ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.




Глава 1.

— Ваше превосходительство? Ваше превосходительство сегодня наденет новую мантию?
К величайшему волнению Твичи, ее госпожа не отвечала. И, честно говоря, маленький желтоглазый эльф должен был признать, что, скорее всего, она ее даже не слышала. Твичи с трудом подавила нетерпеливый вздох. Домовой эльф не мог даже подумать о том, чтобы рассердиться на хозяина, тем более на такую замечательную и великодушную хозяйку, как жена Министра. Нет, это был расстроенный вздох, потому что она уже не могла смотреть на эту женщину, которая была скорее похожа на статую, чем на человека. Такая красивая, такая яркая, и такая… такая несчастная.
Твичи служила многим министерским женам, и знала о человеческой природе больше некоторых психологов. Она успокаивала их, когда они плакали, разделяла с ними их радости, терпела дурное настроение, боялась и любила их, знала их секреты, но никогда, никогда не видела такую молодую женщину столь печальной. Сколько ей лет? Тридцать четыре. Но Твичи видела столетних ведьм, излучающих больше жизнерадостности, чем Гермиона Поттер.
— Вы должны быть внизу через пятнадцать минут, — робко начала она, надеясь вернуть хозяйку к действительности. Наконец, с видимым усилием, Гермиона повернулась, светло-карие глаза прояснились, и она выдавила из себя улыбку.
— Прости, Твичи, — сказала она. — Наверное, я… я задумалась. Что ты сказала?
Обрадовавшись своему успеху, Твичи ободряюще улыбнулась и повторила, — Я спрашивает ваше превосходительство…
— О, ради Бога, сколько раз тебе повторять, чтобы ты перестала называть меня превосходительством? Достаточно просто Гермионы, или госпожи Гермионы, если тебе так хочется. Но от превосходительства я чувствую себя старой… Хотя, может быть, так меня и надо называть, — добавила она безразлично. — Так что ты хотела мне сказать?
— Я спрашивает, наденете ли вы сегодня новую мантию, ваше пре… госпожа Гермиона?
Жена министра фыркнула. — Новую мантию, говоришь? По-моему, это не подходящее слово, Твичи. У меня тонны новых мантий. Я же манекен мира британских волшебников, ты не знала?
— Д-да, госпожа Гермиона, раз вы так говорите, но я имею в виду ту, которую привезли сегодня утром. Темно-фиолетовую.
Гермиона тяжело вздохнула. — Да, наверное. Квизи случайно не сказал тебе, что собирается надеть сегодня вечером мой муж? Я не хочу конфликтовать с ним. По крайней мере, в цвете одежды, — добавила она с усмешкой.
Твичи засияла от ощущения собственной полезности. — Да, конечно, Квизи говорить мне. Его превосходительство наденет парадную мантию Грифиндора, бордовую с золотом. Я думает, это хорошо смотрится с фиолетовым, и Квизи тоже так думает!
Гермиона кивнула в знак согласия, пересела от окна к туалетному столику и закрыла глаза, в то время как Твичи начала возиться с ее прической. *Я больше не могу*, думала она, *и у меня такое ощущение, что я скоро сойду с ума. Если сегодня вечером я сломаюсь, если разобью бутылку шампанского о голову Гарри, тогда, может быть, они отправят меня в госпиталь Св. Мунго, я там я обрету покой. Представьте только, день за днем я сидела бы в пижаме и ничего не делала, только смотрела бы в окно. Рай, настоящий рай! *
Прическа была закончена, и пронзительный голос Твичи снова вывел ее из мечтательности. — Вы наложить макияж сами или хотите, чтобы Твичи это сделает?
— Нет, не надо, — устало ответила Гермиона. — Я сама. Немного пудры и помады, и все. Что такое, Твичи? Что-нибудь еще?
Твичи явно колебалась, но в конце концов ответила. — Пожалуйста, ваше превосходительство, не ругайте Твичи, но я думает, что если бы вы… в смысле, ну, немного румян…
Она замолчала, уставившись на Гермиону и ожидая, что ее отругают за такое смелое предложение. Хозяйка могла понять это как критику, но это было не так. Совесть и преданность никогда не позволили бы Твичи допустить, чтобы госпожа появилась на публике такой бледной, даже если бы за это она и получила по голове банкой пудры. Не то чтобы Гермиона когда-то так себя вела, но с этими людьми никогда нельзя быть уверенным…
Вместо вспышки гнева Гермиона еще раз посмотрела на свое отражение в зеркале, вздохнула и сказала. — Ты права. Немного румян не повредит. Спасибо.
