Несмотря на широкое признание субъективной природы фотографии, многие постмодернистские теоретики, фотохудожники, преподаватели фотографии или фотокритики (особенно рекламные фотографы) строят свое дело на убежденности в том, что все люди предсказуемо (и одинаково) реагируют на фотографии. Они считают, что людей можно научить читать фотографии так же, как книги, и полагают, что вполне возможно научиться объективно и «правильно» расшифровывать секретные коды и подтексты фотографий, даже рассматривая снимки с позиции постороннего.
Однако, данная «способность», разумеется, полностью зависит от степени соответствия систем ценностей, восприятия интерпретатора и фотографа, субъекта или владельца (так как фотография имеет различные значения для разных людей, взаимодействующих с ней). То, кем является зритель, определяет то, что видят его глаза и сознание. Значение любого изображения формируется, когда зритель избирательно воспринимает лишь заметные и значимые для него объекты. Кроме того, необходимо учитывать значение, изначально заложенное в фотографию автором снимка, который снял (или «взял») фото с определенной целью, обычно отличной от цели, предполагаемой зрителями. Когда впоследствии подобные артефакты отбираются или «перерабатываются» для дальнейшего использования (альбомы, подарки, скрин-сейверы, пересылаемые изображения в формате jpeg и так далее), на изначальный смысл наслаиваются новые значения, придаваемые теми, кто работает с данным изображением, поэтому восстановить изначально заложенный в снимок смысл бывает сложно.
Другими словами, несмотря на заглавия и подписи, раскрывающие тайные подтексты, предлагаемые для деконструкции изображений ключи или критический дискурс о фотохудожниках, характерный для галерей, книг или более популярных источников, фактом остается то, что подлинное значение любой фотографии недоступно объективному познанию и не может быть предсказано - особенно сторонним наблюдателем, не задействованным ни на одном из этапов создания снимка.
1 Все эти ресурсы можно найти на страницах веб-сайта «Техники фототерапии», а также в интерактивной дискуссионной группе PhotoTherapy Discussion Group, где можно связаться с людьми со всего мира.
Согласно экзистенциалистской и феноменологической перспективам, когда люди что-либо воспринимают, они порождают то, что в дальнейшем считают реальным, и большая часть смысла и эмоциональной нагрузки, которую они видят в чем-либо или ком-либо, в основном закладывается ими самими в процессе восприятия. Таким образом, то, что замечается наблюдателем, определяется как значимое, и от этих «существенных отличий» зависит не только то, как понимается однажды сделанная фотография, но и то, будет ли эта фотография создана вообще. Рассматривая первоначальный замысел фотографии и приписываемые ей в дальнейшем значения, невозможно отделить личное от социокультурного и политического. Скрытое значение будет присутствовать в фотографии лишь для тех, кто его ищет.
Как было сказано ранее, значение фотографии не только разнится для каждого человека, который смотрит на нее, фотографирует или фигурирует на снимке, но и ситуационно зависит от уникальности мгновения, в которое происходит взаимодействие «человек-камера» («подходящий» момент, чтобы запечатлеть то, что находится перед объективом камеры). Несмотря на то, что постмодернизм сделал многое для привлечения внимания к факту создания фотографии именно человеком, а не камерой, многим достаточно трудно понять, что множество ежедневно «атакующих» нас фотоизображений не обязательно должны нести определенные значения и эмоции, которые порождаются самим человеком в процессе просмотра.
Истина состоит в том, что эти эмоции они получают не от фотографии! С позиции изучения того, как значение формируется самой фотографией, старая поговорка «что видишь, то и получаешь» приобретает более глубокий смысл. Абсолютно все, что человек инстинктивно воспринимает как присутствующее на фотографии, в основном определяется (и избирательно создается) тем, что происходило в его жизни до мгновения первого знакомства со снимком (что также влияет и на понимание смысла изображенных объектов при просмотре снимка в дальнейшем). Аналогичный процесс влияет на принятие фотографом решения о том, фиксировать ли данный момент времени на пленку или нет. Если этот момент настолько особенный, что он хочет его сохранить, фотограф щелкает затвором фотообъектива, а человек, стоящий рядом с ним, при этом может не заметить ничего интересного для фотографирования. В этом смысле, очевидно, что объектив камеры всегда фокусируется вовнутрь в той же степени, что и вовне - на субъекте, попавшем в поле зрения фотографа,
Все это еще в большей степени усложняется стихийным взаимодействием множества культурных, общественных, семейных, расовых, тендерных и прочих дифференцирующих векторов и мощных противоречий, предшествующих появлению конкретного снимка и детерминирующих его существование. Фотография, получив осязаемую, фиксированную форму, никогда не сможет в полной мере передать весь «пласт жизни», который фотограф попытался запечатлеть. Поскольку реакция отдельного зрителя основывается на уникальных индивидуальных ощущениях, фактическое значение любой фотографии существует лишь в неподдающейся наблюдению (хотя и не обязательно случайной) сфере пересечения сенсорно-кодированных ассоциаций, возникающих на неосязаемой границе между конкретным зрителем и изображением.
Согласно законам квантовой физики, жизнь движется в виде волн энергии, и попытка остановить движение этих волн на время, необходимое для их изучения, неумолимо изменяет суть изучаемого феномена. Аналогично, попытка использования фотографии для остановки времени (что невозможно) в лучшем случае способствует аппроксимации эмоций и момента, который фотограф попытался запечатлеть, поскольку фотография фиксирует лишь вероятности, а не реалии.
Чувства сами по себе недолговечны, за исключением случаев, когда камера фиксирует эмоциональные и поведенческие проявления. В действительности, на пленке запечатлеваются лишь их визуальные «следы». То, что мы видим на фотографии - лишь отпечаток прошедшего мгновения, который вместо того, чтобы отображать то, что действительно происходило перед объективом, улавливает лишь свет, отраженный от объектов. Однако осознание данных различий обычно теряется в момент взаимодействия человека и снимка, формирующего подобно голограмме значение, воспринимаемое как присущее этому снимку.
Поскольку чувства людей существуют как потоки сенсорной энергии, их слова и мысли о чувствах могут быть лишь приблизительными попытками зафиксировать то, что происходит внутри. Это особенно очевидно в ситуации, когда люди неспособны говорить о своих сильных реакциях на травматические происшествия. Сложность вызывает репрезентация (повторное переживание) внутреннего опыта с использованием лишь выраженной вербальной формы коммуникации (устная / письменная речь) для наиболее полной передачи своих чувств и мыслей другим людям.
Обычно люди практически теряют дар речи в подобных экстремальных эмоциональных ситуациях. Однако, информация, сенсорно атакующая их мозг (и тело) в подобных условиях, продолжает проникать в них и сохраняется в чувственной форме до тех пор, пока что-то помимо слов не откроет доступ к невербальной информации, хранящейся глубоко внутри. Б частности, использование обычного вербального кода общепринятого языка (то есть, речь или письмо) всегда будет зависеть от взаимного соглашения между «отправителем» и «получателем» о конкретном содержании словарных сигналов. Другими словами, язык - это «повторный перевод» опыта, изначально полученного в невербальной чувственной форме, потому необычайно сложно обсуждать с помощью слов то, что у человека на душе.
Необходимо иметь в виду, что любая попытка передать чувства словами автоматически прерывает их естественный поток и, соответственно, неминуемо и кардинально меняет их сущность, поскольку чувства облекаются в форму мысленных переводов (когнитивных структур), которые никогда не смогут передать их в полной мере. Справедливо и обратное: попытки использовать слова с целью вызвать или усилить чувства не всегда успешны, поскольку невозможно одновременно переживать эмоции и говорить о них.
Если у человека есть проблемы в личной жизни, отношениях, и он не может решить их самостоятельно, то, скорее всего, данные проблемы настолько глубоко укоренены в бессознательных чувствах, мыслях, ценностях, взглядах и воспоминаниях, что человек даже не догадываются о внутреннем существовании таких эмоций. Высвободить эти глубинные невербальные потоки чувств и ассоциативных значений, сделать их осознанными, чтобы появилась возможность о них говорить, ~ задача не из легких.
По этим причинам многие психологи стали использовать уникальные особенности художественного творчества клиентов в качестве эффективного инструмента изучения внутреннего мира, чувств, секретов и воспоминаний в случаях, когда одни только слова не могли преодолеть вербальную защиту и рациональные объяснения. Аналогичным образом, терапевты применяют личные и семейные снимки клиентов в техниках, основывающихся на реакциях / интеракциях клиентов с фотографиями. Используя фотографии, сделанные клиентами или другими людьми, а также фотографии, на которых изображены клиенты, снимки, которые те решили сохранить, снимки, созданные ими как автопортреты, и фото, сформированные и «переработанные» в нарративы, альбомы и аналогичные личные коллекции (и даже фото, которые люди просто помнят или представляют), терапевты могут помочь им глубже «исследовать» собственную жизнь и получить более четкую картину возможных причин их личных проблем.
Разумеется, пословица «увидеть - значит поверить» справедлива, однако для терапевта, пытающегося проникнуть в сознание клиента с целью понять его уникальный способ взаимодействия с миром и выявить причины возникновения проблем, также важно помнить, что не менее справедливо утверждение «поверить - значит увидеть». Поскольку история любой фотографии заключается в том, что она будит в нас, а не просто изображает, фраза «видите, что я имею в виду?» приобретает важное значение в фототерапии.