1. Сновидения при травматических неврозах типичным образом «повторяют» травму рождения в форме актуального травматического переживания, однако по большей части с той или иной деталью рождения, выдающей их смысл.
2. См. соответствующие рассуждения в моей работе [155].
3. См. работу Федерна [28] «О двух типичных ощущениях сновидений» – о торможении и полете, а также об их соотношении с невротическими симптомами паралича и головокружения. Все эти ощущения оказываются однозначными репродукциями соответствующих ощущений рождения (см. о сновидении в главе «Символическое приспособление», с. 91).
4. Очевидно, здесь мы следуем Майнерту который уже сводил движения при Chorea minor к движениям грудного ребенка.
5. Кэвендиш Моксон в работе «Мистические экстатические и истерические сновидения состояния» [121] описывает отношение к экстазу тогда как заходящая глубже работа Теодора Шредера «Пренатальный психизм и мистический пантеизм» [177] указывает на пренатальные моменты.
6. Это целостное понимание, вероятно, содержит в себе указание на более глубокое значение истерии, как «матка» – болезни (см. также работу Айслера «Истерические явления в матке» [25]).
В этом смысле легко можно понять и типичные менструальные нарушения, ведь рождение представляет собой фактически лишь менструацию en mass. Менструация, которая «периодически» продолжает существование материнской утробы, у культурного человека, вероятно, была вовлечена в общее вытеснение травмы рождения. Будучи первоначально сигналом высшей, исполненной удовольствия способности к оплодотворению у женщины, она стала под влиянием вытеснения точкой сосредоточения самых различных невротических нарушений.
7. Ср. типичные физические дефекты новорожденных героев, с. 109 и далее.
8. См. также его книгу об Оно [83].
9. Я привожу здесь устное замечание доцента Пауля Шильдера, относящееся ко времени окончания работы над этой книгой (апрель 1923), который указал на то, что, например, припадки больной с Chorea minor исчезали, как только пациентку клали в постель (!), и который подчеркнул эффективность психического влияния на состояния сенильных абазий и астазий.
10. См. сообщения д‑ра Штайна [187], Эппингера (клиника Венкебах) [26] и Хофера (клиника Хаек) [90] об оперативном лечении при бронхиальной астме.
11. Одному английскому детскому врачу я обязан сообщением о том, что после операций по удалению миндалин под наркозом у детей часто в течение многих лет случаются ночные приступы страха, которые самими родителями (или другими наблюдателями) сводятся к «травме» операции. Кроме того, по разрозненным наблюдениям, это часто происходит и у взрослых, которые реагируют на операцию под наркозом типичными сновидениями или симптомами материнской регрессии.
12. Сюда относятся также так называемые «импульсивные действия» (Штекель), которые в большинстве своем являются навязчивыми действиями, выполняемыми в (истерическом) сумеречном состоянии (страсть к бродяжничеству: тоска по родине – возвращение; пиромания: огонь – тепло – мать).
13. Здесь я не могу отказать себе в том, чтобы воспроизвести чрезвычайно характерное высказывание Томаса Манна, который в описании оккультистского сеанса у Шренк‑Нотцинга, на котором он присутствовал, высказал следующее впечатление о медиуме и др. (в докладе в Вене 29.11.1923): «Ситуация производит мистическое впечатление только за счет агонизирующего дыхания медиума, состояние которого недвусмысленно и поразительно напоминает акт рождения».
14. Зажатая поза тела, сворачивание в клубок в постели, неподвижное лежание целыми днями, отказ от самостоятельного питания, разговора, как и любого движения и т. д.
15. Представляется, однако, что при этом речь идет преимущественно о нормальных регрессивных возможностях, которые, в противоположность мании, можно было бы назвать лишь «эйфорическими». Для обозначения этого аффективного состояния хорошо подходит образованное Хаттингбергом понятие «удовольствие страха».