Наконец, пудра, помада и румяна были нанесены, парадная мантия надета. От прикосновения к коже тяжелого золотого колье с аметистами она вздрогнула, затем ощутила тяжесть сережек в ушах. И как всегда, физический дискомфорт, дошедший до максимума, был знаком того, что она готова выйти к гостям. В тот момент, когда Гермиона поднялась, раздался стук, и Твичи поспешила открыть дверь.
Гарри Поттер, министр магии, смотрел на жену через очки в золотой оправе. В мантии из дорогого бордового бархата с золотой отделкой он выглядел очень важно, волосы больше не торчали в беспорядке, а были тщательно уложены и разделены пробором. — Ты готова, дорогая?
— Да,— прошептала Гермиона. — Да, я готова, — повторила она более уверенно.
Она взяла Гарри под руку, и она вместе спустились к гостям по помпезной белой мраморной лестнице.
***
Волдеморт был побежден в 1999 году, через год после того, как Гарри окончил школу. На этот раз победа была реальной, и это подтверждало тело Темного Лорда — все еще змееподобное, все еще внушающее благоговение, но несомненно мертвое. И снова волшебный мир вздохнул с облегчением, незнакомые люди обнимали друг друга на улицах, а стаи сов в летнем небе вызывали массовую истерию у магглов, которые поверили, что мрачные фантазии Хичкока стали явью. И четверо волшебников, освободивших британское общество, сразу же поднялись на головокружительные высоты славы: Гарри Поттер, Северус Снейп, Гидеон Флитвик и Аластор Хмури, связанные между собой узами дружбы, крови и любви, древними клятвами, подписанными кровью — лев, змея, орел и барсук, объединенные доверием, сразили Зло. Северус Снейп наконец искупил свою вину, Сириус Блэк был оправдан, Упивающиеся Смертью уничтожены. Мир остро нуждался в героях, и получил их.
В течение нескольких месяцев спасителям мира пришлось нелегко, их постоянно преследовали репортеры. Если правда то, что каждая фотография отнимает у человека часть его души, то фотографы вытягивали из них душу посильнее, чем стадо разъяренных Дементоров. Постепенно эйфория успокоилась, и каждый из них вернулся к нормальной жизни, которую они искали столько лет. Северус Снейп стал директором школы Колдовства и Волшебства Хогварц. Он принял с эту честь некоторым сопротивлением, только потому, что всегда мог рассчитывать на совет Дамблдора. Это не означало, что бывший директор умер. Он просто решил, что после жизни, полной ответственности, он наконец-то заслужил немного отдыха и спокойных исследований. Сириус Блэк, после того как была восстановлена его репутация, с благодарностью принял предложение Снейпа стать учителем Чар в качестве преемника Флитвика. Тот решил, что он тоже хочет уйти в отставку и изредка участвовать в Дуэльных Турнирах Пожилых Волшебников. Самой недоступной жертвой для репортеров и фотографов был Аластор Хмури — бывший аурор упрямо отказывался давать интервью, а его дом, всегда защищенный лучше Гринготтского банка, превратился в неприступную крепость, защитные чары и сложные проклятия пугали любого, кто опрометчиво пытался посягнуть на частные владения Шизоглаза.
Самому молодому, и самом харизматичному из них, Гарри Поттеру, Мальчику, Который Выжил Дважды, было девятнадцать лет, и перед ним была открыта любая карьера. Предположения по этому поводу быстро менялись — сегодня он должен был стать Ловцом в национальной сборной по квиддичу, на следующий день появлялись слухи, что он заключил контракт с маггловскими кинопродюсерами — короче, не было ни одной сплетни, за которую не уцепилась бы пресса. На удивление всем, Гарри не начал подобную карьеру, а стал работать в отделе международного сотрудничества министерства магии. Он восстановил свое родовое поместье в Лощине Годрика, и не давал ни малейшего повода для сплетен, которыми газеты могли бы накормить своих жаждущих сенсаций читателей.
Однако через год пресса получила свой лакомый кусочек — на празднике в честь годовщины победы над Волдемортом Гарри Поттер опустился на колени и сделал предложение Гермионе Грейнджер, своей лучшей подруге, с которой он несколько месяцев тайно встречался. Обоим приходилось использовать Всеэссенцию, чтобы сохранить все в секрете. И снова начался журналистский ад. Гермиону преследовали повсюду. В Ливерпульском институте Углубленного Изучения Чар не осталось ни одного камня, который бы не был запечатлен на фотографии, и ни один из Гермиониных однокурсников, как бывших, так и настоящих, не избежал вопросов о ее привычках, предпочтениях в еде и цвете ночных сорочек.
