В самом тексте обращения писателей и политиков, художников и ученых: «Мы призываем политических лидеров мира». Произошла описка – в столь авторитетном обращении международной общественности, взывающей к утверждению принципов толерантности в мире. Естественно, вспоминается З. Фрейд: «Прямо невероятный случай очитки и описки произошел в редакции одного распространенного еженедельника. Редакция эта публично была названа «продажной», надо было дать отпор и защититься. Статья была написана очень горячо, с большим пафосом. Главный редактор прочел статью, автор прочел ее, конечно, несколько раз – в рукописи и гранках; все были очень довольны. Вдруг появляется корректор и обращает внимание на маленькую ошибку, никем не замеченную. Соответствующее место гласило: «Наши читатели засвидетельствуют, что мы всегда самым корыстным образом (in eigenutzügster Weize) отстаивали общественное благо». Само собой понятно, что должно было быть написано: «самым бескорыстным образом» (in un- eigenutzügster Weize). Но истинная мысль со стихийной силой прорвалась и сквозь патетическую фразу (Фрейд 2006: 218). По Фрейду, в описках и обмолвках сквозит наша подлинная, часто скрытая от нас самих мысль. Не буду утверждать, что авторы приведенного текста видят в политиках только «продавцов» чужих интересов, но волей-неволей допущенные опечатки заставляют думать, что в мире политических брокеров, дистрибьютеров, риэлторов подобныеказусы являются имплицитным выражением структурной метафоры политика – это торговля (маркетинг).
Итак, в предложенном материале была высказана мысль о том, что каждая из структурных метафор, выражающих мирочувствование и мировидение социума, метафора, которой «социум живет», может иметь три уровня своего существования:
1) при регулировании действительности определенной метафорой и ее озвучивании имеет место смешение в сознании членов социума реального и метафорического видения действительности: происходит полное отождествление сферы источника и сферы мишени. Метафорический характер языковых средств перестает ощущаться. Так, для милитарной метафоры этот уровень проявляется, как правило, в ведении действий, предусмотренных кодексом фронтовой полосы, против «врагов», «предателей» и т.п. Для метафоры шоу этот уровень реализуется в отношении к любому действию, событию как к требующему визуального освещения. «Общество спектакля», в котором мы живем благодаря телевидению, практически оставляет обществу единственный уровень реализации этой метафоры – уровень смешения реального действия и игры. Видимо, можно говорить о том, что утверждение данной метафоры в сознании общества сопровождается на первых этапах вхождением людей артистических профессий в политическую жизнь общества и, напротив, стремлением людей политики «выступить» на настоящей сцене. Постепенно расцветает имиджмейкерство и политическая режиссура (политтехнологии). Применительно к метафоре маркетинга этот уровень реализуется в покупке депутатских мест и голосов избирателей, что рассматривается частью общества как нормальное явление, не влекущее ответственности.
Мы не останавливались на метафоре болезни общества, рассматриваемой многими исследователями. Думается, что действительность дала нам печальные примеры реализации первого уровня этой метафоры: заключение инакомыслящих в психиатрические больницы и лечение их соответствующими препаратами.
Таким образом, первый уровень существования структурных метафор реализуется через непосредственные действия в концептуализируемой данной метафорой действительности (возможно, обозначение этого уровня как первого следует считать неточным. Лучше говорить о верхней границе реализации парадигмы структурной метафоры);
2) второй (срединный) уровень существования структурной метафоры – дискурсивный (собственно метафорический). Он проявляется в текстовом развертывании метафоры, в использовании соответствующей языковой метафорики, имеющей образный характер, но не влечет за собой действий, вытекающих из метафоры на правах ее следствий. Так, милитарная метафора не приводит к уничтожению «врага», а только к его словесному осуждению, метафора шоу должна побуждать политика чувствовать свое «расколотое» Я – между сущностью и имиджем, как чувствует актер различие между собственной личностью и воплощаемым образом. «Зрители» в таком случае вправе упрекнуть «исполнителей ролей» в неискренности и лицедействе. [Ответ на вопрос: должен ли политик быть актером? – «Конечно, нет, конечно, не должен быть лицедеем. Так как артист – это буквально профессия, относящаяся к совершенно определенной отрасли, сценической, театральной отрасли. Публичный человек должен владеть навыками публичной деятельности, любой публичный человек, но что же касается политической публичности, безусловно, здесь, на мой взгляд, налагаются определенные ограничения. Он должен соответствовать своему предназначению» (Каринэ Гюльазизова «Радио Свобода»: https://www.svoboda.org/programs/rt/2003/ rt.080703.asp)].
