Если на заре эволюции психика имела только один модус — коллективный, а «Я» в точности повторяло «Мы», то к концу второго тысячелетия вполне оформился второй, связанный с осознанием собственной индивидуальной ценности. В борьбе за суверенность личности индивид может начать воспринимать все идеологии, требования и аффекты, идущие от социума, как токсические. Он отвергает все претензии «Мы» к своему «Я», отказываясь от любой групповой идентичности, полагая, что «никому ничем не обязан и не принадлежит ни к какому сообществу»38. Однако в строгом смысле это не реалистично. Обе ипостаси психики — индивидуальная и коллективная — взаимозависимы и осознаются в пределах принципа дополнительности Н. Бора и принципа неопределенности В. Гейзенберга. Не сознавая своей связи с коллективным бессознательным, человек только закрепляет эту связь, выводит ее из поля ясного видения и раскрывается для манипулятивного воздействия извне через свои бессознательные комплексы и ментальные архетипы. И если раньше про-i * пагандист стремился воздействовать непосредственно на толпу, которая всплесками коллективного бессознательного захлестывала критическую мысль индивидов, то теперь он предпочитает вызвать информационный шок, который каждым переживается лично (в соответствии с собственным вариантом ментальности) в самом широком диапазоне чувств — от полного приятия до крайнего осуждения, чтобы перевозбудившиеся индивиды сами, так сказать, изнутри, определили состав толпы, ее характер и соответствующую направленность действий. Чем острее шоковые публикации, тем разнообразнее и нетерпимее реакции реципиентов. Общественное мнение по этому вопросу расслаивается, приходит в состояние хаоса. Но зато возбуждается активность некоторого числа индивидов, в совпадающей ментальности которых возникает эффект резонанса. И если таких людей достаточно много, их действия могут достичь единства и такой активности, за которой следуют уже силовые акции. Если нет, они тоже оказываются на улице, в гуще событий, как свидетели, а в критический момент и резерв активной части толпы.
Не случайно современный журналистский текст все реже опирается на идеологию, а апеллирует к ментальным структурам, базовым ценностям морали и страхам обычного человека. Когда на президентских выборах (1996) возникла гипотетическая опасность, что во второй тур выйдет кандидат от КПРФ Г. Зюганов и кандидат от ЛДПР В. Жириновский, рейтинги которых были заметно выше, чем у действующего Президента Б. Ельцина, родил-
38 См., напр.: Миллер Г. Тропик Рака. М, 1994.
ся план раскрутить кандидатуру генерала А. Лебедя, чтобы, оттянув на него «патриотический электорат», просто снять «проблему ЛДПР». Тогда имиджмейкеры из группы Б. Березовского выпустили на телеэкраны два пропагандистских ролика, структурно схожих, как однояйцовые близнецы.
Первый. Широкая лента реки. В пойме костер. Варится уха. Группа плотных мужчин, видимо довольных, улыбчивых, уверенных в движениях... Кто-то из них не очень внятно, как бы про себя проговаривает: «Вот все у нас есть! Теперь только еще бы человека...» Проникновенный голос диктора за кадром: «Есть такой человек! И ты его знаешь». И крупно портрет Александра Лебедя, плотного мужчины с апломбом атамана.
Второй. Широкая лента реки. Пароход. На палубе под проливным дождем упоенно отплясывает плотный мужчина. Не очень внятно, как бы сказанные про себя звучат слова: «Вот все у нас есть! Теперь только еще бы человека...» Проникновенный голос диктора за кадром: «Есть такой человек! И ты его знаешь». И крупно портрет Александра Лебедя, плотного мужчины с апломбом атамана.
Тут каждая деталь восходит к архетипическим ценностям русской ментальное™. Река — символ дороги, пути, судьбы и жизни. Костер — символ своей воли, свободного привала, независимого существования. Ладья, корабль — символ казацкой доли, надежды и удачи, активности и успеха. Дождь — символ благодати. И, наконец, диалог голосов о главном человеке, предводителе, атамане. Что он значит в русской ментальности, можно понять хотя бы по народной песне «Любо, братцы, любо...», а лучше по пронзительным строкам поэмы Сергея Есенина «Пугачев»: «Проведите! Проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!»