Решение прервать исследования не было для Гермионы тяжелым. Она начала обучение скорее по обязанности, чем из-за сознательного выбора, и справлялась не так хорошо, как ожидалось. Фактически она была рада, когда Гарри был назначен послом во Францию — самым молодым в истории Британии. Она твердо верила, что действительно любит Гарри и хотела разделить его жизнь. К тому же ее мать и друзья матери настойчиво советовали ей "следовать зову сердца". Таким образом, она без особых сожалений распрощалась со своей студенческой квартирой в Ливерпуле, чтобы сменить ее на роскошную резиденцию в Париже. Четырнадцать лет спустя, остановившись на мгновение на середине лестницы и окидывая взглядом толпу людей, собравшихся на празднование пятнадцатой годовщины падения Волдеморта, Гермиона больше не излучала счастье и не вспоминала свои мечты об академической славе, к которой она стремилась в школьные годы. Она просто стояла там, чувствуя себя немного скованной под тяжестью парадной мантии и массивных украшений, и отчаянно желая, чтобы вечер закончился настолько быстро, насколько это вообще возможно

 

Глава 2. -

В красивой округлой комнате – кабинете директора Хогварца – Минерва МакГонагалл слегка наклонила голову, чтобы спрятать усмешку. Конечно, Северус изменился настолько, что иногда она спрашивала себя, действительно ли это тот самый человек, которого она знала уже много лет. Но иногда - очень редко, и только когда его нервы были натянуты настолько, что он больше не мог сохранять самообладание - можно было наблюдать короткое, но весьма убедительное появление на свет старого Северуса. Сейчас именно это и происходило. Только теперь это не раздражало, а скорее даже успокаивало, подтверждая истину о том, что некоторые вещи не изменяются. И еще, как пристыжено отметила Минерва, заводить Северуса было довольно забавно.
- Насколько я поняла, ты не хочешь их видеть? - спросила она самым невинным голосом.
- Я бы не захотел их видеть, даже если бы мне предложили за это эквивалент их веса слезами Феникса, - ответил Снейп. – Но сейчас дело даже не в том, что я этого не хочу – я не могу с ними разбираться. Понимаешь ли, дражайшая Минерва, если ты не совсем забыла об этой мелочи, через десять минут я должен отправляться на торжество. Так что ты можешь прямо сейчас снизойти до того, чтобы признать абсолютную невозможность справиться с Печально Известными Двойняшками. Могу я, - ирония, которая до этого только просачивалась из его слов, теперь буквально затопила комнату, - могу я предложить тебе, как декану их колледжа и, к тому же, заместителю директора, заняться этим вопросом? А мне предоставь возможность насладиться невероятным удовольствием, которое я всегда получаю, демонстрируя свое природное обаяние министру Поттеру и стаду тупых идиотов, составляющих его окружение.
С огромным усилием Минерва заставила себя сохранять серьезное выражение лица и при этом смотреть Снейпу в глаза. – Конечно, Северус, просто я думала, что тебе доставит удовольствие поиграть с двойняшками Уизли в Великого Инквизитора… Но я, безусловно, понимаю, что тебе необходимо немедленно отправляться. Ты абсолютно прав, такое великолепие нельзя тратить на Мону и Лизу Уизли.
Ее последнее замечание было и шуткой и правдой. Северус Снейп действительно выглядел великолепно. Со смертью Волдеморта внешний вид, который он поддерживал много лет, перестал быть необходимым. До этого он, стараясь казаться отталкивающей личностью, придерживался мнения, что, если утверждение "в здоровом теле здоровый дух" характеризует хороших парней, то обратного будет достаточно для того, чтобы тебя признали за своего плохие. Это работало удивительно хорошо. Заклинание forma deformis создало отталкивающий образ Снейпа, который, даже для своих самых страстных поклонниц, никогда не мог называться красивым, но обладал некоторым je ne sais quoi, что делало его, несомненно, очень привлекательным. Его черные волосы теперь были довольно коротко подстрижены, все намеки на их сальность исчезли, кожа, хоть и оставалась бледной, больше не казалась нездоровой, а зубы, по-прежнему немного неровные, утратили желтоватый оттенок. Без постоянно давящей на него необходимости быть шпионом, разрушающей душу и тело, его костлявое телосложение вернулось к нормальному для него худощавому. «Аристократический» - это было именно то прилагательное, которое приходило на ум людям, когда они смотрели на его римский профиль. Это впечатление только усиливала элегантная простота его черной мантии, подчеркиваемая блеском золотой медали, Ордена Мерлина Первой степени. Снейп не принадлежал к людям, которые ценят подобные штучки, способные только потешить тщеславие, но этим вечером он представлял Хогварц и должен был появиться при всех регалиях.
Снейп потянулся, несколько раз вдохнул, чтобы успокоиться и, восстановив самообладание, сказал Минерве. – Спасибо тебе за… комплимент. А теперь мне пора уходить.
