Карл Маркс (1818-1883) был крупнейшим политическим мыслителем XIX в. Он родился в Германии, в зажиточной и культурной семье адвоката. Окончив Берлинский университет, К. Маркс защитил в 1841 г. диссертацию на степень доктора философии и с тех пор занимался научной и публицистической деятельностью. После поражения революции 1948-49 гг., он эмигрировал в Англию, где и жил до самой смерти, создав массу весьма разнообразных трудов. Многие из них были написаны совместно с его другом Фридрихом Энгельсом (1820-1895), который, по собственному свидетельству Маркса, часто лидировал в их творческом союзе. Тем не менее Энгельс всегда признавал превосходство Маркса в теоретических вопросах и считал себя лишь второй скрипкой в деле формирования учения, получившего название «марксизм ».
Традиционно в этом учении выделяют три «составные части»: философию (диалектический и исторический материализм); политическую экономию, в основе которой лежит открытый Марксом закон прибавочной стоимости; социально-политическую теорию, обычно ранее называвшуюся «теорией научного коммунизма». В советскую эпоху именно третья составная часть марксизма провозглашалась его «вершиной», ориентированной на практическое воплощение, выводом из теоретического изучения действительности, основой стратегии и тактики коммунистических партий.
Анализу социально-политических проблем Маркс посвятил целый ряд работ, в частности: «Классовая борьба во Франции с 1848 до 1850 г.», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», «Революция и контрреволюция в Германии», «Гражданская война во Франции», «Критика Готской программы» и др. Но чаще всего для характеристики его социально-политических взглядов привлекается «Манифест Коммунистической партии », написанный Марксом совместно с Энгельсом в 1847 г.
В брошюре, предназначенной быть программой для одной из коммунистических организаций («Союз коммунистов»), доказывалось, что движущей силой истории человеческого общества является борьба классов, на которые это общество стало делиться, как только вышло из первобытного состояния. В древности борьбу вели рабы и рабовладельцы, в Средние века - феодалы и буржуазия, в Новое время - буржуазия и пролетариат. Высшая форма классовой борьбы - революция. В процессе «коммунистической революции» (позднее говорили «социалистической»), организованный «в господствующий класс» пролетариат (позднее это называли «диктатура пролетариата») свергает господство буржуазии. «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» (позднее такую ассоциацию стали именовать «коммунистическое общество»). Однако осуществить свою «историческую миссию» пролетариат может только в том случае, если им будут руководить коммунисты, т. е. партия, теорию которой, по словам из «Манифеста», можно выразить одним положением: «уничтожение частной собственности». Везде и всюду поддерживая всякое революционное движение, коммунисты «открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя».
В дальнейшем Маркс неоднократно возвращался к высказанным идеям, в разных произведениях по-разному их выражая, но для большинства последователей Маркса истинным символом веры оставался «Манифест Коммунистической партии». «Эта небольшая книжечка стоит целых томов: духом ее живет и движется до сих пор весь организованный и борющийся пролетариат цивилизованного мира», - писал в 1895 г. В. Ленин. Эти слова, как актуальные, цитировали руководители КПСС вплоть до ее крушения. А в учебниках, изданных в советский период, «Манифест Коммунистической партии» объявлялся «классическим произведением зрелого марксизма», идеи его - «жизненными и действенными», действительность - подтверждающей верность прогнозов Маркса.
В настоящее время в связи с известными событиями, происшедшими в нашей стране и в мире, утверждается другое отношение к Марксу: в нем видят создателя совершенно ложного, утопического учения, попытка реализации которого привела к построению в СССР общества «казарменного социализма», противопоставила это общество «цивилизованному человечеству» и в конечном счете явилась причиной краха России как великой державы. Тем, кто пытается защищать марксизм, ссылаясь на искажение этой теории практической деятельностью Ленина и Сталина, современные критики Маркса отвечают: Ленин и Сталин были верными учениками Маркса, они делали то, что логически вытекало из его учения.
Среди многочисленных обвинений, предъявляемых сегодня социально-политическому учению Маркса, особенно нужно отметить следующие:
1. Провозглашение необходимости уничтожения частной собственности. Ее существование критики Маркса считают обязательным условием эффективного функционирования общественного производства.