Новейшие информационные технологии все рассчитывают очень точно. Но и тип личности современного человека стал достаточно сложным. Поэтому имиджмейкерам нередко удается добиться сиюминутного политического успеха, но они никогда не могут предвидеть всех последствий как для реальной практики общества, так и для ментальности социума. Хотя на тех президентских выборах В. Жириновский потерял большую часть электората и с тех пор уже не воспринимался как политик первого ряда; хотя А. Лебедь, занял в первом туре почетное третье место, чем способствовал выходу Б. Ельцина во второй тур, а затем, порекомендовав своим избирателям отдать свои голоса действующему Президенту, обеспечил ему победу, генерала быстро сняли с должности секретаря Совета Безопасности РФ. Впрочем, он успел-таки наделать немало трудно исправимых ошибок, которые
вызвали глубокое разочарование прежде всего у тех людей которые «голосовали менталитетом». Б. Березовский чуть ли не" единственный олигарх, который на всех выборах в Российской Федерации с неизменным успехом разыгрывал «русскую карту». Но есть объективные основания утверждать, что конечные результаты столь эффективного имиджмейкерства и его самого не просто привели к политическому разочарованию, а глубоко перепугали.
Здесь проявляется фундаментальное значение дополнительности индивидуальной и коллективной психики. Развитие идио-центристских установок приводит к обострению антиномии личность—группа. С одной стороны, усиливается сопротивление личности поглощающему влиянию толпы и других очевидных проявлений коллективной психики. С другой — вследствие такой поляризации обостряются страх личной ответственности, тревога неопределенности, чувство незащищенности, которые подталкивают человека обратно в лоно оллоцентристских надежд на мощь <и целостность группового «Мы». «Можно сказать, — пишет известный специалист в области психотехнологий убеждения Е.Н. Волков, — что происходит глобальный переход от "общества групп" к "обществу личностей (индивидов)". Но при этом сохраняется и будет сохраняться социальный, т.е. групповой характер психики человека, что выражается в фундаментальной потребности человека в присоединении к группе со стабильной системой ориентации»39. И, по его мнению, патологическим выражением этого процесса становится широкое распространение во всем мире деструктивных культов, шарлатанских сект, антиобщественных группировок, террористических организаций, главным принципом которых становится полный контроль сознания извне и, в сущности, переключение его в русло группового восприятия, переживания и поведения. Это и в самом деле вполне реальная и очень опасная ловушка для человека, выломившегося уже из традиционных установок, но еще не укрепившегося в новых для него идиоцентристских ориентациях. Человеку, отказавшемуся от круговой поруки традиций и группировок, трудно проходить между Харибдой пропаганды и Сциллой сектантства без перебора вариантов с осведомленными интеллектуальными партнерами, без оглядки на пример тех, кто, так же как он, опирается на самого себя. Кто-то может выдержать одиночество, изоляцию, а то и роль белой вороны, кто-то — нет. В старые времена это была трагическая проблема. Она и сейчас тяжела до чрезвычайности.
39 Волков Е.Н. Преступный вызов практической психологии: Феномен деструктивных культов и контроля сознания // Журнал практического психолога. 1996. № 2. С. 92.
Но нынешнее общество предоставляет все больше социальных и правовых условий, которые позволяют сохранить суверенность личности как в потоке пропаганды, так и перед соблазном фанатизма. А Интернет возводит в степень внутренний потенциал личности, реализуя новую парадигму мышления.
