Термин «лобби » происходит от названия помещения в здании парламента (lobby — холл, коридор), где происходят встречи парламентариев с представителями общества или политики общаются между собой. В языки мира вошел также глагол «лоббировать». «Лоббировать » значит воздействовать на члена или членов парламента (политиков) — аргументами или психологическим убеждением. В широком смысле понятие «лобби» почти эквивалентно «группе интересов»: так, говорят о «фермерском лобби», «экологическом лобби», «дорожно-строительном лобби» и т.д. В США термин употребляется в более узком смысле: здесь сложилась целая армия профессиональных лоббистов — людей, специально нанимаемых для «проталкивания» интересов «клиентов». По адресу такого лоббирования его критики говорят, что оно равнозначно «покупке политического влияния».
Группа интересов (или группа давления) — ассоциация людей, ставящих целью воздействовать на политику или отдельные действия правительства. Это воздействие они осуществляют «извне», — и в этом их отличие от политических партий, всегда стремящихся завоевать власть и действовать «изнутри» системы государственного управления. Кроме того, от партий группы интересов отличаются еще и тем, что у них нет сколько-нибудь широких политических программ или идеологических платформ. Вместе с тем группы интересов, даже если они не регистрируют своих членов, достаточно хорошо организованы — гораздо в большей степени, чем, скажем, общественные движения.
группы интересов можно подразделять на:
• секторальные и общесоциальные;
• внутренние и внешние (группы-инсайдеры и группы-аутсайдеры).
Секторальные группы (иногда их еще называют функциональными) создаются для того, чтобы выражать или защищать интересы своих членов: речь при этом идет, как правило, об экономических, материальных интересах. Классическими примерами таких групп являются профсоюзы, деловые корпорации, торговые ассоциации и всевозможные профессиональные организации. В США секторальные группы часто называют «группами частного интереса», подчеркивая этим то, что их главной заботой является благополучие своих собственных членов, а не общества в целом.
Другой способ классификации учитывает статус групп по отношению к государству и те стратегии, которые эти группы используют для оказания политического давления на властные структуры. Группы-инсайдеры располагают привилегированным и, как правило, официальным доступом в коридоры власти на основе регулярных консультаций или представительства в правительственных органах. В этом смысле многие секторальные группы одновременно являются и группам-инсайдерами. Все дело в том, что влиятельные экономические круги — группы бизнеса и профсоюзы — всегда могут «наказать» правительство, если оно игнорирует их интересы; правительство же со своей стороны, как правило, заинтересовано в консультациях с группами, обладающими специальными знаниями и информацией, — всем тем, что в любом случае следует учитывать при формировании государственной политики.
Но с группами-аутсайдерами никто не считает нужным консультироваться, а если это происходит, то отнюдь не на самом высоком правительственном уровне. Во многих случаях статус аутсайдера свидетельствует о слабости группы, поскольку, не имея официального доступа к правительству, она вынуждена «апеллировать ко всем и каждому», чтобы хоть как-то воздействовать на политический процесс. Парадоксально, но иногда при этом складывается «перевернутое» отношение между общественным весом группы и ее реальными политическими возможностями: чем больш
Группы интересов: за и против
Специалисты усматривают у групп интересов следующие достоинства:
• расширяют представительство, содействуя более точной артикуляции интересов и взглядов различных социальных слоев, делая это во многом лучше политических партий и выступая дополнительным рычагом влияния на правительства в период между выборами;
• вносят важный вклад в общественную дискуссию, повышая уровень информированности общества по различным аспектам политики;
• усиливают механизмы политического участия, выступая альтернативой политическим партиям и одновременно давая людям возможность участвовать в политике на низовом уровне;
• выступают своеобразным противовесом государству: чем их больше, тем сильнее гражданское общество;
• содействуют политической стабильности, выступая своеобразным каналом коммуникации между правительством и обществом.
В то же время против групп интересов выдвигаются следующие аргументы:
• их деятельность чревата усилением общественного неравенства: весьма часто они выступают рупором привилегированных и экономически наиболее могущественных слоев, располагающих доступом к финансовым, образовательным, организационным и иным ресурсам общества;
• в известной мере они раскалывают общество, поскольку всегда преследуют скорее частные, нежели общие интересы, скорее интересы меньшинств, нежели интересы общества в целом;
• они нелегитимны в том смысле, что их руководители, в отличие от политиков, публично неподотчетны, а влияние их лидеров распространяется в обход механизмов формального представительства;
• они могут делать политический процесс более закрытым, если отстаивают свои интересы в ходе закулисных переговоров, о которых общество ничего не знает;
• они способны привносить в политический процесс элементы неуправляемости: если их слишком много, деятельность правительство может быть попросту парализована.
