Культура сегодня неотделима как от технологических аспектов организации социума, так и от процессов становления новых ценностных ориентиров человека. К первым относят:
– развитие сервисно-информационного сектора экономики, а также его лидирующее по масштабам и значимости положение в производстве;
– изменяющиеся по сравнению с индустриальным обществом ресурсные приоритеты;
– высокие технологии и сетевые структуры как основу прогресса социума;
– инновационный характер эволюции общества: так “если человечеству потребовалось 112 лет для освоения фотографии и 56 лет для организации широкого использования телефонной связи, то соответствующие сроки для телевидения, транзистора и интегральной микросхемы составили 12,5 и 3 года. Инновации сегодня сознательно продуцируются обществом и культурой и предстают как своеобразный регулятив, некое формообразующее начало социокультурного развития, если не полностью вытесняющее в этом качестве традицию, то, по крайней мере, доминирующее над ней;
– резкое и чрезвычайно динамичное изменение структуры занятости, при котором на смену реальным социальным группам приходят виртуальные сети.
Отметим ещё и то обстоятельство, что постиндустриальный мир существенно расширил сообщество интеллектуалов, не без оснований отнеся к ним сегодня не только сферу академической науки (в её общемировом, а отнюдь не только российском понимании), но и ведущих специалистов конструкторско-технологической сферы, а также идеологов СМИ, стратегов банковско-финансового дела и менеджмента. Основа их успеха – творческие навыки, т. е. классическая установка на новизну.
Именно креативность становится одной из важных характеристик интеллектуального работника нового типа и воплощает вместе с тем потребности современного производства. Таким образом, “разумно трудящийся” человек индустриальной эпохи, образ которого сформирован каждодневным рутинным трудом, привычно обеспечивающим его существование, в эпоху информационных технологий, когда характер интеллектуального труда приобретает творческий оттенок, превращается в “человека играющего” с высоким креативным потенциалом.
Между тем, нет никаких оснований считать, что данное качество станет для современной культуры повсеместно распространенным. Для большинства населения наступающий “цифровой век” отличается явным переносом акцентов с творческой деятельности на деятельность репродуктивную, причём во всех отраслях человеческого труда: от самого алгоритмизированного до науки и искусства. Они становятся таким же производством, как и производство материальное. Как заметил В. С. Библер, «кооперация теоретической деятельности, направленная на “дифференциацию – специализацию – упрощение” отдельных научных разработок и теоретических проблем, приводит к продуцированию не уникального, но массовидного, серийного результата. Такой результат всё более пригоден как товар и всё менее может служить дальнейшим провокатором и катализатором творческой активности».
Уже сегодня в развитых странах в широких масштабах идёт процесс изменения структуры занятости населения в промышленности и сфере услуг. При этом чрезвычайно уменьшается число рабочих мест для квалифицированных рабочих и рядовых инженеров, т. н. “синих воротничков”. Одновременно увеличивается число рабочих мест в сфере неквалифицированного труда. Ярко иллюстрирует сказанное пример автомобилестроения. Так, если ранее автомобили на конвейере собирали квалифицированные рабочие, использовавшие хорошие инструменты и станки, которые ремонтировали и настраивали находящиеся здесь же инженеры, то ныне автомобили собирают роботы. А ими управляют на уровне “включить-выключить” неквалифицированные рабочие, программное же обеспечение для этих роботов унифицировано и произведено небольшой группой интеллектуалов “белых воротничков”. Для последних также увеличивается количество рабочих мест, хотя и значительно медленнее, нежели для представителей неквалифицированного труда.
