Марго опасливо держалась за содрогающийся металлический каркас, в то время как еще несколько костей свалилось с конструкции, с грохотом и лязгом упав на пол. С трудом переводя дыхание, она ждала до тех пор, пока конструкция не перестала шататься так интенсивно. С бесконечной осторожностью на дрожащих руках и ногах, она спустилась вниз.
Слейд лежал на полу, с раскинутыми в стороны руками и широко открытыми глазами, фактически насаженный на верхнюю часть черепа Ти-Рэкса. Зрелище было поистине жутким. Марго попятилась назад, подальше от побоища. Как только она отошла, то вспомнила о своей сумке, которую прижимала к себе инстинктивно и не выпускала из рук во время всего этого тяжелого испытания. Теперь она расстегнула ее и заглянула внутрь. Стеклянные пластины, удерживающие образцы растений были разрушены.
Она уставилась на многочисленные сухие растительные остатки, смешанные с битым стеклом на дне сумки.
«Господи, будет ли этого достаточно? »
Затем Марго услышала резкий голос и обернулась. Лейтенант д’Агоста стоял в дверях с двумя охранниками за его спиной, глядя на место побоища.
— Марго? — спросил он. — Какого черта?
— Слава богу, вы здесь, — ответила она задыхаясь.
Он продолжал рассматривать обстановку, его глаза перемещались от нее к телу на полу и обратно.
— Слейд, — сказал он. И это прозвучало, как утверждение, а не как вопрос.
— Да. Он пытался убить меня.
— Сукин сын.
— Он сказал что-то о том, что получил более выгодное предложение. Что, черт возьми, происходит?
Д'Агоста угрюмо кивнул.
— Он работал на Барбо. Слейд подслушал наш разговор в моем кабинете сегодня днем, — он осмотрелся. — Где Констанс?
Марго взглянула на него.
— Не здесь, — она замешкалась. — Она пошла в Бруклинский Ботанический сад.
— Что? Я думал, она с вами!
— Нет, нет. Она отправилась туда, чтобы достать редкое растение,— Марго прервалась, потому что д’Агоста уже говорил по своей полицейской рации, вызывая дополнительные отряды полиции и парамедиков в Ботанический сад.
Он повернулся к ней спиной.
— Пошли, мы должны поспешить. Несите свою сумку. Я только надеюсь, черт возьми, что мы еще не слишком опоздали.
Констанс бросилась к дальней стене Пальмовой оранжереи, а двое мужчин кинулись за ней в погоню. Позади она услышала, как Барбо выкрикивает приказы. По-видимому, он направлял других людей, чтобы окружить ее и убедиться, что она не сбежит на улицы Бруклина.
Но у Констанс не было намерений сбегать отсюда.
Она мчалась к самому первому отверстию, вырезанному ею в стекле в конце зала. Добравшись до него, она выпрыгнула наружу, и кустарник задержал ее стремительное падение. Она перекатилась один раз, сразу же вскочила и побежала дальше. За своей спиной она услышала, как треснула разбивающаяся панель, и оглянулась, чтобы увидеть, как две темные фигуры мчатся в сторону входа в Пальмовую оранжерею. Они разделились, пытаясь обойти Констанс, в то время как третья фигура пролезала в отверстие, через которое она только что вышла.
Перед ней раскинулся Бассейн лилий, мирно мерцающий в лунном свете. Добежав до него, Констанс резко вильнула влево и пробежала вдоль контура воды, направляясь подальше от выхода из сада — в направлении, противоположном тому, где ее ожидали преследователи. Это заставит их приостановиться, найти ее след, а потом снова отправиться за ней, а ей это даст еще несколько драгоценных секунд форы.
Обогнув купол консерватории Штейнхардта, Констанс направилась обратно к Водному дому. Она не пыталась скрыть свои движения — первостепенное значение сейчас имела скорость. Трое наемников заметили ее и начали стремительно приближаться, собираясь заманить ее в ловушку Водного дома.
Констанс побежала вдоль стены из стекла, а затем проскользнула обратно внутрь через второе отверстие, которое она сделала, вступая в удушающе пахучий цветочный сад орхидей. Она пробежала сквозь листву, перешагнула через три мертвых тела, оббежала главный бассейн и вышла через двойные стеклянные двери в вестибюль. Там она остановилась лишь для того, чтобы забрать сумку, которую спрятала под лавочкой перед тем, как отправиться в Тропический павильон. Это была самая крупная теплица в саду: огромное пространство с парящим, шестиэтажным стеклянным куполом и с заключенными в нем густыми влажными джунглями.
