Этому сну здесь не место. Он важен лишь для меня, больше ни для кого. Я записываю его здесь только потому, что навсегда хочу его сберечь для себя.
Во сне мы с мамой работаем с травами в саду. Небо голубое, и светит солнце, но это раннее утро, поэтому сейчас не жарко, а приятно тепло. Мы ползаем по рядам по обе стороны лавандовых грядок. У мамы сильные руки. Когда она хватается за сорняк и тянет, он выходит из земли с длинным белым корнем. Я стараюсь помочь ей с прополкой, но у меня получается только обрывать верхние листья. Она прерывает меня и дает маленькую лопаточку: «Бесполезно выполнять работу наполовину, Пчелка. Ведь ты думаешь, что работа закончена, но кто-то должен будет прийти после тебя и все переделать. Даже если тебе придется приложить больше сил, а успеть меньше – лучше довести работу до конца с первого раза». Затем она показала мне, как вогнать лопатку в землю и вытащить сорняк, выдернуть который мне не хватило сил.
Я проснулась, все еще слыша ее голос. Он был таким настоящим, но удивительно, хотя сказанное было вполне в духе моей мамы, такого дня в своей жизни я не помню. Я нарисовала здесь мамины руки, сильные и загорелые, когда она тянет из земли сорняк с корнями.
Дневник сновидений Пчелки Видящей
Что за дурацкая у меня привычка - не могу как следует выспаться в ночь перед важным заданием. После неприятного сна о кричащем в силках кролике я проснулся квёлым. Корабль вел себя по-другому. Видимо, ночью мы встали на якорь. Я это проспал?
Я, наконец, овладел искусством выбираться из гамака и даже в темноте справился неплохо. Были слышны храп Ланта и ребяческое дыхание Пера. Со сна в голове еще не прояснилось, и я не представлял, сколько прошло времени. От подпалубного фонаря света было недостаточно, чтобы рассеять полный мрак. Нашарив свои ботинки, я обулся, а затем наощупь нашел лестницу, ведущую вверх на палубу. Зевая, я постарался полностью проснуться, но все равно чувствовал себя вялым и окоченелым.
На горизонте брезжил рассвет. Я протер глаза, но все мое тело протестовало против бодрствования. Сдав спиной вперед, я прокрался мимо стоящих рядом Альтии с Брэшеном, которые смотрели не на город, а на море за гаванью. Отыскав для себя тихое место у леера, я стал разглядывать Клеррес под светлеющим небом. На рассвете город был еще красивее, с ухоженной растительностью и аккуратными розовыми, бледно-зелеными и небесно-голубыми домиками. Я наблюдал, как город начинает просыпаться, ощутил неуловимый запах свежеиспеченного хлеба и увидел, как несколько маленьких рыболовецких судов покинули гавань. Рассмотрел даже крошечную фигурку человека и запряженную ослом повозку, которые спускались с пологих холмов в просыпающийся город. В заливе находился лишь один большой корабль, с носовой фигурой в виде резного букета. Тишь да благодать. Мое тело жаждало вернуться ко сну. Я поморгал, почувствовав, что вот-вот усну стоя.
Наша носовая фигура была неподвижна, словно действительно была сделана из простого дерева. Мое молодое лицо смотрело в сторону портового города и окружающих его невысоких холмов. Все казалось мирным, но, вероятно, сегодня мои руки обагрятся кровью. Если выйдет по-моему, погибнут люди. Чтобы вернуть свое дитя, я сделаю всё, что должен. Я отважился послать робкий лучик Скилла.
Пчелка, папа здесь. Я иду, найду тебя и заберу домой.
Ответа от нее не было, но я продолжал все так же держать разум открытым и ждал. Да только дождался совсем не Пчелку. Тонким, как нитка, ощутил я прикосновение Дьютифула, и еще более слабым – касание Неттл. А потом – как будто стальной трос заменил собой связующую нить – их укрепил Олух. Сила все еще была при нем. Старый, больной и раздраженный оттого, что его разбудили так рано, он все же дотянулся сквозь расстояние и слил свое сознание с моим.
Привет, дедушка!
В первое мгновение приветствие Дьютифула не имело для меня смысла. Затем я понял.
Ребенок родился?
Неттл работала Скиллом ровно, но ее усталость все же давала о себе знать.
