ДЕРЕВООБДЕЛОЧНАЯ ФАБРИКА НУРШЁ.




 

Далее следовали мелкие значки, совершенно нечитаемые, но, вероятно, представлявшие собой номер телефона.

 

Глава

 

Среда 11 июня – суббота 14 июня

Третьим кусочком мозаики он был обязан помощи с совершенно неожиданной стороны.

Проработав всю ночь с фотографиями, Микаэль проспал тяжелым сном до середины дня. Проснулся он со смутной головной болью, принял душ и отправился завтракать в «Кафе Сусанны». Собраться с мыслями удавалось с трудом. Надо было бы сходить к Хенрику Вангеру и доложить о своих открытиях. Однако вместо этого он пошел и позвонил в дверь Сесилии Вангер. Ему хотелось спросить у нее, что она делала в комнате Харриет и почему солгала, будто туда не заходила.

Никто не открыл.

Микаэль уже собрался уходить, но тут услышал голос:

– Твоей шлюхи нет дома.

Голлум выбрался из своего логова. Он оказался высоким, почти два метра ростом, правда, его так согнуло от возраста, что глаза теперь были на уровне глаз Микаэля. Всю кожу покрывали темные пигментные пятна. Он стоял в коричневом халате, надетом поверх пижамы, и опирался на палку. Типичный голливудский злой старик.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что твоей шлюхи нет дома.

Микаэль подошел так близко, что почти уткнулся носом в Харальда Вангера.

– Ты говоришь о своей собственной дочери, грязная свинья.

– Это не я шастаю сюда по ночам, – ответил Харальд Вангер, улыбаясь беззубым ртом.

От него дурно пахло. Микаэль обогнул его и, не оборачиваясь, двинулся дальше.

Хенрика Вангера он застал в кабинете.

– Я только что встретил вашего брата, – сказал Микаэль с плохо скрываемой злостью.

– Харальда? Вот как... Значит, он отважился высунуться. Он проделывает это разок‑другой в году.

– Он возник, когда я звонил в дверь Сесилии. И сказал, цитирую: «Твоей шлюхи нет дома». Конец цитаты.

– Это вполне в духе Харальда, – спокойно ответил Хенрик Вангер.

– Он назвал собственную дочь шлюхой.

– Он так ее называет уже много лет. Поэтому они и не разговаривают.

– Почему?

– Сесилия утратила невинность, когда ей был двадцать один год. Это произошло здесь, в Хедестаде, после романа, который у нее приключился летом, через год после исчезновения Харриет.

– И что из этого?

– Мужчину, которого она любила, звали Петер Самуэльссон, и он работал младшим экономистом на нашем предприятии. Толковый парень. Сейчас служит в компании «АВВ». Будь она моей дочерью, я бы ухватился за возможность заполучить такого в зятья. Но у него имелся некий минус.

– Только не говорите, что это то, о чем я подумал.

– Харальд измерил его голову, или проверил его родословную, или что‑то в этом роде и обнаружил, что он на четверть еврей.

– Господи боже.

– С тех пор он называет ее шлюхой.

– Он знал, что мы с Сесилией...

– Об этом, вероятно, знает все селение, кроме разве что Изабеллы, поскольку никто, будучи в здравом уме, не станет ей ничего рассказывать, а у нее, слава богу, есть одно приятное свойство – она засыпает около восьми вечера. Харальд, вероятно, следит за каждым твоим шагом.

Микаэль сел, вид у него был довольно глупый.

– Вы хотите сказать, что всем известно...

– Разумеется.

– А вы не против?

– Дорогой Микаэль, меня это совершенно не касается.

– Где Сесилия?

– Учебный год закончился. Она в субботу улетела в Лондон, чтобы навестить сестру, а потом поедет в отпуск в... хм, кажется, во Флориду. Вернется примерно через месяц.

Микаэль почувствовал себя еще глупее.

– Мы вроде как сделали перерыв в наших отношениях.

– Понимаю, но это по‑прежнему не мое дело. Как продвигается работа?

Микаэль налил себе кофе из стоявшего на столе термоса и взглянул на старика:

– Я нашел новый материал и думаю, мне надо одолжить у кого‑нибудь машину.

О своих выводах Микаэль рассказывал довольно долго. Достав из сумки ноутбук, он запустил слайд‑шоу, дававшее возможность увидеть Харриет на Йернвегсгатан и ее реакцию. Он показал также, как обнаружил зрителей с туристским фотоаппаратом и их машину с наклейкой деревообделочной фабрики в Нуршё. Когда он закончил, Хенрик Вангер попросил запустить слайд‑шоу еще раз, и Микаэль выполнил его просьбу.

Когда Хенрик Вангер оторвался от экрана компьютера, его лицо было серым. Микаэль вдруг испугался и придержал его за плечо, Хенрик Вангер жестом показал, что все в порядке, и некоторое время сидел молча.