С этими словами он повернулся к двери. Подойдя к ней, он, казалось бы, изменил свои намерения, вернулся назад, и, подойдя к Минерве, коротко, но нежно, прикоснулся к ее щеке. – Только не засиживайся долго. В этом году мы выбрали хороших старост, они вполне способны сами поддерживать порядок.
И еще до того, как Минерва смогла что-то ответить, он вышел. Покачав головой и улыбнувшись, она посмотрела на захлопнувшуюся дверь. Иногда у него все еще получалось ее удивить. Вздохнув, она вышла из кабинета директора и направилась в сторону Гриффиндорской башни. Ее улыбку сменило теперь обычное строгое выражение лица. А в кабинете портреты бывших директоров снова погрузились в сон, и их негромкое посапывание было единственным звуком, нарушающим тишину, залитую лунным светом.
-----*****-----
Резиденция Британского Министра Магии, которая уже несколько столетий располагалась в великолепном Елизаветинском особняке, стоящем на холмах, окружающих Дувр, была столь же красивой, сколь и впечатляющей. Именно Гарри Поттер решил, что торжественный вечер по случаю Дня Победы, как официально называлось это событие, должен проходить здесь, а не в самом Министерстве, в котором тоже был предусмотрен роскошный зал для подобных собраний.
«Роскошный, да», подумал Снейп, поправляя мантию перед тем, как войти, «но не слишком симпатичный». Строгий гранитный особняк до сих пор вызывал в памяти неприятные воспоминания о давно прошедших днях. Он довольно отчетливо вспомнил, как чувствовал себя пять лет назад, когда был вынужден уступить правилам приличия и появиться на торжественном вечере, от чего он обычно уклонялся – но таким событием, как десятилетняя годовщина Великой Победы, просто недопустимо было пренебрегать. Ему стало немного нехорошо при воспоминании о многочисленных вопросах и о том чувстве безысходности, которое охватило его, пока Артур Визли, бывший тогда Министром, все бубнил и бубнил, удовлетворяя свою страсть к длинным и весьма занудным речам. Гарри тогда все еще был послом, но уже не в Париже, а в Вашингтоне, и, к общему разочарованию, не мог находиться среди почетных гостей.
Сегодня Снейп должен был увидеть Поттера первый раз за четырнадцать лет. Последний раз они встречались на свадьбе Гарри. Какая это была свадьба! Она затмила все произошедшие в обществе события и бросила долгую тень на события будущие. Грейнджер, которая в школе всегда была гадким утенком, излучала красоту и счастье, и казалось, что эта свадьба и есть настоящее празднование их победы, более реальное, чем все церемонии, которые им пришлось пережить в предыдущем году.
Огромный холл особняка и смежные с ним комнаты были уже набиты битком, когда Снейп наконец вошел. Домовый эльф, крутящийся около двери, был заметно смущен, потому что его святой обязанностью было объявлять о прибытии каждого гостя, но Министр уже начал свою речь, и теперь сделать это было просто невозможно. Улыбнувшись и слегка покачав головой, Снейп дал понять, что не хочет, чтобы об его прибытии объявляли, и молча начал пробираться сквозь толпу. Хотя Гарри стоял на импровизированном подиуме, а Снейп был высокого роста, он не мог как следует его разглядеть и хотел подойти немного поближе.
Когда он, наконец, подошел к подиуму достаточно близко для того, чтобы разглядеть лицо Гарри, на котором теперь не было шрама, все, что он смог сделать, это охнуть и заставить себя не раскрыть рот. Очевидно, и даже банально, что человек должен был измениться за четырнадцать лет, но результат этих перемен был таким, что посрамил бы величайшие достижения Минервы по Преобразованиям. Гарри Поттер стал чем-то средним между Корнелиусом Фуджем, Перси Визли и Барти Кроучем, будь он проклят. Высокопарность, серьезность и церемонность сменили хорошо знакомую и, как отлично помнил Снейп, временами весьма надоедливую живость характера. Поттер стал взрослым, причем не в самом лучшем смысле этого слова. Тогда эта прекрасная статуя рядом с ним должна быть Гермионой Грейнджер? Этой шумной, яркой, надоедливой девчонкой с большими зубами? Это же совершенная копия Нарциссы Малфой в ее худшие годы! Что творится с этим миром? На какое-то время Снейп почувствовал себя чрезвычайно молодым, несмотря на свои 56 лет. Нет, почему же, и Дамблдор был молодым и жизнерадостным по сравнению с этой парой, которая даже вместе взятая была вдвое младше многоуважаемого колдуна.