Девочка. Королева Эллиана в восторге. Она попросила разрешения дать ребенку имя. Мы с Риддлом согласились. Хоуп. Ее зовут Хоуп.
Хоуп.
Я произнес имя и почувствовал, как его сила – надежда - снисходит на меня. Слова не нужны, когда я общаюсь через Скилл со своей дочерью. Все мои чувства к ней и к моей новорожденной внучке устремились потоком через нашу связь. Я ощутил, как мое тело покрылось гусиной кожей.
Хоуп, - повторил я и снова наполнился надеждой.
И есть еще новости! - это был Дьютифул, нетерпеливый, будто ребенок, спешащий чем-то поделиться. - Моя королева хранила секрет, пока не почувствовала, что теперь об этом можно без опаски объявить. Она беременна, Фитц. Несмотря ни на что, я снова стану отцом. И она уже выбрала имя. Неважно, мальчик ли, девочка - назовём Промис.
Слезы обожгли мне глаза, и каждый волосок на теле встал дыбом. Его радость пронеслась сквозь все расстояние между нами и переполнила мое сердце.
Да, дети. Повсюду эти младенцы. И чтобы поболтать о них, мы все должны просыпаться в такую рань, - без сомнения, Олух считал, что все это могло бы подождать и более позднего часа. Я пожалел маленького человечка и его больные кости.
Разбуди поваров! Закати радостный пир! Пусть подадут розовые сладкие пирожные, пряники и те маленькие пирожки с мясом и пряностями! – предложил я.
Да! - я почувствовал, как эта перспектива приободрила Олуха. - И маленькие шарики из теста, приготовленные в масле, с вишнями внутри! И темный эль!
Я не смогу быть там, дружище Олух, так что, может, ты составишь меню, чтобы отпраздновать рождение моей внучки? И съешь мою долю?
Это я могу, - и, более осторожно: – М ожно я попробую ее подержать?
Я затаил дыхание. Ушами Неттл я услышал ответ Риддла: «Конечно, можно! Двумя руками, Олух, будто щенка. Нет, держи ее близко к телу. Так в твоих сильных руках она будет чувствовать себя в безопасности».
Она теплая, как щенок! И пахнет как новорожденный щенок! Со мной ты в безопасности, малышка. Она смотрит на меня. Глядите, как она смотрит на меня!
Голос Эллианы слабо донесся до моих чувств: «Она будет расти, доверяя тебе».
Хотел бы я быть там, - эта мысль наполнила мое сердце.
Не волнуйся, Фитц. Я побуду ей дедушкой, пока ты не вернешься домой.
Предложение Олуха было таким искренним, что все, что я мог сделать – это дать ему почувствовать мою благодарность. Мне пришло в голову, что, возможно, из моего чудного старого друга выйдет дед куда лучше меня.
Где ты сейчас? – спросил Дьютифул.
Стою на якоре вблизи гавани Клерреса. Сегодня иду за Пчелкой.
Эмоции, слишком многочисленные, чтоб их называть, кипели смесью страха и надежды.
Будь осторожен, - выдохнула Неттл где-то очень далеко.
Будь безжалостен. Убей их всех и повергни их город в прах. Привези нашу Пчелку домой, - это от Дьютифула. Он взглянул на маленькую дочку Неттл, затем на слегка округлившийся живот Эллианы. Пробудилась его отцовская ярость. - Уничтожь Служителей. Заставь их пожелать о том, что однажды они услышали имя «Видящий»!
В ответ на произнесенное им имя что-то громадное зашевелилось и поднялось из глубин потока Скилла. Я никогда не сталкивался ни с чем похожим. Неттл, Дьютифул и Олух разом отпрянули.
СТЕНЫ! – предостерег я их, но они уже пропали. Когда Олух потерял концентрацию, они растаяли, как туман поутру, оставив меня в одиночестве в ширящейся трясине чужой магии – магии отвратительной и неправильной, запятнанной и грязной, словно ребенок зашипел по-змеиному. Густая и склизкая, она поднималась вокруг. Миг неосторожной попытки связаться с родными открыл дверь в мой разум – и чужое сознание потекло вовнутрь, дотронулось до меня.
Оно было неряшливым потоком мыслей. Я стал неподвижным и маленьким, тугим и твердым, как орех. Меня учили использовать Скилл осмысленно и строго, нацеливая мысли, словно меч, в едином могучем выпаде пронзающий противника. Это же был бесформенный толчок - за ним стояла огромная сила, но никакой цели. Как будто рабочая лошадь придавила тебя в стойле. Я держался и не отодвигался назад.