Ряд западных авторов утверждает, что средний класс в промышленно развитых странах размывается, и тенденция – хотя и отдалённая – такова, что в будущем он исчезнет практически полностью. Произойдёт разделение общества на узкий круг интеллектуалов и всех остальных, умеющих выполнять лишь простейшие в профессиональном смысле мыслительные операции, которых будет вполне достаточно для обеспеченного существования. Таким образом, если средний класс возникал, отчуждаясь от крупной собственности и власти, то в будущем его исчезновение будет инициировано отчуждением от творчества. О том, что указанная тенденция вполне может воплотиться в жизнь, свидетельствует, в частности, нынешняя структура безработицы в Западной Европе и США, где наибольшие трудности на рынке труда испытывает сейчас именно средний класс. Профессиональные навыки многих его представителей лишь частично востребованы – либо не востребованы вовсе.
Соответственно, при освобождении значительных групп населения из сферы труда и значительном числе безработных, человек стремится заполнить образовавшийся
вакуум занятости посредством активности в сфере потребления. С какими ценностями он утверждается в ней? Прежние ценности рационального “общественного договора” современные масс-медиа провозглашают архаичными, апеллируя не столько к логике, сколько к эмоциям. Потребление объявляется сферой свободного выбора: “Если в прошлом субъект находился в полном подчинении закону, Божескому или общественному, то в современном мире ему грозит стать жертвой общества потребления, которое, с одной стороны, манипулирует им, а с другой – постоянно подталкивает его к гонке за новыми и новыми благами”.
Между тем, духовные скрепы общества не могут оставаться прочными в условиях преобладания зрелищности над оценочными суждениями и отказа от свойственных классической культуре противопоставлений прогресса и регресса, высокого и низкого, морального и аморального. Над “человеком потребляющим”, безусловно, нужен контроль, осуществлять который может либо организованное по бюрократическому принципу, либо самоорганизованное общество. Последнее, безусловно, предпочтительнее, хотя и значительно труднее достижимо, поскольку подразумевает локальность управленческих действий на разных уровнях социума. Но в условиях обвального роста сетевых структур и укоренившейся уже к середине XX века массовой культуры, об этом можно лишь мечтать.
Носящая откровенно коммерческий характер, постмодернистская культура провозгласила время исполнения желаний. По Делезу и Гваттари, сфера бессознательного (сфера Желания) – это сфера свободы и творчества, и не стоит стремиться установить над ней контроль. А ведь именно к этому и призывал основоположник психоанализа Фрейд, хотя и утверждая, одновременно, что культура как система нормативных ценностей оставляет на человеческой психике следы ранений.
Человек стал таковым не только благодаря биологическому фактору – эволюции мозга, но и при посредстве такого элемента социальности как система запретов (табу). Вседозволенность неприемлема и для человека современной культуры, желания которого хотя бы в некоторой степени, должны регулироваться разумом, а не ангажированными СМИ. Между тем последние “нас все больше пичкают короткими модульными вспышками информации – рекламой, командами, теориями, обрывками новостей, какими-то обрезанными, усечёнными кусочками, не укладывающимися в наши прежние ментальные ячейки”.
Именно к такой культурной нестабильности и вынужден адаптироваться современный человек. Одним из её символов ровно 50 лет назад, в 1959 г., стала кукла Барби. Тогда впервые было предложено расстаться со старыми, часто служившими нескольким поколениям, куклами, во имя взаимозаменяемой стандартной пластмассовой игрушки. В мир пришла одноразовость, модульность и непрерывная изменяемость, сопровождающая человека на протяжении всей жизни. Ныне от него требуется, прежде всего, приспособление к постоянным изменениям в обществе и культуре, к “вечному настоящему” (М. Кастельс).
Задачи такой сложности, пожалуй, ещё не стояло перед человечеством с момента его становления. Ведь инертное большинство, ведомое творческим меньшинством, во все эпохи осуществляло свой выбор жизненных стилей, а также ценностей пассивно и несамостоятельно.
Ещё в начале XX века Н. А. Бердяев вполне обоснованно утверждал, что массы не любят свободы и боятся её. Между тем только ею бредили интеллектуалы во все времена. К концу второго тысячелетия её, наконец, подарили – прежде всего, благодаря масс-медиа – не ожидавшему такого дара человечеству. Оно оказалось лицом к лицу со свободой в сфере экономики, политики, морали, искусства. При этом лишь немногие из тех, кто силой творческой мысли оказался в состоянии следить за происходящим как бы извне, с горечью констатировали, что обретённая “свобода от” не подразумевает “обязательств перед”. Более того, ныне впервые в истории человечества культура как способ производства жизненных стилей “формируется электронными СМИ, ориентированными на максимальные прибыли. Никогда прежде общество не допускало, чтобы коммерческий рынок практически полностью определял его ценности и ролевые модели.
В результате всего лишь за четыре десятилетия к интеллектуальной элите пришло, чисто эмпирическим путём, понимание того, что в отличие от культуры индустриальной действительности, проблема современной культуры вовсе “не в том, может ли человек выдерживать строгую регламентацию и стандартизацию жизни… Проблема, состоит в том, может ли он выдержать свободу”.
Итак, свобода вышла из под контроля. Более того, вышла из под контроля общества и культура. Значительность современной культурной автономии в существенной степени отражает и сравнительно недавно возникший термин “индустрия
культуры”, означающий как непосредственное влияние технологических инноваций на мировую культуру, так и любые коммерческие начинания, которые используют творческое начало. Это касается всех традиционных видов искусства и широкого круга всякой деятельности, связанной с дизайном, модой, аудио, видео, кинопроизводством, мультимедиа и прочим – вплоть до производства компьютерных программ.
Одновременно происходит обширное включение различных сфер культуры, таких как экономика, политика, образование, наука, искусство, в электронное пространство коммуникативной сети Интернета. Следствием этого, в свою очередь, выступает виртуализация как самих процессов деятельности в данных областях культуры, так и её продуктов. В результате грань между реальным и воображаемым становится в сознании субъекта всё более подвижной. Обнаружение в современной общественно-культурной реальности данных процессов делает очевидным происходящую в настоящий момент виртуализацию культуры.
Причём именно в русле современных компьютерных технологий и предоставляющихся ими возможностей термин “виртуальная реальность” получил наиболее масштабное применение и широкий резонанс в современной культуре. С развитием компьютерных сетей и глобальным распространением Интернета данный термин стал применяться и к электронно-коммуникативной среде взаимодействий внутри единого конгломерата сетей.
Действительно, как предсказывал еще в 60-70-х гг. прошлого века М. Маклюэн, электронные средства коммуникации становятся нервной системой человечества. И если мы обратимся к конкретному рассмотрению различных областей культуры, то обнаружим, что все они обязательным образом присутствуют в сетевой виртуальной реальности. Во многом сохраняя традиционные формы производственного взаимодействия, они переводят их в интерактивный режим.
Так, в экономике на сегодняшний день функционируют такие явления, как электронный рынок, электронная коммерция, виртуальный продукт, виртуальное производство, виртуальная фабрика, виртуальный банк и, конечно, виртуальные организации (предприятие, корпорация) в целом. Первоначально виртуальная сфера экономики складывалась как “вторая экономика”, воспроизводящая в отражённых денежных формах процессы и отношения, существующие в реальном секторе. Однако затем она стала превращаться из “второй” в “первую”, определяя глобальное доминирование финансового спекулятивного капитала над производственным со всеми хорошо известными ныне последствиями.
Политика использует сегодня глобальную информационную сеть как средство и среду своей деятельности. Практически все политические акции сопровождаются созданием специализированных серверов и web-страниц, посредством которых формируется имидж политика, ведётся агитация, осуществляется общение со сторонниками и т. д. Через сеть возможно получение консультаций, а также обращение за информацией в различные государственные политические структуры.
Высшее образование представлено в сети виртуальными университетами дистанционного обучения; информационными web-сайтами реальных образовательных структур, виртуальными конференциями, организованными научно-образовательными сообществами; образовательными порталами, базами данных виртуальных электронных библиотек.
Искусство наличествует в киберпространстве во всей широте своих проявлений: виртуальные музеи, виртуальные галереи, виртуальные мастерские. Более того, с формированием мультимедийной среды Интернета, возникает своеобразное интерактивное Интернет-искусство, появляется сетевая литература.
Таким образом, виртуализация культуры в информационно-технологическом аспекте происходит как своего рода погружение в единую электронную виртуальную среду, образующую новую культурную реальность, начало которой положило появление персонального компьютера и образование компьютерных сетей.
Согласно известному представителю постмодернистской мысли Ж. Бодрийяру, наша жизнь сегодня – это беспрерывная циркуляция знаков. Данный процесс включает в себя то, что произошло в мире (знаки новостей), впечатление, которое человек хочет произвести на окружающих (знаки самого себя), положение личности в обществе (знаки статуса и уважения), функциональную нагруженность инфраструктурной среды (архитектурные и интерьерные знаки), существующие эстетические предпочтения (афиши, сервировка, реклама, дизайн) и т. д. Однако если раньше знаки, прежде всего, указывали на скрытую за ними реальность, то сегодня действуют знаки-фантики, которые только симулируют и, скорее, скрывают сущность, нежели дают о ней реальное представление
Структурной единицей, доминирующей в современной культуре, по мнению Ж. Бодрийяра, становится “симулякр”, т. е. псевдовещь, замещающая “агонизирующую реальность” посредством симуляции. Как следствие, с воцарением искусственности исчезает различие между реальным и нереальным, аутентичным и неаутентичным, между истинным и ложным. И современная культура, таким образом, предстаёт в качестве своеобразной виртуальной системы, где подлинная социокультурная реальность подменяется симуляционной – гиперреальностью.
Так, если в сфере экономики основными характеристиками прежде являлись производительность и платёжеспособность, а главным считалось создание товара, т. е. вещи, чьё объективное свойство – это благо, то сегодня всё изменилось. Производство товара не вызывает больше сложности, главное теперь придать ему привлекательность в глазах покупателя и продать. И, соответственно, производится не столько вещь, сколько образ (модного стиля, уверенности, силы, привлекательности, респектабельности). Собственно экономический процесс, т. е. производство стоимости, покидает конструкторские бюро и конвейеры и перемещается в отделы маркетинга, рекламные и PR-агентства, в студии СМИ и т. д. Образ вещи в рекламном послании экономически превалирует над самой вещью.
Рассмотрим данные процессы на частном примере. Одна из наиболее ярких иллюстраций происходящего – это динамика рынка мобильной связи. Ныне внимание производителей и маркетологов приковано не столько к основной функции мобильного телефона – обеспечению связи, сколько к его дизайну, декорированности корпуса и наличию массы второстепенных функций. Причём реклама поощряет такой стиль потребительского поведения как непрерывная смена моделей, успешно продвигая на рынок всё новые дополнительные функции мобильных телефонов, фактически забывая о главной.
В сфере политики борьба за власть ведется во все большей мере в форме теледебатов и рекламы. Клип, рейтинг, имиджмейкеры, пресс-секретари и «звезды» шоу-бизнеса, рекрутируемые на время политических кампаний, потеснили партийных функционеров. Власть становится во многом функцией политического имиджа. Политический процесс покинул кабинетные заседания функционеров, а сама политика ныне преимущественно творится в телестудиях и на концертных площадках. Партии, первоначально возникавшие с целью представления классовых, этнических, конфессиональных, региональных интересов, превратились в “знаки” – эмблемы и рекламные слоганы, традиционно привлекающие электорат посредством эффективных политтехнологий.
Основные компоненты художественных практик – произведение, стиль, эстетическая оценка – симулируются, равно как и само произведение искусства. Главным базовым приёмом последнего становится цитирование. При этом публика ищет в искусстве не новизну и оригинальную трактовку вечных проблем бытия, а отыскивает “следы” – узнаваемые отсылки к хрестоматийным произведениям и стилям. Создание произведения превращается в “проект”, в комплекс PR-акций, в котором утрачиваются различия между рекламой и художественными практиками в традиционном понимании.
Один из последних примеров такой эстетики – выход в свет романа американского автора Дэна Брауна “Код да Винчи”, его экранизация и полемика вокруг неё. В этом проекте публика во всём мире нашла полный комплекс постмодернистских эстетических изысканий: от узнаваемых библейских героев, традиционного детективного жанра, до, в значительной степени, рекламных скандалов вокруг проката одноименного фильма.
Кроме того, читатели романа используют его ещё и в качестве популярного путеводителя в экскурсиях по Риму и Лувру. Так история “вечного города” сводится к иллюстрации модного детективного сюжета, а богатства Лувра к трём указанным в “Коде да Винчи” его шедеврам: Джоконде, Венере Милосской и Нике Самофракийской. Так превращаются в “знаки-фантики” не только реалии современности, но и наследие ушедших эпох.
“У всякого нормального человека, – по Г. Честертону, – бывает период, когда он предпочтёт вымысел. Фикцию – факту, ибо факт – это то, чем он обязан миру, в то время как фикция – это то, чем мир обязан ему”. Анализ представленных сфер культуры иллюстрирует симуляцию социокультурных практик, осуществляемую посредством информационных и рекламных технологий, а также превращение культуры в рыночный товар.
Зафиксированные выше социокультурная унификация и примитивизация практически повсеместно обращают культуру в цивилизацию. При этом “культуры не получают импульса для самораскрытия, а нивелируются, страны некоэволюционируют, сотрудничая, а унифицируются. Везде то же самое надевают, едят, пьют, поют, везде Диснейленд и Макдональдс”. В связи с этим чрезвычайно значимым для человечества становится вопрос сохранения многообразия культур и их равноправия. Пожалуй, именно этот элемент стандартной модели культуры сегодня наиболее востребован и знаменует собой, что каждая из существующих на Земле культур самоценна, оригинальна и уникальна. Ныне этот подход лег в основу мультикультурализма.
Современное состояние мировой культуры — это не только заимствование, развитие и тиражирование прошлого, т.е. некий этап раз вития единой культурной линии Запада. Оно обладает и чертами, свойственными ему одному. Например, одной из существенных характеристик современной культуры является ее вестернизация. Вестернизацией (от англ. «West» — Запад) принято называть процесс экспансии экономической модели развития, ценностей, стиля и образа жизни, свойственных западным промышленно развитым странам. Несмотря на декларирование ценности каждого социума, каждой культурной традиции, современная ситуация в мировой культу ре напоминает скорее утверждение и распространение ценностей европейской культуры. В 20 в. подобное явление еще называли европоцентризмом, это имело смысл лишь в те времена, когда США еще не являлись ведущей мировой державой. По своей сути вестернизация и европоцентризм тождественны. Они генетически связаны с естественными процессами жизни любого социума, и в этом отношении и вестернизация, и европоцентризм — вполне «обычные» разновидности так называемого этноцентризма. Этноцентризмом называют то «нормальное мироощущение» любого этноса, когда его ценности, традиции, установления осмысливаются его представителями как единственно истинные и верные. В этом отношении мировая культура представляет собой этап развития европоцентризма до мирового масштаба, когда по своей сути и происхождению европейские ценности, нормы, сам стиль жизни начинают претендовать на роль общечеловеческих ценностей. Стремление к утверждению европейской системы ценностей, модели государственного устройства и т.п. сочетается с экономическим, технологическим и военным превосходством, в силу чего европоцентризм и вестернизация оказываются стержнем мировой культуры в целом.
Следует упомянуть и такое явление современности, как американизм, т.е. экспансию норм, ценностей американской культуры, являющийся характерной особенностью мирового процесса. Но сам по себе американизм есть логическое следствие и продолжение европейской культурной традиции. Поэтому, когда говорят об американизме, нужно понимать не только и не столько экспансию американской традиции, сколько процессы общей вестернизации мировой культуры.
Вестернизация и американизм не всегда и не всеми приветствуются. Исчезновение иных культурных традиций вызывает у представителей этих культур яростное неприятие европейских и американских ценностей, порождая подчас такие уродливые явления, как терроризм. Примерно с середины 20 в. в мире все активнее прослеживается тенденция вестернизации, т.е. отказ от принятия европейских ценностей как высших и лучших, стремление вернуться «к корням» своих культур.
Трансформация знания в информацию. Одной из существенных черт современности является смена самой модели познания. Мы можем констатировать постепенный отказ от традиционной ориентации на знание и переход к модели информации. Ориентация на модель информации является по своей сути тенденцией постмодернизма и вызвана стремлением к переосмыслению знания как такового. Знание, которое всегда было связано с его носителем — человеком, а потому не являлось нейтральным и передавалось с потерями и искажения ми, уже не представляется той абсолютной ценностью, каковой оно было на протяжении тысячелетий истории человечества. Сейчас предпочитают говорить не о знании, а об информации. Тенденция последних десятилетий — это попытка трансформации знания в унифицированную и обезличенную информацию, которая в большей степени, нежели знание, поддается хранению и передаче без искажения.
Переход к модели информации позволяет многим исследователям именовать современное общество информационным. Концепция информационного общества определяет его как постиндустриальное общество, новый этап развития цивилизации, в котором главным продуктом производства является информация. Отличительные черты информационного обществ а — увеличение роли информации в жизни общества, возрастание доли.
информационных коммуникаций, продуктов и услуг в валовом внутреннем продукте и создание глобального информационного пространства.
Прагматическая направленность. Современная действительность достаточно безжалостна — жесткий контроль и соизмерение с результативностью являются необходимым требованием, свойственным всем сферам жизни. Все, что ни делается, планируется и даже «мечтается», обязательно должно иметь практическую направленность, приносить реальные, осязаемые плоды и доходы. Такое явление можно назвать прагматической тенденцией современной культуры.
Эта тенденция затрагивает почти все стороны жизни человека — от семьи и религиозной сферы до политики и производства. Все, что происходит, все, что делает человек, имеет в этом отношении единую меру, с которой необходимо соизмерение. Мера, с которой соизмеряется современность, — не спасение (как в религиозно ориентированных социумах), не выживание (как в примитивных обществах) и уж тем более не ценности нравственности (хотя подобные ориентиры могут признаваться на словах или быть побудительной причиной для части населения), но расчет, польза и выгода. В реальной жизни мы иногда руководствуемся нашими желаниями, эмоциями, но вынуждены их соизмерять с возможностями и с той жест кой ситуацией современности, когда любое поведение, выходящее за рамки допустимого минимума, необходимого для нормального воспроизводства «живой силы», жестко карается социумом.
Примат экономики и производства, техницизм. Современной европейской культуре свойственен определенного рода экономик центризм, т.е. стремление видеть в экономических процессах и процессах производства самое существенное, что происходит в человеческом обществе. Подобное отношение к процессам производства и экономики не всегда являлось доминирую щим ориентиром человечества. История знала и другое отношение к производственной сфере — абсолютной ценностью признавались, например, Бог, нравственные ориентиры, идеалы государства и пр. В античности производство было уделом рабов и беднейших слоев населения. Можно вспомнить, что в христианской доктрине труд — это проклятие, но никак не доминирующая ценность. Однако имен но признание труда нравственной ценностью (что особенно характерно для протестантизма, возникшего в период становления капитализма) во многом позволило европейской культуре стать не только культурой с высокоразвиты ми экономикой и производством, но и притягательной силой для других культурных традиций, своеобразной «приманкой» для внедрения европейского стиля и образа жизни.
Другая особенность современности, тесно связанная с приматом экономики и производства, - это признание абсолютной и бесспорной значимости техники и технического прогресса, а также их взаимосвязь. Сплочённость техники и производственной сферы обеспечивает все убыстряющийся научно-технический и производственный прогресс. Некоторые западные аналитики считают постиндустриальное общество обществом технократии,т.е. обществом, в котором власть принадлежит технологам и менеджерам.
Признавая значимость техники и научно-технической революции, подчеркнем (об этом, кстати, говорили и говорят многие ученые), что техническое развитие, тем не менее, таит в себе угрозу человечеству. В недавней истории имеется масса примеров: мирный атом породил события в Чернобыле, Японии (Фукусима) развитие производства и автотранспорта может ввергнуть в экологическую катастрофу, эксперименты в сфере генной инженерии — привести к массовым заболеваниям и вырождению человечества, и т.п.; список можно продолжать долго. Научно-технический прогресс несет, таким образом, не только благо и возрастающее в геометрической прогрессии благополучие всему человечеству, но и доселе неизведанные опасности и беды.
Жесткая специализация. Безусловный успех европейской культурной модели во многом обеспечен всеобщностью специализации. Потребность в специализации вызвана, прежде всего, тем высочайшим уровнем современного производства, который требует длительной профессиональной подготовки для выполнения даже, казалось бы, простейшей работы.
Вместе с тем, поскольку специализация оказывается оптимальным и результативным структурным решением в промышленности, мы можем наблюдать стремление к ее внедрению в иные сферы жизни человека: от науки и искусства до политики. К сожалению, как и все в этом мире, специализация несет не только позитивное начало. Узкая специализация всех сторон жизни человека лишает его, а значит, и социум в целом, не только широты охвата и перспективного видения текущего состояния, но и многих возможностей, возникающих лишь при целостном подходе и том образе жизни, который позволяет эту целостность реализовывать.
Убыстрение прогресса. Все, что происходит в современном мире, подчиняется единой динамике бесконечной направленности вперед. Все, что существует сегодня, может и должно быть улучшено и превзойдено. Подобная устремленность, нацеленность на прогресс и будущее проявляется почти во всех областях нашей жизни. Технический прогресс не имеет альтернативы, все подчиняется и должно подчиняться единому движению развития. Тот, кто не развивается и не развивает, осужден на отставание. Само статичное пребывание осмысливается как стагнация и деградация. Поступательность развития — требование, которому подчиняется динамика мирового процесса, причем это требование носит императивный характер как в сфере промышленности или производства, так и в обыденной жизни.
Демократизация.Ценности демократического устройства уже нигде не подвергаются сомнению. Демократические идеалы и установления проникли сейчас во все сферы жизни чело века. Мы знаем разные виды демократических устройств — от демократии Афинского рабовладельческого государства до демократии республик времен итальянского Возрождения. Различия в указанных видах демократий достаточно значительны. Поэтому, говоря о демократии, о демократических ценностях, нужно пони мать, что речь идет не о некой «демократии вообще», не об идеальной модели общественного устройства (на что претендуют сторонники современной демократии), но об исторически ограниченном виде демократии, а именно о буржуазной капиталистической европейской демократии.
Культура в условиях глобализации. В 20 в. земной шар стал «меньше», а любые расстояния «короче». Путь, который раньше занимал много лет, сейчас преодолевается за несколько часов. Развиваются средства коммуникации, возрастает скорость и улучшается качество передачи данных. Человечество с неизбежностью осуществляет глобализацию любой сферы нашей реальности: от экономики и политики до нравственности и. сферы развлечений. Глобализация всех сфер и областей жизнедеятельности — одна из основных тенденций развития в современном мире.