2. Возложение «всемирной исторической миссии» по созданию нового, более совершенного общества на пролетариат. Критики Маркса, опираясь на его собственные произведения, доказывают, что пролетариат - не более чем продукт разложения буржуазного общества, вырождающийся класс, у которого нет будущего. Следовательно, бессмысленно связывать с ним какие-либо оптимистические перспективы.
3. Воспевание классовой борьбы и революций - «локомотивов истории», идеи насильственного ниспровержения существующего строя и слома государства. На взгляд критиков Маркса, это не только неверно по существу (они считают, что прогресс достигается в основном благодаря сотрудничеству классов, а не их борьбе), но и придает его учению «криминальный характер».
4. Недооценка сложности, иррациональности человека, в результате чего Маркс противопоставлял человека будущего («родовое существо») человеку настоящего («не подлинное существо»), испорченному условиями жизни капиталистического общества. Такое деление, по мнению критиков Маркса, в дальнейшем служило оправданию самых страшных преступлений против личности и вело к новому, уже классовому расизму, когда пролетарий объявлялся носителем лучших человеческих качеств, а буржуа - достойным лишь презрения выродком.
Современные защитники Маркса - новые марксистские фундаменталисты, - опровергая обвинения в его адрес, обычно ссылаются на то, что Маркса так никто и не понял. О нем судили не по его собственным произведениям (главное из которых, «Капитал », осталось незаконченным), а по более легко и доступно написанным работам Энгельса. Популяризируя идеи своего рано умершего друга, Энгельс неизбежно их искажал. Сказывалась и свойственная Энгельсу нетерпеливость, из-за которой он часто преувеличивал готовность общества к революционным преобразованиям, видел предпосылки социализма там, где их еще быть не могло. Именно по стопам Энгельса шли российские большевики, трактуя «уничтожение частной собственности» не по-европейски - как преодоление, овладение, включение в состав нового, развивающегося целого, а по-азиатски - как истребление, террор, «красногвардейская атака». То, что Маркс рассматривал как длительный положительный процесс, представлялось его последователям коротким актом отрицания.
«Новые марксистские фундаменталисты» доказывают, что «подлинный Маркс» раскрывается не в пропагандистских брошюрах типа «Манифеста Коммунистической партии», а в таких трудах, как «Капитал», три огромных тома которого составляют, по подсчетам специалистов, менее 1/24 задуманной Марксом работы. Больше того, правильно понять Маркса можно, лишь освоив достижения предшествующей ему мысли, на которые он неизменно опирался. Отмечая этот факт, В. Ленин еще в 1914 г. записал: «Нельзя вполне понять «Капитала» Маркса и особенно его первой главы, не проштудировав и не поняв всей логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса полвека спустя!!» С тех пор, считают новые марксистские фундаменталисты, ничего не изменилось: Маркс остается непонятым, а вдобавок еще и оклеветанным. Единственный ключ к подлинному Марксу - культура мышления, базирующаяся на знании духовных богатств, выработанных человечеством.
Противоречивые оценки Маркса и созданного им учения, характерные для сегодняшней России, давно преодолены европейскими учеными, признающими Маркса одним из самых выдающихся умов XIX в., без трудов которого невозможно было бы выстроить здание современной науки. Такое отношение к Марксу- ученому ничуть не умаляется по той причине, что российские большевики по-своему интерпретировали его учение и на практике осуществили в России свой чудовищный эксперимент.
Макс Вебер (1864-1920) оказал огромное влияние на развитие политической мысли ХХ в. Он происходил из состоятельной и культурной немецкой семьи, изучал общественные науки в Гейдельбергском университете, где позднее стал профессором, и с юности, приобретя вкус к политике, сочетал научную деятельность с практической, в частности, выполнял различные официальные миссии во время первой мировой войны. Он был экспертом германской делегации при заключении Версальского договора в 1918 г., одним из авторов конституции Веймарской республики и даже претендентом на пост ее президента.