Однако наличие общего интереса отнюдь не гарантирует того, что в обществе сложатся организации, которые будут всерьез отстаивать этот общий интерес. Под вопросом оказывается расхожее представление о том, что все социальные группы имеют возможность и шанс «сказать свое веское слово в политике». Политологи также полагает, что в «групповой политике» малые группы всегда выигрывают за счет больших — в силу того простого обстоятельства, что в крупных коллективах больше «зайцев», знающих, что общее дело отнюдь не пострадает, если они останутся в стороне.
Общепризнанно, что деятельность групп интересов всегда так или иначе связана с вопросами экономического и социального развития. Если в аграрных или традиционных обществах число «интересов», на основе которых могут складываться группы, объективно невелико, то в развитых индустриальных обществах их великое множество. Группы интересов поэтому становятся важными опосредующими звеньями между государством и обществом, внутренне все более и более дифференцированным
Главные факторы, от которых зависит степень влияния групп интересов, таковы:
• политическая культура
• институциональная структура
• характер партийной системы
• характер и стиль публичной политики.
Группы интересов в своей деятельности опираются на ресурсы:
• численность группы и ее ядра
• общественная симпатия к группе
• политическая сила группы — ее способность тем или иным способом «наказать» правительство или затруднить его деятельность
• финансовый и организационный потенциал группы
• личные или институциональные связи группы с политическими партиями или правительственными органами.
Больше всех в этой ситуации выигрывают группы интересов, представляющие бизнес: по своим финансовым возможностям этим группам проще, чем, скажем, профсоюзам или объединениям потребителей обеспечивать себя услугами профессиональных лоббистов или проводить дорогостоящие «PR-кампании». Многое в деятельности общественных групп зависит также от каналов, которыми они располагают для оказания влияния на властные структуры. Главными из таких каналов являются:
• бюрократия (государственные служащие)
• законодательное собрание страны
• суды
• политические партии
• средства массовой информации
• наднациональные органы.
Во всех государствах группы интересов в основном ориентируются на бюрократию как на одно из главных звеньев политического процесса. Дело, однако, в том, что доступ к этому каналу в основном имеют наиболее влиятельные экономические группы — крупные корпорации, объединения работодателей, профсоюзы, сельскохозяйственные и профессиональные ассоциации. В Австрии, Голландии и скандинавских государствах созданы специальные структуры для консультаций с этими группами, а «пиковым» ассоциациям предпринимателей и работников даже предоставляется определенная степень официального представительства. Вообще же консультативный процесс носит, как правило, неофициальный характер и выражается в виде встреч и регулярных контактов, не афишируемых и не подлежащих общественному контролю.
На переднем плане в этой картине стоят отношения между высшим чиновничеством и представителями наиболее влиятельных деловых и промышленных кругов. К последним в коридорах власти всегда будут прислушиваться, поскольку, во-первых, как производители, инвесторы и работодатели они контролируют ключевые участки экономики, во-вторых, с государственной верхушкой их связывает общность социального происхождения и политических взглядов, в-третьих, в самом обществе распространено убеждение в том, что интересы крупного бизнеса совпадают с интересами страны («Что хорошо для General Motors, хорошо для Америки»). Отношения на этом уровне весьма часто закрепляются по принципу, получившему название «вращающихся дверей» и означающему практику предоставления высокопоставленным чиновникам, когда они оставляют свой пост, хорошо оплачиваемых должностей в структурах частного бизнеса. Такая практика, скажем, типична для Японии, где она называется «сошествием с небес». В последнее время появились еще два фактора, укрепляющие позиции большого бизнеса в политике: (1) это та легкость, с которой корпорации в условиях глобальной экономики способны перемещать производство из страны в страну; (2) становление «нового» общественного управления, в котором правительства все больше и больше зависят от частного сектора в том, что касается инвестиций и предоставления услуг.