– Черт возьми, ты сделал то, что считалось невозможным. Ты обнаружил нечто совершенно новое. Что ты собираешься делать дальше?

– Я должен найти этот снимок, если он еще существует.

О лице в окне и своих подозрениях относительно Сесилии Вангер Микаэль не упомянул. Вероятно, это свидетельствовало о том, что он был далеко не беспристрастным частным детективом.

Когда Микаэль снова вышел на улицу, Харальд Вангер уже убрался, вероятно, назад в свое логово. Завернув за угол, Микаэль обнаружил, что на крыльце его домика кто‑то сидит спиной к нему и читает газету. На какую‑то долю секунды ему померещилось, что это Сесилия Вангер; правда, он сразу же понял, что это не так.

На ступеньках пристроилась темноволосая девушка, и, подойдя ближе, он ее узнал.

– Привет, папа, – сказала Пернилла Абрахамссон.

Микаэль крепко обнял дочку.

– Откуда, скажи на милость, ты взялась?

– Естественно, из дома. По дороге в Шеллефтео. Я только переночую.

– А как ты меня нашла?

– Мама знала, куда ты уехал. Я спросила в кафе, где ты живешь, и меня направили сюда. Ты мне рад?

– Конечно. Заходи. Если бы ты предупредила, я бы купил чего‑нибудь вкусного.

– Я чисто спонтанно решила сделать здесь остановку. Мне хотелось поздравить тебя с выходом из тюрьмы, но ты так и не позвонил.

– Прости.

– Ничего страшного. Мама говорит, что ты вечно занят только своими мыслями.

– Значит, она обо мне такого мнения?

– Более или менее. Но это не имеет значения. Я тебя все равно люблю.

– Я тоже тебя люблю, но, знаешь ли...

– Знаю. Я думаю, что уже достаточно взрослая.

Микаэль приготовил чай и достал печенье. Внезапно он понял, что дочь действительно права. Она уже не маленькая, ей почти семнадцать лет, еще немного – и она станет взрослой женщиной. Ему надо отвыкать обращаться с ней как с ребенком.

– Ну и как тебе?

– Что?

– Тюрьма.

Микаэль рассмеялся:

– Ты поверишь, если я скажу, что это было нечто вроде оплаченного отпуска, во время которого я имел возможность думать и писать?

– Безусловно. Я не думаю, что тюрьма сильно отличается от монастыря, а в монастырь люди всегда уходили, чтобы развиваться.

– Ну, можно, вероятно, и так сказать. Надеюсь, у тебя не возникло проблем из‑за того, что твой папа сидел в тюрьме?

– Отнюдь нет. Я тобой горжусь и не упускаю случая похвастаться тем, что ты сидел за свои убеждения.

– Убеждения?

– Я видела по телевизору Эрику Бергер.

Микаэль побледнел. Он даже не подумал о дочери, когда Эрика излагала их стратегию, и Пернилла явно полагала, что он чист, как свежевыпавший снег.

– Пернилла, я не был невиновен. К сожалению, я не могу обсудить с тобой произошедшее, но меня осудили не ошибочно. Суд исходил из того, что услышал во время процесса.

– Но ты никогда не рассказывал своей версии.

– Нет, потому что не могу ее доказать. Я совершил колоссальную оплошность и поэтому был вынужден сесть в тюрьму.

– Ладно. Тогда ответь мне – мерзавец Веннерстрём или нет?

– Он один из самых грязных мерзавцев, с какими мне доводилось иметь дело.

– Отлично. Мне этого достаточно. У меня есть для тебя подарок.

Она достала из сумки пакет. Микаэль открыл его и обнаружил CD‑диск с лучшими записями «Юритмикс».[46]Она знала, что он давно любит эту группу. Микаэль обнял дочку, немедленно подключил ноутбук, и они вместе послушали «Приятные сновидения»,

– Что ты собираешься делать в Шеллефтео? – спросил Микаэль.

– Там в летнем лагере библейская школа общины «Свет жизни», – ответила Пернилла, будто ничего естественнее и быть не могло.

Микаэль вдруг почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове.

Он осознал, насколько похожи его дочь и Харриет Вангер. Пернилле шестнадцать лет, столько же было и Харриет, когда та исчезла. Обе росли без отцов, обеих потянуло к религиозным сектам: Харриет – к местной общине пятидесятников, а Перниллу – к ответвлению чего‑то, примерно столь же нелепого, как «Слово жизни».

Микаэль толком не знал, что ему делать с внезапно проснувшимся у дочери интересом к религии. Он боялся вмешиваться, чтобы не нарушить ее право самой выбирать себе путь. В то же время «Свет жизни», несомненно, принадлежал к такого рода общинам, о которых они с Эрикой, не задумываясь, с удовольствием опубликовали бы в «Миллениуме» уничижительный репортаж. Пожалуй, ему стоит при первом же удобном случае обсудить этот вопрос с матерью Перниллы.