Вскинув сумку на плечо, она подбежала к одному из гигантских тропических деревьев в центре павильона, схватилась за его нижние ветки и начала подниматься вверх, шаг за шагом. Как только она взобралась достаточно высоко, то услышала, что вошли ее преследователи.
Она распласталась на верхней ветке, открыла сумку и извлекла небольшой химический саквояж, лежавший внутри. Тихо, почти беззвучно она открыла его. Внутри находились четыре маленькие колбы с трифлатной кислотой — кислотой, которую она извлекла ранее тем же вечером из тайника Еноха Ленга в подвале особняка на Риверсайд-Драйв. Каждая колба размещалась в поролоновой защитной упаковке, которую она подогнала по размеру. Сейчас Констанс извлекла одну из этих колб и аккуратно вынула ее притертую пробку. Она была осторожна, удерживая сосуд подальше от себя — даже пар ы кислоты были смертельно опасны.
Со своей позиции она могла расслышать бормотание голосов, треск раций и то, как мужчины, перебегая лучами своих фонарей от места к месту, рассредоточились по павильону. Лучи начали продвигаться вглубь леса, и тут раздался голос:
— Мы знаем, что ты здесь. Сейчас же выходи.
Тишина.
— Мы убьем твоего дружка Пендергаста, если ты не покажешься.
Констанс осторожно выглянула за край тяжелой ветки, на которой распласталась. Она находилась приблизительно в тридцати футах над землей, а дерево возвышалось еще, как минимум на тридцать футов над ее головой.
— Если ты не выйдешь, — снова донесся голос, — мы начнем стрелять.
— Вы же знаете, что Барбо хочет заполучить меня живой, — крикнула она.
Обнаружив ее по голосу, лучи сразу же переместились на ее дерево, прощупывая и так, и этак. Трое мужчин двинулись через густой подлесок, уверенно окружая ее убежище.
Пришло время выказать свое присутствие. Она высунула голову и посмотрела на них с бесстрастным выражением лица.
— Вон она!
Она нырнула обратно.
— Спускайся сейчас же!
Констанс не ответила.
— Если мы будем вынуждены подняться и снять тебя, это разозлит нас. Поверь, тебе не хочется видеть нас в гневе.
— Убирайся в ад! — выкрикнула она в ответ.
Мужчины тихо посовещались.
— Ладно, Рапунцель, мы уже идем.
Один ухватился за нижнюю ветку и начал карабкаться вверх, в то время как другой направлял луч фонаря, чтобы осветить ему подъем.
Констанс выглянула из-за края ветки. Мужчина быстро поднимался, его лицо было обращено вверх — хмурое и злое. Это оказался татуированный, который ударил Пендергаста.
Хорошо.
Она подождала, пока он окажется меньше, чем в десяти футах ниже ее. Расположив колбу над поднимающимся мужчиной, она быстро прицелилась и вылила точную струю трифлатной кислоты. Поток попал татуированному прямо в левый глаз. Она с интересом наблюдала, как суперкислота попала на него и в процессе — подобно кипятку, вылитому на сухой лед — испустила огромное шипящее облако пара. Человек издал вопль, задыхавшись от кашля, и мгновенно исчез из виду в растущем облаке пара. Мгновение спустя она услышала, как его тело пролетело сквозь ветки и упало на землю, откуда последовали удивленные возгласы его товарищей.
Еще раз выглянув за край, она увидела татуированного лежащим на спине в зарослях раздавленной растительности, его тело исполняло сумасшедший горизонтальный танец. Он корчился и бился в конвульсиях, дергался, судорожно сжимая и разрывая случайно попавшиеся под руку листья и цветы. И вдруг все его тело напряглось, выгнувшись, словно натянутый лук — так сильно, что лишь затылком и пятками касалось земли. Он замер на мгновение в этом замороженном положении. Констанс показалось, что она даже услышала треск позвонков, прежде чем тело рухнуло на ложе из спутанной растительности, и его мозги выскользнули из дымящейся дыры в голове, чтобы растечься засаленной серой лужей.
На двух других преследователей был произведен неизгладимый эффект. Как догадывалась Констанс, они были профессиональными военными, которым довелось поведать немало смертей. Как и большинство мужчин, по меркам Констанс, они были тупыми, но это не отменяло их высокой квалификации в военном деле. Тем не менее, ничего подобного они никогда не видели. Это была не партизанская война, не спецоперация и даже не военная доктрина «Шок и Трепет»[157] — это было нечто, полностью выходящее за рамки их подготовки. Они стояли, застыв, словно истуканы, с фонариками, наведенными на мертвого товарища. Похоже, они понятия не имели, как реагировать на это зрелище.
С проворством акробата Констанс переместилась на другую ветку и расположилась над одним из двух наемников — бритоголовым. В следующий миг она вылила остатки содержимого колбы и дала ей упасть, стараясь, чтобы ни одна капля кислоты не коснулась ее собственной кожи.
Результат вновь не заставил себя ждать. На этот раз обливание было не точечным, как первое — теперь кислота растеклась по всей голове и одному плечу, попав на окружающую растительность. Эффект последовал незамедлительно. Казалось, голова наемника просто растаяла, взорвавшись облаком жирного газа. С животным криком ужаса бритоголовый опустился на колени, сжимая руками свой череп, пока тот растворялся под его ладонями. Охваченные паникой пальцы проникали сквозь разжиженные кости и мозговое вещество.
Вскоре наемник рухнул, начав биться в таких же судорогах, что и его татуированный товарищ за несколько мгновений до этого. Как и он, растительность, которая была облита кислотой, начала дымиться и скручиваться, останки ее замигали огнем, но быстро потухли — огонь не мог долго существовать во влажной атмосфере джунглей.
Констанс знала, что, как и все суперкислоты, трифлатная кислота, вызывает при контакте с органическими соединениями сильную экзотермическую реакцию.
Третий мужчина, наконец-то, воспользовался своим умом. Он попятился от содрогающегося товарища, а потом посмотрел наверх и в панике начал стрелять. Но Констанс уже скрылась за веткой, и мужчина не мог попасть по ней — особенно учитывая то, что стрелял он не прицельно. Констанс использовала возможность, чтобы подняться выше, в верхние ветви дерева. Здесь ветки переплетались с окружающими деревьями, образуя плотный навес. Медленно и не спеша, держа сумку рядом, она переползала с одной ветви на другую, в то время как снизу мужчина в бешенстве безуспешно стрелял, реагируя на звуки ее передвижений. Сумев перебраться на соседнее дерево, Констанс спустилась вниз на несколько футов и скрылась в сгибе толстого сука, покрытого листьями.
Послышался треск рации. Выстрелы прекратились, и луч фонаря перебегал с места на место, выискивая Констанс. В этот момент еще двое мужчин ворвались в Тропический павильон.
— Что произошло? — закричал один из них, указывая на дымящиеся трупы. — Что случилось?
— Сумасшедшая стерва что-то вылила на них — возможно кислоту. Она где-то на деревьях.
Еще один луч фонаря стал бродить среди листвы.
— Какого хрена стреляешь? Босс приказал не убивать ее.
Пока Констанс слушала этот диалог, она провела обзор небольшого химического саквояжа. В нем еще остались три колбы — полные и тщательно закупоренные. В сумке, конечно, были припасены еще сюрпризы, но она проанализировала ситуацию, изучив свои запасы, и пока не решилась доставать ничего другого. По ее подсчетам, в живых пока оставалось шесть или семь человек, включая Барбо.
Барбо. Ей вспомнился Диоген Пендергаст. Гениальный. Грозный. С некой садистской жилкой, которой обладали только истинные психопаты. Но Барбо оказался более грубым, воинственным и менее изысканным. Ее ненависть к Барбо сейчас была так раскалена добела, что Констанс могла чувствовать, как ее тепло согревается ею изнутри.
Джон Барбо ждал в полутемном пространстве Пальмовой оранжереи. Двое мужчин, которые остались с ним, уложили Пендергаста на пол. Закованный в наручники, агент оставался без сознания, несмотря на пощечины и даже электрошоковую дубинку. Барбо наклонился и дотронулся до шеи Пендергаста двумя пальцами в поисках сонной артерии. Ничего. Он нажал чуть сильнее. Пульс прощупался, хотя сердце едва билось.
Он уже находился на пороге смерти.
При этом Барбо почувствовал смутное беспокойство. Момент его триумфа настал. Момент, о котором он так долго думал, фантазировал, предвкушал — тот момент, когда Пендергаст столкнется с истиной. Тот самый момент, который обещал ему Альбан Пендергаст. Но все случилось не совсем так, как он себе это представлял. Пендергаст оказался слишком слаб, чтобы оценить весь колорит своего поражения. А потом — к великому удивлению Барбо — мужчина принес свои извинения. Он, по сути, взял на себя ответственность за грехи отцов. Это потрясение лишило его слишком большой части удовольствия от своего успеха, лишило его возможности позлорадствовать. По крайней мере, он чувствовал полную уверенность, что именно это залегло в основу его беспокойства.
И еще была эта девушка...
Ее поимка заняла у его людей гораздо больше времени, чем он рассчитывал, и Барбо снова принялся расхаживать из стороны в сторону. Его движения заставили одинокую свечу на столе замерцать, воск стекал по ее бокам обильными ручьями. Барбо задул ее, погрузив Пальмовую оранжерею в полумрак. Теперь единственным источником света стала луна.
Он услышал еще один залп выстрелов. На этот раз, он вытащил свою рацию.
— Штайнер. Докладывай.
— Сэр, — раздался голос лидера команды оперативников.
— Штайнер, что происходит?
— Эта сука убила двух наших людей. Вылила на них кислоту, или что-то в этом роде.
— Перестаньте стрелять в нее, — приказал Барбо. — Я хочу, чтобы вы взяли ее живой.
— Да, сэр. Но…
— Где она сейчас?
— В кронах деревьев Тропического Павильона. У нее бутылка с кислотой, и она чертовски сумасшедшая…
— Вас трое с автоматическим оружием, против одной женщины, загнанной на деревья, одетой только в нижнее белье, вооруженной — чем ты там говоришь — бутылкой кислоты? Я правильно понимаю ситуацию?
На другом конце связи послышалось нерешительное бормотание.
— Да.
— Я извиняюсь — так в чем, на хрен, проблема?
Последовала новая порция нерешительного бормотания. Затем:
— Нет проблемы, сэр.
— Хорошо. Если она будет убита, тот, кто ее убьет — умрет.
— Сэр... простите, сэр, но объект — ну, он или мертв, или уже умирает. Верно?
— К чему ты клонишь?
— Так для чего же нам нужна эта девчонка? Ее поиски этого растения — теперь они не имеют значения. Было бы гораздо проще просто устроить шквальный огонь, и сбить ее…
— Разве ты не слышишь, что я говорю? Штайнер, она нужна мне живой.
Пауза.
— Что же… нам делать?
И это он слышит от профессионала. Барбо не мог поверить своим ушам. Он сделал глубокий вдох.
— Распредели свой отряд по позициям. Подход по диагонали. Жидкость же льется вертикально.
Затишье.
— Да, сэр.
Он вернул рацию на место. Одинокая девушка против профессиональных наемников, некоторые из коих раньше служили в спецназе. И ведь она смогла их напугать! Невероятно. Только теперь недостатки его людей стали очевидны. Сумасшедшая? О, нет, она хитрая, как лиса. Он недооценил ее и этого не повторится снова.
Барбо наклонился и снова коснулся шеи Пендергаста. Теперь он чувствовал, что пульса нет совсем, независимо от того, как он прощупывал или нажимал.
— Будь ты проклят, — пробормотал он сквозь зубы. Барбо почувствовал себя обманутым, преданным, униженным. У него словно украли победу, к которой он так долго и так упорно шел. В ярости он нанес по телу врага зверский удар, после чего повернулся к двум мужчинам, занимавшим позиции с обеих сторон от Пендергаста. Больше не было необходимости держать охрану над телом. Оставалась другая — почти столь же важная задача.
Барбо посмотрел на них поочередно, потом кивнул через плечо.
— Отправляйтесь к остальным, — отрезал он. — Схватите девчонку.
К единственному выжившему от ее первой атаки присоединились двое, а, подслушав переговоры по рации, Констанс осознала, что вскоре сюда прибудет еще, по меньшей мере, два человека. Мужчины внизу сбились в кучу, разрабатывая план. Она наблюдала за тем, как все трое рассредоточились растительности у подножия дерева. Затем они начали взбираться по деревьям, окружавшим ее. Их целью стало подойти к ней одновременно с трех сторон.
Она спрятала небольшой химический саквояж обратно в сумку и повесила ее на шею, освобождая обе руки, чтобы карабкаться наверх. По мере подъема ствол стал тоньше и начал раскачиваться, а многочисленные ветки расходились во всех направлениях. Констанс поднималась все выше и выше, пока, в конечном итоге, ствол не разделился на массу тонких ветвей, которые прогибались и колыхались при каждом ее движении. Стеклянный купол находился всего лишь на расстоянии шести футов над ее головой.
Когда она забралась на самый верх, пытаясь дотянуться до стеклянного потолка, вся крона дерева начала раскачиваться. Мужчины уже добрались до листвы, и начали заползать на боковые ветки, окружая ее.
Ветка, за которую она схватилась, с треском обломалась и Констанс поскользнулась, остановив свое падение только тем, что ухватилась руками за прилегающую группу мелких ветвей, позволивших ей зависнуть и раскачиваться в подвешенном состоянии.
— Вот она!
Лучи фонарей осветили ее, пока она подтягивала себя на тонких ветках и находила другую опору для ног. Каждое движение посылало ветви в новый приступ дрожи. Стараясь лишний раз не волновать крону, Констанс с осторожностью лавировала, прокладывая себе путь все выше. Мельчайшие сучья и ветки росли в футе или двух от остекленного купола, но они были слишком тонкими, чтобы выдержать хоть какой-либо вес.
А тем времени Констанс оказалась зажата в треугольнике, образованном лучами фонарей наемников.
Послышался низкий грудной смех.
— Эй, малышка! Ты окружена. Спускайся вниз.
Констанс знала, что если бы кто-нибудь из них подобрался к ней ближе, то их общая нагрузка на сеть ветвей заставила бы их всех рухнуть на землю. Сквозь тяжелый полог ветвей она увидела, что еще двое мужчин вошли в Тропический павильон. Один из них вынул пистолет и направил его на нее.
— Спускайся вниз, или я всажу в тебя пулю.
Она проигнорировала его, продолжая прокладывать свой путь наверх с изысканной осторожностью и равновесием.
— Спускай сейчас же свою задницу вниз!
Теперь Констанс находилась чуть ниже стеклянной крыши. Ветки тряслись и колыхались, а ее голые ноги сползали. У нее не было ничего, чем можно было бы разбить стекло над собой, кроме сумки, но она не осмелилась использовать ее из страха разбить кое-что из ее содержимого. Зафиксировав себя в верхних ветках, как только было возможно в данных обстоятельствах, она сняла чехол с сумки, обернула его вокруг своего кулака, и одним ударом выбила оконное стекло над собой.
Это вызвало бурное волнение в сети веток, за которые она цеплялась, и Констанс скатилась вниз на несколько футов, пока осколки стекла осып а лись вокруг нее.
— Она собирается выйти через крышу! — прокричал один из мужчин.
С отчаянным, безрассудным движением, она бросилась вверх, хватаясь и цепляясь за металлическую раму над собой. Наконец, она обрела опору, надежно ухватившись одной рукой, в процессе сильно изрезав пальцы. Вытолкав первым на крышу маленький саквояж, затем сумку, она последовала за ними, раскачав себя и вскарабкавшись на вершину купола.
Коснувшись ногами бронзовых рам, удерживающих секции стекла на месте, и, не ступая на битое стекло, Констанс опустилась на колени, открыла небольшой химический саквояж, и достала вторую колбу. Двое мужчин, которые взбирались по соседним деревьям, оказались прямо под ней, прокладывая себе путь к дыре. Другой мужчина быстро спускался — без сомнения, чтобы присоединиться к двум оставшимся внизу и подготовиться к ее захвату на улице, когда она спустится на землю.
Она склонилась над дырой, которую сама же проделала в крыше и глянула вниз, на двух приближающихся альпинистов. Один из них кричал на нее и размахивал пистолетом. Вынув стеклянную пробку из колбы, она вылила ее содержимое на мужчину, и затем отступила назад. Пистолет выстрелил, пробив панель рядом с ней, а затем раздался истошный крик. Тяжелое облако едкого газа расцвело в лунном свете, сопровождаемое воспламенением листьев и веток, образовывая созвездие вспышек и сгустков огня. Констанс услышала звук падающего тела, ломающего ветку за веткой, и разбившегося о землю с мерзким звуком.
Залпы выстрелов, исходящие от другого альпиниста, прошили панели рядом с ней, но стрелок находился высоко в кроне и раскачивался, будучи не в состоянии правильно прицелиться. Или, возможно, он и не хотел убивать ее, а только пытался запугать. Впрочем, его намерения не имели никакого значения. Констанс извлекла третью колбу из саквояжа, переместилась по крыше в новое положение, вынула пробку, и, склонившись над одним из световых люков, выбитых пулями, облила кислотой оставшегося альпиниста. Ужасный выброс струи пара серого цвета с волнистыми нитями бордового выстрелил вверх через разбитое стекло, и Констанс отступила назад, чтобы избежать его прикосновения. Завывающий, клокочущий в горле крик прорвался сквозь разбитые стекла, сопровождаемый звуком падения еще одного тела. Достав из саквояжа последнюю маленькую колбу, Констанс кинула ее через один из нескольких пробитых световых люков. Возможно, она сработает подобно гранате и уберет одного или нескольких наемников Барбо на нижнем уровне павильона. Она услышала странный звук, похожий на треск вспыхивающего пламени газовой плиты, а затем далеко внизу вверх взметнулся огонь, на несколько секунд интенсивно замерцав, перед тем как окончательно исчезнуть.
Далее последовала напряженная тишина.
Оставив пустой химический саквояж на крыше, Констанс перекинула сумку через плечо и начала продвигаться вдоль купола к лестнице, ведущей вниз.
Она спустилась как раз тогда, когда двое мужчин выбежали из тепличного комплекса, а за ними вскоре вышел и третий. Констанс побежала в темноту дендрария, его гигантские деревья погружали землю почти в полную темноту. Повернув на девяносто градусов вправо, Констанс направилась в сторону густых насаждений Японского сада. У ворот синтоистского храма она нырнула в глубокую тень и остановилась, чтобы оглядеться. Ее преследователи потеряли ее из виду в темноте под деревьями, и теперь они прочесывали местность, переговариваясь по рации. Никто больше не появился из близлежащих зданий.
«Ну что ж », — подумала Констанс, — «в Пальмовой оранжерее вместе с Алоизием остался один только Барбо ».
Трое мужчин по мере углубления в Японский сад рассредоточивались, чтобы охватить б о льшую территорию. Констанс, пробираясь в полной темноте, обогнула пруд, двигаясь по узким гравийным дорожкам среди густых насаждений плакучих вишен, ив, тисов и японских кленов. На полпути рядом с прудом стоял грубо сработанный павильон.
Прислушиваясь к треску раций и шепоту голосов, Констанс решила, что трое наемников заняли позиции, окружив Японский сад. Они знали, что замкнули ее в ловушку, и предположили, что добыча их затаилась подобно загнанному зверю.
Настал момент действовать.
В густых, темных зарослях витого можжевельника Констанс опустилась на колени и позволила сумке соскользнуть с плеча на землю. Она полностью открыла ее и залезла рукой внутрь. Оттуда она достала старый патронташ из толстой кожи с заклепками по всей длине и с петельными карманами для боеприпасов, который позаимствовала из военной коллекции Еноха Ленга. Она перевязала его поясным стилем: повесив на одно плечо и опоясав им талию. Снова погрузившись в сумку, она извлекла из другого старинного саквояжа пять больших одинаковых шприцов и разложила их в ряд на мягком грунте. Это были старые, выдувные стекла ручной работы, типовые катетеры ирригационных шприцов, которые использовались для внутримышечного введения лекарств лошадям и другим крупным животным. Они тоже были любезно предоставлены кабинетом диковин Ленга — в данном случае, коллекцией, посвященной ветеринарным диковинам. Предметы этой коллекции Ленг применял экспериментах, о которых лучше и вовсе не думать.
Все пять шприцов были наполнены трифлатной кислотой и могли направленно доставлять боевое вещество, в отличие от колб, которые Констанс использовала ранее. Каждый из них был около фута в длину, толщиной примерно с тюбик смазки. Эти шприцы были изготовлены из боросиликатного стекла с метасиликатами натрия в качестве смазки и герметика. Последние составляющие оказались особенно важны: трифлатная кислота, как узнала Констанс, интенсивно взаимодействовала с любым веществом, содержащим углеродно-водородные связи.
По одному за раз Констанс опустила негабаритные шприцы в кожаные карманы патронташа. Он был изготовлен для размещения пятидесятимиллиметровых артиллерийских снарядов и хорошо подходил для шприцов. У каждого была защитная стеклянная пробка, зафиксированная на кончиках, но, тем не менее, Констанс обращалась с ними очень осторожно: трифлатная кислота оказалась не просто мощной суперкислотой — она также являлась смертельным нейротоксином.
Убедившись, что патронташ крепко закреплен на месте, Констанс осторожно поднялась на ноги, отбросила опустевшую сумку, и огляделась.
Трое мужчин.
Оставив заросли можжевельника, она перебралась в сам павильон. Это было деревянное здание, построенное рядом с прудом, с открытыми стенами и низко нависающей крышей, сделанной из кедровых досок. Взобравшись на перила, Констанс схватилась за край крыши, подтянулась на нем, и, приклонив колени, заглянула через край. Наемники начали затягивать свою петлю, вползая в Японский сад с оружием наготове. Они продвигались вглубь, а лучи фонарей зондировали растительность. Один из них приближался к павильону. Констанс пригнулась ниже и дождалась, чтобы свет от фонаря наемника миновал ее.
В полнейшей тишине Констанс извлекла из патронташа один шприц, сняла с него защитный стеклянный колпачок и направила его на мужчину, когда тот проходил как раз под ней, а затем выдавила длинную, дымящуюся струю кислоты прямо на него.
Под дождем из кислоты одежда мужчины воспламенилась и растворилась. Его резкие крики из-за начавшегося удушья почти сразу прекратились. Размахивая руками, он пошатнулся сначала в одну сторону, потом в другую, прежде чем броситься в пруд. Плоть как будто таяла на его костях, буквально сползая с них. Как только он погрузился в воду, облако пара поднялось и медленно распространилось над водой, в то время как мужчина начал биться в конвульсиях. В течение нескольких секунд он уже скрылся под поверхностью, оставив после себя только поднимающиеся пузырьки.
Оставшиеся двое мужчин нырнули в кусты. Теперь они знали, что Констанс находится на крыше павильона.
Не дав им времени опомниться, она отбросила опустевший шприц в сторону и перебежала по крыше, направившись в сторону пруда. Сохраняя наибольшую дистанцию между собой и преследователями, она бесшумно погрузилась в воду неглубокого пруда, задержала дыхание и наполовину поплыла — в силу своих скудных умений — наполовину пошла по самому дну к дальнему берегу. В стоячей воде пруда без сопротивления течения передвигаться по самому дну было относительно просто даже без навыков профессионального пловца. На противоположном берегу Констанс вылезла на поверхность, стараясь втянуть воздух горящими легкими как можно тише. Наемники стреляли по ней из укрытия, но Констанс прокралась в темноте более чем в ста футах от них, и пули прошли мимо нее. Она подползла к плотным широким зарослям азалий, посаженных рядом с прудом. Пока она на четвереньках забиралась все глубже в кустарник, частые выстрелы подобно ножницам срез а ли ветви над ее головой. Наемники стреляли, чтобы убить ее, несмотря на приказы Барбо. Да, ей удалось напугать их, они были в панике, но все еще представляли угрозу. Констанс должна была подготовиться к тому, что вот-вот могло произойти.
В своем сознании Констанс визуализировала львицу в кустах: львицу, преисполненную ненависти. Львицу, занятую дикими, звериными мыслями о мести.
Добравшись до центра зарослей азалий, она притаилась в темноте. Бесшумно и осторожно, она извлекла следующий шприц с кислотой из патронташа и приготовила его к использованию. Она напряглась, ожидая и прислушиваясь.
Констанс не могла разглядеть своих врагов, но могла слышать их шепчущие голоса. Они обошли вокруг пруда, и, предположительно, должны были находиться примерно в тридцати футах от края азалий. Новый шепот дал Констанс понять, что наемники кружат вокруг нее, как коршуны. Послышалось шипение рации, за которым последовал короткий разговор. Что ж, они все же не были в панике, как Констанс ожидала — они всецело полагались на свою огневую мощь.
Теперь они напали на ее след и прочесывали территорию. Шум, который они производили, позволял Констанс лучше отслеживать их приближение. Она ждала, не шевелясь, сидя на корточках в густых зарослях кустов. Они подходили все ближе и ближе, пробираясь через азалии и двигаясь с особой осторожностью. Двадцать метров, десять...