Еще одна особенность тела шизоида — отсутствие ровной линии осанки: его голова не находится на одной линии с телом, она наклонена или прямо-таки свешена вперед и вправо или влево. Эта черта является еще одним признаком диссоциации головы и тела. Мне не удавалось полностью понять причину этой позы, пока один пациент не натолкнул меня на следующую мысль. Мы беседовали с ним, когда он находился в состоянии явного эмоционального стресса. Вдруг его зрение стало направленным, объекты приобрели форму, которую он обычно не мог уловить. Когда он свешивал голову в сторону, зрение прояснялось. Если он пытался удержать ее в вертикальном положении, отклонение опять давало о себе знать. Во время беседы он вынужден был подпирать голову рукой. Этот феномен, возможно, объясняется так: наклонное положение головы позволяло ему использовать один доминирующий глаз, чтобы смотреть и в то же время избегать трудностей, связанных с конвергенцией и аккомодацией, которые требовались, чтобы сфокусировать на объекте оба глаза.
Ригидность и напряжение вообще характерны для тела шизоида. Почти всегда отчетливо заметна ригидность плечевого пояса и шеи, что связано с надменностью и отстраненностью. Я истолковываю эту экспрессию как позицию «надстройки», такой человек «выше этого». Под «этим» подразумевается тело и его влечения, желания и чувства. Эта позиция существования над людьми или над телесным удовольствием от жизни. Наиболее отчетливо надменность проявляется у пациентов с длинной тонкой шеей, отделяющей голову от остального тела. В этих случаях плечи сдавлены, подчеркнуто отделены. Иногда они, напротив, бывают подняты, как будто пациент пытается приподнять себя и удержать в вертикальном положении. В результате ригидности плечевого пояса, руки словно вынуты из суставов и выглядят, как придатки, а не как естественная часть единого организма.
Ригидность шизоида — это не то же самое, что ригидность компульсивного невротика, которая связана с напряжением, вызванным сильной заряженностью. Невротик фрустрирован и зол; шизоид напуган и подавляет ярость. Структура тела ригидного невротика относительно едина, в то время как у шизоида отсутствует именно это единство. Его ригидность подобна оледенению, в то время как у невротика она напоминает сталь. О ригидности шизоида можно, пожалуй, сказать, что она ломкая, поскольку твердая, что она и сдавливает, и удерживает. Кречмер цитирует Стринберга, который был шизофреником: «Я тверд, как лед, и так наполнен чувствами, что почти сентиментален».
Шизоид сентиментален, поскольку у него отсутствует направленная связь с физическими ощущениями. Его чувства можно назвать «холодными», они отражают отрицание потребности в телесном удовольствии и отвергают его. Нормальные чувства скорее эмоциональны, чем сентиментальны, потому что они вырастают из физических ощущений; эмоциональные чувства бывают теплыми
или горячими (страстными). С другой стороны, шизоид не лишен чувств или страстей, когда встает вопрос защиты его права на преимущества или борьбы за дело. Его приверженность принципам отражает отсутствие Я, что является сердцевиной личностных затруднений. Это вовсе не означает, что защита справедливости представляет собой исключительно шизоидную черту. Здесь важно то, что шизоид, который не имеет персональной отождествленное™, ищет, как правило, справедливости для того, чтобы жить в социальных делах, а также отыскать панацею. Сентиментальность шизоида — результат абстрагирования чувств от тела и от Я. Она означает, что шизоид не отождествлен с личностью, и это компенсируется социальными отождествлениями.
Дальнейшее исследование тела шизоида позволяет отметить следующие серьезные отклонения. Как правило, мускулатура верхней части тела относительно недоразвита. Грудная клетка узкая, сжатая, она находится в «спущенном состоянии». Стесненность груди, особенно заметная в области нижних ребер, неизбежно ослабляет дыхание. Встречаются, правда, случаи, когда заболевание не столь тяжко, и человек компенсирует грудной вдох. Это так называемая «мужественность», которая развивается путем поднятия тяжестей. В коллапсированном теле грудь сдута, мягка и лишена тонуса. Во всех случаях выражена сжатость тела в области талии, и по этой причине диафрагма хронически сокращена.
У многих пациентов узкая, сдавленная талия создает впечатление, что тело разделено на две половины. Это наталкивает на интерпретацию, что личность пытается оторвать верхнюю часть тела, идентифицированную с эго, от сексуальности нижней части. У меня была пациентка, верхняя часть тела которой была отлично развита, а нижняя часть — недоразвита. Сверху до талии она выглядела, как женщина, а ниже талии — как маленькая девочка. Она рассказала мне интересную историю, раскрывшую ее проблему. Через день после аппендектотомии ей предложили воспользоваться подкладным судном. Моя пациентка запротестовала, заявив, что не может этого сделать, потому что струйка мочи льется не вниз, а вперед. Когда сиделка стала настаивать, пациентка уступила ей, и, помочившись, лежа на судне, облила себя и кровать. Она говорила правду. Таз этой женщины был выдвинут вперед, как у маленькой девочки. В пубертатный период он должен опуститься и отодвинуться назад, а вагина, при этом, должна занять положение между бедер. С моей пациенткой этого не произошло, что она и осознала.
Ротация таза и бедер порождает нормальную женскую телесную структуру. Колени приближаются друг к другу, а бедренные части ног разворачиваются внутрь и смыкаются. У шизоидной женщины этот ход развития возможен лишь отчасти: таз остается выдвинутым вперед, а между бедренными частями ног остается заметный зазор.
Следующая характерная особенность тела шизоида — дисплазия, то есть наличие черт, которые принадлежат противоположному полу. Андроидные черты — узкие бедра, тонкие бедренные части ног и мужской тип оволошения — свойственны женщинам шизоидного типа. У мужчин встречается округлый женственный таз, жировой лобковый бугорок и женский тип лобкового оволошения в форме треугольника.
Дисплазия в большей степени свойственна высоким худым людям с астеническим типом телосложения. Это незрелая структура тела, которая не дает в достаточной степени проявиться вторичным половым признакам. Бедра узкие и маленькие, как у мальчиков и девочек в допубертатный период, плечи тоже узкие, мускулатура недоразвита. Мышцы — вытянутые и волокнистые. Надо заметить, что при астеничной структуре тела узкая талия, словно отсекающая верхнюю часть тела от нижней, в значительной степени снижает координацию.
Ноги и стопы шизоида тоже демонстрируют значительные отклонения от нормы. У него жесткие негнущиеся колени, холодные напряженные ягодицы, стопы контрактированы, пластичность ног заметно снижена. Подвижность ограничена, больше всего бросается в глаза, что
такие пациенты не способны полностью согнуть колени, то есть присесть так, чтобы стопы при этом неподвижно оставались на земле. С другой стороны, многие пациенты-шизоиды могут вытянуть стопу так, чтобы она составляла одну прямую линию со всей ногой, а также скрючить пальцы ноги, как когти. Я считаю, это говорит о том, что шизоид больше адаптирован к хватанию и держанию, чем к плантарной локомоции.
У многих пациентов стопы инвертированы, то есть повернуты друг к другу. Это смещает вес тела, большая часть которого приходится на внешнюю сторону стоп и вызывает искривление ног. Инвертированные стопы напоминают о пренатальном или раннем младенческом состоянии, когда они развернуты «лицом» друг к другу. Это говорит о недостаточном развитии и о фиксации на инфантильном уровне. В таком положении мускулатура стоп, чтобы поддерживать вес тела, должна быть хронически напряжена, поэтому своды стоп очень высокие, гораздо выше нормы.
Инфантилизм заметен и у тех пациентов, стопы которых необыкновенно малы. Как правило, такие стопы принадлежат маленькой и изящной женщине-ребенку. Однако они встречаются и у людей с крупным тяжелым телом, в таких случаях их можно интерпретировать, как признак инфантильных тенденций личности. Когда нижняя часть тела тяжелая и обрюзгшая, стопы тоже теряют тонус. Арки сводов опускаются, и вес приходится на внутреннюю сторону стоп. У меня был пациент, которого я представлял на семинаре. Он весил 235 фунтов. Его стопы были маленькими и узкими, он не мог растопырить или скрючить пальцы. Стопы имели синеватый оттенок, что говорило о наличии цианоза. Один из участников семинара высказал такое впечатление: «Я думаю, у него нет контакта с полом, и еще я уверен, что поэтому его мысли витают в воздухе и не заземляются. Ноги и стопы не достаточно сильны, чтобы поддерживать его тело».
Пациент ответил на этот комментарий так: «Я чувствую, что «укорененность» в земле — это взрослое функционирование, которого у меня нет».
Два пациента отметили, что отклонение от нормального функционирования ног и стоп связано с глазами. Один из них сказал: «Когда я не могу стоять на ногах, то не могу и сфокусировать глаза. Мне не удается сфокусировать их сегодня, но если я сгибаю колени, через некоторое время глаза фокусируются лучше». Замечание пациента о сгибании коленей — это упоминание о терапевтическом приеме: если присогнуть колени, можно снизить ригидность ног и усилить контакт с землей. Такое действие сталкивается с явной тенденцией шизоида стоять на ригидных ногах с жесткими коленями.
Другая пациентка сообщила о своем наблюдении за собой в танцевальном классе: «Я стояла на коленях и согнулась вперед, чтобы растянуть шею и спину. Мне не удавалось почувствовать весь позвоночник целиком, только одно или два пустых места. Я не могла легко и полно дышать без специальных сознательных усилий. Я чувствовала, что во мне все сковано. Я встала, обратив внимание на стопы, и мои ноги начали дрожать. Глаза «разбежались». Я не могла сфокусировать их. Дрожь в ногах усиливалась, пока не дошла до живота и таза, когда я непроизвольно зарыдала».
Это наблюдение говорит о том, что фокусирование глаз зависит от способности чувствовать, что тело стоит. Понятия «стояние на ногах» и «чувство стояния» связаны между собой. Первый пациент отметил, что ему удается сфокусировать глаза, когда он чувствует, что стопы стоят на земле; а вторая пациентка потеряла эту способность, когда не смогла ощутить телом, что оно стоит.
Мы уже говорили о том, что тело шизоида «заморожено» страхом. Следующий рассказ демонстрирует, как ужас воздействует на тело. Пациентка рассказала, что однажды, проходя по дому, она натолкнулась на дедушкины часы, которые стояли в коридоре. Ей показалось, что часы — это голова с облупившейся кожей. Этот образ ужаснул ее. Вот ее слова: «Мое тело одеревенело. Я чувствовала, что плечи поднялись и сделались жесткими, голова стала деревянной, глаза остекленели, а ягодицы стали ледяными. Я не могла дышать. Мне потребовались гигантские усилия, чтобы сдвинуться с места. Несколько дней после этого моя походка была неловкой, а равновесие — шатким».
Ригидность действует как защита до тех пор, пока человек не осознает ее, то есть пока он не сознает ее присутствие или значение. Если наблюдатель видит ужас в иммобильности тела шизоида, то сам шизоид, который живет вне контакта со своим телом, ощущает только отчаянную потребность «сохранить себя в целости». Устранение или разрушение ригидности позволяет осознать ужас.
Когда тело шизоида коллапсировано. а не ригидно, в личности доминирует страх, а не ужас. Как правило, такие случаи ближе к шизофрении, чем к ригидным типам. У меня был пациентка, у которой случались очень сильные приступы тревожности, граничащие с чистым ужасом. Во время этих приступов ее глаза расфокусировывались, она чувствовала беспомощность и стонала. Временами она падала на колени, вставала коленями на стол или в угол комнаты, сгибаясь так, что напоминала ребенка.
Ее тело не являло собой обычную для шизоидного типа картину, в нем отсутствовала обычная в таких случаях ригидность и худоба. Поверхностная мускулатура была гладкой и имела нормальный цвет. Под поверхностной мягкостью, однако, можно было прощупать напряженность глубокой мускулатуры в основании черепа, в районе основания шеи, вокруг диафрагмы, крестца и тазовой области. Эти напряжения были столь тяжкими, что буквально перекрывали поток крови и энергии на поверхности тела. Кожа была нежной и суховатой и имела желто-коричневый оттенок. В глазах не было чувства, а ноги и стопы выглядели слабыми.
Приступы тревоги проявляли себя дрожью всего тела, сквозь которое проходили повторяющиеся волны содроганий. Ее трясло так, будто она разваливалась на части. Приступ продолжался пять-десять минут и прекращался, когда она понимала, что не может нанести себе ущерб. Когда он заканчивался, она всегда чувствовала себя лучше. По мере продолжения курса терапии приступы становились все более редкими и сильными. Моя пациентка усвоила, что они происходят, когда она «открыта», то есть когда она позволяет какому-то теплому чувству пройти ко мне, и это знание обнадежило ее. Но больше всего ей помогало мое присутствие и поддержка в трудные периоды. Она медленно обретала способность терпеть и принимать свои чувства, и цвет ее кожи поменялся. Она «порозовела», по ее собственному выражению. Когда она чувствовала себя хорошо, то описывала свое состояние, как «пребывание в розовом цвете». Время от времени глубокая мускулатура расслаблялась, и холодное прежде тело становилось теплым.
Когда эта пациентка обрела способность «установить» свои чувства, ей стало удаваться стоять на собственных ногах, в частности на стопах. Ее продвижение в процессе терапии прошло через драматическое событие. В какой-то момент я отказался от роли поддерживающей и опекающей ее матери, и она спросила меня: «Вы хотите, чтобы мне было хорошо? Вы хотите, чтобы я жила?» Если бы я ответил положительно, у нее могло бы возникнуть впечатление, что ее благополучие зависит от меня. Но ведь я не мог дать отрицательный ответ! Она боялась разорвать пуповину, которая поддерживала ее во время кризисов и зависела от ее собственных ресурсов. Я мог только сказать, что решение жить и чувствовать себя хорошо может принять только она сама. Она с неохотой приняла мой ответ и решила сама постановить, как ей быть дальше. Я увидел ее успехи спустя шесть лет после того, как мы расстались. Она продолжала совершенствовать способность «устанавливать» собственные чувства и стоять на собственных ногах без посторонней помощи.
Изложенный подход к личности через интерпретирование телесной экспрессии зависит от способности аналитика соотносить физические особенности индивидуума с его позами и поведением. Все люди бессознательно интерпретируют личность, исходя из физической экспрессии. Аналитик же делает это сознательно. Он знает, насколько важны физические отклонения, присутствующие в теле пациента. Кречмер владел этой способностью. Поэтому его работа более важна как клиническое описание, чем как попытка классифицировать пациентов на основе типизации их тел. Его определения — продукт проницательного взгляда, ума клинициста и творческого отношения к делу. Вот хороший пример: «Она прекрасна и выглядит эфирной и прозрачной, с тонким носом и висками, на которых проступают голубые венозные прожилки. Вокруг нее атмосфера отстраненности, «дистанции». У нее медленные движения, совершенные и аристократичные, чуть неловкие то там, то тут. Если кто-нибудь говорит ей что-то, она слегка отодвигается назад и прислоняется к шкафу. В ней есть что-то странное и мечтательное. У нее тонкие волосы, длинные и очень послушные. Приветствуя вас, она прикасается к вашей руке кончиками холодных и почти прозрачных пальцев. Она отстраненно улыбается, смущенно и неопределенно».
Данное описание иллюстрирует то, что уход и отрыв от внешнего мира параллелен уходу и отрыву от тела. Кречмер дал описание «демонстрирующее трансформацию живого тела в бестелесный дух и покинутое тело. Его пациентка эфирна, она голубоватая, прозрачная и отстраненная, как небо. В ее физическом облике и личности не видно румянца, приземленности и телесности плоти и крови. То, что остается — прозрачная оболочка человека.
Кречмер отметил качество кожи, особенности волос, черты лица и т.д. Он пишет: «Цвет лица шизофреников любого возраста, как правило, бледный, часто с россыпью желтых или желтоватых пятен или с коричневатой пигментацией».2"1 Он комментирует наиболее часто встречающиеся особенности: инфантилизм (маленькие руки), феминизм у мужчин (узкая грудь, большие ягодицы, увеличенные бедра, женский тип оволошения), евнухоизм (недоразвитые гениталии). Кроме обостренного внимания к деталям, Кречмер подчеркивал, что нельзя упускать из внимания «всю картину».
Только общая картина каждого отдельного случая позволяет поставить диагноз шизоидной личности. Детали могут быть различными, потому что каждый человек индивидуален, его жизненный уникальный опыт отражается в его теле. Но, сложив вместе детали, можно получить впечатление о степени индивидуального владения собой. Взгляд, выражение лица, положение головы, осанка и поза тела, цвет кожи, мышечный тонус, тембр голоса, постановка ног, подвижность таза, спонтанность жестов и многое другое составляет общую картину. Если картина представляет собой целостность, интегрированность и самообладание, мы понимаем, что человек «весь здесь», а значит, он владеет собой и эмоционально здоров. В теле шизоида эти качества отсутствуют. В этом случае мы имеем дело с брошенным, оставленным телом, которое в ужасе покинула душа.
ОБРАЗ ТЕЛА
Здоровый человек имеет ясный ментальный образ собственного тела, который он может выразить вербально и изобразить графически. Он способен описать выражение своего лица, осанку, позу. Он может нарисовать фигуру, которая, несомненно, изображает человеческое тело. Шизоид этого сделать не может. Его рисунки часто бывают странными и стилизованными, и это ясно говорит о том, насколько слабо его представление о собственном теле.
В первой главе я говорил о конфликте между эго-представлением и реальностью тела, который бывает, заметен исследователю. Тема данной главы — разница между представлением о себе как социальном существе (эго-представление) и тем, как человек видит себя в качестве физического существа (образ тела). Степень несоответствия этих образов или представлений о себе определяет степень шизоидного отклонения. Слабость образа тела компенсируется чрезмерно раздутым эго-представлением. Для самого пациента чрезмерность его эго-представления становится очевидной, когда он улавливает, что оно контрастирует с образом тела, отраженным, к примеру, в нарисованных им человеческих фигурах.
Рисунки человеческой фигуры указывают на многие аспекты того образа тела, которое есть у человека. Они рассказывают нам о степени интегрированность, о том, насколько гармонично состояние частей тела, о чувствовании поверхности тела, о признании сексуальных характеристик, об основном качестве «настроя» тела и о той позиции, которую занимает человек по отношению к собственному телу. Есть одна причина, по которой фигура на рисунке столь показательна. Она состоит в том, что человек рисует эти фигуры не с натуры, а опираясь на собственный образ тела, используя его в качестве основы. Если он не испытывает чувства телесного удовольствия, то будет рисовать фигуру, «выбросив» из нее многие детали, части тела или черты.
Как искажается образ тела? Отвечая на этот вопрос, необходимо знать, как этот образ развивается. Исследования показывают, что он формируется путем синтеза ощущений, возникающих при бесчисленном количестве контактов между родителями и ребенком. Ощущения могут быть окрашены позитивно и негативно, в зависимости от того, чувствуются ли они как удовольствие или как страдание или боль. Положительные ощущения благоприятствуют формированию ясного и интегрированного образа тела. Отрицательные ведут к искажению или разрывам в том представлении о собственном теле, которое получает человек.
Вот как говорят об этом С.Ф.Фишер и С.И.Кливленд: «[Родительское] отношение к нему [ребенку] выражается в том, как они [родители] относятся к удовлетворению его потребности в пище, к его ощущению голода, как они берут его на руки и нянчат, и как они приучают его регулировать процессы мочеиспускания и дефекации». «Как» означает качество прикосновения, взгляд глаз, мягкость обращения. Все это регистрируется в сознании ребенка в виде телесных ощущений, которые будут влиять на его образ тела.
Когда образ тела неполон, это всегда говорит о нарушенных отношениях между матерью и ребенком, поскольку мать — это человек, который больше всех вовлечен в физические потребности малыша. Отвергающая мать депривирует ребенка, не давая ему возможности пережить \ телесное удовольствие при интимном физическом контак-I те с ней. Властная мать отрицает право ребенка на переживание собственного тела ради ее собственного удовольствия и удовлетворения.
Поскольку в раннем возрасте отождествление означает для ребенка, прежде всего отождествление с собственным телом, качество физического контакта между ним и матерью будет определять его чувства к собственному телу и природу телесного отклика на жизнь. Теплые, нежные и заботливые руки порождают у ребенка приятное чувствование собственного тела и укрепляют его желание дальнейшего контакта с миром. Взгляд матери оказывает сильное влияние на отзывчивость глаз ребенка. Мягкие, любящие глаза матери резко отличаются от холодных и ненавидящих.
Во взрослой жизни образ тела выполняет две важные функции. Он служит моделью для сознательного представления о моторной активности. Сознательно направленная моторная активность является предсознательно прорепетированной раньше попыткой осуществить активность. Согласованность движений визуализирована в терминах образа тела. Неадекватный образ тела будет увечить разыгрываемый «спектакль». Образ тела служит локализации ощущений. Способность определить локализацию ощущения зависит от хорошо сформированного образа тела. Маленькие дети не могут описать локализацию боли, потому что их образ тела еще неясен. По этой же причине шизофреник затрудняется указать локализацию своих телесных ощущений.
Образ тела может усиливать один тип активности \/ и препятствовать другому. К примеру, игрок в бейсбол, который ясно видит себя грациозно и координированно бьющим по мячу, вполне может оказаться неспособным представить себя столь же грациозно танцующим танго. В этом случае можно сказать, что в его образе не хватает тех качеств, которые необходимы для танцевания. Речь идет не о координации. Каждый из этих видов активности имеет свое эмоциональное значение. Бейсбольный удар обладает агрессивным дополнительным смыслом, в то время как танцевание танго предполагает чувственность и сексуальность.
В образе тела шизоида не хватает тех качеств, V которые относятся к экспрессии чувств. Он видит свое тело неэкспрессивным и лишенным отклика, и его рисунки человеческой фигуры отражают эти ограничения. Что касается эго-представления, то здесь дело может обстоять совсем иначе: человек может представлять себя чувствительным, понимающим и симпатизирующим. Но чего он не может сделать, так это примирить свою сензитивность с отсутствием теплоты, симпатию — с отстраненностью, понимание с импотенцией. Рисунки пациентов-шизоидов демонстрируют общие характерные особенности: фигуры людей безжизненны, часто гротескны, стилизованы или «не прорисованы». Они выглядят, как статуи, клоуны, куклы, призраки, зомби или чучела.
МАСКА КЛОУНА
Довольно часто нарушение образа тела выражается таким образом, что фигура человека, нарисованного шизоидом, выглядит клоунской. Рисунок 8 — типичный пример. Его нарисовал Пол, о котором я говорил в третьей главе.
Когда я попросил Пола прокомментировать рисунок, он сказал: «Он добродушен... он, как ребенок, но он пуст. Он пытается сказать, что он не злой. Он изображает из себя дурака, чтобы люди подумали, что он глуп и одномерен. Это служит его цели. Я тоже долго играл дурака. Теперь я стараюсь быть просвещенным и философствую. Я никогда не переставал валять дурака, хотя и прибегал ко множеству ухищрений, чтобы скрыть это.»
Какова его цель? Что старается скрыть клоун? Было бы вполне естественно предположить, что за маской клоуна лежит глубоко скрытая печаль и трогательная тоска. Что касается Пола, то это почти правда, ведь он пережил временную парализацию, когда попытался выразить свое страстное стремление. Я считаю, что это так и в случаях других пациентов, которые изображают из себя дураков или адаптируют роль клоуна. Однако, рисунок Пола демонстрирует еще и вытесненную ненависть, которую выражают, напоминающие шипы или иглы пальцы. Пол описал руки на своем рисунке следующим образом: «оторванные и болтающиеся», определив этим, что они неадекватны как органы агрессии и оторваны от чувства ненависти, заключенного в них.
Рисунок 8
ОБРАЗ ТЕЛА
«Дурак» и «интеллектуал» сообщают о разломе в личности Пола. Он был интеллигентным молодым человеком, образованным и начитанным. И, тем не менее, он представлялся придурковатым. В социальных ситуациях он был робок, боязлив и неловок. Он не знал, что сказать девушке. Несмотря на тонкий ум, он был эмоционально изуродован, как ступни человечка на его рисунке. Две телесных характеристики определяли дурака. У него была «бесцветная» ухмылка, которую он постоянно сохранял на лице, несмотря на слова о том, что его человечек «пытается сказать, что он не злой». Физически он производил впечатление неловкого и плохо координирующего движения человека. Неуклюжесть его тела сильно контрастировала с быстротой ума. Понятно, что он отвергал свое тело, как «придурка» и до того, как пришел на терапию, никогда не занимался какими-нибудь видами физической активности или спортом.
Пол бесстрастно взглянул на свое тело во время переживания под воздействием марихуаны. По его словам, это его ужаснуло. Это был тот же эффект, который дает ЛСД или другие галлюциногенные наркотические вещества, отрывающие ум от тела, так, что человек словно смотрит на себя самого со стороны. То, что он видит, часто проясняет восприятие телесных отклонений. «Мои глаза стали очень живыми, возбужденными, но не напряженными. Я отчетливо видел вещи. Кроме того, я очень многое почувствовал. Я сидел на стуле, который, казалось, не стоял на полу. Я чувствовал, будто парю над землей. Мне показалось, что я вижу паттерн напряжения моего тела: обруч напряжения вокруг головы, через грудь, вниз по ногам и вокруг подмышек. Руки были оторваны от тела. Как будто на мне была смирительная рубашка без рукавов. Левая нога казалась короче, чем правая. [Обратите внимание на различие между ногами на рисунке]. Я без усилий играл на фортепьяно. Я переживал невероятную тоску и еще чувствовал, что не могу ничего сделать. Это было разрывающее чувство, разрушившее позитивное отношение к фортепьяно, я относился к нему очень отрицательно. Но я понимал, что это не от моей игры. Я был вне себя самого, наблюдал свои действия. Я ощущал, что в комнате, кроме меня и моих друзей есть кто-то еще. Я чувствовал, что в меня вселился дьявол, мефистофельская сила обрела надо мной власть и управляет мной. Мне казалось, что я играю безупречно, и что если я сделаю ошибку, то сделаю ее умышленно, то есть если захочу. Переживание было в основном неудовлетворяющим. Оно кончилось головной болью и очень сильной сонливостью и вялостью».
Потрясает совпадение фигуры на рисунке с тем, как Пол воспринимал себя под воздействием наркотика. Он сознавал, что его руки «оторваны», что они болтаются, ноги были разного размера, а тело будто упаковано в смирительную рубашку — все это отчетливо видно на его рисунке. Импотенция, которую он чувствовал в теле, тоже отражена в фигуре простака или клоуна. Ощущение силы переживалось им, как нечто, диссоциированное с его телом, нечто привнесенное извне.
На Пола произвела впечатление сила духа. Она казалась всемогущей, в противоположность его чувству, что тело связано смирительной рубашкой. Играя, он чувствовал себя во власти духа. Позже он понял, что эта сила была внутри него самого, и что если он владеет духом, а не находится под его властью, то может достичь значительных вещей.
По мере того, как Пол увеличивал чувствование своего тела, маска клоуна рассыпалась. Он представал печальным молодым человеком, осознавшим, что он несчастен, но всерьез хотевшим жить и получать удовольствие.
Дух шизоида заключен в ловушку замороженного тела. Пока он мечтает о личностном совершенстве, его энергии не хватает на удовольствие. Она скована хроническими мышечными напряжениями, его дух заперт вытесненными чувствами. Часть терапевтической задачи — помочь пациенту освободиться от ограничивающих напряжений, причем сюда входит еще и задача помочь ему раскрыть свои вытесненные чувства и «схватиться» с ними. Для этого необходимо путешествие «под землю» (в бессознательное) и борьба с демонами (его вытесненными чувствами), чтобы отбить ту «силу», которая и есть жизнь.
КУКЛА
Еще одно типичное искажение нормального образа тела видно на рисунке, изображающем тело человека похожим на куклу. В физическом внешнем виде нередко есть нечто куклоподобное, особенно часто это можно наблюдать у женщин. В этих случаях можно предположить, что некая кукольность свойственна и их личности. Мэри являет собой пример такой женщины. Кукольность отчетливо проступает в ее рисунке своего тела. Лучше всего эту пациентку можно описать, назвав малышкой. Она была пяти футов ростом и весила около ста фунтов. Тело ее выглядело юным, почти детским, несмотря на то, что ей было 33 года. Она произвела на меня впечатление так называемой женщины-ребенка, незрелой и недостаточно развитой физически. С точки зрения структуры, тело ее было стройным и по-юношески пропорционально сложенным. Функционально оно было ригидным. У Мэри была бледная, сухая кожа, которая выглядела неживой. Лицо не имело выражения, глаза часто становились пустыми, теряли фокусировку и чувство. Тем не менее, в ней было нечто соблазнительное и привлекательное.
Каким был ее образ тела? Как она относилась к нему? Женские и мужская фигурки на ее рисунках (рисунок 9 и рисунок 10), наряду с ее собственным комментарием, предоставляют следующую информацию.
Рисунок 9
Рисунок 10
Тот факт, что она спонтанно нарисовала три женские фигуры, указывает на представление, что женское тело важнее. На рисунке отражены три разлома ее личности. Фигурка, нарисованная в фас, скорее напоминает мальчика или ребенка, у нее практически нет рук, ног и отсутствуют черты, указывающие на половую принадлежность. Средняя фигурка — матрона, голова которой отделена от тела, отражает женский аспект Мэри, однако, образ тела здесь не интегрирован. Нижняя фигурка изображает только голову, выражение лица которой можно назвать искушенным, она представляет собой диссоциированное эго.
Все рисунки стилизованы, что говорит о слабом понятии человеческого тела. Фигуры выглядят нереальными и бесчувственными. Вот что сказала о них сама Мэри: «Они кажутся маленькими, как я. Все мои женщины очень «подогнаны» к тому, как мне бы хотелось их видеть на самом деле».
Фигура на рисунке 10 — концепция мужского тела. После того, как Мэри закончила ее рисовать, она заметила: «Я инстинктивно не хочу рисовать пенис у мужчины. Я не нарисовала кисти или руки. Я не хочу изображать руки, которые выглядели бы, как руки. Нет бедер и нет пола. Так хорошо выглядит. Лицо и голова мальчишеские. Именно так мне бы хотелось выглядеть — как гомосексуал. Они мне обычно нравятся. У него [мужчины на рисунке] нет чувств; он интеллектуален и обладает вкусом».
Когда я попросил Мэри описать, какие чувства она испытывает к рукам, она ответила: «Руки, как когти, особенно, когда пальцы длинные, заостренные и красноватые, как у моей матери». Затем она добавила: «Я ужасно боюсь кошек. Мне кажется, что кошка вспрыгнет на меня и зацарапает до смерти. Когда я смотрю им в глаза, у меня леденеет кровь».
Очевидно, что Мэри идентифицировала свою мать с кошкой, и что страх перед кошками отражал страх перед матерью. Отождествление матери с кошкой предполагало для Мэри игру в кошки-мышки, в которой моя пациентка чувствовала себя беспомощным объектом, которым играет мать. Отсутствие рук и ног на ее рисунках говорило о том, что она неспособна бороться или удрать.
Перед тем, как она начала рисовать, я пришел к выводу, что образ тела Мэри похож на куклу. Ее рисунки были кукольными, другие люди, говоря о ней, называли ее куклой, и сама она принимала себя как куклу. Однажды, она сказала: «Я безропотная кукла, симпатичная, бесполая и безжизненная». Но если ее образ тела представлял собой куклу, то эго-представление было таково: искушенная, сексуально возбужденная, зрелая женщина. Она часто жаловалась, что мужчины не могут оторвать от нее рук. Многих из них соблазняет ее кукольность, впечатление женщины-ребенка, которое она производит, не дает их мужественности устоять: она привлекает их. Таким образом, личность Мэри была расщеплена: эго-представление, которое определяло сознательное поведение, не совпадало с образом тела, отражавшем ее истинные чувства.
Эго-представление шизоидной личности развивается как реакция на образ тела. Эго не может принять ту негативную ценность, которую представляет собой тело. Оно создает собственный образ личности, противопоставляя его непринимаемому образу тела. Однако, два контрастных образа развиваются одновременно, откликаясь на внешние силы, разламывающие единую личность. Рассмотрение этих сил требует анализа структуры характера пациента с рассмотрением инфантильных переживаний.
Какая отождествленность сформировала личность Мэри? Какие переживания преобразовали ее тело? Во время одной из наших встреч, когда мы обсуждали символическое значение структуры ее тела, она сказала: «Мать всегда говорила, что любила, когда у нее была кукла, которую она могла одевать и показывать. Я помню, как чувствовала, что не принадлежу себе. И прикосновения ее рук... оно заставляло меня уползти. Мое тело принадлежало матери, будто я была ее куклой. Если
я говорила «нет», она преследовала меня, и это парализовывало меня».
Мэри покинула свое тело, потому что им овладела ее мать. Тело попало во власть духа ее матери, если можно так выразиться. По реакции Мэри нельзя было сказать, что это был злой дух, но его природа была почти неизвестна. Все, что Мэри могла сказать — что в роли куклы и игрушки ее матери, она была «бесполой маленькой мальчиком-девочкой».
В другой раз Мэри отметила следующее: «Я очень отчетливо помню, как каждую ночь они поднимали меня в туалет и ставили мне клизму. Они делали это, потому что я кричала по ночам, и они думали, что это от газов. Я была голой, и если в доме были знакомые, они все это наблюдали. Моя мать была очень фаллической личностью».
Затем Мэри истерически закричала: «Я не могу установить, что чувствует мое тело! Я все время чувствую себя ущербным существом. Я постоянно сознаю таз и вагину! Я чувствую, будто там что-то ползает, будто там что-то кишит! Я чувствую, что не хочу дышать. Я не хочу двигаться.»
Она начала рыдать, а потом добавила: «Я умертвила тело. Я почти заморозила его. Я почти сделала это. Я хочу быть мальчиком».
«Кукла» — бессознательный маневр, направленный на то, чтобы отсечь или подавить сексуальные чувства, которые воспринимаются как чужие и ужасающие. Становясь куклой или манекеном (большой куклой), человек «умерщвляет» с