Пернилла спала в постели Микаэля, а он сам устроился на ночь на кухонном диване, после чего проснулся с ноющей шеей и болью в мышцах. Пернилла рвалась продолжать свой путь, поэтому Микаэль накормил ее завтраком и проводил к поезду. У них образовалось немного времени, и, купив на вокзале кофе, они уселись на скамейке в конце перрона и стали болтать о самых разных вещах. Перед самым прибытием поезда Пернилла вдруг сменила тему.

– Тебе не нравится, что я еду в Шеллефтео, – отметила она.

Микаэль не знал, что отвечать.

– В этом нет ничего страшного. Но ты ведь не христианин?

– Нет, во всяком случае, добропорядочным христианином меня назвать нельзя.

– Ты не веришь в Бога?

– Да, в Бога я не верю, но уважаю твою веру. Все люди должны во что‑то верить.

Когда подошел ее поезд, они обнимались до тех пор, пока Пернилле не настало время заходить в вагон. На полпути она обернулась:

– Папа, я не стану тебя агитировать. По мне, ты можешь верить, во что хочешь, я все равно буду тебя любить. Но я считаю, что тебе следует продолжать самостоятельно изучать Библию.

– Что ты имеешь в виду?

– Я видела цитаты у тебя на стенке, – сказала она. – Только почему ты выбрал такие мрачные и невротические? Целую. Пока.

Она помахала рукой и исчезла. Микаэль остался стоять в полной растерянности, глядя вслед удаляющемуся на север поезду. Только когда состав скрылся за поворотом, до него дошел смысл ее прощального замечания, и от этого похолодело в груди.

Микаэль выскочил с вокзала и посмотрел на часы. До автобуса в Хедебю оставалось сорок минут. Ждать так долго Микаэль просто не мог. Он побежал через площадь к стоянке такси и отыскал Хусейна, водителя с норрландским диалектом.

Десятью минутами позже Микаэль расплатился за проезд и прошел прямо в кабинет. Над письменным столом у него была скотчем прикреплена записка:

 

Магда – 32016

Сара – 32109

РЯ – 30112

РЛ – 32027

Мари – 32018

 

Он оглядел комнату и понял, что тут ему Библии не найти. Тогда он взял с собой записку, нашел ключи, которые оставил в мисочке на окне, и пробежал трусцой всю дорогу до домика Готфрида. Почти дрожащими руками он снял с полки Библию Харриет.

Девушка записала не номера телефонов. Цифры указывали на главы и стихи из Левита, Третьей книги Моисеевой. Законы о наказаниях.

 

(Магда) Третья книга Моисеева, глава 20, стих 16:

Если женщина пойдет к какой‑нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину: да будут они преданы смерти, кровь их на них.

 

 

(Сара) Третья книга Моисеева, глава 21, стих 9:

Если дочь священника осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего: огнем должно сжечь ее.

 

 

(РЯ) Третья книга Моисеева, глава 1, стих 12:

И рассекут ее на части, отделив голову ее и тук ее; и разложит их священник на дровах, которые на огне, на жертвеннике.

 

 

(РЛ) Третья книга Моисеева, глава 20, стих 27:

Мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них.

 

 

(Мари) Третья книга Моисеева, глава 20, стих 18:

Если кто ляжет с женою во время болезни кровеочищения и откроет наготу ее, то он обнажил истечения ее, и она открыла течение кровей своих: оба они да будут истреблены из народа своего.

 

Микаэль вышел из дома и уселся на крыльце. Не приходилось сомневаться, что, записывая цифры в телефонную книжку, Харриет имела в виду именно это: каждая из указанных цитат была в ее Библии тщательно подчеркнута. Микаэль закурил сигарету и прислушался к пению птиц поблизости.

Значения цифр он разгадал, но имена по‑прежнему оставались загадкой. При чем здесь Магда, Сара, Мари, РЯ и РЛ?

Мысль перескочила по ассоциации, и внезапно перед Микаэлем разверзлась преисподняя. Ему вспомнилась сожженная в Хедестаде жертва, о которой рассказывал Густав Морелль. Дело Ребекки – девушки, которую где‑то в конце 40‑х годов изнасиловали и убили, положив ее голову на раскаленные угли.

 

«И рассекут ее на части, отделивши голову ее и тук ее; и разложит их священник на дровах, которые на огне, на жертвеннике».

 

Ребекка. Инициалы «РЯ». Как же была ее фамилия?

Господи, помилуй, во что же была втянута Харриет?

У Хенрика Вангера вдруг обнаружилось недомогание, и, придя к нему ближе к вечеру, Микаэль узнал, что тот уже в постели. Анна все‑таки впустила Микаэля, позволив поговорить со стариком несколько минут.