Похоже, что довольно бедные ораторские дарования Поттера были усовершенствованы богатым опытом в произнесении речей. По крайней мере, он приобрел напыщенный стиль, который не сделала более терпимым внушительная длина его выступления. Но, наконец, он подошел к концу и, после того, как стихли бурные аплодисменты гостей, холл заполнился гулом более чем тысячи голосов и звоном бокалов с шампанским.
-----*****-----
За годы практики, Гермиона научилась при желании полностью отключаться от голоса мужа, и его затянувшаяся речь предоставила ей прекрасную возможность воспользоваться этим умением. Несколько лет назад она использовала бы это время для того, чтобы помечтать, но теперь она просто постаралась освободиться от всех мыслей и насладиться ощущением этой блаженной пустоты. Она знала, что остальным ее вид будет казаться просто спокойным – она могла даже заснуть стоя – и что аплодисменты дадут ей сигнал к тому, что пора возвращаться к реальности и к своим обязанностям. Когда толпа начала гудеть и двигаться, она снова вернула на лицо дежурную улыбку и была готова к поздравлениям и светским разговорам.
Через полтора часа она чувствовала себя настолько обессиленной, что ее мечты о нервном срыве были чрезвычайно близки к тому, чтобы стать реальностью. Хотя большая ее часть с удовольствием уступила бы этому чувству, она настолько привыкла стиснув зубы проходить через все это, что подавила в себе желание закричать и скинуть с подноса несколько бокалов, и просто позволила себе незаметно ускользнуть от мужа и найти убежище в одной из маленьких комнат, открытых для гостей. В ней было темно, и Гермиона не стала зажигать светильники, предпочитая оставаться в полутьме, нарушаемой только пятнами лунного света, прокравшимися сквозь слегка приоткрытые шторы. Когда она закрыла дверь, звуки, доносившиеся снаружи, почти полностью затихли, и тишина, которая теперь окружала ее, делала биение в висках еще более мучительным.
-----*****-----
Сегодняшний список гостей можно было бы издать как справочник «Кто есть Кто в Британском колдовском сообществе». Размышляя об этом, Снейп медленно выбирался из толпы, в центре которой все еще стоял Гарри Поттер, окруженный плотной группой людей, желающих пожать ему руку и обменяться с ним парой слов. Когда на его плечо тяжело опустилась чья-то рука, Снейп чуть не расплескал содержимое своего бокала.
- В чем дело, Северус, разве это не замечательный вечер!
Снейп сердито развернулся – он все еще не терпел, чтобы к нему прикасались без конкретного разрешения – изобразив одну из своих фирменных ухмылок, которыми он теперь не так часто пользовался, но и не забывал, используя для общения с особо назойливыми личностями.
- У тебя все еще это получается, - сказал сквозь смех Сириус Блэк. - Я всегда догадывался, что ты просто притворяешься добреньким.
- Сириус! Очень рад, что с утра ты не успел выучить ни одного правила хорошего тона, - ответил он, возвращая хлопок по плечу. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь тебе все это нравится не больше чем мне?
Сириус расплылся в широкой ухмылке. - Больше, чем тебе, как мне кажется. Я участвую в каждом чертовом представлении с 1999 года!
- Понимаю. Но я осмелюсь предположить, что ты пришел сюда не один, чтобы, по крайней мере, утешиться присутствием какой-нибудь глупенькой, но соблазнительной девочки.
Сириус был заметно смущен. Они давно положили конец своим разногласиям и стали кем-то вроде друзей, хотя и продолжая насмехаться друг над другом, но проводя множество ночей выпивая и разговаривая до самого утра. Тем не менее, Сириус боялся, что если Северус узнает, что его учитель Чар пригласил на свидание префекта Агриппину Вилкокс, его эмоции не ограничатся легким раздражением. Сириус не знал, что Снейп был прекрасно информирован о слабости, которую его друг испытывал к студенткам, но закрывал на это глаза до тех пор, пока не было серьезных осложнений вроде беременности или злоупотребления властью. До сих пор, девушки, которых Сириус находил достойными, заметно улучшали свои успехи, причем не только в Чарах. Северус считал, что Сириус просто делал их счастливыми. Эти истории никогда не заканчивались трагедиями, слезами и разбитыми сердцами. Но, в любом случае, директор не собирался делиться с Сириусом ни своими мыслями, ни своей осведомленностью, поэтому внимательно выслушал его нечленораздельный ответ о том, что он потерял свою даму в толпе. Вместо того, чтобы продолжать эту неприятную тему, он спросил. – Ты уже поговорил с Поттером?
Сириус покачал головой. - Посмотри на толпу подхалимов, которые его окружили! Я отложил это на более позднее время, а лучше – на другой раз.
- Ты не часто видишься с ним, правда? - спросил Северус, и тут же пожалел о своем вопросе, увидев, как помрачнел его собеседник. – Извини, Сириус, я не хотел…
- Нет, нет, все нормально, - сказал Сириус. – Я прошел через это. Я встречаюсь с ним, точнее с ними, один или два раза в год, но меня это, честное слово, не задевает.
