Николай Каманин:
Она, в сущности, была экспериментальной. Эта машина, его космический корабль мог стать для космонавта и колесницей победы, и «летающим саркофагом», добавлю: в котором Гагарина вполне могла подстерегать медленная и мучительнейшая смерть (42).
Не было резервной ТДУ <тормозной двигательной установки>, что было крайне опасно, так как отсутствовали серьезные наработки по ее отказам в космических полетах. Использование аэродинамического торможения через десять суток полета практически ничего для космонавта не давало, поскольку посадка при этом происходила в случайном районе, и он мог погибнуть в океанских водах, в горах и пр. (12).
Кроме систем автоматической и ручной для гарантированного возвращения была предусмотрена и «баллистическая». На тот случай, если откажет тормозной двигатель, орбита выбиралась такой низкой, чтобы за счет аэродинамического торможения в верхней атмосфере постепенно снижалась скорость и не более чем через пять — семь суток корабль должен был «зарыться» и оказаться на Земле. Правда, в непредсказуемом районе: по теории вероятностей — в океане! (21).
…в самом полете возникла ситуация, едва не стоившая Королеву разрыва сердца. Информация о ходе полета поступала на обычные телетайпы, установленные в соседней с пусковой комнате бункера. И о том, что на борту корабля все нормально, говорили цифры «5» на лентах аппаратов по всем каналам. Так оно и было, пока вдруг (как это всегда бывает — страшно неожиданно!) по одному из каналов не выскочили «тройки» вместо «пятерок». А это уже означало не что-нибудь, а аварию ракеты-носителя!
Ясное дело, все присутствующие оцепенели от ужаса, не зная, как быть дальше. И тут в комнату ворвался, едва не сорвав металлическую дверь с петель, Королев, вид его был страшен: глаза сверкали, кулаки — сжаты, по щекам ходили желваки…
Незнакомым, сиплым голосом он выдавил из себя сквозь зубы:
— В чем дело, я вас спрашиваю? Отказ двигателей?
Но что присутствующие могли ему ответить? Стояла гробовая тишина, все молчали. Лента с тихим шуршанием продолжала сползать с телетайпа, с бесконечной цепочкой «троек» посередине. Казалось: еще мгновение — и сердце Королева не выдержит. И тут оператор, не сводивший глаз с ленты, выкрикнул фальцетом:
— Канал восстановлен! Всё в норме…
Кулаки Королева разжались, и он в изнеможении опустился на стул… С ленты снова бежали успокоительные «пятерки»…
Позднее выяснится, что это был сбой на наземной линии связи, а не роковая поломка на борту корабля… Придя в себя, Королев в распахнутом белом халате выбегает в коридор; следом выскакивает его соратник Воскресенский, которого главный конструктор в одно мгновение хватает за шиворот:
— Ну?
Тот пытается освободиться от мертвой хватки шефа:
— Что значит «ну»?
Королев выдавливает сквозь зубы:
— Орбита, спрашиваю, какая? Параметры орбиты!..
Воскресенский вырывается и из соседней комнаты соединяется с баллистиками. Через несколько минут возвращается к Королеву с паническим выражением на посеревшем лице:
— Сергей, это — конец! Триста двадцать на сто восемьдесят!
Королев снова хватает соратника за полы пиджака и цедит сквозь зубы:
— В каком смысле «конец»? Сколько он там будет теперь болтаться при отказе тормозного двигателя?
Воскресенский с готовностью выкрикивает:
— Недели три, не меньше! А может, и целый месяц! Они там и сами толком ни хрена не знают!.. (32).
Юрий Гагарин:
Когда ракета прошла плотные слои атмосферы, был сброшен головной обтекатель и стала видна в иллюминатор простым, невооруженным глазом наша матушка-Россия (57).
…погрузился в… Пилотский рай. Он летел быстрее любого человека за всю историю, и здесь была почти полная тишина, потому что ракетное топливо кончилось и он находился так высоко в безбрежном пространстве, что лишился ощущения движения. Он был хозяином неба. Это было одиночество короля, ничем не нарушаемое, над куполом мира (2).