Как и Маркс, Вебер оставил после себя множество незавершенных работ и верных учеников. Последние («веберисты») обычно дискутируют с марксистами. И те, и другие весьма остро реагируют, когда какая-то мысль их учителей ставится под сомнение. Что же касается самого Вебера, то он, враждебно относясь к социализму (в нем Вебер видел угрозу человеческому достоинству), испытывал восхищение перед Марксом, у которого, несомненно, многому научился.
Большое влияние на Вебера оказал также Ф. Ницше (1844–1900). Подобно Ницше, Вебер был националистом. Причем этот национализм, по словам виднейшего социолога Р. Арона (1905-1983), кстати, явно симпатизировавшего Веберу, «не ограничивался только патриотизмом, заботой о независимости или государственном суверенитете. Он почти неизбежно вел к тому, что мы склонны называть сегодня империализмом. Народы вовлечены в постоянное соревнование, то внешне мирное, то открыто жестокое. Это соревнование не имеет ни конца, ни милосердия. Где-то люди умирают в траншеях, а где-то влачат животное существование в рудниках или на заводах под угрозой или экономической конкуренции, или пушечного огня. Мощь нации становится и конечной целью, и средством ее достижения. Только она гарантирует безопасность, способствует распространению культуры (ибо культуры по преимуществу национальны), но она же является и целью в себе, как выражение человеческого величия».
Величие нации и мощь государства Вебер ставил превыше всего. Любя Германию и веря в нее, Вебер патетически восклицал: «Благодарю Бога, что я родился немцем». Всякие убеждения отходили на второй план, когда речь шла о Германии. «Поэтому он был готов, если это казалось необходимым с точки зрения внешней политики, объединиться с любой партией, принять любое мировоззрение, сулившее наибольший успех Германии», - говорил о Вебере его ученик и друг, знаменитый философ Карл Ясперс.
Центральное место в веберовской политологии занимает мысль о насилии как главном, первичном факторе в определении власти. Разумеется, это не значит, что Вебер рассматривал власть как перманентное (непрерывное) насилие. Наоборот, он подчеркивал, что на одном насилии власть долго держаться не может. Чтобы успешно функционировать, она должна формировать в обществе убеждение, что существующие институты лучше всего ему подходят. Если общество признает власть, то она считается легитимной (т. е., с одной стороны, законной, с другой – справедливой по мнению большинства населения).
Исходя из характера мотиваций, вызывающих повиновение, Вебер выделяет три типа такой легитимной власти:
традиционная - основана на вере в святость издавна сложившихся традиций и в легитимность тех, кто в силу этих традиций призван властвовать;
рациональная - основана на вере в обязательность существующего порядка и в легитимность имеющихся носителей власти;
харизматическая - основана на вере в исключительные личные достоинства имеющего власть вождя и доверии к установленному им порядку.
Понятие о традиционном типе власти дают феодальные государства Западной Европы. В наше время в странах, сохранивших монархию, такая власть существует лишь символически.
Иллюстрацией рационального типа власти может служить современная бюрократия. Общество понимает, что без повседневной, непрерывной работы специалистов-чиновников сегодня не обойтись, и принимает как этих носителей власти, так и обслуживаемый ими порядок.
В качестве примеров харизматического господства обычно приводят правления Цезаря и Наполеона, Сталина и Гитлера, генерала де Голля и Фиделя. Кастро. Этот тип власти откровенно авторитарен. По существу, он целиком базируется на силе, но только не грубой, физической (что отнюдь не исключено), но и на силе дара вождя, на его харизме («дар божий»), то есть прирожденной способности влиять на людей.
По Веберу, именно харизматический лидер способен предложить новые ответы на волнующие общество вопросы и выступить с инициативами, которые выходят за рамки того, что принято в данном обществе. Этим он выгодно отличается от традиционной бюрократии, приученной к рутине и шаблону и оказывающейся беспомощной, когда жизнь ставит перед ней проблемы, не поддающиеся решению на основе предписанных правил.