- А свиньи летают! – подумал Снейп. – Прошел через это! Лучшая шутка тысячелетия. Вслух он сказал. – Что ж, рад это слышать. С другой стороны, я полагаю, что он очень занятой человек. Быть Министром Магии безусловно непростая задача. А я должен сказать, что лучшего министра у нас еще не было.
Это было истинной правдой. Гарри Поттер был лучшим Министром Магии за очень долгое время. Харизматическая личность, прирожденный лидер, согласный, в то же время, выслушать любого, будь то домовый эльф или премьер-министр магглов. Благодаря Мальчику, Который Выжил Дважды, британское магическое сообщество наконец имело конституцию, что навсегда исключило возможность беспрепятственного нарушения закона, как это было во время первого и второго устроенных Волдемортом правлений террора. Законы теперь принимались не министерством, а Национальным Советом, избиравшимся из всех совершеннолетних колдунов. Поцелуй Дементора был отменен, Ауроры и силы обеспечения правопорядка получили Устав, определяющий их права и обязанности… Да, подумал Северус, определенно, жизнь улучшилась по сравнению с 2010 годом.
- Извини, Сириус, я задумался. Что ты сказал?
- Я сказал, что он может быть лучшим министром из всех, которые у нас были, но это не делает его автоматически хорошим мужем.

 


Глава 3. -

Любопытство Снейпа усилилось. — На что ты намекаешь?
Сириус картинно вздохнул. — А ты угадай, Северус. На что я могу намекать? Что означает "не быть хорошим мужем"? А?
Директор пожал плечами. — Не имею ни малейшего понятия. Вряд ли ты мог не обратить внимания на то, что в этой области человеческих отношений у меня нет опыта. Учитывая, что это говоришь мне ты, то скорее всего это должно означать, что он не трахает свою жену до потери сознания хотя бы три раза в день.
Учтиво поклонившись, Сириус снова усмехнулся. — Спасибо за столь высокую оценку моих любовных способностей. Но если серьезно — разве ты мог бы сказать, что женщина, выглядящая как Гермиона, счастлива?
***
Предмет их разговора сейчас свернулся в кресле у окна в своем маленьком убежище, следя взглядом за луной, медленно плывущей над верхушками деревьев, окружающих замок. Покой, который она ощущала, был грубо нарушен появлением мужа, который неслышно открыл дверь и с силой ее захлопнул, заставив Гермиону подпрыгнуть от неожиданности.
— Ради Бога, что ты вытворяешь?
Она смотрела на него, пытаясь успокоиться после испуга. — Я просто решила отдохнуть несколько минут, и…
— Отдохнуть несколько минут? Гермиона, тебя не было более получаса! И именно сегодня! Ты же знаешь, насколько это важно. Наши гости заподозрят что-то неладное, если ты немедленно не вернешься.
— Ты мог бы сказать им, что у меня болит голова.
Он подошел к ней совсем близко. Гермиона вздрогнула.
— Болит голова? Ты не могла выдумать более жалкое маггловское объяснение? Твоя ванная набита средствами от любого вида головной боли! Никто не поверит в такую нелепую причину твоего отсутствия.
— Что ты имеешь в виду, говоря "жалкое маггловское"? Головная боль — это головная боль, и волшебники страдают от нее так же, как и магглы. Или ты имеешь что-то против того, что я магглорожденная? Это не в первый раз.
— Нет, — устало ответил Гарри. — Конечно, нет. Я просто… Ты не можешь… Черт побери, Гермиона, не заставляй меня терять лицо перед всеми этими людьми. Сегодня же День Победы, ради Бога, предполагается, что ты должна быть рядом со мной. Неужели это так трудно? — теперь он уже кричал на нее, а она ненавидела это. Она всегда была слишком чувствительна к шуму, но шум в сочетании с агрессией был для нее абсолютно невыносим. Ни сейчас, ни когда-либо.
— Так в этом все дело, да? — тихо сказала она. — Твоя репутация, твой имидж. Все из-за этого, Гарри?
— Нет! — закричал он. — Как ты можешь говорить такое после всего, что я сделал для этой страны? Моя репутация? Я мог бы отказаться от нее, если бы это было нужно для какой-то великой цели, но я повторяю, я НЕ СТАНУ подвергать ее опасности из-за твоих детских прихотей!
— Боже… — выдохнула Гермиона. — Да как ты смеешь называть мое отчаяние детской прихотью?