Видящий. Это имя, - он наощупь искал меня. Я затаил дыхание. - Я чувствую тебя. Ты близко, не так ли? И с тобой что-то есть. Что это? Не человек.
Поток густой магии дотронулся до Совершенного – корабль встрепенулся, по палубе пробежала дрожь.
Руки прочь! – в приказе Совершенного я ощутил беспокойство, но тут корабль поднял собственные стены – ту же защиту, которую он использовал, чтобы не впускать меня в свои мысли.
Сознание было попыталось нашарить его, но без толку, и тогда вернулось ко мне. Его сила завертела меня, опрокинула и закачала, как удар случайной волны. Я не мог отгородиться от него стеной, ведь он уже был внутри моего сознания. Его мощь ужасала, хотя, похоже, он не знал, как ее использовать – слепо блуждал в темноте, неспособный схватить меня. Я затаился, но как только что-то другое привлекло его внимание, был грубо отброшен. Мне стало слышно голос, который отвлек его.
Винделиар, проснись. У меня к тебе вопросы, – затем голос в ужасе прошептал: – Что ты наделал? Симфи! Симфи, о нет, она мертва! Что ты сделал, ты, негодяй! И Двалию тоже? Убил и свою госпожу заодно?
Вовсе нет! Я их не убивал! Никто меня не слушает. Ты приходишь сюда, снова и снова, истязаешь меня, чтобы заставить сказать вещи, которым сам не веришь! Ты здесь чтобы опять меня мучить, ведь так, Коултри? Ты любишь причинять мне боль!
Парализующий страх обрушился на меня. Но за ним последовал прилив ярости, бешеной ненависти, которую усилила волна боли брошенного всеми юнца. Он взорвался.
Двалия мертва! Симфи мертва! Ты мучаешь меня и мучаешь, но ведь я говорил тебе – Пчелка плохая, у нее магия, и она способна на ужасные вещи, а ты заладил, мол, я вру, и терзаешь меня только сильнее! Сейчас они мертвы, а ты снова пришел пытать меня! Ну, теперь я сделаю больно тебе!
Он целился не в меня. Будь это так, я бы вопил не хуже Коултри. Тем не менее, направленный поток агонии зацепил меня, и я беспомощно упал на палубу Совершенного. Я видел всё – горячие клещи, цепи, не дававшие встать на ноги, крошечные лезвия, разгуливавшие по моей плоти. И я почувствовал, как он осознал свою силу.
Хватит орать!
Он заставил свою жертву затихнуть. Соображал он небыстро, но при той мощи, которой он обладал, это не имело значения. Его мысль ползла, как телега, взбирающаяся на крутой холм. Я ощутил его ребяческое ликование, когда он почувствовал свою силу.
Коултри, теперь ты любишь меня. Любишь меня больше всего на свете. Тебе так грустно оттого, что мне больно. Сними с меня цепи! Приведи мне целителя и принеси еды. Хорошей еды, как у маленьких Белых в их домиках! Ты заберешь меня отсюда в хорошее место с мягкой кроватью. И ты скажешь Капре и Феллоуди: все то, что я говорил им – правда. Пчелка обладает магией, и это ее рук дело. Она убила Симфи и Двалию.
Я почувствовал всплеск волны Скилла, несущей абсолютную убежденность, которую он обрушил на кого-то другого. У меня не было сомнений в правдивости его слов. Он пропитывал меня уверенностью насквозь, пока я не испугался, что Скилл навсегда выжжет это во мне. Одно ужасное мгновение я считал, что Пчелка - опасна, и разделял его полную уверенность в том, что она должна умереть.
Заставь их поверить мне! Я пытался предупредить вас раньше, но никто не слушал меня. Скажи им, что Видящий близко! Он говорил, что всех нас убьет, что разрушит Клеррес. А еще в гавани есть драконы. Я их чувствовал! Я практически видел их. Скажи им это! Но сначала принеси мне поесть.
