Фильмы Росселлини и Де Сика не могут быть названы политическими, идеологическими в программном смысле: моральная позиция вытекала из самого показа действительности. Быть может, смотреть на эту действительность, осознавать ее уже в известном смысле значило занимать определенную политическую позицию, точно так же как и скрывать ее или лицемерно искажать. Впрочем, все те, кто прошел путь неореализма, даже если и не служили какой-нибудь партии, внесли свой весомый вклад в идею социального обновления.
«Солнце еще всходит» Вергано, «Трагическая охота» Де Сантиса, «Заблудшая молодежь» Джерми и даже «Трудные годы» Дзампы, если и не показывают народ как главное действующее лицо, занимают критическую позицию по отношению к коррупции буржуазного общества, его трусливому конформизму и вырождению.
Неореализм
И различные стили
Теперь неореализм начинает приобретать оттенки в зависимости от темперамента того или иного режиссера, приобретать сатирические акценты, идти в различных на-
правлениях в поисках определенного стиля, который каждый режиссер выбирает в соответствии со своей личностью. Попытки таких режиссеров, как Блазетти и Камерини, включиться в это движение, остаются бесплодными. Блазетти после холодного и риторического «Одного дня жизни» вернется к своей старой любви, к «историческим фильмам-колоссам», и подарит нам «Фабиолу», которая заставит с сожалением вспоминать «Кабирию» Пастроне и «Камо грядеши?»4 Гуаццони, куда более искренние и живые, ибо были выражением мира, где наивная риторика темы Древнего Рима все же имела некоторую привлекательность и мотивы. Также и Камерини не больше повезло с «Анонимными письмами» — фильмом известного мастерства, но абсолютно холодным, лишенным всякой внутренней взволнованности.
Дзаваттини и неореализм
Имя, которое не может быть не названо даже при самом беглом обзоре неореализма, — это Дзаваттини, который внес в него вклад, несомненно, не меньший, чем вклад лучших его режиссеров, развив это направление в плане углубленного исследования повседневной действительности; это исследование не хроника, а раскрытие важного значения и моральной ценности, таящихся в самых мелких явлениях жизни, призыв, напоминание человеку о его ответственности — всегда и в любой момент. Дзаваттини, как он сам писал, почувствовал дух нового послевоенного итальянского кино, который «помог, как ничто другое, раз и навсегда ясно раскрыть социальную роль этого вида искусства»; кино «суждено идти в ногу с временем, рассказывая о том, что происходит в настоящий момент, а не вообще происходит, ибо настоящее, актуальное обнаруживают истинную степень достоинства человека в смысле его непосредственной ответственности». Это слова, произнесенные им год назад, и заканчивал Дзаваттини таким признанием и призывом: «Это правда, что наши самые знаменитые режиссеры увлекаются в настоящий
момент святыми, сказками или притчами, но это не должно никого обманывать; это короткие каникулы... Они сохраняют верность тому, что им помогла осознать война, и итальянское кино действительно сделает все, чтобы показать нам реальную продолжительность человеческого горя и повседневную жизнь человека... »
Здесь Дзаваттини принял за каникулы куда более глубокие и сложные явления. Быть может, теперь, по прошествии года, он сам понимает это, он — соавтор, в частности, «Шуша» и «Похитителей велосипедов».
Именно в этом последнем фильме Де Сика достигает законченности своего стиля, добившись вместе с Дзаваттини гармоничного слияния, придающего фильму единство и последовательность. Как уже говорилось, Де Сика — художник, тяготеющий больше к лиричности, чем к эпосу, но этот режиссер чувствует необходимость прослеживать каждый шаг своего персонажа, быть с ним рядом и воспринимать движения его души. Он стремится раскрыть мир, общество через конкретные чувства своих героев. Поэтому каждая деталь приобретает у него важное значение, самое повседневное событие наполняется глубоким смыслом. И вот неореализм Де Сика, счастливо встретившись с Дзаваттини, находит свое самое лучшее выражение в этой простой истории рабочего, который вместе с маленьким сыном ищет украденный у него велосипед. И как ни прост этот сюжет, режиссер сумел показать нам не только подлинный Рим, передать его истинную атмосферу, но и социальные условия, в которых борьба за существование становится столь отчаянной и драматической.
«Земля дрожит»
И совершенство формы
Совсем другой характер носит «Земля дрожит» Лукино Висконти. Этот фильм, несомненно, представляет собой самую значительную попытку увенчать неореализм произведением, которое, последовательно ассимилировав весь его опыт, достигло бы в то же время совершенства с точки зрения формы. Реализм фильма «Земля дрожит»,
доведенный до самого крайнего предела путем отказа от всякой искусственности (актеров, декораций, литературного диалога, музыкального сопровождения и так далее), рождается из искренней потребности — стремления понять и показать условия жизни сицилийских «морских батраков». Не без причины режиссер хотел, чтобы диалог в устах его персонажей звучал в самой привычной для них форме, так чтобы он стал действительно их языком, не только и не столько как диалектальная речь, а как нечто идущее от сердца каждого из действующих лиц, для которых найденные ими самими слова способствовали бы созданию образа на прочной основе психологической доподлинности. Действительно, режиссер сообщал рыбакам лишь простое содержание диалогов, а они выражали его на сицилийском диалекте, каждый в соответствии со своим темпераментом и фантазией. В результате диалоги фильма, придуманные этими рыбаками, в своей правдивости и простоте на редкость действенны, необычны и музыкальны, как ни в одном другом итальянском фильме. Такой доведенный до крайности реализм сочетается у Висконти с рафинированным, безошибочным вкусом: он заставляет вспомнить о некоторых фламандских художниках с их удивительными по правдивости и точности натюрмортами. И именно здесь, как мне кажется, и заключается то, что снижает ценность фильма, — не всегда счастливое слияние между формой и содержанием, которое то тут, то там, теряя силу, превращается в эстетические изыски, замораживающие повествование и нарушающие его ритм. Полностью удавшиеся эпизоды, такие замечательные, как эпизод любви девушки и каменщика, исполненный печальной и целомудренной деликатности, или эпизод солки рыбы, сверкающий первородной радостью и весельем, или эпизод ночного лова, пронизанный огнями фонарей и голосами, говорящими о «злом море», изобилуют сценами, в которых любовь к красивому изображению увлекает режиссера и заставляет его отвлекаться на утонченнейшие арабески. Конечно, этот фильм— горестное и удивительное открытие целого мира, нового для автора, который в этом открытии находит все интересным и волнующим, даже самые мелкие детали — окно с цветочным горшком, женщину, опершуюся на ограду, мужчину, сидящего на корточках возле лодки, и так далее, — и все это акцентирует, порой в ущерб существенным
элементам. Редко когда кино показывало народ с таким благородством, с такой серьезной взволнованностью и прославляло его достоинство и высокие человеческие качества.
Короткий жизненный цикл неореализма
«Рим — открытый город» был создан в 1945 году, «Земля дрожит» — в 1948 году: две даты, означающие начало и конец периода, когда поистине казалось, что земля дрожит и в структуре итальянского общества вот-вот наступят коренные перемены. В этой атмосфере нетерпеливого ожидания и надежд на лучший мир, но также страхов и опасений итальянский неореализм смело и искренне сказал свое слово, извлекая его из живой действительности, встававшей перед художниками во всей своей диалектической глубине и сложности.
Спад неореализма
После этой даты начался спад. В стране постепенно восстанавливались старые структуры: в сфере кино прокат, наиболее коммерческие аспекты кинопромышленности вновь стали одерживать верх как определяющие моменты в ориентации кинопроизводства, исходя из внеэстетических требований публики, просившей развлекательных лент, фильмов бегства от действительности. С другой стороны, вокруг неореализма со стороны части кинокритики началось нечто вроде перетягивания каната: правые и левые журналисты спорили из-за лучших произведений, оспаривая их друг у друга, и, подмигивая, тянули за пиджак режиссеров. Каждый хотел перетянуть их на свою сторону. Надо добавить, что бывают моменты, когда честный и неприкрашенный показ действительности становится нежелательным, и что существует тысяча средств и возможностей, чтобы влиять на кино.