– Летняя простуда, – шмыгая носом, заявил Хенрик. – Что тебе надо?

– У меня есть вопрос.

– Ну?

– Вы слышали об убийстве, которое вроде произошло в Хедестаде где‑то в сороковых годах? Девушку по имени «Ребекка какая‑то» убили, сунув головой в костер.

– Ребекка Якобссон, – ни секунды не колеблясь, сказал Хенрик Вангер. – Ее имя не из тех, что быстро забываются, правда, слышать о ней мне не доводилось уже много лет.

– Но об убийстве вам известно?

– Еще как известно. Ребекке Якобссон было двадцать три или двадцать четыре, когда ее убили. Это, должно быть, случилось... да, точно, в сорок девятом году. Проводилось очень обстоятельное расследование, в котором я даже сам немного участвовал.

– Вы? – удивленно воскликнул Микаэль.

– Да. Ребекка Якобссон работала в нашем концерне секретаршей. Она была очень красивой и пользовалась большим успехом. Но почему ты вдруг о ней спрашиваешь?

Микаэль не знал, что говорить. Он встал и подошел к окну.

– Сам толком не знаю. Хенрик, возможно, я кое‑что обнаружил, но мне необходимо сперва все хорошенько обдумать.

– Ты намекаешь на то, что между Ребеккой и Харриет может иметься какая‑то связь? Между их случаями прошло около семнадцати лет.

– Дайте мне подумать. Я загляну завтра, если вам станет получше.

Но на следующий день Микаэль с Хенриком Вангером не встретился. Около часа ночи он все еще сидел за кухонным столом, читая Библию Харриет, и вдруг услышал шум машины, спешащей через мост. Покосившись в кухонное окно, он увидел, как мелькнули голубые огни «скорой помощи».

Полный недобрых предчувствий, Микаэль выскочил на улицу и кинулся вслед за ней. Машина остановилась у дома Хенрика Вангера. На первом этаже повсюду горел свет, и Микаэль сразу понял: что‑то случилось. Он в два прыжка преодолел ведущую в дом лестницу и столкнулся с взволнованной Анной Нюгрен.

– Сердце, – сказала она. – Он разбудил меня и пожаловался на боли в груди, а потом упал.

Микаэль обнял добрую домоправительницу, и тут из дома вынесли носилки, на которых лежал на вид уже бездыханный Хенрик Вангер. Следом появился сильно обеспокоенный Мартин Вангер. Он уже успел лечь спать, когда ему позвонила Анна, и теперь был в тапочках на босу ногу и с незастегнутой ширинкой. Мартин бегло поздоровался с Микаэлем и обратился к Анне:

– Я поеду в больницу. Позвоните Биргеру и Сесилии. И сообщите Дирку Фруде.

– Я могу сходить к Фруде, – предложил Микаэль.

Анна благодарно кивнула.

После полуночи обычно приходят не с добрыми вестями, думал Микаэль, приставляя палец к звонку. Прошло несколько минут, прежде чем в дверях появился заспанный адвокат.

– У меня плохие новости. Хенрика Вангера только что увезли в больницу. Похоже, инфаркт. Мартин просил сообщить вам.

– О господи, – произнес Дирк Фруде.

Он взглянул на наручные часы и растерянно добавил:

– Пятница, тринадцатое...

Когда Микаэль вернулся к себе домой, было половина третьего ночи. Он немного поколебался, но решил отложить разговор с Эрикой.

Только в десять утра, предварительно переговорив по мобильному телефону с Дирком Фруде и убедившись в том, что Хенрик Вангер по‑прежнему жив, он позвонил Эрике и сообщил, что новый совладелец «Миллениума» отвезен в больницу с инфарктом. Как и следовало ожидать, эту новость она восприняла с большим огорчением и беспокойством.

А поздно вечером к Микаэлю пришел Дирк Фруде и подробно рассказал о состоянии Хенрика Вангера.

– Он жив, но дела его плохи. Он перенес серьезный инфаркт, а кроме того, подхватил какую‑то инфекцию.

– Вы его видели?

– Нет. Он лежит в реанимации, при нем сидят Мартин и Биргер.

– Шанс есть?

Дирк Фруде неопределенно повел рукой:

– Инфаркт он пережил, а это всегда хороший признак. Хенрик, в общем‑то, довольно крепкого здоровья. Но он стар. Посмотрим.

Они немного посидели молча, раздумывая над тем, как хрупка человеческая жизнь. Микаэль налил кофе. Дирк Фруде выглядел подавленным.

– Я вынужден спросить, что же теперь будет, – произнес Микаэль.

Фруде поднял на него глаза:

– Условия вашей работы не меняются. Они оговорены в контракте, который действует до конца года, независимо от того, будет ли жив Хенрик Вангер. Вам не о чем беспокоиться.