16. См. реферат Юнга по этому вопросу [98], соответствующую литературу немецких и автрийских авторов реферировал Абрахам [2; 3; 4] (см. также его работу [1]). Особенно следует упомянуть первые работы Юнга [96; 97]. Отметим также основополагающие работы Хонеггера, Иттена, Мэдера, Нелькена, Шпильрейн и др. в различных томах «Ежегодника…» и, наконец, общирный труд Блейлера [15], задуманный преимущественно как приложение идей Фрейда к Dementia praecox.
17. При классической паранойе за бросающимися в глаза симптомами можно легко увидеть первичный симптом страха (преследуемость), совершенно так же, как и за защитными построениями фобий или реактивными запрудами невроза навязчивости.
18. Особенного внимания заслуживают интересные работы доцента Пауля Шильдера (Вена) и его последний обещающий труд [171]. Почти в то же время появившаяся работа Альфреда Шторха (Тюбинген) «Архаическо‑примитивное переживание и мышление шизофреников» [189] почти полностью основана на аналитическом понимании, хотя и не следует ему столь безоговорочно, как работа Шильдера.
Чисто аналитическими являются весьма ценные доклады Нунберга в «Международном журнале психоанализа».
19. См. также интересную по материалу работу Принцхорна «Художество душевнобольных» [138].
20. Он отмечает, кроме того, что выражение «фантазия о материнской утробе» идет от Густава Грюнера.
21. Сводимость эпилептического припадка к ранней фазе языка жестов наметил уже Ференци в своей основополагающей для понимания рассматриваемых здесь проблем работе «Стадии развития чувства реальности» [33].
22. См. в «Мифе о рождении героя» (1909) [142] «параноидальную» характеристику мифического построения фантазии (см. также [146]).
23. Достойно внимания, что параноик Стриндберг нашел объяснение для первых чувств ребенка, страха и голода, в предродовых влияниях (в своем автобиографическом труде «Прошлое одного безумца»). На аллюзии этого описания с беременностью мы можем здесь лишь указать. Некоторые особенно примечательные для нашего понимания высказывания Стриндберга следует здесь привести (по Шторху [189]). Когда его возлюбленная покинула его ради другого, это стало «потрясением для всего его душевного существа», поскольку «она была частью его самого, которая теперь захвачена другим, частью его внутренностей, с которыми теперь играют» («Развитие души», гл. 5). В любви он полностью слился с любимой женщиной, однако теперь, когда он «потерял себя и свою форму», пробудилось его чувство самосохранения, и в страхе «утратить свое Эго под уравнивающей властью любви» он пытается освободиться от нее, чтобы вновь обрести себя как нечто «отдельное» («Разъединенный», гл. 2/3). После психоза он вернулся к одиночеству, «оплел себя коконом из шелка собственной души» («Одинокий», гл. 3). Он сообщает о защитных мерах, которые предпринимал в своем недавнем шизофреническом прошлом против мешающих ему ночью «токов»: «Когда подвергаешься воздействию токов женщины, главным образом во время сна, можно себя изолировать; один случай побудил меня однажды вечером набросить шерстяную шаль на плечо и шею, и в эту ночь я был защищен, хотя и замечал атаки токов». В конце концов говорит и о том, что чувство «преследования» связано у него с «паническим страхом перед всем и ни перед чем». О печальном детстве Стриндберга и его особом «материнский комплексе» известно (см. указания на это в [138]). Этот исходный момент позволяет понять все его развитие, его личность и достижения.
24. См. мои работы «Миф о рождении героя» (1909) [142], «Сказание о Лоэнгрине» (1911) [143], «Мотив инцеста в поэзии и сказаниях (1912) [146] (а именно гл. IX „Мифы о родителях мира“) и, наконец, „Психоаналитические доклады по исследованию мифов“ (1922) [156] (а именно сказание о потопе, мифы о проглатывании, сказки о животных и т. д.).