ДВОЙНОЕ ВНИМАНИЕ КАК ПРИОБРЕТЕННЫЙ НАВЫК

Современные теории внимания имеют еще одну общую особенность: они рассматривают психику не только как пассивный, но и как неизменный механизм. В этих теориях не делается раз-личия между тренированными и нетренированными испытуемыми, между испытуемыми, пытающимися собирать информацию из вто­ричного сообщения, и теми, для кого важно только игнорировать ее, а также между взрослыми и детьми. Трудно даже представить себе, как можно отразить эти различия в теории полной пассивной переработки; если механизм все перерабатывает полностью, то не остается и места для совершенствования. В случае теории Трейс-ман можно предположить, что фильтр становится с возрастом или опытом более эффективным, но тогда более подготовленные испытуемые должны были бы получать меньше информации, чем неподготовленные. Некоторые психологи действительно защища­ли эту странную теорию, и были проведены специальные исследования развития внимания в надежде продемонстрировать ухудше­ние результатов с возрастом. С моей точки зрения, эти попытки едва ли можно считать успешными¹³.

¹² Эрнандес-Пеон и его сотрудники (1956) сообщали в свое время, что афферент­ные сигналы в слуховом нерве кошки, вызываемые повторными звуковыми щел­чками, ослабляются, если кошка замечает живую мышь. Уорден (1966), однако, показал, что этот результат является артефактом. Пиктон, Хильярд, Галамбос и Шифф (1971) не обнаружили никакого изменения активности в слуховом нерве человека в результате сдвига внимания; этот результат был впоследствии мно­гократно подтвержден. Обзор Хильярда и Пиктона (1977) свидетельствует о том, что избирательное внимание сопровождается самыми разными изменениями вызванных потенциалов мозга; эти изменения, однако, допускают самые различ­ные теоретические толкования. ¹¹ Maccoby, Hagen (1965); Надеп (1967); Siegel Stevenson (1966); Hawkins (1973).

Что происходит, когда люди намеренно стараются собирать информацию из вторичного сообщения? В ряде исследований в прозаические отрывки было включено число семь (как, напри­мер, в этом предложении) и испытуемых просили подавать сиг­нал при его обнаружении. Неопытные испытуемые редко заме­чают такие цели. Более того, немногие «вторичные» обнаруже­ния явно не связаны с контекстом. Испытуемый, имеющий по­добную инструкцию, с одинаковой вероятностью отреагирует на «for* в предложении «there was little reason for his action» и на «four» в предложении «the leaves were a brilliant four green»¹⁴, если эти предложения входят во вторичное сообщение, в то время как в первичном тексте такие ошибки встречаются редко¹⁵. Как указывает Трейсман¹⁶, эти результаты являются силь­ным доводом против представления о полном анализе всей по­ступающей информации. Если бы это было так, почему испытуе­мые не обнаруживали целевые слова одинаково хорошо в каж­дом из сообщений? Очевидно, они не воспринимают нужную им информацию из вторичного сообщения. Согласно теории филь­тра, это объяснялось бы тем, что испытуемые способны блокиро­вать ее, в то время как сторонники отстаиваемой здесь теории активного внимания сказали бы, что дело прежде всего в том, что испытуемые попросту не справляются с задачей. Если верна вто­рая точка зрения, то это значит, что у испытуемых отсутствует некоторый навык, который потенциально может быть сформиро­ван. Результаты по крайней мере одного эксперимента позволя­ют думать, что это второе предположение правильно. Невил Мо­рей после нескольких часов тренировки в одновременном выпол­нении заданий на затенение и обнаружение чисел улучшил свои собственные результаты обнаружения чисел во вторичном кана­ле до 83% по сравнению с 4% у среднего нетренированного ис­пытуемого¹⁷. Его результаты, возможно, не являются следствием одной только тренировки; Морей —психолог, многократно участво­вавший в экспериментах на затенение. Ясно, однако, что не сле­дует бездумно обобщать средние результаты нетренированных ис­пытуемых и делать на их основании выводы о перцептивных ме­ханизмах человека.

В английском языке предлог «for» (для) и числительное «four» (четыре) про­износятся одинаково (омонимы).

Treisman, Geffen (1967); Treisman, Riley (1969); Clucksberg, Cowen (1970); Klapp, Lee (1974).

Treisman, Geffen (1967). Underwood (1974).

Эксперимент Морея вызывает вопросы, история которых на­много длиннее, чем история представления о внимании как о про­цессе фильтрации. Действительно ли Морей одновременно вни­мательно Следил за обоими сообщениями? В самом деле, можно ли уделять одновременно внимание двум вещам? Или, может быть, вторичные задания выполняются «автоматически», «за предела­ми сознания»? Если это так, то каковы границы возможностей автоматической умственной активности? Как мы увидим, соответствующие данные показывают, что когнитивную активность человека более целесообразно рассматривать как совокупность при­обретенных навыков, чем как функционирование единого посто­янного в отношении своих возможностей механизма.

Эксперименты, связанные с одновременным выполнением двух дел, восходят к XIX столетию. Наиболее интересный из них — поскольку он предполагал широкую практику —был выполнен в Гарварде Гертрудой Стайн и Леоном Соломонсом¹⁸. Исследова­тели пытались научиться одновременно читать и писать, т. е. до­биться того, что они называли «автоматическим письмом». Они практиковались в выполнении ряда все более усложнявшихся задач: читать и одновременно двигать планшет; читать и одновременно писать слова под диктовку; читать и одновременно спонтанно писать что-либо; читать один рассказ и в то же вре­мя писать под диктовку другой. Они старались (и добивались этого) тренироваться в выполнении каждой задачи до тех пор, пока какая-либо одна деятельность не становилась автоматичес­кой, т. е. более не осознавалась. К сожалению, их интересовал только этот интроспективно определяемый результат, поэтому ни об объеме тренировки, ни о скорости чтения они не сообщают.

Частично опыт Соломонса и Стайн был повторен в 1915 г. Дауни и Андерсоном¹⁹; последние записывали слова под диктов­ку, одновременно читая про себя. Исследователи добились зна­чительного повышения скорости чтения через 17 часов трени­ровки, но не смогли достичь своей обычной скорости чтения. В отличие от Соломонса и Стайн Дауни и Андерсон так и не до­бились «автоматизма»: они неизменно осознавали то, что пишут. Такое несовпадение результатов, как мне кажется, неудивитель­но; ненадежность интроспективных отчетов в подобных ситуа­циях достаточно известна.

Недавно в Корнеллском университете Элизабет Спелке и Уильям Херст повторили и расширили эксперимент Соломонса

¹⁸ Solomons, Stein (1896). ¹⁹ Downey, Anderson (1915).

и Стайн²⁰. Они совершили существенный отход от традиции, ис­пользовав вместо себя других испытуемых; два студента участво­вали в эксперименте в течение целого семестра по одному часу в день. Испытуемые читали про себя рассказы и одновременно пи­сали слова, которые диктовал им одно за другим эксперимента­тор (новое слово предъявлялось сразу после того, как записыва­лось предыдущее). Сначала, как и можно было ожидать, двойная задача казалась испытуемым трудной —они читали гораздо мед­леннее, чем в обычных условиях. Однако спустя шесть недель нор­мальная скорость чтения восстановилась. Тщательная проверка показала, что чтение было при этом вполне осознанным.

На этой фазе эксперимента диктуемые слова выбирались слу­чайно. Заметят ли испытуемые отклонения от случайности? На восьмой неделе были составлены подгруппы слов: 20 слов под­ряд, относящихся к одной категории, 20 существительных во мно­жественном числе, 20 слов, составляющих серию значимых пред­ложений. Списки каждого типа предъявлялись по нескольку раз, однако испытуемые никак их не комментировали. (Они, безус­ловно, отметили бы появление этих подгрупп, если бы заметили их, так как сразу же — и с некоторым удивлением — зафиксирова­ли предъявленный им в конце недели список из 20 рифмующихся слов.) Когда позднее эти списки были показаны испытуемым, нелегко было убедить их в том, что случилось на самом деле. Трудно поверить, что они действительно записали под диктовку, скажем: «тележка, коньки, грузовик, лошадь, самолет, трактор, ав­томобиль, ракета, велосипед, такси, катер, вертолет, прицеп, метро, танк, ноги, коляска, корабль, мотоцикл, вагон» — и не заметили при этом категории. Однако это было именно так.

Тот факт, что люди не замечают чего-то, не является, конеч­но, доказательством того, что они не смогли бы заметить этого, если бы попытались. Поэтому на следующей стадии эксперимен­та испытуемым сообщалось, что какие-то (не конкретизировалось какие) категории и предложения будут эпизодически включать­ся в диктуемые списки; их просили отмечать такие эпизоды. До­полнительная задача вызвала вначале снижение результатов —у одного испытуемого уменьшилась скорость чтения, у другого ухуд­шилось понимание прочитанного, затем, однако, все восстанови­лось; во многих пробах испытуемые замечали практически все категории и большинство предложений, читая при этом на обыч­ном уровне. Наконец их попросили определять категорию каж­дого диктуемого слова сразу по его произнесении, т. е. записы-

²⁰ Spelke, Hirst, Neisser (1976). 660

мать категорию слова вместо него самого. Оказалось, что после значительной дополнительной тренировки эту деятельность так­же можно сочетать с нормальной скоростью чтения и полным по­ниманием текста.

Испытуемые в эксперименте Спелке —Херста следили, оче-видно, как за диктуемыми словами, так и за рассказом и делали это не просто автоматически. Их результаты нельзя объяснить с помощью традиционных теорий внимания. Представляется несом­ненным, что количество информации, воспринимаемой из одного источника, в то время как внимание направлено на другой, не ли­митируется каким-либо фиксированным механизмом, и поэтому ни одна конкретная гипотеза в отношении таких механизмов не может быть корректной. Вместо этого можно утверждать, что результаты зависят от навыка наблюдателя. Тренированные ис­пытуемые могут делать то, что кажется одинаково невозможным как новичкам, так и теоретикам.

Ретроспективно нам не следовало бы, видимо, так удивляться этому результату. Не менее драматическое развитие претер­певают и более знакомые навыки. Так, когда мы впервые садимся за руль, управление машиной требует всего нашего внимания. Позднее опытный водитель переключает скорость, делает пово­роты и обгоняет грузовики, не прекращая бурно обсуждать, ска­жем, какую-нибудь психологическую теорию. Многие квалифи­цированные машинистки могут разговаривать во время перепе­чатки, однако маловероятно, чтобы они могли это делать без про­должительной практики; я, безусловно, не могу. Большинство взрослых говорят и думают, надевая пальто или завязывая шнур­ки, чего не могут делать малыши; умные родители не разговарива­ют со своим шестилетним ребенком, одевающимся на прогулку.

Хотя, по-видимому, ни один современный психолог, кроме Херста и Спелке, не исследовал развития таких множественных навыков, некоторые наблюдения за индивидами, достигшими вы­сокого уровня профессионализма, подтверждают их результаты. Опытные пианисты способны слушать прозу, играя одновремен­но с листа на фортепиано²¹, а профессиональные машинистки мо­гут печатать на машинке, слушая какой-либо текст или напевая детские песенки по памяти²². Сбор информации из вторичного источника не происходит автоматически, но и не блокируется ка­ким-либо фильтрующим механизмом. Чем опытнее воспринима­ющий, тем больше он может воспринять.

²¹ Allport, Antonitis, Reynolds (1972^).

²² Shaffer (1975).