– Я не беспокоюсь об условиях и имел в виду совсем другое. Меня интересует, перед кем мне отчитываться в его отсутствие.

Дирк Фруде вздохнул:

– Микаэль, вы не хуже меня знаете, что вся эта история с Харриет для Хенрика была чем‑то вроде хобби.

– Не скажите.

– Что вы имеете в виду?

– Я обнаружил новые обстоятельства, – сказал Микаэль. – Частично я вчера проинформировал о них Хенрика. Боюсь, что это могло спровоцировать инфаркт.

Дирк Фруде как‑то странно посмотрел на Микаэля:

– Вы шутите.

Микаэль помотал головой.

– Дирк, за последние дни я раскопал больше данных об исчезновении Харриет, чем все официальное расследование лет за тридцать. Сейчас моя проблема заключается в том, что мы не обговорили, перед кем я должен отчитываться в отсутствие Хенрика.

– Вы можете рассказывать мне.

– Хорошо. Мне необходимо двигаться дальше. У вас есть немного времени?

Микаэль построил рассказ о своих открытиях как можно логичнее. Он продемонстрировал снимки с Йернвегсгатан и изложил свою теорию. Затем объяснил, как его дочка раскрыла тайну телефонной книжки, и под конец описал найденную связь с жестоким убийством Ребекки Якобссон в 1949 году.

Умолчал он лишь о том, что сумел разглядеть Сесилию Вангер в окне комнаты Харриет. Он предпочитал сам поговорить с ней, прежде чем бросить на женщину тень подозрения.

Лоб Дирка Фруде покрыли морщины озабоченности.

– Вы полагаете, что убийство Ребекки имеет отношение к исчезновению Харриет?

– Не знаю. На первый взгляд это выглядит невероятным. Вместе с тем нельзя закрывать глаза на тот факт, что Харриет записала в телефонной книжке инициалы «РЯ» рядом с указанием на закон о сожжении жертвы. Ребекку Якобссон сожгли. Связь с семьей Вангер несомненна – она работала в концерне «Вангер».

– А как вы все это объясните?

– Пока я не могу этого объяснить. Но я хочу двигаться дальше. Вы представитель интересов Хенрика, и вам придется принимать решения за него.

– Возможно, следует поставить в известность полицию.

– Нет. Во всяком случае, мы не станем этого делать без разрешения Хенрика. Дело об убийстве Ребекки давно закрыто за давностью, и полицейское расследование прекращено. Никто не начнет опять возиться с убийством, совершенным пятьдесят четыре года назад.

– Я понимаю. Что вы собираетесь делать?

Микаэль встал и прошелся по кухне.

– Во‑первых, я хочу проверить зацепку с фотографией. Если мы узнаем, что увидела Харриет... думаю, это сможет стать ключом к дальнейшему развитию событий. Во‑вторых, мне нужна машина, чтобы добраться до Нуршё и посмотреть, куда приведет этот след. И в‑третьих, я хочу проверить цитаты из Библии. Мы уже привязали одну цитату к жуткому, отвратительному убийству. Остается еще четыре. Вот тут‑то мне и понадобилась бы помощь.

– Помощь какого рода?

– Мне требуется помощник для расследования – человек, который сможет перерыть старые пресс‑архивы и отыскать Магду, Сару и остальных, кого Харриет перечислила по именам. Если я прав, то Ребекка не единственная жертва.

– Вы хотите сказать, придется посвятить кого‑то еще...

– Внезапно возникла необходимость провести розыскные работы колоссального объема. Будь я полицейским, проводящим расследование, я бы смог распределить людские ресурсы и отправить сотрудников рыться в бумагах. Мне нужен профессионал, который умеет работать в архивах и в то же время заслуживает доверия.

– Я понимаю... вообще‑то я знаю одного компетентного исследователя, – сказал Дирк Фруде. – Она занималась изучением ваших личных обстоятельств, – вырвалось у него прежде, чем он успел подумать.

– Кто занимался и чем? – спросил Микаэль Блумквист с металлом в голосе.

Дирк Фруде внезапно понял, что сказал то, чего, вероятно, говорить не следовало.

«Я старею», – подумал он.

– Я просто размышлял вслух. Не обращайте внимания.

– Вы заказывали на меня досье?

– Ничего страшного, Микаэль. Мы хотели нанять вас и проверяли, что вы за человек.

– Значит, вот почему мне всегда казалось, что Хенрик Вангер видит меня насквозь. Насколько подробным оно было?

– Довольно подробным.

– Включая проблемы «Миллениума»?

Дирк Фруде пожал плечами:

– Это было актуальным в то время.

Микаэль зажег сигарету, пятую за этот день. Он понял, что курение снова начинает входить у него в привычку.

– Вы получили письменный отчет?