К власти харизматический лидер приходит путем плебисцита - прямого народного волеизъявления (поэтому веберовскую теорию демократии называют плебисцитарной). После этого народ, как и бюрократия, отстраняется от принятия каких-либо решений и вся власть сосредоточивается в руках вождя, который несет полную ответственность за все, что делается в государстве. По воспоминаниям жены М. Вебера, он такими словами выражал суть созданной им теории: «В демократии народ выбирает вождя (фюрера), в которого верит. Затем избранник говорит: «А теперь заткнитесь и подчиняйтесь!» Народ и партии не смеют и пикнуть. Потом народ может судить. Если вождь совершил ошибки, то пусть лезет в петлю».
Теория плебисцитарной демократии вызвала большой интерес на Западе, где в 1930-40-е г. на Вебера пытались возложить ответственность и за приход Гитлера к власти в Германии, и за его политику.
В 1950-60-е г. она вновь привлекла к себе внимание в связи с процессами, происходившими в развивающихся странах. Во-первых, традиционная власть там была разрушена, а рациональная (бюрократическая) – дискредитирована за годы колониализма; харизматическое лидерство оказалось, следовательно, единственно приемлемым типом авторитета. Во-вторых, персонализация политических проблем была обусловлена политической культурой освободившихся стран. Политическая борьба неизбежно должна была принять вид борьбы между личностями, так как неграмотным и лишенным политического опыта массам человек-лидер был ближе и понятнее, чем политическая программа. В-третьих, случайный и во многом искусственный характер возникших государственных образований превращал проблему национальной идентификации и национального строительства в центральную проблему политической жизни, что при отсутствии объективных внутренних предпосылок для такого строительства способствовало выдвижению на первый план личности лидера как чуть ли не единственного зримого символа и инструмента национальной интеграции.
В нашей стране взрыв интереса к М. Веберу и его теории приходится на вторую половину и особенно конец 1980-х гг., когда на повестку дня встал вопрос о борьбе с традиционно всесильной властью КПСС. В частности, даже поверхностный анализ показывает, что идя к власти, Б. Ельцин руководствовался стремлением сыграть роль харизматического лидера.
Среди политических концепций, популярных в начале XX в. и не утративших значение по сей день, наряду с теорией плебисцитарной демократии можно также выделить теории элит (от франц. elite - лучшее, отборное избранное).
Согласно лежащей в их основе идее, управляющий обществом класс всегда и везде формируется «как ничтожное меньшинство против подчиняемой им массы управляемых». Автор приведенной цитаты итальянец Гаэтано Моска (1858-1941) назвал этот класс политическим, а его соотечественник и научный конкурент Вильфредо Парето (1848-1923) позднее предложил другой термин - «властвующая элита», которым преимущественно теперь и пользуются.
Чтобы войти в управляющую обществом элиту, претендующие на это индивиды должны обладать определенными качествами, именно такими, которые особенно высоко ценятся в данную историческую эпоху. Когда-то предпочтение отдавалось воинской доблести, потом на первый план выступила деловитость, то есть способность приобрести богатства...
Что касается умения управлять людьми, то оно ценилось всегда. При этом управленцы использовали разные методы: одни были склонны к насилию, к запугиванию («львы»), другие предпочитали манипулировать управляемыми при помощи хитрости и даже прямого обмана («лисы»).
В каждом отдельном обществе во властвующую элиту входят как «львы», так и «лисы». Общий же характер элиты определяется соотношением в нем этих двух типов. Так, XX в., В. Парето считал «веком львов». Приход к власти в Италии фашистов, в частности «льва» Муссолини, он рассматривал как доказательство верности своей теории и принял от установившегося режима предложенные ему почести, в том числе пост сенатора.
Любая элита стремится сделать свою власть постоянной, наследственной, если не юридически, то фактически. В то же время всегда есть новые силы, желающие заменить собою старые. В зависимости от того, какая из этих тенденций преобладает (на сохранение старой элиты или на замену ее новой), происходит либо «закрытие» политического класса, либо его обновление. Первую тенденцию Г. Моска именует аристократической, вторую - демократической.
Поскольку у каждой из них есть свои плюсы и минусы, то лучшим Моска считает такой вариант общественного развития, которому свойственно равновесие аристократической и демократической тенденций. Хорошей иллюстрацией к этой точке зрения могут служить события последних лет в нашей стране.