Борис Черток, конструктор, заместитель Королева:
Просмотрев пленки, мы убедились, что все три ступени носителя работали «без замечаний», за исключением системы радиоуправления дальностью и интеграторов скорости, выдающих команду на выключение двигателя блока «А»…Радисты Михаила Борисенко дали объяснение, что отказал преобразователь постоянного тока в переменный. Но любимые Пилюгиным электролитические интеграторы скорости на центральном блоке тоже отличились. Ошибка в 0,25 метра в секунду привела к увеличению высоты апогея относительно расчетного значения на 40 километров. Если бы не сработала исаевская ТДУ, «Восток» просуществовал бы на орбите не 5–7 расчетных дней, а 15–20 (21).
Иван Ефремов «Туманность Андромеды»:
Глубочайшая тьма космоса наступила вместе с усилившимся холодом. Звезды светили неистово яркими голубыми иглами. Незримый и неслышный полет метеоритов ночью казался особенно пугающим (59).
Корабль медленно, сонно вращался — Земля уплывала из иллюминатора. И тут он увидел черное небо. Совершенно черное. Без звезд. Такого он не видел никогда — ни с Земли, ни из кабины истребителя. Легко придвинувшись поближе к иллюминатору, Юрий заглянул ниже и заметил, что горизонт изогнулся какой-то мутной дугой. Впервые человек не понял, не вычислил, а просто увидел, что Земля, оказывается, действительно шар!.. (7).
Летит, летит ракета, она стального цвета, а в ней сидит Гагарин — простой советский парень (61).
Сбылись слова К. Э. Циолковского: «Земля — колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели» (62).
— Юрий Алексеевич, скажите, из космоса видно, что Земля имеет круглую форму?.. Или она вроде как блин? <…>
— Могу заверить, что Земля наша круглая, — засмеялся Гагарин. — Сам видел, собственными глазами (63).
Антуан де Сент-Экзюпери «Ночной полет»:
…тысячи темных рук выпустили их. С Фабьена сняли путы, как с пленника, которому позволено немного погулять в одиночестве среди цветов. «Чересчур красиво», — думает Фабьен. Он блуждает среди звезд, которые насыпаны густо, как золотые монеты клада; он блуждает в мире, где, кроме него, Фабьена, и его товарища, нет ни единого живого существа. Подобно ворам из древней легенды, они замурованы в сокровищнице, из которой им никогда уже не выйти. Они блуждают среди холодных россыпей драгоценных камней — бесконечно богатые, но обреченные (64).
— Луны я не видел, — продолжал Юрий Гагарин. — Солнце в космосе светит в несколько десятков раз ярче, чем у нас на Земле. Звезды видны очень хорошо: они яркие, четкие (106).
Первая весточка о превосходном самочувствии Юры и обычной работе бортового оборудования пришла от него лишь в 9 часов 52 минуты, а старт был в 9 часов 7 минут. Напряжение было огромным (35).
Корабль был очень «умный», он все умел делать сам.
Если бы космонавт оказался недееспособен, бортовая автоматика проделала бы все необходимые операции для возвращения его на землю: в положенное время сориентировала бы корабль «по посадочному» и включила тормозную двигательную установку, чтобы перевести на траекторию спуска; на заданной высоте катапультировала кресло с космонавтом, потом отстрелила бы кресло и ввела парашютную систему. Другими словами, корабль «Восток» был полностью автоматический (16).
Но пилот мог взять управление на себя, то есть сориентировать корабль для включения тормозного двигателя. Для этого было решено установить ручку управления наподобие той, с которой имеют дело летчики-истребители. Но если в самолете ручка непосредственно (или через усилители) воздействует на управляющие органы крыла и оперения, то в космическом корабле от ручки идут сигналы на датчики угловых скоростей, которые, в свою очередь, выдают команды на управляющие органы — включают реактивные сопла (65).
Не раз приходилось слышать, что Гагарин в корабле ничего не делал и вообще вел себя, как подопытная морская свинка, у которой одна задача: выжить. Сам Гагарин в своей книге пишет: «С момента отрыва ракеты от стартового устройства управление всеми ее сложными механизмами приняли на себя разумные автоматические системы».
С другой стороны, у него же читаем: «Все время я работал…
Разрезая космос, я работал, жил жизнью своей страны». Есть даже такая смешная «саморазоблачительная» фраза: «Несмотря на сложную работу, я не мог не думать» (7).