– Микаэль, там нет ничего особенного.

– Я хочу его прочитать, – сказал он.

– Мой дорогой, в этом нет ничего странного. Мы хотели проверить вас, прежде чем нанять на работу.

– Я хочу прочесть отчет, – повторил Микаэль.

– Дать на это разрешение может только Хенрик.

– В самом деле? Тогда я скажу так: отчет должен быть у меня в руках в течение часа. Если я его не получу, я незамедлительно отказываюсь от работы и уезжаю в Стокгольм ночным поездом. Где отчет?

Дирк Фруде и Микаэль Блумквист смерили друг друга взглядами. Потом старый адвокат вздохнул и опустил глаза.

– В кабинете, у меня дома.

Дело Харриет Вангер было, безусловно, самой странной историей из всех, в какие доводилось ввязываться Микаэлю Блумквисту. Вообще его жизнь за весь последний год, начиная с того момента, как он опубликовал материал о Хансе Эрике Веннерстрёме, напоминала сплошные американские горки, преимущественно состоящие из участков со свободным падением. И конца этому, похоже, пока не было видно.

Дирк Фруде копался очень долго, и произведение Лисбет Саландер оказалось в руках у Микаэля только в шесть часов вечера. Оно состояло примерно из восьмидесяти страниц собственно отчета и ста страниц копий статей, аттестатов и прочих документов, касавшихся жизни Микаэля.

Было очень странно читать о самом себе то, что при ближайшем рассмотрении оказывалось некой компиляцией из биографии и служебного донесения. Микаэль чувствовал, как все больше поражается подробности отчета. Лисбет Саландер отметила детали, которые, как он думал, были навсегда похоронены в компосте истории. Она раскопала его юношескую связь с женщиной, которая тогда была пламенной синдикалисткой, а теперь стала профессиональным политиком.

«С кем, скажите на милость, она разговаривала?» – недоумевал он.

Она разыскала его рок‑группу «Бутстрэп», которую сегодня уже едва ли помнит хоть одна живая душа, и до тонкости изучила его финансовые дела.

Как, черт побери, ей это удалось?

Будучи журналистом, Микаэль много лет посвятил добыванию информации о разных людях и мог оценить качество ее работы с чисто профессиональной точки зрения. В его глазах Лисбет Саландер, безусловно, была первоклассным изыскателем. Он сомневался, что сам смог бы создать отчет такого качества о совершенно неизвестном ему человеке.

Микаэль отметил также, что им с Эрикой вовсе не было необходимости соблюдать конспирацию, общаясь с Хенриком Вангером; тот уже во всех подробностях знал об их многолетней связи и треугольнике с участием Грегера Бекмана. Лисбет Саландер сумела еще и поразительно точно оценить состояние «Миллениума»; связываясь с Эрикой и предлагая свое участие, Хенрик Вангер прекрасно знал, насколько плохо у них обстоят дела. И Микаэль не мог не задать себе вопроса: что же за игру тот на самом деле ведет?

Дело Веннерстрёма рассматривалось лишь поверхностно, но исследовательница, несомненно, сидела среди публики на одном из судебных заседаний. И у нее возникли вопросы по поводу странного поведения Микаэля, когда тот отказался выступать на процессе.

«Умная девица, кем бы она там ни была», – не мог не признать Микаэль.

А в следующую секунду он просто не поверил своим глазам. Лисбет Саландер коротко изложила свои предположения насчет того, как события будут, с ее точки зрения, развиваться после суда. Она почти дословно передала пресс‑сообщение, которое они с Эрикой разослали, когда он оставил пост ответственного редактора «Миллениума». Лисбет Саландер использовала его собственный черновик.

Он посмотрел на обложку отчета. Тот был датирован тремя днями раньше, чем Микаэль получил на руки постановление суда.

Этого просто не могло быть.

На тот день пресс‑сообщение существовало в одном‑единственном месте на свете – в личном компьютере Микаэля. Не в рабочем компьютере в редакции, а в его ноутбуке. Этот текст никогда не распечатывался. Копии не имела даже Эрика Бергер, хоть они и обсуждали его в общих чертах.

Микаэль медленно опустил отчет Лисбет Саландер. Он решил больше не закуривать. Вместо этого надел куртку и вышел в светлую ночь – до дня летнего солнцестояния оставалась неделя. Он медленно шел вдоль берега пролива, мимо участка Сесилии Вангер и шикарной яхты рядом с виллой Мартина Вангера и все время размышлял. Под конец он присел на камень и стал смотреть на огни бакенов в бухте Хедестада. Напрашивался только один вывод.

– Вы побывали в моем компьютере, фрёкен Саландер, – сказал он вслух. – Вы гнусный хакер.

 

Глава

 

Среда, 18 июня

Лисбет Саландер резко очнулась от тяжелого сна. Ее слегка подташнивало. Не поворачивая головы, она поняла, что Мимми уже ушла на работу, но в спертом воздухе спальни еще висел ее запах. Накануне в кафе, на еженедельной встрече с «Перстами дьявола», Лисбет выпила слишком много пива. Перед самым закрытием появилась Мимми и отправилась вместе с ней домой и в постель.

В отличие от Мимми Лисбет Саландер никогда всерьез не считала себя лесбиянкой. Ей и в голову не приходило задуматься о том, относится она к гетеросексуалам, гомосексуалам или бисексуалам. Она просто плевала на этикет и считала, что никого не касается, с кем она проводит ночи. Если бы ей непременно пришлось расставлять сексуальные приоритеты, то она бы отдала предпочтение парням – они, во всяком случае, лидировали в статистике. Проблема заключалась лишь в том, чтобы найти парня, который не был бы недотепой и еще, желательно, годился бы на что‑нибудь в постели, а Мимми удавалось ее зажечь, и связь с ней Лисбет рассматривала как приятный компромисс. Мимми она встретила год назад в пивной палатке на фестивале геев и лесбиянок «Европрайд», и та была единственным человеком, которого Лисбет сама привела к «Перстам дьявола». В прошлом году они время от времени встречались, но их отношения по‑прежнему оставались для обеих лишь способом хорошо провести время. К теплому и мягкому телу Мимми было приятно прижиматься, а кроме того, Лисбет не претило вместе с ней просыпаться и завтракать.

Часы на ночном столике показывали половину десятого утра. Лисбет попыталась понять, что же ее разбудило, как вдруг в дверь снова позвонили. Лисбет озадаченно села. Никто никогда не звонил к ней в такое время суток. Да и вообще крайне редко хоть кто‑то звонил в ее дверь. Еще до конца не проснувшись, она завернулась в простыню, вышла нетвердыми шагами в прихожую и открыла. И тут же встретилась взглядом с Микаэлем Блумквистом. Чувствуя, как внутри нарастает паника, Лисбет невольно отступила назад.

– Доброе утро, фрёкен Саландер, – весело поздоровался он. – Я понимаю, что вчерашний вечер затянулся. Можно войти?

Не дожидаясь приглашения, он переступил через порог и закрыл за собой дверь. Пока он с любопытством осматривал кучу одежды на полу прихожей и пакеты с газетами и косился на дверь спальни, весь мир Лисбет Саландер вращался в обратном направлении – как, что, кто? Микаэль Блумквист с улыбкой смотрел на ее широко открытый рот.

– Полагаю, ты еще не завтракала, поэтому я прихватил с собой бейглы. Один с ростбифом, один с индейкой с дижонской горчицей и один вегетарианский с авокадо. Я не знаю, что ты любишь. Ростбиф?

Он исчез на кухне и тут же нашел ее кофеварку.

– Где у тебя кофе? – прокричал он.

Саландер стояла в прихожей как парализованная, пока не услышала звук льющейся воды, и быстро сделала три огромных шага.

– Стой! – Она почувствовала, что кричит, и понизила голос. – Какое, черт побери, ты имеешь право тут разгуливать, будто здесь живешь. Мы ведь даже не знакомы.

Микаэль Блумквист остановился, держа кувшин над кофеваркой, и повернул к ней голову. И ответил серьезным голосом:

– Неправда! Ты знаешь меня лучше, чем большинство других людей.

Повернувшись к ней спиной, он долил воду, а затем принялся заглядывать в банки на столе.

– Кстати, я знаю, какими методами ты действуешь. Твои тайны мне известны.

Лисбет Саландер прикрыла глаза, мечтая о том, чтобы пол перестал раскачиваться у нее под ногами. Она пребывала в состоянии умственного паралича. Сказывалось похмелье, а к тому же никогда прежде она не сталкивалась ни с кем из своих объектов лицом к лицу. Ситуация была совершенно нереальной, а ее мозг отказывался работать.

«Он знает, где я живу!» – билась в голове паническая мысль.

Он стоит посреди ее кухни. Это невозможно. Такого просто не может быть.

«Ему известно, кто я!»

Вдруг она поняла, что простыня сползает, и обмотала ее потуже. Он что‑то сказал, но она не сразу его поняла.

– Нам надо поговорить, – повторил он. – Но думаю, тебе сперва стоит встать под душ.

– Послушай, если ты собираешься устраивать скандал, то обратился не по адресу, – сказала она, пытаясь разобраться в ситуации. – Я только выполняла работу. Тебе надо разговаривать с моим шефом.

Он повернулся к ней и поднял руки ладонями вперед, показывая свой мирный настрой: дескать, я безоружен.

– С Драганом Арманским я уже разговаривал. Он, кстати, просил, чтобы ты ему позвонила, – вчера вечером твой мобильный не отвечал.