Гарри был зол настолько, что уже не мог кричать. — Отчаяние? — спросил он угрожающим шепотом. — Правда? Так вот как это называется? Гермиона Поттер, в модной итальянской мантии, с кучей драгоценностей, моя жена, любое желание которой выполняется, прежде чем будет произнесено, заявляет, что она в отчаянии? У тебя есть все, что ты захочешь, и ты знаешь, что можешь получить еще больше. Может быть, если бы у нас были дети, ты бы не отчаивалась! Ты чувствовала бы ответственность.
"Конечно", — с горечью подумала Гермиона. — "он должен был этим закончить. Как я только могла подумать, что он не применит свое любимое оружие?"
Ее решение не иметь детей было одной из первых причин их конфликта. Сначала она не хотела, потому что в двадцать лет чувствовала себя слишком молодой, чтобы быть матерью. Ей хотелось так много узнать, нужно было справляться с таким количеством новых обязанностей. Позже, когда ей овладели апатия и неудовлетворенность, у нее появилось ощущение, что в таком состоянии она не сможет быть хорошей матерью. Через некоторое время Гарри стал нетерпеливым, пытался переубедить ее, самым наглым образом используя так называемых друзей, чтобы "поговорить с ней". Но она оставалась непреклонной, уверяя, что в ее возрасте она еще сможет иметь детей, если вдруг изменит решение. Тем не менее, настойчивость мужа довела ее до того, что у нее почти не осталось сил сопротивляться.
— Я подумаю об этом, — ответила она. — Теперь, пожалуйста, возвращайся к гостям. Я присоединюсь к тебе через несколько минут.
Не сказав ни слова, Гарри кивнул и вышел из комнаты.
***
— Так все эти слухи о вас и Ливии Вилкокс…

— Абсолютная чушь! — рявкнул Снейп, в который раз проклиная себя за то, что не успел увернуться от Риты Вритер.
— Девушке двадцать один год, а мне пятьдесят шесть, и вы это прекрасно знаете! Я что, похож на старого ловеласа?
Проведя длинным ухоженным ногтем по своему бокалу, Рита наклонила голову и хищно посмотрела на него. — Ну, — протянула она. — Учитывая все, что я слышала, вы могли бы быть в хорошей компании, директор, если бы интересовались девушками вдвое моложе себя.
Северус не попался на крючок. — Я вижу, у вас закончилось шампанское, — вежливо ответил он. — Позвольте принести вам еще бокал? — он загадочно улыбнулся. — Подобные сборища можно выносить только с хорошей выпивкой, правда? — он подмигнул и исчез.
Конечно, он не собирался возвращаться к ней. Завтра он напишет ей коротенькое письмо, в котором объяснит, что встретил… надо бы придумать кого-нибудь поубедительнее… — и предложит ей пообедать в Лондоне. Да, подумал он с акульей усмешкой, это должно сработать. А сейчас ему просто нужно смыться в одну из маленьких комнат для отдыха в надежде, что его никто не заметит. Он собирался отдохнуть минут пятнадцать или двадцать в тишине, а потом вернуться к толпе.
Комната, должно быть, была одним из малых салонов, которые использовались для менее многочисленных приемов. Помещение освещал только слабый лунный свет, пробивающийся через полузакрытые шторы. Снейп упал в кресло и потер переносицу. Он же знал, что ему не стоит пить шампанское! Виски, даже в значительных количествах, не вызывал проблем — Блэк достаточно натренировал его. Но от сладковатого вкуса и всех этих пузырьков ему было плохо. "Как забавно", — подумал он. — "Сегодняшние бутылки были из коллекции Малфоя. Château Malfoy Grand Cru Grand Réserve 1999! Прямые поставки из конфискованных виноградников и подвалов умершей правой руки Волдеморта".
— Чертов ублюдок заслужил это, — пробормотал он.— За все, что сделал.
— Вы случайно не о моем муже? — раздался приглушенный голос из темноты.
Теперь Снейп подпрыгнул от неожиданности. — Кто, черт побери… — один быстрый щелчок пальцев зажег свечи, и комната стала видна во всем своем великолепии. Она была обставлена в стиле, который Северус предпочитал всем остальным из-за его величественной строгости — французский ампир. Никогда больше строгий классицизм и французская элегантность не соединялись в такой гармонии. Кстати о пропорциях. В кресле у окна сидела женщина, чей профиль на фоне темно-зеленых бархатных штор теперь можно было разглядеть. Продуманно-небрежные локоны, изящный нос и стройная шея — она словно сошла с полотен Давида. Снейп был ошеломлен, и начал заикаться как подросток.
— Я… э… простите, я не собирался…
Теперь она взглянула на него. Если до этого он был поражен ее красотой, то сейчас его словно настиг удар молнии, когда он понял, что она…
— М… миссис Поттер, э… я хотел сказать, э… Ваше превосходительство… — все, что он сумел из себя выдавить, ругая себя за недостаток оригинальности.