Том Вулф «Нужная вещь»:
Нужен был человек, главный талант которого заключался бы в том, чтобы ничего не делать при стрессе. Некоторые предлагали использовать новую породу военных летчиков — радарщиков: человека из стратегической команды военно-воздушных сил или флотского офицера радиоперехвата, то есть того, кто в боевых условиях летал на заднем сиденье высокотехнологичного самолета. Он не делал ничего, только считывал показания радара, предоставив весь контроль над машиной и свою жизнь другому человеку — пилоту («Я взглянул на Робинсона, а он молчит и таращится на радар, как зомби»), Опытный зомби — вот то, что нужно. Был еще план анестезировать или транквилизировать астронавтов — не с целью избавить их от паники, а чтобы они спокойно лежали, обвешанные датчиками, и не делали ничего, что могло нарушить ход полета (2).
— У всех непривычно высокостриженые затылки. Почему?
Волынов:
— А здесь датчики для энцефалограммы стояли. Иначе пятаки надо было вырезать (66).
Так работал или не работал? Гагарин ничего не включал, не выключал, никаких кнопок не нажимал, рычагов не двигал. Но Гагарин работал. Всякая работа — землю ли копаешь, стихи ли пишешь — всегда дает некий результат. Если мы ничего не получаем, никакой работы нет. Здесь мы получали информацию, которую давал Гагарин (7).
Вопрос: Вопрос в отношении ручного управления. Как вы, как пилот-космонавт, оцениваете: была бы у вас возможность вручную справиться, я имею в виду не моральный фактор, а приборы?
Ответ <Гагарина>: Я считаю, что справлюсь с ручным управлением и вполне мог бы произвести спуск. Исходя из чего? Самочувствие мое было очень хорошее, сознание хорошее, реакция хорошая, работоспособность организма в это время была также хорошей, органы управления кораблем действовали хорошо, схемы отработаны хорошо и при управлении работали хорошо, ориентация по «взору» осуществляется, я считаю, что можно очень надежно осуществить эту ориентацию. Я говорил в докладе, что осуществить эту ориентацию можно и над морем, и над сушей. Даже в моем поле зрения, когда вписывается искаженный горизонт во внешнее кольцо «взора», видно хорошо. Ориентировать корабль можно хорошо по направлению движения земных ориентиров в системе «взор» (24).
Mary Roach «Packing for Mars»:
Оставляя в покое националистическую риторику, совершенный в 1961 году полет Гагарина был психологическим экспериментом. Задача его была проста — что, впрочем, не означает легка: забраться внутрь капсулы и дать подорвать себя, одного и с сопутствующим большим риском — с тем, чтобы пересечь границу космоса. А вот мы катапультируем тебя в безвоздушное, смертоносное ничто, где никогда еще не было человека. Мы запендюрим тебя вокруг планеты, и затем ты спустишься и расскажешь нам, как ты все это перенес (3).
Вопрос: А если бы у вас был фотоаппарат, вы бы смогли сфотографировать?
Ответ <Гагарина>: Вполне мог бы заснять, если бы цветная пленка была, вот этот голубой ореол вокруг Земли можно было заснять, потом при выходе из тени оранжевый цвет, очень красивый, поворот Земли, когда работала третья ступень и дальше, очень наглядные фотографии были бы. На Земле таких цветов не удавалось наблюдать.
Вопрос: А в отношении яркой окраски?
Ответ: Мне показалась только серой водная поверхность, а поверхность Земли обычная, лес видно зеленым, как тайга (24).
James Oberg «Red star in orbit»:
Он пролетел над Сибирью, Японией, потом на юго-восток по краешку Южной Америки, затем на северо-восток через Западную Африку. Эта траектория космического корабля впоследствии позволила Гагарину легализовать свои революционные приветствия, которые он рассылал многим странам третьего мира (20).
Голубем мира, вестником дружбы пролетел над планетой наш космический корабль (67).
Е. К. Федоров, главный научный секретарь Президиума АН СССР, академик:
Пролетая над Африкой, тов. Гагарин видел Конго, где совсем недавно был злодейски убит доблестный борец за счастье конголезского народа Лумумба (67).
Ходжа Ахмад Аббас, индийский писатель:
Поясняя, почему он не пролетал над Индией, Гагарин поискал глазами глобус и, не найдя его, взял из вазы апельсин. Вынув из кармана авторучку, он прочертил на нем экватор и нанес точный путь своего корабля. Это выглядело очень символично: сын простого колхозника, родившийся в деревянной сельской избе, в глухом уголке России, внук крепостного мужика, держал в руках земной шар (68).
Руководство считало, что в эфир сообщение о первом полете советского космонавта должно выйти через 25 минут после старта космического корабля и задолго до завершения одновиткового орбитального полета. Иначе зарубежный мир может дискредитировать результаты и истолковать их как подлог (69).
Американское ЦРУ и Агентство национальной безопасности с помощью электронной разведывательной станции, расположенной на Аляске, смогли перехватить радио- и телевизионную связь с «Востоком». Телевизионные изображения подтвердили, что на борту находится человек, а не манекен (46).
Борис Черток:
Прямо скажем, за телевизионные передачи Гагарина мы все немного краснели (21).
Диктор Всесоюзного радио Юрий Левитан:
10:02. Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза!..
Сообщение ТАСС.
О первом в мире полете человека в космическое пространство.
12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту (110).
А. Генис «Довлатов и окрестности»:
…анекдот. Сидит эстонец, ловит рыбу. Подходит к нему товарищ и говорит: «Слышал, Я-ан, русские в ко-осмос полетели?» — «Все?» — не оборачиваясь, спрашивает Ян (70).
Слова «с человеком на борту» он произнес торжественно, с особым нажимом, и было ясно, что они-то и есть самые главные. «Человек на борту» — это звучало гордо (16).
Диктор Юрий Левитан:
Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич (110).
Он <Хрущев> начал с того, что позвонил министру обороны маршалу Малиновскому и сказал: «Он у вас старший лейтенант. Надо его срочно повысить в звании». Малиновский сказал, довольно неохотно, что даст Гагарину звание капитана. На что Никита Сергеевич рассердился: «Какого капитана? Вы ему хоть майора дайте»[25]. Малиновский долго не соглашался, но Хрущев настоял на своем, и в этот же день Гагарин стал майором (71).
Виктор Горбатко:
Внезапно меня вызвали в кабинет, который занимал член ЦК, маршал и будущий министр обороны СССР Дмитрий Устинов. Сообщение для ТАСС о первом полете человека в космос готовил именно он. Внезапно выяснилось, что в документах нет отчества Юрия — только инициалы. Вот Устинов и спросил меня о том, какое у Гагарина отчество. Такой вопрос вызвал у меня ступор, вспомнить гагаринское отчество я не мог. Ведь для меня он всегда был просто Юрой, и по-другому я его никогда не называл! (72).
Диктор Юрий Левитан:
Старт космической многоступенчатой ракеты прошел успешно, и после набора первой космической скорости и отделения от последней ступени ракеты-носителя корабль-спутник начал свободный полет по орбите вокруг Земли (110).
— Я шабашить собирался, дом ставим за рекой.
Алексей Иванович был плотником и ставил в окрестностях Гжатска дома. По тем временам — шабашник. А по нынешним — предприниматель. И в то историческое утро, встав ни свет ни заря, он отправился к реке, чтобы на первом пароме переправиться на другой берег, где бригада таких же предпринимателей заканчивала дом.
— Подхожу я, значит, к пристани, как догоняет меня «газон» у переправы и мужик в шляпе спрашивает: «Вы отец великого героя майора Гагарина?» А какой Юрка, к матери, майор и герой, если он старший всего лейтенант, до майора ему еще летать и летать. «Да нет, — говорит, — это ваш сын только что преодолел земную… ну, в общем, хренотень какую-то, и поэтому позвольте вас обнять». И полез ко мне целоваться. «А вы садитесь в машину — и домой. Уже из Москвы звонили. Завтра там ждут». Куда — домой? Мне шабашить надо. А мужик опять ржет, меня под ручку — и в машину. «Кончилась твоя шабашка, Алексей Иванович. Вы теперь отец всемирного героя». Что там Юрка натворил, я все-таки не понял, только понял: надо ставить. А в карманах — ноль. Занял я у мужика — хороший человек, секретарь горкома оказался, — заехали в магазин и вот с полудня празднуем. А чего — не понимаю (73).
Диктор Юрий Левитан:
По предварительным данным, период обращения корабля-спутника вокруг Земли составляет 89,1 минуты; минимальное удаление от поверхности Земли (в перигее) равно 175 километрам, а максимальное расстояние (в апогее) составляет 302 километра; угол наклона плоскости орбиты к экватору — 65 градусов 4 минуты (110).
Книга рекордов Гиннесса:
Первый пилотируемый космический полет, зарегистрированный Международной федерацией аэронавтики, совершил Юрий Гагарин на корабле «Восток-1» 12 апреля 1961 г. «Восток-1» пролетел 40 868,6 км с максимальной высотой полета 327 км и максимальной скоростью 28 260 км/ч (74).
France Soir, 13 апреля 1961 года:
За 1 час 30 минут можно проделать:
— пешком: 7 км 500 м;
— на велосипеде (скорость Ривьера, рекордное время за час): 72 км;
— на автомобиле (рекорд Джона Кобба): 950 км;
— на пассажирском лайнере Caravelle: 1210 км;
— на самолете с реактивным двигателем: 6255 км (107).
Антуан де Сент-Экзюпери «Планета людей»:
Ведь в чем смысл наших авиационных рекордов? Вот он, победитель, он летит всех выше, всех быстрей. Мы уже не помним, чего ради посылали его в полет. На время гонка сама по себе становится важнее цели. Так бывает всегда (75).
Алексей Иванович Гагарин:
Перигей я, конечно, понимаю. А что он еще в каком-то апогее был — не укладывается. И что Юрка за один час всю Землю облетел, не верю. Не мог он всю Землю. Мне вон, чтобы на шабашку добраться, и то полтора часа надо. А она вон — рядом (73).
Гжатск (Смоленская область), 12 апреля (ТАСС). Огромное счастье пришло сегодня в домик, где живут родные Юрия Гагарина, первого советского человека, который совершил путешествие в космос.
— С большой радостью узнал я о полете моего сына в космос, — сказал корреспонденту ТАСС Алексей Иванович Гагарин — отец отважного космонавта. — Я от всей души благодарю Коммунистическую партию, наше Советское правительство, наш народ за то, что они воспитали Юрия достойным носить высокое звание советского гражданина.
Что я могу рассказать о сыне? Рос он трудолюбивым, скромным, хорошо учился, увлекался спортом, мастерил модели самолетов. Любил читать книги о летчиках Чкалове, Водопьянове, увлекался Жюль Верном, Циолковским, любил помечтать о будущих полетах к неведомым планетам. Сыну своему я хотел бы сказать одно: родительское спасибо тебе, сынок, от всей семьи нашей, от твоих земляков-гжатчан. Желаю тебе доброго здоровья и новых успехов в твоем деле. Продолжай и дальше высоко держать знамя Страны Советов, вырастившей и воспитавшей тебя (104).
Владислав Кац, биограф Юрия Гагарина:
Заявления такого рода воспринимались современниками на полном серьезе. Редко у кого возникало сомнение в способности сельского плотника лепить подобную чушь (76).
Со слов Юрия мы знали, что отец его — мастер на все руки. Он говорил образно и певуче:
— Не возьмешь топор в руки, избу не построишь… Не топор тешет, а человек… — Алексей Иванович знал, когда и что сказать, когда помолчать, послушать других (78).
А когда горожане поздравляли его <Алексея Ивановича> с тем, что Юре присвоили звание Героя Советского Союза, отвечал: «Да какой он герой? Вот собаку послали в космос, так почему ей героя не дадут? Обычный парень, как все…» (77).
К указанному пакету материалов о полете первого космонавта придавались еще два пакета — с проектами несчастливых сообщений. Короткое — на случай гибели космонавта при выводе его на орбиту или на старте. И второе — в случае невыхода на орбиту, но при нештатной посадке на какой-либо иностранной территории или в акваторию Мирового океана. В нем содержалось обращение ко всем государствам, в частности к тому государству, на территории которого мог приземлиться космонавт, с просьбой оказать содействие в его розыске и возвращении. Сообщались также координаты и возможный район приземления или приводнения. При посадке в океан содержалась просьба всем судам и самолетам оказать помощь в скорейшем обнаружении находящегося на плаву спускаемого аппарата космического корабля и давались частоты его радиомаяков в КВ- и УКВ-диапазонах. Последние два варианта, к великой радости, не реализовались, и пакеты были собраны нашим институтом нераспечатанными и уничтожены. Их даже не сохранили для истории, поскольку тогда считалось неприличным не верить в свои успехи (105).
На случай приземления космонавта за пределами СССР была разработана специальная инструкция, в которой перечислялось, чего нельзя делать: указывать место старта; сообщать данные, касающиеся носителя и других технических средств (можно рассказывать данные по оборудованию кабины в объеме, опубликованном в открытой печати); рассказывать о военных и гражданских руководителях; сообщать сведения об институтах, военных и гражданских учреждениях и т. д., а в качестве своего адреса давать «Москва, космос»; давать письменные объяснения устройства и выполнять какие-либо схемы корабля (16).
На всякий случай ему дали конверт с обращением от имени Правительства СССР с просьбой помочь гражданину Советского Союза вернуться домой (если он приземлится в какой-то другой стране). К креслу еще прикрепили кожух с пистолетом и коробкой НАЗ (носимый аварийный запас питания). Если он, например, приземлится в тайге. Для случая приземления в океане у него был набор того, что сейчас предусматривается для пассажиров во всех рейсовых лайнерах, включая порошок от акул (79).
Были отработаны все варианты его спасения, но был маловероятный сценарий, когда одна из ступеней недорабатывает против расчетного 1,5–2 секунды. В этом случае он мог приземлиться на воду, в районе мыса Горн, а там из-за сильного постоянного волнения не мог дежурить спасательный корабль. О теоретической возможности такого исхода Королев доложил на Госкомиссии (80).
Керим Керимов:
Эта нештатная обстановка ему мешала покоя (35).
Рассказывали, как нужно вести себя после приземления в разных местах планеты. Например, при приводнении в Тихом океане в случае нападения акул следовало отпугивать их, ударяя по воде «плоскими предметами» (не могу сказать, какие именно предметы имелись в виду). На случай приземления в Заполярье просветили, что белого медведя можно есть всего, кроме печени — она ядовита. Правда, нам рекомендовали в него не стрелять, даже если захочется съесть, так как убить его из пистолета трудно, а раненый он опасен (16).
Носимый аварийный запас — НАЗ — сорокакилограммовый металлический контейнер, начиненный всем необходимым на случай посадки спускаемого аппарата с космонавтом в нерасчетном районе. В НАЗе была мощная радиостанция, с помощью которой космонавт мог установить двухстороннюю связь на расстоянии в несколько тысяч километров. Она включалась автоматически в момент раскрытия парашюта. После приземления космонавт мог определить свои координаты, используя секстант, а самолетам, пришедшим на помощь, подать сигнал ракетами и дымовыми патронами. Был в НАЗе и специальный порошок для окраски воды на случай приводнения в океане или снега — при посадке в Арктике. В НАЗ была уложена небольшая плитка с таблетками сухого горючего и спичками, не боявшимися ни воды, ни ветра. <…> После раскрытия парашюта НАЗ отстыковывался и повисал на 15-метровом фале (63).
…а на случай приземления в малонаселенной или безлюдной местности — пистолет и охотничий нож. Медведи и волки удостоверений не читают (36).
Надувная лодка с успехом также заменит кровать. Попав в зону жаркого климата, космонавт снимет тяжелый скафандр и переоденется в легкое белье, которое тоже есть в НАЗе. В любой аварийной обстановке для обогрева, сигнализации и для приготовления пищи необходим костер. Казалось бы, вещь не такая уж сложная, но все-таки нужно уметь разводить его при любой погоде. Тренировки показали, что лучше всего это делают те, кто занимался охотой или рыбной ловлей. Не случайно поэтому в круг занятий космонавтов входят охота и рыболовство. Председателем охотничьего коллектива является Алексей Леонов (82).
Доклад Ю. А. Гагарина на заседании Государственной комиссии после космического полета:
Вопрос: Как вы прикидываете, какие минимальные размеры предметов вы надежно можете различить своим глазом без прибора, без фотографий — смотришь и видишь: вот дорога идет, видно ее, а тропинку не видно, идет поезд, видно, а автомобиль, например, не видно?
Ответ: Ну, поездов я не видел, автомобилей тоже. Но вот реки и притоки рек видно. Обычные пашни, они видны как квадраты, вспаханные или невспаханные. Это видно было с высоты, когда работала третья ступень и конец третьей ступени.
Вопрос: Вот вы летите над городом, можно нарисовать схему улиц?
Ответ: Над городами я не пролетал, и таких, наверное, городов не было. Мне кажется, что предметы размером метров в сто можно наблюдать. Вот острова, потом притоки этих рек больших, они, по-моему, не такие большие эти притоки, а их видно хорошо (24).
Производил записи в бортжурнал, доклады, работал телеграфным ключом. Когда принимал пишу, пил воду, пустил планшет, и как-то он с карандашом тут плавал передо мной (24).
В запасниках Музея космонавтики (в Калуге) хранится реликвия — планшетка первого космонавта, на которой он во время космического полета делал записи карандашом. Почерк корявый, некоторые слова написаны неразборчиво, и это неудивительно, ведь Гагарин во время полета находился в скафандре. Мне удалось прочитать следующее: «9 часов 42 минуты. Взлетели. Самочувствие хорошее. Слышу „Амурские волны“. Связи с Землей нет» (83).
Да что планшет! Ноги я поднял и без всякого напряжения отпустил, а они… висят (84).
Я писал, находясь в скафандре, не снимая гермоперчаток, обыкновенным графическим карандашом (28).
Затем надо было мне записать очередной доклад. Взял планшет, а карандаша на месте не оказалось. Улетел куда-то. Ушко было привернуто к карандашу шурупчиком, но его, видимо, надо было или на клей поставить, или потуже завернуть. Этот шуруп вывернулся, и карандаш улетел. Свернул бортжурнал и вложил в карман: все равно не пригодится, писать же нечем (24).
Юрий Нагибин «Рассказы о Гагарине»:
Генерал-полковник поколдовал над сейфом, и тяжелая, толстая дверца распахнулась бесшумно-легко, как если бы обладала невесомостью. Его четкие, короткие движения приобрели такую бережность, словно он хотел пересадить бабочку с цветка на цветок и боялся повредить нежную расцветку крылышек. Он положил передо мной тетрадь, блокнот не блокнот — книжицу в сером переплете. Я раскрыл ее и увидел несколько неровных строчек, написанных шатким почерком. «Вошел в тень Земли…» Сердце во мне забилось — это был бортовой журнал Юрия Гагарина (86).
Гагарин привез на Землю почти пустой бортовой журнал. По его словам, он смог сделать только одну-единственную запись, поскольку карандаш, которым он писал, был плохо закреплен и в невесомости просто-напросто улетел (87).
Юрий Гагарин «Дорога в космос»:
Писалось легко, а фразы одна за другой ложились на бумагу бортового журнала (28).
Юрий Гагарин:
Небо, небо черное, черное небо, но звезд на небе не видно. Чувство невесомости интересно. Всё плавает. Плавает всё. Красота! Интересно (24).
Испытал ли он нечто новое, какое-то ощущение, с которым не сталкивался в процессе тренировок? «Трудный вопрос, так сразу не ответишь. На протяжении всего времени полета были разные чувства, разные ощущения, конечно. Они длились всего пару секунд часто, и на самом деле не было времени анализировать их. Я был очень-очень занят; это все время была работа, работа, работа. Конечно, был некоторый дискомфорт, ощущались большие нагрузки на тело, но тренировочная программа была исключительно суровая и тщательная и включала практически все что только можно». Невесомость, сказал он, была «интересной», но не некомфортной. Он единственный человек в мире, испытавший это странное состояние на протяжении более чем пяти минут в полете, и, конечно, одной из целей полета было увидеть, как человек может переносить состояние, которое не может быть с должной точностью имитировано на Земле. Его отчет: «Без особых проблем» (20).