Конец XVIII – начало XIX века – период общественных потрясений: восстание Пугачева, известие о Французской революции, реакционная политика Екатерины, арест Новикова, запрет «вольных типографий», появление «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева, его арест и ссылка, правление Павла I – «период муштры и цензуры». Однако поступательное движение нового нельзя было остановить. А.Н. Радищев писал в 1801 году: «Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро, Будешь проклято вовек, в век удивлением всех... О незабвенно столетие! Радостным смертным даруешь истину, вольность и свет, ясно созвездье вовек!» («Осьмнадцатое столетие»). В стране растет количество школ, развиваются наука, литература и искусство, увеличивается число писателей, растет количество читающей публики. В 1783 году создана Российская Академия для занятий вопросами языка и литературы, в 1789 году появляется первый том первого академического толкового словаря – «Словаря Академии Российской», начинается изучение быта, занятий, языка жителей отдаленных мест России. Конец века связан с журнальной деятельностью Н.И. Новикова, И.А. Крылова, новыми журналами Н.М. Карамзина, появлением в печати и на сцене комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль», развитием сентиментализма в России.
Во второй половине XVIII века складываются современные синтаксические нормы, кодификация которых относится к более позднему времени (грамматики А.X. Вос- токова, Н.И. Греча, труды А.А. Барсова, И.И. Давыдова, Е. Станевича, Ф.И. Буслаева и др.). Поэтому читатели этого времени ориентируются на употребление языковых единиц в текстах художественной литературы. Кодификация языковых норм в данном случае связана не с появлением грамматик, а с влиянием языка художественной литературы на процесс развития литературного языка, сознательным вмешательством в этот процесс писателей (Д.И. Фонвизина, И.А. Крылова, Н.И. Новикова, А.Н. Радищева, Н.М. Карамзина).
В результате сближения книжного языка с живой разговорной речью, отчасти под влиянием французского языка, в результате развития языка художественной литературы в конце XVIII – начале XIX века складывается синтаксическая система современного русского литературного языка. Нельзя не согласиться со словами И.И. Ковтуновой: «Состав норм общелитературного русского языка был определен уже в «новом слоге». Собственно языковые нормы, сложившиеся в школе Карамзина, оказались устойчивыми и были приняты Пушкиным безоговорочно. Они уже не подлежали пересмотру. Задачей Пушкина была коренная стилистическая реорганизация прозы»
Основу словарного состава русского литературного языка второй половины XVIII века, как и современного русского языка, составляет нейтральная русская лексика, которая в течение этого периода пополняется новыми словами, поскольку словарный состав является наиболее проницаемой и наиболее подвижной сферой языка. Большинство новых слов образуется по моделям, издавна существующим в русском языке, от русских, обще- славянских, церковнославянских и заимствованных слов. В конце XVIII – начале XIX века славянизмы становятся приметой языка художественной литературы, выполняя те функции, которые закреплены за ними до сих пор
Прогрессивным было стремление писателей конца XVIII – начала XIX века к установлению единой общелитературной нормы, к ограничению употребления устарелых слов, славянизмов, не мотивированных стилистически; к отбору жизнеспособных лексических единиц книжного языка. III. Существенная проблема развития словарного состава русского литературного языка второй половины XVIII – начала ХIХ века – освоение заимствованных слов, поскольку весь XVIII век – эпоха непрекращающихся и интенсивных языковых контактов.
В этот период большинство читающей публики владело иностранными языками, придворные офицеры, служащие государственного аппарата, журналисты, писатели говорили по-французски, законодательницей мод стала Франция, преобладают переводы с французского языка (в 90-е годы их 55%, то есть больше половины всех переводов172). Все сказанное обусловило вхождение в русский язык французских слов.
Большинство слов иноязычного происхождения было адаптировано русским языком, поскольку в основном заимствовалась лексика литературы и искусства, научная терминология, слова, называющие новые предметы дворянского быта. Однако в придворных кругах екатерининского времени начинается чрезмерное увлечение всем французским: модами, манерами, вкусами, что вошло в историю под названием «галломания». Именно в этот период в русский язык было введено «множество слов французских, не по нужде, а по буйственному пристрастию ко всему, что называется французским», по словам историка Болтина. В это же время русская интеллигенция выступает в печати с призывом ценить отечественную культуру, беречь чистоту русского языка. М.В. Ломоносов, В.К. Тредиаковский, А.П. Сумароков, Н.И. Новиков, И.А. Крылов и Н.М. Карамзин, каждый по-своему, со своих позиций, принимали участие в борьбе с галломанией. Так, М.В. Ломоносов предостерегал от чрезмерного употребления иноязычных слов. Он писал: «Старательным и осторожным употреблением сродного нам коренного славенского слова купно с российским отвратятся дикие и странные слова нелепости, входящие к нам из чужих языков». А.П. Сумароков активно боролся за чистоту русского языка против засорения его иноязычными словами, что нашло отражение в ряде его теоретических статей и литературной практике. «Восприятие чужих слов без надобности есть не обогащение, но порча языка», – писал он в статье «О истреблении чужих слов из русского языка». В 1774 году Н.И. Новиков издает еженедельное сочинение «Кошелек», направленное против тех соотечественников автора, которые «обольщены будучи некоторыми снаружи блестящими дарованиями иноземцев, не только что чужие земли предпочитают своему отечеству, но еще, ко стыду целой России, и гнушаются своими соотечественниками и думают, что россиянин должен заимствовать у иностранных все, даже и до характера»
В «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина читаем: «В нашем так называемом обществе без французского языка будешь глух и нем. Не стыдно ли? Как не иметь народного самолюбия? Зачем быть попугаями и обезьянами вместе? Наш язык и для разговоров, право, не хуже других». В конце XVIII – начале XIX века наблюдается и противоположное явление: пуризм, нетерпимость по отношению к любым заимствованиям, и особенно к словам, пришедшим из французского языка. Причины пуризма различны: в конце XVIII века – боязнь веяний Великой французской революции; в первые десятилетия XIX века – понятные патриотические мотивы участников Отечественной войны 1812 года; у консерваторов – боязнь всего нового: изменений общественных, культурных, бытовых, изменений в литературном языке и в языке художественной литературы, что наиболее ярко выразилось в статьях защитника старого слога А.С. Шишкова. Вероятно, теми же причинами объясняется пуризм Академии российской, послушной воле Екатерины II, которая, по свидетельству М.И. Сухомлинова, требовала, чтоб «в сочиняемом Академиею словаре» избегали «всевозможным образом слов чужеземных, а наипаче речений, заменяя оные словами или древними или вновь составленными». Именно потому на собрании членов Академии российской было решено: «Сколько возможно избегать иностранных слов и стараться заменять их или старинными словами, хотя бы они были и обветшалые, ибо в сем случае частое употребление удобно может паки приучить к оным, или словами, находящимися в языках, от славенского корня происшедших; или же вновь по свойству славенороссийского языка составленными»