Расширение практики лоббирования в мире подтверждается внушительной статистикой роста численности профессиональных лоббистов: в одном Вашингтоне их зарегистрировано свыше 11 тысяч. Значение законодательного собрания для общественных групп определяется двумя факторами: (1) какую роль оно играет в данной политической системе, каковы его реальные возможности определять политический процесс; (2) сколь сильны и дисциплинированы партии, представленные в нем. Все это хорошо прослеживается на примере США, где уровень активности групп, так и «роящихся» вокруг Конгресса, считается самым высоким в мире. Здесь и проявляются два эти момента — сила самого Конгресса с системой его комитетов и децентрализованный характер партийной системы США, позволяющий общественным группам достаточно легко вступать в контакт с теми или иными членами партий, привлекая их на свою сторону. Во всем этом, конечно же, свою роль играют и финансовые взносы на цели избирательных кампаний, осуществляемые через так называемые комитеты политического действия: в США, по данным на 1990 г., 4 тысячи таких комитетов суммарно внесли в кассы предвыборных штабов кандидатов в Сенат и Палату представителей порядка 1,5 миллиардов долларов. На основе регулярных контактов между членами Конгресса и соответствующими группами интересов в стране сформировались целые политические сообщества — «сети политических отношений», которым принадлежит решающее слово по многим вопросам и направлениям внутренней и внешней политики.
Лоббирование в интересах групп гораздо менее выражено в таких государствах, как Канада и Великобритания, где партии более дисциплинированы, а парламенты контролируются исполнительной властью. Но, скажем, и в Великобритании в 1980-х годах сложилась целая «индустрия лоббирования», а объем денежных средств, направляемых на оплату профессиональных лоббистов, вырос в три раза — прямое следствие того «наступления на корпоративизм», которое было предпринято при Тэтчер. Общественная обеспокоенность по поводу нарушения норм политической этики, особенно среди членов парламента, дошла в итоге до того, что в 1995 г. пришлось созывать специальный комитет по нормам публичной жизни (Комитет Нолана).
На судебную систему группы интересов ориентируются гораздо реже, особенно в тех политических системах, где суд не располагает серьезными возможностями воздействовать на законодательное собрание и контролировать исполнительную власть. Часто группы интересов действуют через политические партии. Главным инструментом воздействия общественных групп на партии является финансирование избирательных кампаний. Совершенно иную картину мы видим у групп, стремящихся действовать на правительство не прямо, а косвенно: через СМИ и мобилизацию общественного мнения. Тактика здесь самая разнообразная — от петиций, протестов и демонстраций до кампаний гражданского неповиновения и даже отдельных насильственных актов.
В России в отличие от многих стран нет официального (профессионального) лоббизма. Объектами лоббизма со стороны бизнеса выступают ГД РФ, Совет Федерации, федеральные министерства, службы и агентства, Администрация Президента РФ, региональные органы исполнительной власти, муниципальные органы.
[1] К.В. Хлебников Государственно-частное партнерство: экономическое содержание и институциональные границы / Экономические науки. №6, 2011.с.129
[2] ФЗ «Об особых экономических зонах в Российской Федерации» от 08.07.1995 г., Федеральный закон
от 21 июля 2005 г. № 115‑ФЗ «О концессионных соглашениях», Федеральный закон "О соглашениях о разделе продукции" (СРП) 1995 г.
[3] Промышленные зоны располагаются на территории Елабужского района Республики Татарстан (ОЭЗ «Eлабуга») и Грязинского района Липецкой области (ОЭЗ Липецк). 12 августа 2010 года подписано постановление Правительства РФ о создании особой экономической зоны промышленно-производственного типа в Самарской области (Тольятти (особая экономическая зона)), территория которой непосредственно примыкает к Тольятти. В декабре 2010 года - была создана Особая экономическая зона промышленно-производственного типа "Титановая долина" (Верхняя Салда, Свердловская область). В августе 2015 года Правительство РФ подписало Постановление № 826 о создании особой экономической зоны промышленно-производственного типа "СТУПИНО КВАДРАТ" в Ступинском муниципальном районе Московской области.
[4] Пять инновационных зон располагается на территории Татарстана, Томска, Санкт-Петербурга, Москвы (Зеленограда) и Дубны (Московская область)
[5] Е.А. Морозова Формирование механизма государственно-частного партнерства в сфере оказания общественных услуг \\ Экономические науки. 2011. № 11. С. 132-136.
[6] См. официальный портал https://zakupki.gov.ru/epz/main/public/home.html
[7] Действует также Федеральный закон Российской Федерации от 18 июля 2011 г. N 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц», он устанавливает общие принципы закупки товаров, работ, услуг для госкорпораций и их дочерних предприятий, связанных с куплей-продажей ценных бумаг и валютных ценностей; закупкой в области военно-технического сотрудничества; закупкой товаров, работ, услуг в соответствии с международным договором Российской Федерации.