Она грациозно поднялась и подошла к нему, протягивая ему правую руку, которую он взял, все еще не зная, что сказать. — Достаточно просто миссис Поттер, — сказала она с улыбкой. — А… мы с вами случайно не знакомы?
Он ответил, не подумав, но ведь подсознание часто предлагает нам правильные решения. — Нет, я еще не имел чести быть представленным вам. Меня зовут Шон Спарвис, и я очень рад с вами познакомиться.
Это было одно из двух его старых шпионских имен, анаграмм от настоящего имени — Перси Эванс и Шон Спарвис. Он часто использовал их в те времена, когда ему постоянно приходилось лгать и шпионить. И по какой-то неизвестной для себя причине сейчас он выбрал менее жалкое из двух (Перси Эванс всегда казалось ему немного неуклюжим), предпочитая, чтобы она не знала о том, что на самом деле он ее ненавистный и страшный профессор Зельеделия. Учитывая, как давно они встречались в прошлый раз, не было никакого риска, что она его узнает. Он неохотно отпустил ее руку, поняв, что удерживал ее дольше, чем позволяли правила этикета. Хотя, кажется, она этого не возражала. Ее оценивающий взгляд скользнул по нему от макушки до пят. Странно, но от этого у него сразу прекратилась головная боль, и по телу разлилось приятное тепло.
— Здесь прохладно, — сказала она, подтвердив то, что он не просто согрелся в комнате. — Вы не возражаете, если я зажгу огонь?
Он покачал головой, все еще чувствуя, что его язык приклеился к небу. Легким щелчком пальцев она разожгла камин, и села на стул напротив весело затрещавшего пламени. Она кивком пригласила его присоединиться, и когда они оба сидели, глядя на огонь, спросила. — Так кто же вы, мистер Шон Спарвис?

 

Глава 4. -

Снейп немного покрутился в кресле, изображая поиски волшебной палочки и ее благополучное обнаружение, желая выиграть несколько секунд, за которые он смог бы придумать что-нибудь правдоподобное.
Он прочистил горло и спросил. – Извините миссис Поттер, я был настолько озабочен тем, что не знал, куда я засунул свою палочку – это со мной постоянно случается – что я не расслышал, что вы только что сказали. – Он очень надеялся на то, что его теплая улыбка сможет рассеять подозрения, которые могли вызвать у нее эти маневры. Он не ожидал ничего другого от Гермиониной проницательности и острого ума.
Она улыбнулась в ответ. - Не говорите мне о вещах, которые трудно найти! Со мной все время случается что-то подобное, и это ужасно раздражает. Но в любом случае, мистер Спарвис, если вы не хотите отвечать на мой вопрос, вы можете этого не делать – я признаю, что задавала его в основном для поддержания разговора. Я спрашивала, чем вы занимаетесь.
Значит, она что-то заметила, но не так поняла. Очень хорошо. Тогда не о чем беспокоиться. – Я не большой специалист в светских беседах, - ответил он, - и действительно не слышал, что вы сказали. Что же, давайте посмотрим, это не очень просто объяснить… Пожалуй, меня можно назвать ученым-одиночкой в стиле 18-го века, достаточно богатым для того, чтобы быть независимым. Я имею в виду то, что я могу не работать, если не захочу. Моя…м-м-м…специализация – История Магии, - он скрестил пальцы, которых было совершенно не видно под пышными складками рукавов, - и кроме того, Стратегия.
Гермиона наклонилась вперед, вопросительно посмотрев на него. – В смысле?
- В том смысле, что я специалист по стратегии военных действий. Я изучал – и продолжаю изучать, это бесконечный процесс – великие войны и сражения, и пытался определить стратегические принципы, которые могут найти применение в наши дни. Иногда я читаю лекции в КАА по той части Расширенного Курса Защиты Против Темных Искусств, которая касается военной стратегии. – Он напомнил себе, что нужно будет написать Шизоглазу Хмури, ректору упомянутой академии, и, по совместительству, Немезиде для ее студентов, как только он вернется домой – только из предосторожности. Кто знает, она может спросить Шизоглаза о его лекторе.
- В Академии Ауроров в Кардифе? О, тогда вы знаете Аластора Хмури, если, конечно, он все еще ректор этой академии.
- Да, ректор, и еще какой. По крайней мере, так говорят его студенты. В любом случае, если ты не должен делать это, быть учителем довольно забавно, - продолжил он.
Очевидно, с его стороны было не очень умно это сказать, потому что лицо Гермионы стало совершенно неприступным. – Думаю, что это действительно так, - это все, что она сказала. – А в какой школе вы учились? Коне



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-08-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: