (синдром растормаживания), деформировании восприятия действительности (эффект враждебности). В результате генерирование жестокости и насилия вкупе со снижением уровня нравственного самосознания, коллапсом жизненных норм и ценностей, эскалацией агрессии представляет собой определенное условие для синтеза феноменального продукта деструктивного воздействия СМИ — массового сознания деструктивного типа. Синтез массового сознания деструктивного типа обуславливает и соответствующее ему девиантное поведение масс, которое угрожает целостности и сохранности общества как такового. Изменение этой тревожной тенденции требует и индивидуальных корректирующих усилий, и усилий группового действия, направленных на изменение функционирования всей системы СМИ.[8]
В качестве моральной профилактики пропаганды и романтизации претсупности могло бы выступить:
ñ увеличение вклада культуры в формирование позитивного мировоззрения масс;
ñ повышение роли семьи в усвоении духовно-нравственных ценностей.
Замечательным примером правовой профилактики криминального романтизма было бы принятие предложенной О. Михеевым поправки в Федеральный Закон "Об информации, информационных технологиях и о защите информации".
Список литературы:
1. Гуров А. Профессиональная преступность: прошлое и настоящее. - М: Юридическая литература, 1990. - 207 с.
2. Катин В.И. Криминальный романтизм как явление культуры современной России // Вопросы культурологии, 2007. - №7. - С. 70-74.
3. Кудрявцев В.Н. Преступность и нравы переходного общества. М., 2002. - 238 с.
4. Мацкевич И.М. «Мифы преступного мира». Москва: Проспект, 2014. - 368 с.
5. Мацкевич И.М. Портреты знаменитых преступников. М. «ПолиграфОпт», 2005. - 418 с.
6. Павлова Е.Д. Информационный терроризм со стороны СМИ: целенаправленное формирование культа насилия // Экстремизм и средства массовой информации: материалы Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. В.Е. Семенова. - Спб.: Астерион, 2006. - 194 с.
7. Тищенко Н.В. «Интерпретация тюремной субкультуры в отечественной художественной культуре», Саратов, ИЦ «Наука», 2012. - 183 с.
Электронный ресурс:
Справедливая Россия. Региональное отделение партии в Волгоградской области
[Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL: https://volgograd.spravedlivo.ru/005105800.html (дата обращения: 30.11.14).
[1] Справедливая Россия. Региональное отделение партии в Волгоградской области. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL: https://volgograd.spravedlivo.ru/005105800.html (дата обращения: 30.11.14).
1. [2] Катин В.И. Криминальный романтизм как явление культуры современной России // Вопросы культурологии, 2007. - №7. - С. 73.
[3] Мацкевич И.М. «Мифы преступного мира». Москва: Проспект, 2014. - С. 16-17.
[4] Кудрявцев В.Н. Преступность и нравы переходного общества. М., 2002. - С. 113.
[5] Тищенко Н.В. «Интерпретация тюремной субкультуры в отечественной художественной культуре», Саратов, ИЦ «Наука», 2012. - С. 3.
[6] Тищенко Н.В. Указ. соч. С.4.
[7] Гуров А. Профессиональная преступность: прошлое и настоящее. - М: Юридическая литература, 1990. - С. 82.
[8] Павлова Е.Д. Информационный терроризм со стороны СМИ: целенаправленное формирование культа насилия // Экстремизм и средства массовой информации: материалы Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. В.Е. Семенова. - Спб.: Астерион, 2006. - С. 127.