В этом смысле Интернет можно сопоставить с теми социально-психологическими резонаторами индивидуального сознания в массовой коммуникации: «массовые обряды»; «идеологические системы»; «общественное мнение»; «шоу-бизнес»; «самоактуализация», — которые рассматривались выше при анализе предшествующих парадигм мышления и соответствующих типов текста. Говорилось, в частности, что «массовый текст любого типа нуждается в усилителе, образно говоря, синхрофазотроне, который разгонял бы элементарные частицы сообщения до скоростей, когда они беспрепятственно пронизывают глубины психики, как нейтрино вселенную, проникая в механизмы бессознательного». Сейчас эта эвристическая метафора претендует на чуть ли не буквалистское понимание. Как будто наконец материализовалась мечта древних греков о машине, из которой в трудный момент исходит божество, чтобы открыть все тайны, разрешить все проблемы и предсказать будущее. Разумеется, прямого подобия с «(Deus) ex machina» у Интернета не больше, чем у телевизора с «наливным яблочком на золотой тарелочке» из русских сказок. Но в какой степени инсталлированные в компьютерной сети программы изоморфны стохастическим процессам становления, к примеру, общественного мнения или самоуправства толпы — вопрос теперь открытый: гипотезы сформулированы, и, когда объем экспериментальных данных достигнет критической массы, однозначные выводы станут неизбежны. И самым существенным здесь является то, что в Интернете четко фиксируются, а значит, открываются для объективного наблюдения, анализа и верификации все моменты транзактного (взаимовоздействующего) включения личности в массовую коммуникацию, когда сознанию индивида волей-неволей приходится оперировать теми речемысли-тельными единицами и в том темпоритме, как предопределено самодостаточностью коллективного резонатора. Поэтому (в первом приближении) можно сказать, что особенности Net-мышления предопределяются параметрами сетевого текста, системой устойчивых приемов презентации информации, структурирования сообщений, организации коммуникативного процесса.
Но какие особенности текстов Интернета прежде всего бросаются в глаза и поражают воображение пользователей? Об этом можно судить по записям испытуемых (московских школьников
и студентов-журналистов), которые они делали в процессе изучения компьютерных технологий массовой коммуникации.
• Сергей С. «На сайте https://1001.vdv.ru у нашего преподавателя Ш. среди прочих писем, пришедших к нему по е-мейлу, есть следующее: «Нашел Ваш сайт случайно. Задал в поисковую машину слово "металлопрокат", она дала мне ссылку на Ваш сайт. Зашел — не оторвался, пока все не прочел». Если взглянуть на электронный сайт как на некое завершенное целое, то можно заметить, что сайт представляет собой некую модель Интернета в миниатюре, некую мини-паутину. В самом деле, как тело Интернета пронизано и связано в единое целое взаимными ссылками, так и сайт является единым целым (как программно, так и для восприятия читателя) лишь постольку, поскольку имеет заглавную страницу, с которой путем выбора ссылок можно попасть в любой раздел сайта, а также поскольку из одного раздела сайта можно попасть в другой, минуя заглавную страницу, или на другой сайт, путем выбора другой ссылки... Зачастую ссылки не имеют никаких комментариев, и выбор читателя случаен. Он может равновероятно попасть на какой-то из разделов данного сайта или на другой сайт... Невозможно заранее предугадать, отправляясь в Интернет, куда в конце концов придешь. Как показывалось в начале, поисковая машина выдает до 90% хлама, информации, которая никак не может помочь пользователю в поиске того, что он задался целью найти. Однако эта информация может оказаться интересной в плане других увлечений, и он может пойти по этому пути, опять-таки не зная, куда этот путь приведет его. Таким образом, ставится под сомнение сам принцип детерминизма... Даже отдельное сообщение — это мини-паутина. Достаточно только "кликнуть" на слове-ссылке, чтобы произошло перемещение внутри текста: от начала к нужному абзацу или наоборот. При желании можно вставить дополнительные ссылки на другие тексты, а также графику, как статичную, так и анимативную, видео- и аудиоматериалы. Таким образом, не только сайт, но и минимальная смысловая единица — текстовой, графический, видеофайл является мини-паутиной, к которой неприменимы законы детерминизма».
• Александра М. «...Изменение, которое я могу отметить в себе после того, как я стала пользователем Интернета, большая уверенность в своих возможностях. Как гласит реклама информационно-поисковой системы JANDEX: «Возможно все!». То, на что раньше уходило много времени и сил, теперь можно достичь за несколько минут. Важно четко опре-
делить задачу, путь ее решения и сделать то, что нужно. Конечно, надо знать, где искать. Работа в Интернете требует большей логичности, собранности и, как ни странно, фантазии. Постоянно тренируя в себе эти качества, мозг работает динамичнее...»
• Евгения Б. «В школе задали реферат о поведении наполеоновской армии в оккупированной Москве. Облазила весь Интернет, скачала 18 страниц, а потом обнаружила, что это просто цитата из книги Тарле "1812 год", которая стояла у нас на полке в домашней библиотеке...»
• Реплики в чате: «Искушенному. А ты сам пробовал носить розовые очки? Что хорошего в красных лицах людей и черной листве деревьев? Сов. Дикая рожа»; «Холодному Кин-конгу. Своей "шифровкой" ты открыл сезон охоты на кин-конгов и сам выписал лицензию на свой отстрел. Ну и получи по лбу! Ты, гад, первый, посягнувший на святая святых нашей вольной страны — на тайну личности. Это — место общения душ, хотя и под масками. Душ! Ты понял? Раскрывая чужое псевдо, ты совершил самое гнусное и подлое преступление! Попробуй оправдаться. Не сможешь — умри! С презрением, Сов. Дикая рожа».
• Сергей С. «Характерной чертой паутинотекста является его фантомность. Он есть. Его можно прочитать, внести в память компьютера, растиражировать. Но нельзя поручиться, что завтра, через час или через минуту он все так же будет находиться на том же месте в Сети в неизменном виде. Изменения может внести и сам автор, и системный оператор (администратор), и хакер путем несанкционированного взлома, да и сам читатель в чате, где полотно разговора в реальном времени меняется каждую секунду. Возникает ощущение постоянно меняющегося, нестабильного, пульсирующего текста. Это — текст-сердце, которое гонит информацию по сосудам-ссылкам. Текст-мускул, который, постоянно пульсируя, в любой момент может развернуться в сторону пользователя и нанести удар: направить такой поток информации, с которым принимающий не сможет справиться, вообще заблокировать компьютер от входа в Сеть и т.п., не говоря уже о хакерских атаках и разного рода вирусах. Так что приходится всегда быть наготове и ожидать удара из-за угла, тем более что враг невидим и непредсказуем, как и сам мир Сети».
• Сергей К. «Мне, наверное, лучше отказаться от практики в журнале "Ровесник". Публикуют меня охотно. Но писать приходится о знаменитостях, с которыми я никогда не встречался и вряд ли когда-нибудь встречусь. Факты скачиваю из
Интернета, потом комбинирую и раскрашиваю. Не без творческого напряжения. Волнительно и весело. Но как будто готовишь жаркое из консервов и полуфабрикатов. И тут все так. А зачем поваренку быть на кухне, где никто натуральную даже яичницу не жарит?»
Сразу, что называется, невооруженным глазом видны типологические особенности сетевого текста, которые требуют особого способа мышления. Прежде всего это гипертекстовые ссылки или «линки» (от англ. link — сцепка, линия связи, связующее звено), которые пронизывают всю толщу культуры и благодаря которым текст в себе самом несет указание, в какие разнообразные контексты он может быть включен и какие при этом может иметь разнообразные значения. Каждый «линк» — это дополнительная степень свободы проникновения в суть сообщения и интерпретации данных. Но по мере продвижения по «линкам», число которых не лимитировано, мысль может переориентироваться, с подчинившись побочным импульсам любопытства, или даже непроизвольно перемениться под влиянием новых данных, раскрывающих суть дела с непредвиденной стороны. Когда-то для развития логики науки стало очень конструктивным предположение Ф. Франка о «свободе воли» электрона (1961). А сегодня специфику Net-мышления следовало бы определять как «свободу воли» сетевого текста.
Паутина взаимопересекающихся «линков» способна перемешать контексты сообщений в состояние чуть ли не первобытного синкретизма, природного хаоса, информационной плазмы... — ряд метафор можно продолжать и продолжать, но суть их останется одной и той же: это спонтанный механизм фазового перехода к симультанной информации второго порядка (в синергети-ческом значении термина), которая задает новый уровень осмысления явления. В ситуации фундаментальной неопределенности сетевой текст срабатывает как разгадка в загадке, вызывая эффект «Ага-переживания» от вспыхивающей очевидности причинно-следственной взаимосвязи события с некоторой системой событий (деталей события с целостной структурой явления), благодаря чему картина мира логически упорядочивается и открывается перспектива для эффективного мышления, общения и поведения. Самое существенное в том, что роль «последней капли», вызывающей кристаллизацию симультанной информации второго порядка, может сыграть любой коммуникативный элемент: указание на реальный объект, исторический пример, культурная реминисценция, аналогия, метафора, модальное слово и т.п. Получается, что им всем одинаково придается виртуальная предметность, что это — равнозначимые феномены психической реальности. И, к
примеру, модальное слово будет существенно не как проявление некоего субъективного отношения, а как предметное отнесение самой ситуации к одному из состояний неопределенности — случайности, вероятности, возможности, необходимости, прогнозируемое™ и т.п., поскольку именно это первостепенно важно для читателя в момент поиска оснований для собственного выбора.
Виртуальная предметность не всегда схватывается воображением наглядно, хотя абстрактная живопись справляется с этим вполне убедительно. Зато виртуальная предметность вызывает роение символических образов, обновляет социокультурные эмблемы (традиционные оценки действий и состояний, фиксированные в пословицах, афоризмах, девизах, гербах и т.п.), придает знаковую чувственность абстрактным понятиям и категориям. Поэтому паутинотекст не имеет «экспозиции», «завязки», «кульминации» и т.п. Композиция упрощается до простого перечня фактов, мнений, прецедентов, цитат, подробностей, деталей, привходящих обстоятельств, разного рода данных и персоналий. Все разделы сайта самодостаточны и вместе с тем открыты для любых комбинаций с другими самодостаточными разделами посредством системы линков. Это оптимально, если предположить, что в основе Net-мышления, как пусковой механизм, кроется быстродействующая система эвристических операций в сфере виртуальной предметности. Тогда понятно, что в паутинотексте излишни и даже вредны сюжетные ходы, потому как, подобно непрошеным советам, стеснили бы спонтанность выбора, замедлили скорость перебора вариантов. Получается, что вторым специфическим свойством сетевого текста является своеобразная ассорти-композиция, когда более или менее укомплектованное содержание разворачивается по принципу удобства доступа, как на прилавке или верстальном столе.
Третьей типологической особенностью сетевого текста можно считать его специфический темпоритм. Никакой избыточной информации, никакого разжевывания, никаких прокладок между разделами, ничего акцентирующего. За каждым штрихом — особая виртуальная предметность. В языковом плане это выражается в максимальной субстантивации лексики, преобладании номинативных предложений, сугубом лаконизме, даже прерывистости изложения и особенно в эллиптическом характере грамматических конструкций, когда эллипсис (от греч. ellipsis — выпадение, опущение: пропуск элемента высказывания, легко понимаемого в данном контексте или ситуации) становится основной стилистической фигурой, привносящей в текст оттенок диалогичности. Как будто кто-то поставил цель довести до предела пресловутый «телеграфный стиль», преуспел в этом и пошел дальше, погружаясь в стихию собственно внутренней 272
речи, которая, по определению, представляет собой «использование языка (точнее, языковых значений) вне процесса реальной коммуникации,...когда она выступает как средство мышления, пользуется специфическими единицами (код образов и схем, предметный код, предметные значения) и имеет специфическую структуру, отличную от структуры внешней речи»40.
Посвятивший много усилий изучению данного феномена Л.С. Выготский говорил, что внутренняя речь «оперирует семантикой, а не фонетикой слова», что это — «мышление чистыми значениями» и даже «процесс испарения речи в мысль»41. Однако он не был склонен соглашаться с бихевиористом Уотсоном, полагавшим, что, если бы удалось записать внутреннюю речь на пластинке фонографа, она осталась бы совершенно непонятной. С его точки зрения, внутренняя речь человека формируется в процессе интериоризации внешней речи и сопоставима с родственными явлениями языкового общения, когда «при известных условиях слова изменяют обычный смысл и значение и приобретают специфическое значение, придаваемое им определенными условиями их возникновения»42. «Между живущими одной жизнью людьми, — пишет Л.С. Выготский, — легко возникают условные значения слов, особый диалект, особый жаргон, понятный только участвующим в его возникновении людям... Совершенно понятно, что в условиях внутренней речи также необходимо должен возникнуть такой внутренний диалект»43.
Как видно, Net-мышление следует отнести к тем адаптивным механизмам сознания, которые особо родственны феномену внутренней речи. Однако это не чистая самокоммуникация. Здесь в классический «разговор с собой» неизбывно включен дополнительный голос, всеведущий («найдется все»), но (!) не всемогущий. Подчеркнутое — важно кардинально. Мышление человека диалогично уже потому, что в индивидуальном сознании подспудную роль играют архетипы коллективного бессознательного. Динамику мифологического текста определяет повелительный стереотип, как когда-то в «двухпалатном сознании» древнего грека все решал голос бога. Рационалистические идеи становятся массовыми убеждениями благодаря опоре на постулаты учения, которые звучат в тексте, словно голос Гения, Вождя, Учителя. Прагматичный комментатор никогда не забывает напомнить или
40 Краткий психологический словарь / Под ред. А.В. Петровского и М.Г. Яро-шевского. М, 1985. С. 306.
41 Выготский Л.С Мышление и речь // Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982-1984. Т. 2. С. 353.
«Там же. С. 351. 43 Там же.
хотя бы намекнуть, что его оценки — голос общественного мнения. Рекламный слоган — крик коллективного зазывалы, обещающий престижное удовольствие за приемлемую цену. И даже экзистенциальный выбор совершается не без влияния «внутреннего голоса», в котором проявляется не шкурный интерес, а феноменологическое свойство человека. Но тем не менее голос сознания суверенен, и диалог отнюдь не предсказуем. Великолепный пример тому — баллада бесстрашного Франсуа Вийона (1431 или 1432) «Спор между Вийоном и его душою»44:
— Кто это? — Я. — Не понимаю, кто ты?
— Твоя душа. Я не могла стерпеть. Подумай над собою. — Неохота.
— Взгляни, подобно псу, — где хлеб, где плеть, Не можешь ты ни жить, ни умереть.
— А от чего? — Тебя безумье охватило.
— Что хочешь ты? — Найди былые силы, Опомнись, изменись. — Я изменюсь.
— Когда? — Когда-нибудь. — Коль так, мой милый, Я промолчу. — А я, я обойдусь.
— Ты лучше, чем ты есть. — Оставь кадило.
— Взгляни на небеса. — Зачем? Я отвернусь.
— Ученье есть. — Но ты не научила.
— Я промолчу. — А я, я обойдусь.
— 71м хочешь жить? — Не знаю. Это было.
— Опомнись! — Я не жду, не помню, не боюсь.
— Ты можешь все. — Мне все давно постыло.
— Я промолчу. — А я, я обойдусь.
Если вдуматься, это трагическое стихотворение. Человек может настоять на своем. Но комплекс Прометея — это не только великое свершение, а еще и мучительная судьба. Для личности отказ от диалога — это конец. И в общем-то человек чувствует, на что идет, разрывая контакт с опостылевшим коллективным бессознательным. Об этом самое, может быть, пронзительное стихотворение XX в., законченное Мариной Цветаевой 11 мая 1939 г., вскоре после вторжения гитлеровских войск в Чехословакию45:
...Отказываюсь — быть. В Бедламе нелюдей Отказываюсь — жить. С волками площадей
44 Цит. по: Эренбург И. Стихотворения / Пер. И. Эренбурга. Л., 1977. Оп. 351. «s Цветаева М. «О слезы на глазах!..» // Цветаева М. Стихи и поэмы. Вильнюс, 1988. С. 273.
Отказываюсь — выть. С акулами равнин Отказываюсь плыть — Вниз — по теченью спин.
Не надо мне ни дыр Ушных, ни вещих глаз. На твой безумный мир Ответ один — отказ.
Так что, хотя в процессе эволюции человека суверенность индивидуальной психики укреплялась и нарастала, голос коллективного бессознательного по-прежнему сохранял интонации всеведения и всевластия. Дополнительный голос Интернета тоже всеведущ, но вся властность — в распоряжении самого пользователя. Пролистывая сайты, он сам делает не только выбор, но и вывод, сам изменяет фантомную жизнь сетевого текста. Вот почему внутренняя речь человека, по характеристике Л.С Выготского, предикативна, то есть представляет собой перебор вариантов выбора личных способов действия (оперирования с предметом), в результате которого творчески выстраивается линия мысли. А сетевой текст, структурно совпадающий с внутренней речью, субстантивен, то есть предлагает на выбор перечень предметов, в круге которых и с помощью которых может по собственной инициативе действовать человек, и творческим становится не выстраивание, а эвристическое улавливание мысли, вырастающей, словно кристалл, в пересыщенном растворе информации. Это как бы внутренняя речь собирательной личности: не диалог с авторитетом, а полилог множества компетентных голосов, но при всем при том решающим для каждого остается собственное слово.
Интернет, наверное, можно бы назвать «второй палатой сознания», но в отличие от древнего грека современный человек склонен слышать веление Бога в голосе своего «Я». И как бы в понимании этого паутинотекст и строится не как команда, совет или соблазн, а как стеллаж, с которого одинаково легко взять любой предмет. Субстантивированная внутренняя речь коллективной личности обеспечивает особый режим работы для предикативной внутренней речи индивида. Вот слова испытуемой Наталии А.: «Ты видишь перед глазами весь список возможностей, интуитивно выбирая необходимое... Ты скользишь намеренно по поверхности, чтобы не провалиться и выхватить то нужное, что первоначально искал... Интернет щадит тебя, соответствуя твоим задачам и способу понимать. Он предлагает тебе только самое главное, дополнительное оставляя в ссылке (надо — посмотришь, нет — все равно поймешь из контекста... Мы не пойдем в специальные библиотеки
и отделы за парой абзацев, которые нам "прояснят ситуацию". Но мы очень уважаем систематизаторов, которые еще остались и носят в своей голове все эти объемы информации)». Net-мышление «пульсирует», таким образом, в темпо-ритме субстантивно-предикативной внутренней речи, и это не только определяет ассорти-композицию паутинотекста, но и переиначивает на свой лад логико-смысловую систему любых других типов текста, либо отвергая «с порога», либо придавая самые неожиданные значения их функционально-структурным компонентам.
Четвертой важной особенностью паутинотекста является специфическая стилистика интерактивности. Любой сайт или мэсидж (от англ. message — послание) Интернета отличают устойчивые типологические признаки: акцентуированный ник (псевдоним) или нарочитая самопрезентация; макароническое словоупотребление; слэнговая фразеология; упрощенность и одновременно жеманность синтаксиса; экстравагантность и апломб суждений. Иногда не без оттенков дурашливого эпатажа. Но в целом это эффектный способ публично заявить и подтвердить свою волю и свое право на авторитетное вмешательство в процесс обсуждения темы, поиска истины, принятия решения. И одновременно это эффективная обкатка субъективных притязаний личности, когда беззастенчивая откровенность, как бы вызывая огонь на себя, провоцирует поддержку, сопротивление или пренебрежение, которые закрепляют или трансформируют паттерны самооценки.
В переживании самовыражения и самоутверждения смыкается пароксизм публичности (в предельном значении: «На миру и смерть красна!») и выплеск субъективности (в предельном значении: «Это — Я, Господи!»). В основе столь мощных эмоций — глубинная энергетика сопряжения и взаиморазрядки влечений индивидуального бессознательного и архетипов коллективной психики. Однако важно обратить внимание и на обратное воздействие. Публичная субъективность может быть искренней откровенностью или циничным лицедейством, личным экспериментированием или послушным следованием рекламной раскрутке — она в любом случае активизирует глубинные механизмы личности, в любом случае смыкает влечения индивидуального бессознательного и архетипы коллективной психики, в любом случае сопровождается острыми переживаниями. К эффектам публичной субъективности можно отнести и «сценические» слезы, и «срезающие» остроты, и хулиганский кураж, и экстатический порыв, и харизматический апломб, и «непробиваемый» блеф... Известны и специфические неврозы (легкие и не очень легкие формы эксгибиционизма): «звездная болезнь», «комплекс