Он подошел к ней. Никакой угрозы она при этом не почувствовала, но все же отступила на несколько сантиметров, когда он, коснувшись ее руки, указал на дверь ванной. Ей не нравилось, когда ее трогают без разрешения, пусть даже с добрыми намерениями.

– Никаких скандалов, – сказал он спокойным голосом. – Но мне бы очень хотелось с тобой поговорить. Я имею в виду, когда ты проснешься. Пока ты что‑нибудь наденешь, кофе как раз подоспеет. Прими душ. Марш!

Она безвольно подчинилась.

«Лисбет Саландер безвольной не бывает», – подумала она.

В ванной комнате она прислонилась к двери и попробовала собраться с мыслями. Лисбет даже не думала, что может испытать такое потрясение. Потом до нее постепенно дошло, что у нее прямо лопается мочевой пузырь и что после беспорядочно проведенной ночи душ не просто хорошая идея, а прямо‑таки необходимость. Приведя себя в порядок, она проскользнула в спальню и натянула трусы, джинсы и футболку с текстом:«Armageddon was yesterday – today we have a serious problem».[47]

Секунду подумав, она отыскала брошенную на стул кожаную куртку, достала из кармана электрошокер, убедилась, что он заряжен, и сунула в задний карман джинсов. В квартире уже запахло кофе. Лисбет сделала глубокий вдох и снова вышла на кухню.

– Ты здесь вообще убираешь? – произнес он, снова увидев ее.

Он составил в раковину грязную посуду, вытряхнул пепельницы, выбросил старые пакеты из‑под молока, очистил стол от скопившихся за пять недель газет, вытер и поставил на него кофейные чашки и разложил бейглы, которые действительно, как оказалось, принес. Все это выглядело заманчиво, а после ночи с Мимми она и впрямь здорово проголодалась.

«Хорошо, поглядим, во что это выльется», – подумала она, уселась напротив и выжидательно уставилась на него.

– Ты мне так и не ответила. Ростбиф, индейка или вегетарианский вариант?

– Ростбиф.

– Тогда я возьму индейку.

Они завтракали молча, рассматривая друг друга с обоюдным интересом. Съев свой бейгл, она добавила еще оставшуюся половину вегетарианского. Потом взяла с подоконника мятую пачку и вытащила сигарету.

– Ладно, кое‑что мне теперь известно, – сказал он, нарушив молчание. – Я, возможно, не так хорошо умею изучать личные обстоятельства, как ты, но тем не менее теперь знаю, что ты не относишься к веганам[48]и не страдаешь анорексией, как полагал Дирк Фруде. Я занесу эти сведения в свой отчет о тебе.

Саландер изумленно раскрыла глаза, но, взглянув на его лицо, поняла, что он над ней подтрунивает. У него был настолько веселый вид, что она не удержалась и ответила ему кривой улыбкой. Ситуация выглядела на редкость дико. Саландер отодвинула тарелку. Взгляд его казался дружелюбным, и она решила, что он, вероятно, не злой человек, кем бы он там ни был. В проведенном ею исследовании его личности тоже ничто не указывало на то, что он злодей, способный жестоко обращаться со своими подружками, или что‑нибудь подобное. Ведь это она знает о нем все, а не наоборот, вспомнила она. А знание – это власть.

– Чего ты ухмыляешься? – спросила она.

– Прости. Я, в общем‑то, не планировал появиться здесь именно таким образом и не собирался тебя пугать. Но ты бы видела свое лицо, когда открыла мне дверь. Оно было бесподобным, и я не устоял перед искушением немного тебя подколоть.

Повисло молчание. К собственному удивлению Лисбет Саландер вдруг почувствовала, что общество незваного гостя кажется ей приемлемым – или, во всяком случае, не противным.

– Рассматривай это как жуткую месть за то, что ты копалась в моей личной жизни, – весело сказал он. – Ты меня боишься?

– Нет, – ответила Саландер.

– Отлично. Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль или устроить скандал.

– Если ты попытаешься причинить мне боль, я тебя покалечу. Серьезно.

Микаэль оглядел ее. Роста в ней было чуть более полутора метров, и едва ли она смогла бы что‑то противопоставить ему, если бы он ворвался к ней в квартиру с целью учинить насилие. Однако в ее глазах читалось одно лишь спокойствие.

– Это неактуально, – сказал он наконец. – У меня нет никакого злого умысла. Мне надо с тобой поговорить. Если хочешь, чтобы я ушел, только скажи. – Он на секунду задумался. – Все это кажется забавным до... тьфу. – Он оборвал фразу.

– Что?

– Не знаю, насколько разумно это прозвучит, но еще четыре дня назад я даже не знал о твоем существовании. Потом я прочел то, что ты обо мне написала. – Он покопался в сумке и нашел отчет. – Это далеко не только развлекательное чтение.

<


Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-08-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: