Подключают отдаленную горную обсерваторию. На экране — пожилой астроном, рядом с ним веселая женщина, на столе — бутылка. Ведущий: «Уважаемый такойто, как бы вы прокомментировали огненное пятно рядом с самолетом?» Уважаемый: «Пока никак, потому что мы здесь с альпинисткой мало выпили». Из бутылки наливает себе и даме. Пьют.
Тем временем звонят телефоны, и штук двадцать телефонисток передают сведения девушке-верблюду, а та, не поворачиваясь, но с неизменной белозубой улыбкой показывает туда, где на карте появился НЛО.
Мониторы поворачиваются на Уварова. Он встает, молитвенно воздев руки в позе актера Кторова из фильма «Праздник святого Иоргена», и что-то бормочет. «Как ваши дела?» — спрашивает ведущий. «Я чувствую, они приближаются», — лепечет явно замерзающий Уваров.
Подключают отдаленную горную обсерваторию. Альпинистка сидит на коленях уважаемого астронома. Бутылка пуста. Астроном: «То, что было у самолета, это не небесное тело. Я не знаю, что это такое. И вообще небесные тела меня сейчас интересуют гораздо меньше, чем женские. Вот сейчас мы откроем еще одну бутылку и после этого займемся…» Переводчик, который сидел со мной, никак не мог перевести новое словообразование, использованное астрономом. Может быть, я неправильно понял, но получилась игра слов, что-то вроде «займемся уфоложеством».
Монитор на Уварова: «Ну, как?» Уваров: «Уже близко, но еще вне видимости».
Наконец, подошел и мой черед. Ведущий меня достаточно подробно представил, спросил (явно для приличия) об уфологической жизни России в условиях перестройки и, прослушав ответ, задал вопрос, из которого я, наконец, уразумел, для чего же меня вытащили за тысячу верст «хлебать японского киселя». «Раз это не плазма, не небесное тело, то это советская ракета. До каких пор советские ракеты будут препятствовать нормальным полетам японской пассажирской авиации по согласованным с вашей стороной воздушным коридорам?» Я: «А причем тут ракеты? Можно показать сюжет еще раз?»
Идет сюжет. На экране — НЛО, приближается, отстает, отворачивает, поворачивает, уходит в сторону. Редкие, красивые, убедительные кадры. Я: «Разрешите, я продолжу. Так маневрировать не может ни одна ракета, если, конечно, на нее не посадить пилота-камикадзе. Хочу вас успокоить и заверить, что таких ракет в нашей стране нет. А как уфолог с пятнадцатилетнем стажем я вас поздравляю с удачной видеосъемкой неопознанного летающего объекта». Ведущий благодарит. Он, кажется, удовлетворен.
Монитор на Уварова.»?» Вдрызг замерзший Уваров: «Их не видно. Но я позвоночником что-то чувствую». Ведущий что-то говорит, все смеются. Потом включаются свидетельницы, тоже что-то говорят, и все плавно перетекает в финальный дивертисмент. Как это принято у японцев, на следующий день в газетах публиковался зрительский рейтинг вчерашних телепередач. НЛО-шоу оказалось на первом месте. А я вспомнил о том непринужденном антураже (купальник, певички, альпинистка, Уваров), который очеловечивал научно-популярную по своей сути (правда, с политическим акцентом) тему и подумал, что и у нас так бы смогли, но у нас так бы не разрешили.
Вернувшись в Москву, я тут же выехал в Тольятти. Подошла, наконец, моя пятилетняя очередь на «Жигули», и я решил ее реализовать прямо на заводе. Уже два года у меня лежало письмо профкома ВАЗа с просьбой прочитать их трудовому коллективу несколько лекций. Но было недосуг. А теперь я позвонил и попросил разрешения сочетать приятное с полезным — выступить, а потом выбрать и купить за свои кровные ВАЗ-2107 в заводском магазине. Такое разрешение мог дать только сам Каданников. И он дал. Все задуманное получилось. А вывезенную из Японии «Мазду» уже полгода эксплуатировал мой сын Валерий, резко укорачивал срок жизни заграничной техники, не рассчитанной на российские дороги, некондиционный бензин и реактивный стиль езды моего всегда спешащего отпрыска.
В Тольятти я встретился с местными уфологами, возглавляемыми Н. И. Макаровой. Мы познакомились еще на учредительной конференции. Это одна из серьезных исследовательских групп. Но беседа прервалась внезапно. Речь зашла о странных симптомах одной местной жительницы, которую невидимые голоса уговаривают перенестись на другую планету, где она, наконец, реализует себя и как балерина (ее заветная мечта) и даже как космонавт Савицкая. И вот как раз сегодня вечером эта женщина должна встать на перила балкона и вознестись. «Срочно идите к ней, пейте с ней чай, отговаривайте, отвлекайте, заберите куда-нибудь с собой» — другого совета я дать не мог. После такого вмешательства, как я узнал после, контакты с неизвестным пошли у той женщины на убыль.
Но впереди опять была страна Болгария. Там издали мою книгу: «НЛО: нашествие продолжается» и, кроме презентации книги, запланировали цикл лекций в четырех городах. По замыслу, в Софии я должен был провести несколько занятий по программе уфологической школы «Базис». Несмотря на лето и жару слушателей оказалось много. Но главное, что компенсировало неудобства зноя и гастрольной жизни, это великолепие Болгарии и чуткое отношение друзей-уфологов Димитра Деляна и Стамена Стаменова, сумевших организовать мне и Алле красивую поездку в непростое для Болгарии перестроечное время. София — Пловдив — Велико-Тырново — Руса. Вот этапы маршрута и в каждом городе — взаимопонимание и благодарные глаза слушателей.
ПОД ЗНАМЕНЕМ АССОЦИАЦИИ И РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ
На 2-й конференции в октябре 1991-го собрались представители 160 организаций в нее входящих. Уфоцентр докладывал некоторые научные результаты, главным образом статистические данные по обследованию нескольких сотен контактантов. Выводы были неутешительные. Контакты, в основном, влияли отрицательно. Это же подтвердила выступившая американка Рима Лейбоу — директор Нью-Йоркского института аномальных травм. Уровень докладов и прений был высок и научен половина выступавших имела ученые степени и звания. В перерыве я обратил внимание, что в фойе первого этажа незнакомые люди торгуют знакомой мне книгой. Это был труд итальянца Орацио Валенти, тираж которого он передал Союзуфоцентру для бесплатного распространения. Будь я в то время не в отпуске, то не впустил бы этот опус даже на порог, ибо книга эта никак не научная, а обычная религиозная поделка. Посланный к торгующим директор-координатор Д. Дубман реквизировал несколько десятков брошюр, выпрошенных у него «представителями с мест» для якобы безвозмездной раздачи в уфологических коллективах.
Как всегда, не обошлось и без выпадов уфокультистов. Они обрушились на меня во второй день работы, когда отсутствовал Павел Попович.
В конце перерыва, когда зал «Стальпроекта» стал заполняться, дама из подмосковных Мытищ сняла со сцены переносной микрофон и вне программы стала громогласно обращать всех в новую веру, по которой инопланетяне являются посланниками Бога, насаждающими среди нас счастливое будущее. На мое предложение закругляться и дать возможность перейти к выступлениям по повестке дня дама пронзила меня демоническим взглядом и заявила, что меня настигнет скоро возмездие, а для начала отсохнет левая рука.
Когда фанатка успокоилась и все вошло в норму, пришлось, к несчастью, вежливо прервать и Эдуарда Наумова, известного пропагандиста парапсихологии. Он вышел на сцену в белых брюках и черном бархатном пиджаке, показал несколько слайдов, где изображен астронавт Эдгар Митчелл — сначала один, потом один в скафандре и, наконец, не один, а с Наумовым — и долго рассказывал, что после посещения Луны американец совсем по-другому, исключительно духовно смотрит на жизнь. Я был вынужден остановить Эдуарда. И причиной, конечно, были не белые брюки, а напрасная трата времени, пустой разговор, который бы «на бис» прошел, скажем, в доме культуры совхоза «6-й год пятилетки», но никак не вязался с климатом научного обсуждения, установившемся на конференции.