Применительно к метафоре торговли собственно метафорический уровень реализации проявляется в использовании метафор политического шопинга, супермаркета, сэконд-хэнда и т.д. При этом отношения в политической сфере, как и во всякой другой, уподобляемые рыночным, в обществе не принимаются как естественные: «Граждане товарищи, не гоните! Надеюсь, вы смотрели вчерашние новости – и особенно «реальную политику», хе-хе. То, чем хотят выставить движение другороссов, и чем его выставляют – наиболее логичный ход властей. Касьянов – прозападный урод, Каспаров – политический брокер (Сорвав куш, он смотает куда-нить в Куршевель: https://forum.msk.ru/material/news/325968. html). Отметим, что в случаях двух последних метафор (шоу и торговли) дискурсивный уровень реализации метафоры характеризуется выражением негативного отношения к сфере-мишени, а при переходе на первый уровень – от слов к делу – эта оценка нейтрализуется. «Игра» политиков перед «электоратом» или покупка депутатских мест начинают восприниматься как естественные явления;
3) к третьему уровню реализации структурной метафоры (нижней границе парадигмы структурной метафоры) было отнесено использование «стертой» языковой метафорики в дискурсивных общественных практиках. Стертые метафоры, особенно если они связаны с архетипами человеческого сознания, склонны «оживать», переводя структурную метафору на другие уровни – сознательного речевого и физического действия.
Думается, можно говорить о том, что, если третий уровень структурной метафоры реализуется в дискурсе лингвокультурного коллектива как элемент его языковой системы (дело сторонников «политкорректности» ставить запреты на пути реализации милитарной метафоры в языке, чтобы не провоцировать выплеск агрессии по отношению к Другому), то соотношение двух других уровней составляет специфику переживаемого общественного периода: можно делать, не вербализуя метафору, обозначать, не реализуя экстралингвистических следствий, делать и обозначать. Думается, исследование этих аспектов существования политической метафоры может задать новый спектр исследовательских вопросов: вопрос официального (общественного) лицемерия, общественного бессилия, утверждения метафоры как общественной идеологии, как, если власть выстраивает жизнь своих подданных на основе определенных метафор (выборов как спектакля), но не озвучивает метафору, а общество молча принимает такое регулирование жизни, то мы имеем общественное лицемерие. Конечно, здесь существует более сложный спектр общественных отношений: общество понимает и принимает /общество понимает и не принимает/, общество не понимает и принимает. Видимо, каждая из этих ситуаций сопровождается своим набором дискурсивных практик - их характер требует отдельного исследования.
Если власть или оппозиция концептуализируют в тексте действительность определенным образом, но не прибегают к реализации на практике следствий из концептуальной метафоры (не арестовывают «врагов» или не «лечат» общественные болезни), то мы имеем ситуацию официального бессилия. Если оппозиция обозначает действия власти через метафору с негативным оценочным потенциалом (политика – торговля), и при этом ситуация в обществе не меняется, можно говорить об общественном бессилии. Наконец, если власть или другая общественная группа реализуют метафору и следствия из нее и в тексте и в практической деятельности, мы имеем идеологию этой общественной группы. Автор отдает себе отчет, что предложенная им схема существования концептуальной метафоры может быть серьезно уточнена и скорректироована в дальнейших исследованиях – если это произойдет, автор будет считать, что высказанная им идея продуктивна.
Литература
Богданов К.А. О крокодилах в России. – М.: Новое литературное обозрение, 2006.
Будаев Э. Политическая метафора в лингвокультурологическом аспекте // Аналитика культурологии. № 3 (9), 2007.
Бузин А. Административные избирательные технологии московская практика. – М.: Центр «Панорама», 2006.
Бутрин Д. Госдума на пороге банкротства // Глобалрус. 22.12.2003. https:// www.globalrus.ru/opinions/135742/0
Дебор Г. Общество спектакля. – М.: Логос, 2000.
Маруся Климова. Верная твердыня православия // Независимая газета. 22.12.1998.
Письмо 42-х. // Известия. 5.10.1993.
Политика и лицедейство. 2003. https://www.svoboda.org/programs/rt/2003/rt. 080703.asp.
Фрейд З. Психология бессознательного. – СПб: Питер, 2006.
Цимбал С. Пусть камни говорят и учат. (О монументальной пропаганде) // Звезда. № 1, 1966.
Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное политической метафоры. (1991-2000). – Екатеринбург, 2001.