Высвободиться из этого было не легче, чем выбраться из болотной трясины. Его сознание засасывало меня подобно грязи, в которой накрепко увязли сапоги. Я противостоял мощи, которая была легко сравнима с силой Олуха в его лучшие годы. Его разум сжимал мой в отвратительном объятии, и вот он уже начал смотреть моими глазами, обонять, касаться и ощущать все то же, что и я. Стены поднять было невозможно, и чем глубже я уходил в себя, тем большим количеством моих ощущений он завладевал. Он был на грани полного захвата моего тела и воли.
Тогда я бросился на него. Он не ожидал атаки. У него не было стен? Действительно, не было. Он расширил мост меж нами - и так я захватил над ним всю власть, присвоил его зрение и остальные ощущения. Надо мною стоял человек с лицом, покрытым белой краской и пудрой, одетый во все зеленое, цвета болотной тины. Я лежал на ледяном каменном полу, мою шею стягивал холодный металлический ошейник. Руки кровоточили от мелких свежих порезов. Я насквозь промерз, всё болело, глаза затекли, синяки ныли по всему телу. Повреждения были пустяковые, но каждое из них я лелеял как дело рук моего брата. Мой брат был повинен во всем, и теперь я ненавидел его.
Я брезгливо отделил от него свое сознание. Он было вцепился в меня, не давая уйти, и тогда я позволил ему насладиться тем, как презираю его слабость. Ни одно из его повреждений не могло бы вывести из строя воина. Шуту пришлось вытерпеть гораздо худшее. Этого же уязвленное чувство собственной правоты лишило сил - он был изнежен и полон жалости к себе, как нарыв, заполненный гноем.
Я страдал! – где-то там он произнес эти слова вслух. Мое пренебрежительное отношение к его ранам показалось ему оскорбительным. Отвлечь его легче легкого.
– Винделиар, – я услышал, как кто-то умолял, – поговори со мной. Что здесь произошло?
Под кандалами на его запястьях была содрана кожа. Я выбрал эту боль и сфокусировался на ней. Его руки были сплошь покрыты небольшими порезами - я заставил его сознание сосредоточиться на жжении ранок. Нашел больной расшатанный зуб и вывел эту боль на первый план его сознания. Он начал издавать беспомощные звуки. Я ощутил, как он размахивает руками, и чем больше внимания он обращал на свои легкие раны, тем больше он преувеличивал их в своем воображении. Внезапно я, щелкнув его челюстью, прикусил ему язык достаточно сильно, чтобы пошла кровь. Он вскрикнул от боли - и в равной степени из-за моей власти над ним. Я хотел большего - убить его. Я дал ему это понять, и, запаниковав, он вытолкнул меня из себя. Я влетел в свое тело и бросился поднимать защиту. Стены взметнулись, тело приняло защитную позу. Я тяжело дышал, как будто выдержал схватку на топорах с Барричем.
– Принц Фитц Чивэл! Фитц! Фитц!
Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Брэшена. На его лице страх боролся с облегчением:
– С вами все в порядке? – и, понизив голос, он спросил: – Что Совершенный с вами сделал?
Свернувшись клубком, я лежал на палубе. Разгорающийся вокруг нас день был теплым, но моя одежда прилипла к коже, пропитавшись холодным потом. Брэшен протянул мне руку, и я, ухватившись за его запястье, смог подняться.
– Не корабль, – выдохнул я. – Нечто гораздо более темное. И сильное.
– Идемте в мою каюту. Вы выглядите так, будто вам не помешает выпить, а у меня есть новости.
Я покачал головой:
– Мне необходимо собрать друзей. Нам нужно отправляться на берег как можно скорее. Я должен сегодня же найти свою дочь. Они собираются ее убить!
Он похлопал твердой рукой по моему плечу:
– Соберитесь. Это был просто дурной сон. Вам следует отпустить его и встретить сегодняшний день.
Я хотел было отделаться от его неуместного сочувствия, но его следующие слова заставили меня замереть.
– У меня для вас плохие новости, и все наяву. Янтарь пропала.
– Что? Свалилась за борт?
Он нахмурился.
– Не в том смысле. Якорь бросили поздно вечером. Мы с Альтией пошли спать. А ночью часть команды взяла шлюпку и отправилась на берег, чтобы увидеть город, о котором столько наслышаны. Среди них были Кеннитссон и Бойо, – он задохнулся, а затем проглотил свой гнев: – Вы были посвящены в их план?
Это прозвучало почти как обвинение.
– Нет! И вы думаете, Янтарь ушла с ними?
– Да. Уж она-то должна была соображать получше, так же, как и Бойо. Я… сбит с толку, Фитц Чивел. Они говорят, будто она подбила их на это. Она ушла, переодевшись простым матросом, пообещав показать им самую невероятную таверну, которую только можно вообразить, с несравненной едой и с мужчинами и женщинами, готовыми удовлетворить любой аппетит, – он покачал головой. – Как вы считаете, это похоже на нее? Зачем ей мутить воду накануне освободительной операции, которую она считала такой важной?
Я слышал выкрикивающую приказы Альтию, и мимо меня пронеслась Ант, а сразу за ней - Пер. Я отошел в сторону с их пути и прервал сумбурный рассказ Трелла:
– Как она потерялась?
– Экипаж договорился вернуться к рассвету. Когда они собрались уходить, ее не нашли. Искали-искали. Вернулись совсем недавно, без нее. Я хотел рассказать вам и обнаружил вас здесь.
Я почувствовал, как корабль пришел в движение. Снова. Насколько оглушен я был, когда растянулся на палубе? Как долго пробыл без сознания? Я посильнее протер глаза, почесал лицо, а затем встряхнул головой. Ничто из этого не помогло развеять туман, и внезапно я понял, что ощущал.
– Чай. Он подсыпал это в чай вчера вечером, – сказал я.
– Что?
– Неважно. Как скоро я смогу отправиться на берег?
– Как только мы встанем на якорь, спустим для вас шлюпку, – он покачал головой. – Я злюсь на сына сильнее, чем когда-либо. Он утверждает, что намеревался лишь проследить, чтобы все они вернулись на борт. Но ему следовало придти ко мне! А Янтарь? Я чувствую, что меня предали, и все же ужасно боюсь за нее. Слепая и одинокая - с чего бы ей отбиваться от остальных?
Мой страх был куда мрачнее: вдруг ее опознали и схватили?
– Не знаю. Я должен как можно скорее сойти на берег.
– Буду рад помочь вам, – сказал он, и в его голосе я услышал горячее желание покончить со мной и всеми неприятностями, которые я принес на борт его судна. Как можно было его в этом винить? Он ушел, а я остался, пытаясь собрать воедино свои мысли.
Я оперся на леер и сделал глубокий вдох. Это переходило всякие границы. Шут опоил меня прошлой ночью. Бьющая фонтаном радость от новостей Неттл и страх от вселяющего ужас присутствия, которые я ощущал минутами ранее - всё потускнело.
Она спланировала это. И воплотила в жизнь.
Совершенный не заговорил вслух, его сообщение было шепотом в моем сознании.
Почему?
Не знаю. Но сейчас я понимаю, к чему были ее вчерашние истории. Будь осторожен!
Он нагрянул и так же внезапно исчез из моих мыслей. Существо, которое коснулось нас обоих, не давало о себе знать, но я все равно укрепил свои стены. Винделиар. Теперь я знаю его имя и его прикосновение. И он умрет.
Пер бегал на виду. Лант, оказывается, работал в команде, заводящей корабль в гавань. Когда я громко постучал в дверь каюты Янтарь, ответа не последовало. Я тихо открыл дверь и увидел Спарк, лежащую на койке. Я потряс ее за плечо, и она приподняла голову, проговорив невнятно:
– Ужасно себя чувствую.
– Нас опоили. Это сделала Янтарь. Возможно, порошком из моих собственных запасов, – стал объяснять я, переодеваясь в приготовленную одежду.
Она спустила ноги с края койки и села, закрыв лицо руками:
– Зачем?
– Потому что думала, что у нее больше шансов спасти Пчелку, чем у меня. Что она забрала с собой?
Спарк обвела комнату мутным взглядом.
– Маскировка под старуху здесь. Нет штанов, которые я сделала для Пера, хотя ей они будут коротковаты. Нет шляпы. Свою бледную кожу она замазала, – добавила Спарк, посмотрев на баночки с косметикой, а потом глубоко вздохнула и выпрямилась. – Трудно сказать. Думаю, некоторые твои яды. Один из моих. Плащ-бабочка пропал?
Его не было.
Спарк начала просматривать множество маленьких свертков, разложенных рядом с маскировкой «прекрасной девы на выданье».
– Она взяла что-то отсюда?
– Насколько я вижу, нет, – Спарк протянула мне руку, в которой лежали мешочек и бумажный пакетик. – Циндин или семена карриса – выбирай первым.
Я взял семена карриса. Мне было прекрасно известно, как они действуют на меня.
– Где ты это взяла?
– Семена карриса у Чейда. Циндин у принца Кеннитссона.
Я порылся в памяти:
– Усиливает выносливость. Может вызвать половое возбуждение. А также привести к выкидышу.
Она взглянула на меня сердито:
– Он хотел принять его со мной вместе, а я спрятала в руке.
– Какой славный парень, – сказал я, чувствуя странное разочарование в нем.
– Так и есть. Он объяснил мне, какой эффект оказывает циндин. Мы оба валились с ног на полувахте. Так что это было не для соблазнения, а так, взбодриться.
– Угу, – я открыл мешочек с семенами карриса, прикинул, сколько мне требуется, высыпал в ладонь и бросил в рот.
Я разжевал маленькие семена, и пряный вкус заполнил рот. Практически мгновенно в моей голове прояснилось. Я наблюдал, как Спарк положила палочку циндина за щеку к десне.
– Опасная привычка, – предупредил я ее.
– Если станет привычкой. Но этого не будет, – она кисло мне улыбнулась: – Скорее всего, мы оба умрем прежде, чем это сможет произойти. Остальные семена карриса возьмешь себе?
– Если можно.
Она кивнула и возобновила осмотр того, что осталось в комнате. Я начал размещать зажигательные горшки в поясе, который она сделала. Она следила за мной орлиным взором.
– Помни, где какой запал. Синий - медленный. Чейд значительно улучшил их с того момента, когда вы последний раз ими пользовались. Теперь они гораздо надежнее и мощнее. Он так гордится… – тут она поднесла руку к губам, – он так гордился ими, – поправила она себя, и я увидел, как ее глаза наполнились слезами.
– Я использую их правильно, – пообещал я.
Мгновение спустя она объявила:
– Браслет с огненными камнями пропал!
– Я не удивлен. А огненный куб?
– Он здесь. А вот и подходящая благородному господину сумочка на плечо, которую я сшила для тебя вчера. Куб отлично ляжет на дно.
– Спасибо, – собирать свои принадлежности убийцы в компании соратника внезапно показалось мне по-товарищески приятно и правильно. Я засунул куб в сумку - в ней он лежал как надо, нужной стороной вверх. Вынув один взрывчатый горшок из гнезда на поясе, я завернул его в шарф и поместил поверх куба. Туда же отправились ядовитая мазь и запасной нож. Спарк наблюдала за всем этим.
– Никогда не держи все запасы в одном месте, – припомнила она старую премудрость Чейда, и я кивнул, а потом, глядя, как она складывает свои отмычки в манжетный шов, сказал:
– Я стал дедушкой. Утром Неттл сообщила мне через Скилл.
– Девочка или мальчик? – спросила она, не поднимая глаз.
– Девочка.
– Чейд был бы двоюродным дедушкой? Нет, двоюродным прапрадедушкой.
– Что-то в этом роде, – семена карриса придали резкости утренним событиям. Шуту я бы выложил все свои новости как есть, но прежде чем рассказывать Спарк, взвесил и обдумал, что мне известно. Как много она поймет? И чему поверит? – После того как Неттл передала мне новости с помощью Скилла, я ощутил кое-что еще. Вернее, кое-кого. Винделиара.
Она была в ужасе:
– Человека, который заставил всех в Ивовом Лесу лишиться памяти? Он связался с тобой через Скилл?
– Нет. Да. Это был Скилл, но… неуклюжий. И очень мощный. Как бык по сравнению с лошадью.
Ее глаза расширились. Как только мысль оформилась у меня в голове, я объявил ей самое ужасное:
– Думаю, он почувствовал меня. И Совершенного. Видимо, он знает, что мы идем.
Выражение ее лица стало как у больной, да я и сам чувствовал примерно то же самое при мысли об этом.
– Передай мне сосуды с Серебром, - тихо попросил я.
Вряд ли мне потребуется нечто настолько радикальное. Крайне маловероятно, что я их использую.
Спарк передвинула разбросанную одежду, разыскивая их.
– Все наши планы, которые мы с Янтарь строили… все это было уловкой? Вся работа, которую я проделала?
– Скорее всего, да.
Я услышал, как она перевела дыхание:
– Фитц. Здесь только один. Она взяла флакон Серебра с собой.