Отрадно, что удалось, в итоге, опубликовать представленные доклады и тезисы в собраниях научных трудов «Тоннель», выпускаемых Уфологической ассоциацией.
Ухудшение финансовой ситуации в стране стало отражаться и на деятельности Уфоцентра, который организационно по-прежнему входил в состав Всесоюзного научно-исследовательского центра традиционной народной медицины профессора Я. Г. Гальперина на правах государства в государстве. Нашим бухгалтерам, уже имевшим свой счет в банке «Менатеп», стало казаться, что деньги, еще приходящие по инерции в адрес ВНИЦТНМ от подписчиков на издания Уфоцентра и от заочников школы «Базис», не всегда попадают к нам. Проверить это было трудно. Потом возникли шероховатости по окладам новых штатных единиц.
А тут вдруг зашаталась под ногами арендуемая нами в «Стальпроекте» почва. После конференции принесли крупный счет за использование актового зала. Это была очередная свежемороженная глупость, исходящая от нового руководства «Стальпроекта». Дело в том, что и в прошлом году, и в этом вопрос об оплате зала не оговаривался. Его не было и в согласованном заранее протоколе о порядке проведения конференции. Молодой директор ругнул старого, только что ушедшего на пенсию, за его доброту к уфологии, применив необычное определение «глубокочеловечный маразматик».
Возникла тупиковая ситуация. То есть нужно было выходить из ВНИЦТНМа и съезжать из «Стальпроекта». Первое требовало от Уфоцентра полной самоокупаемости, второе — нового гостеприимного хозяина. Заочная школа «Базис» оказалась для нас надежным экономическим базисом, хотя руководители разных мастей упрекали меня, что установленная нами оплата за обучение смехотворно мала. Так что вопрос полной финансовой автономии Уфоцентром решался проще, чем в Чечне. А по поводу аренды я снова ушел от уфологии в поиск свободной недвижимости. Но уфология никуда не отпускала.
Сначала мастер спорта Зинаида Ивановна Чурбакова из Челябинска привела за ручку своего великовозрастного сына Максима, находившегося под следствием курсанта авиационного училища, и попросила спасти его от суда. А потом другая мама-москвичка Надежда Алексеевна Денисова привела дочку, девятиклассницу Юлию, которая, проснувшись утром, обнаружила вырезанные кем-то ночью на ее ноге узоры. Итак, Максим Чурбаков.
МАКСИМ ЧУРБАКОВ И ДРУГИЕ
История это началась летом 1991 года. 16 августа курсант Ейского высшего военного авиационного училища Максим Чурбаков отправился в cвой третий самостоятельный полет. Нo двигатель поработал всего 14 минут и выключился. Чурбаков доложил на землю: «42-й, самовыключение двигателя, высота 1400, обороты упали до 20 процентов».
От такого тревожного доклада офицер боевого управления растерялся и не смог произнести ни звука. Через несколько секунд курсант повторил доклад, но Земля по-прежнему молчала. Доложил в третий раз. Потом его начали переспрашивать и только через 32 секунды после отказа двигателя, наконец, поняли. Но с советами земля не спешила. Прошло еще 20 секунд, и курсант сообщил: «Готовлюсь к катапультированию, отворачиваю от города». Между тем шла уже вторая минута. Когда сработала катапульта, самолет находился над водохранилищем. Вскоре Максима подобрала рыбацкая лодка, а неподалеку, на берегу, в это время горел самолет…
НЛО тут, как видим, никакого не было. В окружной газете вскоре появилась фотография Максима вместе с инструктором, а корреспондент привел слова командующего округом генерал-майора авиации В. Михайлова:
— Знаете, когда узнал об аварии в учебном авиационном полку, расстроился. Жалко, конечно, терять дорогостоящую технику. А когда выяснил все обстоятельства этого случая, когда побеседовал с курсантом, прослушал пленку с радиопереговорами, порадовался. Даже на душе немного полегчало. Какие все-таки замечательные есть у нас люди!
Порадовавшись спокойствию и хладнокровию курсанта, генерал распорядился использовать копию пленки радиопереговоров в качестве учебного пособия. Чтобы будущие летчики учились, как вести себя в экстремальных ситуациях.
Журналист закончил статью на оптимистической ноте: «… после необходимого медицинского обследования Максим снова вернется на полеты. И, уверен, летать будет отлично».
Газета вышла 27 августа, но в героях Максим ходил недолго, всего один день. А точнее — до 28 августа, когда в 17. 31 во время очередного учебного полета на высоте 4000 метров он увидел оранжевый шар. Объект находился тоже над облаками, немного правее по курсу, о чем тут же и было доложено на землю. Тем временем шар пошел на сближение, увеличившись до двух метров в диаметре.
Летчику обожгло глаза, он зажмурился и опустил голову. («Сначала было любопытно, а потом стало страшно», — вспоминал эти минуты Максим).
Из объяснительной записки Чурбакова: «У меня было чувство, что за мной ктото наблюдает, и с правой стороны затылка было неприятное ощущение. Начал поднимать голову, но посмотреть не смог, было почему-то страшно. На аварийном табло загорелась лампа «генератор». Начал докладывать об отказе генератора, и тут загорелась лампа «пожар». За самолетом я увидел шлейф. Глаза стало резать сильнее, в кабине появился дым. Я приступил к тушению пожара и доложил обо всем на землю. РП дал команду на катапультирование. Я отказался, так как увидел впереди большой населенный пункт. Лампочка «пожар» продолжала мигать. Я планировал в сторону полей. Глаза сильно болели, из-за слез было плохо видно. В радиообмене многое было непонятно. Кто-то вмешивался в разговор, иногда в наушниках стоял один писк. Самолет управлялся плохо, скорость прыгала — 100 километров. На высоте 1000 метров я катапультировался. Приземлился в кукурузное поле».
На земле на него смотрели уже с откровенным подозрением: шутка ли, вторую машину угробил! Через неделю в госпиталь, где курсанта обследовали медики, приехал командующий округом и начал с недавним героем беседу. Для начала он развенчал его недавнее геройство, сообщив, что-де двигатель был выключен самим курсантом и никаких других причин его остановки нет. Так что зря радовался генерал успехам будущего летчика. После этого командующий рассказал парню, как все было на самом деле на этот раз.
Из объяснительной записки М. Чурбакова: «Он сказал, что нашли алюминиевую проволоку, которой я якобы обмотал переключатель ССП. И когда это делал, то бросил ручку управления. Командующий сказал, что это все уже доказано, и нечего мне отпираться. А если не хочешь сознаваться, то мы документы передадим в прокуратуру, и тобой займется особый отдел. Ты, мол, наверное, понимаешь, как они разговаривают, они от тебя быстро правду услышат. Но мы этого не хотим, скажи нам, как это ты все сделал, а мы позвоним командующему ВВС СССР и скажем, что отказа авиационной техники не было, а просто курсант героем захотел стать. И курсантов успокоим, что самолеты надежные, и ты можешь остаться в училище. Он сказал: думай сам, но времени уже осталось мало. Я спросил: что, мою невиновность никак не доказать? Он сказал: нет, так как все факты против меня».
Такие задушевные беседы с ним вели еще не раз. «Душеведы» в погонах действовали с солдатской прямотой: «После обеда пришел полковник Ш. и попросил рассказать, как все было. Я рассказал, а он говорит: мол, а теперь расскажи, как все по-настоящему было, это между нами останется, я никому не скажу. Я опять рассказал все как было, а он меня все равно просил, чтобы я сознался».
Вот такая сказка про белого бычка. В общем, завели на курсанта уголовное дело. А вскоре заплаканная мать, Зинаида Ивановна, вместе с расстроенным сыном приехала к нам в Уфоцентр, чтобы здесь разобрались с тем таинственным шаром.
— Обвиняют, что он умышленно портит технику, — говорит она. — Решили все на Максима свалить. Говорят, что он молодой, и если десять лет отсидит, то ему будет только двадцать девять…
Прежде чем делать какие-то выводы, припомним похожие случаи, известные уфологам. Так, в октябре 1973 года неподалеку от американского города Менсфилда экипаж военного вертолета видел красный светящийся объект. Последний двигался со скоростью примерно 1100 километров в час и шел на сближение, как бы атакуя. Капитан Лоуренс Койни, чтобы избежать столкновения, начал снижаться, но объект упорно преследовал машину. Некоторое время он парил над винтом, освещая кабину ярким зеленым лучом. Более того: как сообщили члены экипажа, вертолет был поднят НЛО с 1700 футов до 3500, причем это произошло менее чем за две минуты. До тех пор, пока НЛО не исчез, радиосвязь отсутствовала.
Нечто подобное было и у нас. В 1981 году, тоже в октябре, военный летчик В. Коротков вел свой «МиГ». Неожиданно перед носом самолета появился светящийся шар диаметром около пяти метров. Какие-то мгновения он сопровождал истребитель, и в результате перестала работать радиоаппаратура, нарушилось горение топлива и отключился двигатель. Затем шар переместился к хвостовому оперению. Раздался взрыв, повредивший киль, после чего шар скрылся из виду. Двигатель заработал снова, и приземление прошло благополучно.
Специалисты, расследуя этот случай, выдвинули такую версию: во всем виновата светящаяся плазма. Она привела к ионизации воздуха, и на обшивке самолета накопился мощный электрический заряд, оплавивший при взрыве часть киля. Она же могла вызвать и отключение двигателя.
Хорошо известны и многочисленные факты, когда останавливались двигатели у автомобилей, вблизи которых появлялся НЛО. Знают уфологии и то, что такие объекты способны активно воздействовать не только на людей, у которых появляется резь в глазах, временная слепота, текут слезы, но и на технику, причем наиболее уязвимым оказывается электрооборудование. Что касается истории с Чурбаковым, то место, где это случилось — граница Ростовской области и Краснодарского края — известно частыми появлениями НЛО.
Из заключения Уфоцентра: «Рассмотрев документы и обстоятельства происшедшего, комиссия считает, что в полете произошел типичный случай встречи с НЛО. Данные Уфоцентра подтверждают разнообразие воздействий неопознанных объектов на людей и технику. Из них наиболее частым является воздействие на электрооборудование (как правило, происходит отключение). У людей в первую очередь отмечается поражение органов зрения».
Этой историей занимались не только в Уфоцентре. Выводы уфологов подтвердили, например, исследователи аномальных явлений С. Кузионов и Ю. Райторовский. Специалисты тестировали курсанта, погружали его в ретроспективный гипноз. Вместе с ним работала и директор Нью-Йоркского центра по лечению и изучению аномальных травм Рима Лейбоу.
Из справки, выданной директором центра Лейбоу: «Максим Чурбаков руководствовался здравым смыслом и действовал в соответствии с возникшими обстоятельствами. Это нормальная реакция на данное событие. Его рассказ абсолютно правдив, точность описания в объяснительной записке относительно происшедшего несомненна».
В заключение — еще один документ. Из постановления о прекращении уголовного дела: «Анализ приведенных доказательств позволяет сделать вывод, что имитация отказов авиационной техники, пожара во время полетов Чурбакова М. Г. 16 и 28 августа 1991 года происходила вне его воли и желания, а потому в действиях Чурбакова М. Г. признаки нарушения правил полета отсутствуют, и уголовное дело в отношении его подлежит прекращению за отсутствием в его действиях состава преступления».
… Небо и закон, как известно, любят точность и заставляют опираться на факты и придерживаться параграфов. И потому наш разговор — именно о фактах. Похоже, не все из них учтены предусмотрительными параграфами и инструкциями. И потому по-прежнему в цене умение землян видеть новое и не отворачиваться от непонятного. Качество, заметим, полезное не только уфологам, но и генералам.
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ
Я, курсант Чурбаков Максим Геннадьевич, докладываю, что:
14. 08. 91 г. в тренировочном полете в зону на простой пилотаж после выполнения задания на спирали в 3-й зоне произошел отказ генератора. Загорелась лампа «генератор» и кратковременно «запасной генератор». Я доложил РП (руководителю полетов, — прим.) о случившемся, он мне дал команду, чтобы я следовал на аэродром. При полете на аэродром в горизонтальном полете, как и полагается по инструкции, перещелкнул а. з. с. «генератор», и на аварийном табло лампа «генератор» потухла. Сел на аэродром, зарулил. После полета написал объяснительную о происшедшем со мной.
16. 08. 91 г. 1 смена. ДПМУ. Борт № 12. Полет по маршруту упр. 30. Взлетел в 7. 30, высота 1300 метров, между 2 и 3 поворотными пунктами происходило самовыключение двигателя в 7. 50. Доложил об отказе двигателя, получил команду на катапультирование, отвернул от населенного пункта и катапультировался на высоте 1200 метров. Самолет упал 2 километра северо-западнее населенного пункта Новоселовка в поле с подсолнухами. Я упал в водохранилище 1,3 километра от берега, сначала плыл, а потом подобрал меня рыбак и отвез к берегу. Через 1 час прилетел вертолет ПСС и отвез меня в г. Зерноград. Там меня уже ждал полковник Милеев, я рассказал, как все произошло. Потом прилетел командующий ВВС СКВО, я тоже рассказал, как все произошло и мои действия. Меня отвезли в город и сделали снимки позвонка. После этого я написал много объяснительных для комиссии.
18. 08. 91 г. командующий ВВС СКВО генерал-майор Михайлов пригласил меня и мою маму Зинаиду Ивановну Чурбакову на беседу. Там присутствовали командир полка, замполит полка, корреспондент газеты «Красное знамя» и зам. командующего ВВС СКВО. Командующий ВВС СКВО поблагодарил меня за правильные действия в аварийной ситуации и сказал, что моей вины нет. Потом поблагодарил мою маму за воспитание сына. Потом корреспондент поговорил со мной, с мамой и летчиком-инструктором старшим лейтенантом Хановым.
20. 08. 9l г. я прибыл в госпиталь. 23. 08. 91 г. я был выписан из госпиталя и признан здоровым и годным к дальнейшему летному обучению.
23. 08. 91 г. я прибыл в полк. 27. 08. 91 г. II смена. ДПМУ. Я сделал контрольный полет на отклонения на посадке с майором Дубровиным.
28. 08. 91 г. II смена. ДПМУ. Борт № 03. Сначала борт был не готов, там, говорят, СДРПП барахлил, потом все-таки дали добро и разрешили лететь на нeм. Я слетал с командиром звена — два полета. Первый полет по приборам под шторкой упр. 20 (3) и второй полет на сложный пилотаж упр. 2 (7). Все полеты слетал нормально. Третий полет я должен был делать самостоятельно. Взлетел, РП дал 3 зону с набором до 2100 метров. Прилетел в зону на 2100, доложил о занятии зоны и стал набирать левой спиралью высоту для выполнения фигур. На высоте 3900 метров я вывел самолет в горизонтальный полет. Увидел впереди справа на фоне чистого неба (облачность была ниже) шар диаметром 15–20 сантиметров желтого цвета. Солнце в этот момент было где-то сзади слева. Я смотрел на шар 1–2 секунды и начал докладывать РП о наблюдаемом объекте. Только я нажал кнопку «радио», объект начал сближаться со мной. Я доложил РП, что наблюдаю объект и что объект пошел на сближение. Объект все сближался со мной, я смотрел ему в центр. Когда он сблизился со мной, то его размеры стали примерно 1,5–2 метра. Я не смог смотреть на него, меня ослепило. Я закрыл глаза, но в глазах оставалось это свечение. Я опустил голову вниз и отвернул ее влево. Когда я открыл глаза, то увидел свою левую ногу. У меня было чувство, что за мной ктото наблюдает, и в районе затылка с правой стороны было непонятное ощущение. Я хотел быстрее избавиться от этого ощущения. Начал поднимать голову вправо, а посмотреть не смог, было чувство страха. Когда мой взгляд упал на аварийное табло, то я увидел, как загорелась лампа «генератор» и кратковременно «запасной генератор». Я начал докладывать РП об отказе генератора, как только я доложил об отказе, загорелась лампа «пожар». Доложил РП, что загорелась лампа «пожар». Начал проверять шлейф за самолетом. Глаза немного щипало, и они начали слезиться. Я повернул голову вправо, объекта уже не было, установил крен вправо и увидел шлейф за самолетом. Глаза все сильнее стало резать, и они начали еще сильней слезиться. Я подумал, что опущу светофильтр, он мне послужит как очки и у меня перестанут слезиться глаза. Я опустил светофильтр и обнаружил, что в кабине появился дым. Я доложил, что перехожу на питание чистым кислородом, что разгерметизирую кабину. Потом приступил к тушению пожара. РУД на стоп, пожарный кран закрыл и нажал кнопку тушения, об этом всем доложил РП. РП дал команду на катапультирование, я отказался, так как видел впереди себя большой населенный пункт и вообще 3 зона сильно заполнена населенными пунктами. Я начал планировать примерно на юг, докладывая высоту и скорость. Лампочка «пожар» продолжала мигать. Я выбрал, где одни поля, и планировал в то место. Глаза сильно болели, из-за слез мне было плохо видно. В радиообмене было много непонятно. РП давал команду курс 0, я говорил, что высоты не хватит, кто-то другой вмешивался в разговор, иногда в наушниках стоял только один писк. Самолет на планировании управлялся очень плохо, с большими зарываниями, скорость прыгала 100 километров. Иногда я самолет выводил из пикирования. Увидев, что подо мной только поля, я на высоте 1000 метров катапультировался. Приземлился в кукурузном поле. Тут подъехала грузовая машина с людьми. Они положили мой парашют в машину и отвезли меня в то место, куда упал самолет. После этого прилетел вертолет ПСС, я отдал им САРПП, и они меня отвезли в Зерноград. В Зернограде меня сразу отвезли в санчасть.
Вечером в санчасть приехал командующий ВВС СКВО и комиссия, я рассказал все, как было. Они ушли, потом примерно через час пришел командующий ВВС СКВО и полковник Рахманов. Командующий сказал мне, что в первый раз я выключил двигатель сам, а второй раз у меня была иллюзия и я катапультировался с нормального самолета. И начал мне объяснять все, что я рассказал комиссии, это полный абсурд.
29. 08. 91 г. утром в санчасть пришел полковник Рахманов и сказал, что пленка САРПП проявлена и на ней «пожар», отказ «генератора» и все мои действия подтверждаются. В этот день я еще беседовал с полковником Милеевым, рассказал, как все было. Потом весь день почти со мной беседовал врач подполковник Соломин и врач-психиатр. Он мне давал написанные тесты на проверку моей психики.
30. 08. 91 г. утром беседовал с начальником летающей лаборатории и рассказал, как все произошло. Потом беседовал с подполковником Соломиным. Он опять у меня все расспрашивал, как случилось. Вечером меня отвезли в госпиталь и положили в летное отделение.
2. 09. 91 г. ко мне на беседу пришел корреспондент, который написал про меня в газете «Красное знамя», и начал расспрашивать, как все произошло.
3. 09. 9l г. утром примерно в 12 часов меня вызвали к начальнику летного отделения. Там у него сидели три человека, все военные в звании полковников. Они мне дали бумагу и попросили, чтобы я ответил на вопросы. Я написал ответы. Потом началась беседа.
4. 09. 91 г. в 12 часов приехал в госпиталь командующий ВВС СКВО и еще два офицера. Мы пошли, сели в беседку, также во время разговора присутствовал полковник Попов — начальник ВЛК. Командующий стал мне рассказывать, что он был в Ейске, разговаривал с моим командиром роты, взвода, с командиром батальона и с ребятами, которых я тренировал в секции «рукопашного боя». А потом начал рассказывать, что институт доказал, что двигатель был выключен кнопкой «стоп двигателя» и никаких других причин остановки больше нет. Это он сказал по первому случаю и что опровержений на этот факт нет и все документально заверено. Потом он начал беседу по второму случаю. Начал разговор, что разовая команда на «пожар» записана рывками, сначала идет, потом прерывается, потом снова идет, опять прерывается и опять появляется и идет до самого падения и что в этот момент брошено ручное управление самолетом. Он спросил, знаете, что это означает, я ему сказал — не знаю. Он у меня спросил, для чего ты помчался к месту падения самолета. Я сказал, не помчался, а машина меня туда просто довезла. Он сказал, что я помчался посмотреть, что от кабины осталось и взять САРПП, что они нашли проволоку алюминиевую в серой оплетке, которой я обмотал якобы переключатель ССП, а когда ты это делал, сказал он, ты одной рукой не смог, бросил ручку и применил двумя руками, вот я тебе и объяснил разрывы на пленке и отпущение ручки, сказал он мне. А теперь лучше признайся — я сказал, я этого не делал. Он сказал (командующий), что это уже доказано и нечего мне отпираться. Если не хочешь сознаваться, то мы документы передаем в прокуратуру и тобой займется особый отдел, ты наверное понимаешь, как они разговаривают, они от тебя быстро правду услышат. Но мы этого не хотим, скажи нам, как это все ты сделал, позвоним командующему ВВС СССР и скажем, что отказа авиационной техники не было, а просто курсант героем захотел стать, и курсантов успокоим, что самолеты надежные, и ты можешь остаться в училище. Он сказал, думай сам, но времени уже осталось мало. Вот тебе три пути: первый признайся сейчас. Второй — напиши и отдай полковнику Попову и третий — на телефон 34-87-47, если надумаешь, позвони. А четвертый путь, я думаю, ты не выберешь. Я спросил, что мою невиновность никак не доказать? Он сказал нет, так как все факты против меня.
Меня отвели в психушку на исследование. Я говорил там с врачом-психиатром, он дал заключение, что я здоров. Я сильно испугался и решил взять всю вину на себя, думал, так лучше будет для меня, так как мне командующий сказал, если сознаешься, то, может, еще даже летать буду. Я позвонил командующему, он приехал, с ним был полковник Рахманов и еще какой-то полковник. Я начал рассказывать, что 14. 08 я по ошибке выключил генератор, 16. 08 игрался с колпачком и выключил двигатель, а 28. 08 хотел доказать всем, что посажу самолет на вынужденную и обмотал алюминиевой проволокой переключатель ССП. После этого командующий сказал: молодец, теперь ты настоящий мужик, во всем сознался, проходи дальше комиссию ВЛК. Я спросил: зачем, я же больше летать не буду. Он сказал: мы решим, может, еще будешь. Я пошел в палату, только зашел, за мной пришел полковник Рахманов, сказал, что командующий зовет. По пути он спросил меня, это правда, что я рассказал сейчас. Я сказал — нет. Он спросил, а почему ты наговариваешь на себя. Я ему объяснил, что командующий сказал, что доказать свою невиновность я не смогу и факты против меня уже доказали, и отпираться нет смысла. Мы вышли на улицу, командующий сказал мне, чтобы я написал письменно все, что я рассказал сейчас, и отдал полковнику, который лежал в летном отделении. Я сказал, что понял. Я пришел в палату и понял, что меня полностью обманули, что, если напишу, то меня обвинят во всем, что понастоящему не было.