Дожидаться утра не имело смысла. Действие лекарства не вечно. И опосля мне хоть немного отлежаться надо будет, а не по станциям рыскать. Но с другой стороны утром, когда толпа начнет туды-сюды шастать, в ней и затеряться полегче будет. Тем более с документом.
Опять нужно было выбирать. Снова чаша весов зашаталась в разных направлениях.
Победила забота о собственном здоровье. И я решил действовать. Не скрываясь, лучшая защита нападение, я пошел в сторону Пушкинской.
Ирония судьбы – фашисты, которые больше всего ненавидели именно нашу культуру, которые сжигали книги тонами, живут на станциях, названых в честь двух гениальнейших творцов прошлого. Парадокс? А может быть спираль истории, виток от развития к упадку?
- Но это, то и значит, что регресс не вечен. Что колесо повернется вспять – подбадривал я себя, замерев при входе на станцию. Больше всего меня поразили стены. Здесь некогда царили герои произведений Чехова. Теперь же чернели абы как начерченные символы третьего рейха. Над бюстом Пушкина тоже изрядно поработали. Нарочито грубо, по издевательски были оббиты кудри великого поэта. А потом, черной краской, местный умелец пририсовал гитлеровской пробор налево и усики. Венчал сию композицию все тот же крест, повешенный вождю всех нацов на шею. – Картина Репина «Приплыли» - подытожил я, сей нонсенс.
- Стой! – задумавшись, я не заприметил, когда этот пост подле меня нарисовался. Но повторяю, я и не думал скрываться.
- Свои – немедля ответил, изобразив на лице обалденное радушие. И медленно стал поворачиваться.
- Пароль? – я как раз закончил свой разворот и смог рассмотреть, что вопрос задает почти что пацан. Тщедушный такой, худющий, но уже с важным видом покорителя всех стран и народов. А по-нашему, борзометр у него просто зашкаливал без меры. Я б такого в бараний рог за секунду скрутил и даже не заметил. Если б за ним не стояло еще двое, постарше. Стояли и молчали, тоже мне наблюдатели хр……. В отличие от паренька они даже автоматики не стали трогать. АКэМы так и остались беспечно перекинуты за плечи. Но вот в этом их показном спокойствии чувствовалась как раз такая угроза, что мне в раз сделалось не по себе. Честно, мне почти захотелось сдаться. Хорошо, что вовремя вспомнил про Стоматолога. Охота тут же отпала. Остался лишь привкус горечи во рту, да прилипшая от пота рубашка.
- Какой пароль? Оберон мне ничего ни про какой пароль не говорил – я заранее решил прикрыться именем своего бывшего товарища. – Я с Тверской – затараторил я, понимая, что от количества и качества сказанного зависит моя жизнь. – Меня подняли среди ночи, и приказали срочно к Дмитрию Александровичу пакет доставить, - показал я всамделишнее послание. - А про пароль видать впопыхах забыли – развел руками. Я специально назвал Геринга по имени отчеству, и облегченно увидел, что это подействовало. Особенно на пацана, физиономия у которого вытянулась так, словно некая невидимая сила вдруг начала его тащить за уши вверх.
- Непорядок – сказал, после секундного замешательства, один из парочки, коренастых крепышей, буравя меня своими глазенками. Армейская школа, не иначе.
- Знаю, что непорядок – чутье подсказывало мне, что лучше со всем соглашаться. – Но, Дмитрий Александрович … - я специально не продолжил, что именно предпримет их начальник, дав им повод самим пораскинуть мозгами. – Да и куда ж я денусь? Вы меня к нему проводите, сами все поймете – а это был, как говориться, контрольный выстрел. Прямо в яблочко попал. Мне даже нужно было, чтоб они меня проводили. Я же понятия не имел, где обитает мой адресат.
- Но он же спит – сдался охранник.
- Говорю, дело весьма спешное. Промедление может иметь весьма плачевные последствия – я скорчил заговорщицкую мину, сделав вид, что только, что частично посвятил троицу в какое-то весьма секретное дело.
Через пару минут мои конвоиры остались дожидаться у палатки, а я осторожно, почти на цыпочках, вошел внутрь.
На добротной, притащенной «сверху» кровати, откинув голову и, по детски раскрыв рот, спал начальник станции. Таких дяденек там, при той жизни можно было встретить на преподавательском посту в гуманитарных институтах, или в номенклатуре. Трудно было поверить в то, что сей, интеллигентного вида, субъект смог стать одним из предводителей этих ариев.
При моем вхождении он зашевелился, и что-то пробормотал. Потом дрыгнул, словно пробуя от кого-то удрать, ногами и развернулся к стене.
Нет, дорогой, я здесь не за тем, чтобы подтыкать тебе одеяльце.
- Дмитрий Александрович – прошептал я и подергал его за плечо.
- А – он моментально открыл глаза и присел. Будто и не спал вовсе. – Вы кто? – вопрос конечно интересный.
- Почтальон Печкин – мне почему-то захотелось пошутить.
- Я сейчас охрану позову – голосок у него прорезался еще тот.
- Вам от начальника Проспекта Мира послание – протянул поспешно пакет, поглядывая в сторону входа. – Там трое стоят – прошептал я. - Так, что лучше не кричите.
- Павла Семеновича? – как бы уточняя, переспросил, тоже перейдя на полушепот.
- Его, его – закивал я и расплылся в улыбке, поняв, что мы, как говорят в высших кругах, пришли к консенсусу.
* * *
Мое пробуждение было весьма и весьма болезненным. Я поначалу даже не врубился, где собственно нахожусь. Только поднапрягшись, вспомнил, что я в палатке Геринга, на его собственной кровати.
Нога в районе лодыжки припухла и молила об отдыхе. Да и все остальные части тела взывали, пробовали достучаться к моему здравому рассудку. Но я понимал, что лучше пресечь это в зародыше. Дотянулся до тумбочки у кровати и нащупал таблетки, оставленные заботливой медсестрой, которая, к тому же, немного поколдовала над моими болячками. Второго укола у меня не было, да и нельзя. Привыкнуть можно.
- За неимением барышни поимеем горничную – отправил в рот парочку кругляков. – Б-р-р-р-р, гадость – я поспешил запить лекарство водой. А потом силой соскреб себя с кровати. Вовремя. Полог отклонился и вошел сам хозяин.
- Выспался? – поинтересовался он. И столько радушного участия было в его голосе, что мне аж всплакнуть захотелось, прислонившись к его плечу. – Никифоров! – интонации резко, без предупреждения, поменялась на командные. Я вздрогнул, и чары тут же рассеялись. В дверях объявился, судя по всему, ординарец сего господина.
- Накормить – указал на меня и халдей тут же, пулей вылетел за двери. Начальник обождал, пока тот скроется из глаз, и спросил – Ты куда дальше? А то у меня дел невпроворот, так что на тебя больше времени не будет. Вон Никифоров сквозь заставы проведет, а дальше сам. Обратной дорогой пойдешь?
- Нет – я вспомнил тварей и энергично затряс головой. – Я на Баррикадную.
- Как скажешь – он поднялся. – Спасибо тебе, Обходчик – сказал уже на выходе. – Хорошее ты дело сделал.
- Я ж ему не назывался – первое, что пришло мне в голову. - Доверяй, но проверяй – усмехнулся своим мыслям. – Недаром тебя Герингом кличут – в двери влетел запыхавшийся адъютант, неся солдатский казанок, из которого валил густой, вкусно пахнущий пар. Я чуть было собственной слюной не подавился, вобрав в себя этот фимиам.
А еще через час мы миновали последнюю заставу и Никифоров, отдав мне честь, видать, принял меня за сверхсекретного разведчика, развернулся и ушел по направлению к своим.
Я даже, наконец-то позволил себе расслабиться, но темпа сбавлять не стал. Мне хотелось поскорее как можно дальше удалиться от нацистов.
- Стоять! – окрик не предвещал ничего хорошего, и моя рука автоматически полезла под жилетку. – Руки! – голос не дал мне закончить процедуру и достать пистолет. – Держи так, чтобы я их видел – скомандовал кто-то и я поднял обе руки вверх. – Что забздел? - поинтересовались сзади и громко заржали. И именно это конское ржание показалось мне очень и очень знакомым.
- Привет, Оберон – я опустил руки и обернулся.
- А цель была уже так близка. Чуть-чуть не хватило. Неужели влип? Эх пропадать так с музыкой – я знал, что назад на Пушкинскую не пойду ни за какие коврижки. Поэтому решил попытаться все же достать пистолет.
- Небось, соображаешь, как бы тебе отскочить, достать пистолетик и всадить в меня парочку …, что там у тебя? ТТ, Викинг. Багира - как бы, между прочим, поинтересовался.
- Гюрза – проворчал я, отбросив план спасения, как неудавшийся. А дальше он меня поразил, да нет, просто таки убил наповал.
- Привет, дружище – Оберон, засунув пистолет за пояс брюк, подошел и простер мне руку. – Неужели ты подумал, что я не захочу с тобой свидеться? Мы ж когда-то вместе, помнишь? А как от крыс ноги уносили, забыл? Или ты думаешь, что я скур….я? Думаешь, я же вижу. Эх ты – и мне в раз стало стыдно.
В последний раз подобный стыд я испытал в восьмом классе, когда захотел встречаться с Машей, с которой мы сидели за одной партой на уроке истории. А она меня высмеяла. Прямо перед всеми, зло так, беспричинно.
- Ты извини – я крепко пожал руку Оберона. – Откуда мне было знать.
- Мы диггеры. И этим все сказано. А это все, – он указал в сторону своих – так, мишура. По одной – он сунул руку за пазуху, и на свету фонаря блеснула коричневатая жидкость. - Настоящий коньяк – радостно подтвердил мою догадку. – Специально для таких вот случаев держу – он уселся на рельсы. Я рядом. – Ты первый – протянул мне бутылку. Отвинтив крышку, я сделал глоток.
- Х-хе – выдохнул, ощутив, как приятное тепло растекается по телу, и передал тару.
- А ведь я тебя сразу срисовал – вдруг выдал Оберон.
- Врешь! – во мне заиграло задетое профессиональное самолюбие.
- Не а – радостно зашатал головой слегка захмелевший Оберон. – Ты что же подумал, что наделал на Цветочном такого шуму, можно сказать пол станции разнес в трах тарарах, и я не услышу.
- Ты все же там побывал – понимающе и с уважением проговорил я.
- Ага. Ты по наивняку вообразил, что я тех паукообразных испужаюсь. Омерзительные, должен заметить, создания.
- Полностью с тобой согласен, ик – да, давненько я не пил.
- Но на саму станцию я соваться все же не стал. Я тот лючок пометил, поставив сигналку, в надежде, что тот, кто от тварей удирать будет, впопыхах все равно ни фига не заметит.
- И ты был прав – признал я свое поражение и поднес бутылку ко рту.
Глава 6. Новое задание.
Шутников на свете много. Особенно по части раздачи разных прозвищ. А иначе, как еще объяснить некоторые из них. Вот, например, как раз сейчас передо мной сидел здоровенный, косая сажень в плечах, сплошные мышцы и ни грамма жира, детина – жертва такого вот юмора. Потому как кличка у него была Малый. Представляете? Да у меня язык не поворачивался назвать сего шварценегера Малым.
Еле сумел выдавить из себя это слово. И вы знаете, ничего, прокатило. Видать парнишка привык уже.
- Аршин передавал, что ты меня искал – Аршин – это кто-то вроде моего связного, пресс атташе, назначенного чтобы вести предварительные переговоры с потенциальными клиентами здесь в Китай-городе. За соответствующий процент, конечно же. Лично мне всегда не нравился подобный контингент. Но что поделаешь. Именно они мои постоянные заказчики. Как раз отсюда я и начал свою карьеру контрабандиста. А руку, протягивающую тебе кусок хлеба, грешно ругать или, тем более, кусать.
- Угу – промычал сей предок Диогена, потому что говорить он, видать, совсем разучился.
- Ну и? – я понял, что его надо постоянно подталкивать к сути вопроса, иначе наш диалог мог затянуться до бесконечности.
- Ну, … это … - лоб Малого морщился, а глаза, устремленные в самого себя, выдавали напряженную работу его немногочисленных мозговых извилин. – Надо на Сокол смотаться – выдавил он из себя, а до меня дошло, что видать тот, кто давал ему кличку, думал совсем не о размерах тела. Он, скорее всего, имел в виду то, что было в голове. Но тогда я не пойму зачем нужно было это «й» в конце. Мало и все, точка.
Вежливо предоставив моему собеседнику додумать, что именно мне надо доставить, я погрузился в свои мысли. И были они не слишком веселыми, потому что о станции Сокол дурная слава ходила еще при той, нормальной жизни.
Вы слыхали о так называемой черной энергетике станций? Скажите байки все это. Большая часть таких историй, конечно же, к реальности не имеет никакого отношения. Но, скажу вам по секрету, остальное все чистая правда. И про глюки, когда у людей ни с того ни сего крыша съезжала. И про аномалии разные, типа блуждающих огоньков, воронок и звуков нехороших. И про привидений, которые появлялись в одних и тех же местах, распугивая дерзнувших туда заявиться.
Историческая справка: «В начале двадцатого века неподалеку от станции Сокол находилось братское воинское кладбище, где хоронили погибших в первой мировой войне. Позже, как утверждали историки, чекисты расстреливали здесь священников и белых офицеров». Теперь понимаете, о каком полтергейсте идет речь? Сколько невинно убиенных душ бродит там, в темноте. Не верите? А тогда сходите, убедитесь на собственном опыте.
Среди диггеров мало кто решался побывать там. А машинисты и рабочие подземки божились, что им постоянно видятся прозрачные, обнаженные фигуры, с гноящимися ранами. Так то.
- Федула спросишь – я поначалу даже не понял о чем речь, столько времени прошло от предыдущей фразы. Переспрашивать не хотелось, зачем зазря опять парня на пол часа в ступор вводить. Посему я постарался как можно быстрее самолично въехать в суть вопроса.
- Вот и чудненько – захотел усмехнуться, но тут же передумал. Бандюки улыбок не приветствуют. За насмешку запросто принять могут и тогда схлопотать мне - на раз-два. Этот увалень только соображает туго, а вот реакции у него будь здоров. Только успевай головоньку под пудовые кулаки подставлять. Отвесит по полной программе. Даже с процентами.
* * *
Расставшись с Малым, я решил перекусить. Тем более что и так уже сидел в кафе. И хотя это слово было мало применимо к сему заведению, но мне так приятнее. В смысле заниматься самообманом, продолжать называть некоторые вещи или помещения теми, докатастрофными названиями.
Пока ожидал заказ, развернул карту. Смело так развернул, не таясь. За ее сохранность я, конечно же, переживал. Но кто-то другой все равно не сумел бы ею воспользоваться. Те закорючки, значечки и черточки, которые мы с пацанами понаставили, были понятны только нам – диггерам. А таких осталось мало. На пальце одной руки можно было сосчитать. Странно, не правда ли. Ведь кто как не диггеры, короли подземного царства, должны были уцелеть. Анн нет. Опять же не срослось.
Полис и фашисты отпали сразу. Эх, сколько времени я б экономил, если бы не эти две монополии. И чего их в центр потянуло. Нет, чтобы они где-нибудь на окраине обосновались. Им центральную часть подавай. Больно все это мне те времена напоминает. Там тоже за землю в центре постоянная драка велась.
Оставалось кольцо. А значит мне для начала на Октябрськую надо. Не, ну можно было и на Парк Культуры, по прямой махнуть. Там тоннельчик один имеется. Но вот ведет он мимо Полянки. А это еще одна аномально нехорошая станция. Пожалуй, даже похуже Сокола. Я, кстати не пойму, почему это Полис так уцепился в свою территорию. Там на счет привидений разных и прочей нечисти тоже далеко не все в порядке. Село Старое Ваганьково на том месте было. И кладбище старинное там имелось. А при постройке метро его снесли, нарушив покой умерших.
- Ваш шашлык – старичок–боровичок еврейской наружности подал тарелку с огромными кусками хорошо прожаренной свинины. – С вас двадцать патронов – заявил, не выпуская тарелку из рук. Деньги здесь привыкли брать вперед, а то мало ли. Научены, так сказать, горьким опытом.
Зайдет какой-то прохиндей, накушается до отвала, а потом заявляет, денег у меня нет и делайте со мной что хотите. А что с ним сделаешь. Ну, попинают хорошенько, выпроводив подальше вглубь тоннеля. Для этого вон и верзила имеется. Сидит себе в уголочке, дремлет, очередную жертву поджидает. Но шашлык то уже туту. Из жертвы разве что задним проходом выйдет. Но после такой обработки никому же это мясо не подашь, убить могут. В таком то районе.
А шашлычок отменный. Пальчики оближешь. Да и есть что облизывать, сочная мякоть так и норовит испачкать руки.
Проглотил я последний кусочек и сразу же за сигареткой полез. А как же без нее. Для лучшей обработки пищи. Под нее еще лучше соображается. Курящим, разумеется. И, правда, после первой же затяжки меня осенило. А чего это собственно я должен на Октябрьскую, а после нее еще и на Киевскую потыкаться. Там и Орден неподалеку. Шут их знает, что им в голову взбредет. Пойду ка я на Проспект Мира. Там у меня с начальником блат имеется.
А в это же время мои мысли вертелись вокруг незнакомки. Надо сказать, что, несмотря на то, что от той встречи, - хотя какая это к черту встреча, - прошло два месяца, она никак не хотела выветриваться из моей головы. Засела там и никакими клещами не вытащишь.
Станция Лубянка встретила меня более-менее приветливо. А чего им неприветливыми то быть, если я на входе десять патронов отвалил, да командиру пятнадцать. На выходе десяток оставлю. Итого больше магазина наберется. Простая арифметика.
Но это ерунда. Я потом те патроны отнесу в дорожные затраты и с Малого назад востребую. Это даже хорошо, что здесь, на красной линии, взяточничество и продажность процветает. Все, как в былые времени, при Советском Союзе. Да здравствует коррупция. Сейчас мне она на руку. Путь свободен и не тернист. Знай, отщелкивай патрончики и иди, куда шел.
На крайний случай у меня все же и документик имеется. Ну, если какой-то сверх, или, как говаривал товарищ Ленин «архи», идейный гражданин попадется. Мне тот документ все тот же умелец с Китай-города нарисовал. Хороший такой, правильный документ. Не отличишь от всамделишного.
До Красных ворот я не дошел самую малость. Незачем. И не в этой станции, собственно, дело. На Комсомольскую мне идти не хотелось. Посему я снова решил исчезнуть из видимого для постороннего глаза горизонта.
Пост на Проспекте Мира меня не знал. Даже мои заверения в любви и дружбе с самим начальником не помогли. Хорошо службу парни несут. Скрутили в момент, реквизировав все мое снаряжение, и повели к начальнику.
- Чего пожаловал? – лицо Павла Семеновича совсем не излучало радости от встречи со мной. Он даже извиняться не стал, за столь грубое обращение со стороны охранников. – Ты, надеюсь, понимаешь, что, такие как ты, здесь лишние? – ах вот как ты заговорил тудыть твою растудыть. – Я тебя задерживать не стану, но и здесь ты не останешься – начальник неумолимо вбивал гвозди в гроб наших с ним дружеских отношений.
- Погоди, придет и на мою улицу праздничный оркестр. Но ты его не услышишь, потому, как тебе ко мне путь тоже будет заказан – вертелось у меня в голове, покуда я слушал сего господина. – У меня тоже свой кодекс имеется. И тебя я там внесу в черный список.
- Да мне у вас ничего и требуется, кроме прохода дальше – заверил его я.
- Прости, красавица, видать, не судьба нам с тобой свидеться – параллельно подумал, вспомнив о незнакомке.
- Вот и славно – начальник станции, наконец-то, улыбнулся. – А как там Дмитрий Александрович? - поинтересовался, вот наглец.
- Нормально – процедил я сквозь зубы.
- Ну, и хорошо – он понял, что больше информации от меня не получит. – Тебя проводят до заставы - он уставился в тетрадь, предоставив мне возможность получше разглядеть свою лысину. Но так как там ничего интересного не было, я встал и поспешил покинуть палатку.
У входа меня поджидали. Дюжи молодцы, в ладно сидящих комбинезонах, уставились на меня, немигающими глазками. От таких не убежишь. Себе дороже станет.
- Пошли – почти выдохнул я и обреченно направился в сторону выхода из станции. Те молча двинули следом.
Бывают дни, когда все идет не так, как планировалось. Будто насмехаясь, судьба-злодейка, выворачивает наши планы наизнанку, перетряхивает их хорошенько, словно добропорядочная хозяйка одеяло, и выдает в столь искаженном виде, что только держись. Хотел свидеться с незнакомкой – на, получай родимый, кушай на здоровье. Вот только одно «но». Пока красавица проплывала мимо, я и пикнуть не мог. Я был персона «нон грата» и меня выпроваживали прочь.
Не, ну не думаете же, вы, что я не предпринял хоть что-то. Разве мог я остаться лишь безучастным наблюдателем, видя какое добро проходит совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. А тут еще и один из моих конвоиров притормозил.
- Лена, привет – шибко гнусавя, пролопотал он. Видно и здесь Купидон постарался. У него там, что, вместо простого, средневекового лука, полуавтоматический арбалет в арсенале имеется?
- Ага, - обрадовался я – вот значит, как тебе зовут. Вот и познакомимся. Спасибо тебе, солдатик – я расплылся в своей фирменной улыбке. Знакомые дамы мне говаривали, что именно так улыбается котяра перед случкой, но я им не верил. Потому что стоило мне ею воспользоваться, как они сами тут же таяли от умиления, томно постреливая в меня своими глазенками.
- Елена Прекрасная, значит – бархатисто проворковал я, смотря девушке просто в глаза. В случаях с красавицами нужно смотреть именно в глаза. Ну и что из того, что вас все время тянет уставиться на ее грудь. Низзя. Пошлет, даже если вы супермен. В глаза и только в них, как бы выражая тем самым заинтересованность тонкой душой девушки, а не тем, что пониже. – А меня Обходчиком кличут – представился я и тут же получил весьма неприятный тычок под ребро. Это охранника задело мое ухажерство и он решил применить силу.
Просчитался. По-инерции я подался вперед и, - о какой подарок судьбы, прости за то, что обиделся на тебя – сблизился с девушкой настолько, что мог сосчитать каждую, даже самую маленькую веснушечку, на ее носике.
- Я так рад нашему знакомству – успел еще прошептать ей на ухо, до того, как был грубо взят за шиворот, и оттянут подальше от прелестного создания.
И она улыбнулась. Вы не поверите, она улыбнулась! Представляете, ОНА мне УЛЫБНУЛАСЬ!!! Это уже потом, выйдя за пределы станции, я подумал, что может быть, ей просто смешно стало. Еще бы, ведь меня, словно котенка, взяли за шкирку, и поставили на место. Но тогда, в тот момент я был по настоящему счастлив. Таким счастливым я не ощущал себя все последние годы. Особенно последние, начавшие свой неумолимый отсчет от того самого часа Х.