Джордж Сантаяна, XII век от Рождества Христова. 2 глава




Сильван выглядел удивленным.

– А они обладают еще и способностью менять форму? – с радостным волнением уточнил он.

«Как это похоже на Сильвана», – мрачно подумал Дэйгис. Любопытство побеждает осторожность. Пару раз он даже беспокоился, что Сильван сам может попробовать темные искусства, просто из любопытства. Эта черта характера роднила Хло и его отца – их неудержимо тянуло к знаниям.

– Нэй, – холодно ответил Дэйгис. – А ты все еще таращишься.

– Меня всего лишь интересуют размеры твоей силы, – фыркнул Сильван, пытаясь придать лицу простодушное выражение. Учитывая силу интеллекта, светившуюся в его глазах, получалось неубедительно.

– Не стоит. И не вздумай их трогать. – О, айе, древние в нем становились все более агрессивными. Они ощутили силу Сильвана и теперь пытались дотянуться до нее. Дотянуться до него. Сильван был куда более желанной добычей, чем Драстен, он всегда был центром силы для своих сыновей.

К тому же Сильван умел проникать в суть вещей, а Дэйгису никогда не удавалось отточить умение отрешиться от всего и сосредоточить внимание так, чтобы шелуха лжи слетала и оставалась только голая истина. Именно поэтому в тот вечер, когда в глазах его отца появилась беспомощность, Дэйгис предпочел сбежать. Он боялся, что Сильван увидел в нем нечто, чего не видел и не хотел видеть он сам.

И именно поэтому сейчас ему требовались все силы, чтобы не впустить в свою душу отца и не выпустить из нее древних.

– Я вижу, сынок. – Голос Сильвана был усталым. – Ты изменился с тех пор, как я в последний раз тебя видел.

Дэйгис ничего не сказал. С того момента, как Хло потеряла сознание, ему удавалось не встречаться с отцом глазами, обходясь только беглыми взглядами. Он боролся с возрастающей силой тринадцати и сексуальным штормом, который все еще бушевал в нем, и просто не мог посмотреть отцу в глаза.

Когда он относил Хло в верхнюю спальню, укладывал ее в кровать и шептал легкое заклятие сна, чтобы она этой ночью отдохнула, Сильван следовал за ним, и Дэйгис ощущал затылком его внимательный изучающий взгляд.

Дэйгис с трудом заставил себя отпустить девушку. И хотя он не мог посмотреть отцу в глаза, он был благодарен Сильвану за его присутствие, за то, что тот помог справиться с темными мыслями…

– Посмотри на меня, сынок. – Просьба Сильвана была тихой, но непреклонной.

Дэйгис медленно повернулся, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он тщательно следил за своим дыханием.

Отец стоял у камина, спрятав руки в складках мантии. В мягком свете десятка свечей и масляных ламп его седые волосы казались нимбом вокруг морщинистого лица. Дэйгис помнил, как появлялись эти морщины. Глубокие складки залегли у губ после смерти их матери. Когда ему и Драстену исполнилось пятнадцать. Широкие морщины на лбу появились от привычки удивленно приподнимать брови, разгадывая тайны этого мира и расположения звезд. Тонкие морщинки у рта возникли от улыбок или поджимания губ, но только не от плача. А он стойкий, внезапно подумал Дэйгис. В замке МакКелтаров никто не плакал. Никто не умел. Кроме, возможно, второй жены Сильвана, приемной матери Дэйгиса, Нелл.

Сеть тонких морщин у глаз Сильвана разбегалась оттого, что он много щурился в неверном свете свечей, когда работал с книгами. Он был прекрасным переписчиком, у него был замечательный почерк и уверенная рука. Сильван много времени проводил за тщательным копированием древних страниц, чернила на которых выцвели со временем.

В детстве Дэйгис считал, что у его отца самые мудрые в мире глаза, полные особого, тайного знания. И понял, что до сих пор так считает. Ничто не сможет сместить его отца с этого пьедестала.

В желудке сжался тугой ком. Возможно, Сильван никогда не оступался, но вот его сын оступился.

– Давай, пап, – напряженно сказал Дэйгис. – Кричи на меня. Скажи, как я тебя подвел. Скажи, что ты разочаровался во мне. Напомни о моих клятвах. Выскажи все это сразу, чтобы потом мы не тратили время.

Сильван резко покачал головой.

– Скажи мне, отец. Скажи, что Драстен никогда бы такого не сделал. Что…

– Ты правда хочешь, чтобы я сказал, что твой брат менее мужественный, чем ты? – прервал его Сильван хорошо контролируемым голосом. – Ты действительно хочешь от меня это услышать?

Дэйгис запнулся, и у него отвисла челюсть.

– Что? – прошипел он. – Мой брат…

– Ты пожертвовал жизнью ради брата, Дэйгис. И ты хочешь, чтобы отец упрекал тебя за это? – Голос Сильвана сорвался.

К ужасу Дэйгиса, его отец съежился. Его плечи поникли, сгорбились. И в глазах внезапно заблестели слезы.

О Господи! Дэйгис мысленно выругался, пытаясь взять себя в руки. Он не заплачет. Не позволит себе рассыпаться. Любая трещина в защите станет разломом, разлом превратится в пропасть, упав в которую он уже не поднимется.

– Я думал, что никогда больше тебя не увижу. – Слова Сильвана эхом прокатились по каменному залу.

– Па, – хрипло сказал Дэйгис. – Наори на меня. Выругай. Ради любви Христовой, кричи на меня.

– Не могу. – Морщинистые щеки Сильвана были влажными от слез.

Он обогнул стол, обхватил Дэйгиса руками, яростно обнял, похлопал по спине.

Он плакал.

Дэйгис, проживи он даже сотню лет, никогда больше не хотел увидеть отца плачущим.

Чуть позже появилась Нелл, и неприятная история со слезами повторилась. Потом Нелл выбежала, чтобы приготовить легкий ужин, затем снова вышла взглянуть на маленьких братьев Дэйгиса, и только после этого разговор вернулся к мрачной теме – причине его возвращения.

Дэйгис быстро и сдержанно описал Сильвану все, что произошло с момента их расставания. Рассказал, как отправился в Америку и искал тексты, но в итоге ему пришлось признать, что нет иного выхода, кроме как обратиться за помощью к Драстену. Он рассказал о странном нападении на Хло и о Драгарах. Рассказал, как выяснилось, что тексты о Туата де Данаан исчезли, и явно не без посторонней помощи.

Сильван нахмурился.

– Скажи, сынок, а Драстен проверял под плитой?

– Под плитой в башне? В той, где он спал?

– Айе, – ответил Сильван. – Я оставил там два манускрипта и собирался положить там все, что только можно найти по этой теме. И на этот случай дал Драстену подробные инструкции о том, где их искать.

Дэйгис закрыл глаза и покачал головой. Неужели его путешествие было бесполезным? Он мог вообще не отправляться в прошлое? Возможно. Еще несколько лет, и Сильван наверняка собрал бы все нужные ему книги и оставил их под плитой. И все это время, в двадцать первом веке, они пролежали там.

– А где были инструкции? В письме, которое ты ему оставил?

– Айе.

– В том самом письме, в котором ты рассказал ему о том, что я сделал?

Сильван снова кивнул.

– А ты прямо об этом сказал или отделался намеками, пап? – Если знать отца, второй вариант был вероятнее.

Сильван поморщился.

– Я сказал, что оставил кое-что вам двоим под плитой, – сварливо ответил он. – Ну насколько точнее можно выразиться?

– Намного точнее, потому что, как выяснилось, Драстен не заглянул под плиту. Подозреваю, что он отвлекся на другие описанные в письме темы, да так, что скомкал его и выбросил. Судя по тому, как ты это сказал, под плитой могли быть какие-то памятные вещи или безделушки.

Сильван выглядел смущенным.

– Я об этом не подумал.

– Ты сказал, что ищешь другие книги. Что-нибудь уже нашлось?

Смущение на лице отца сменилось озабоченностью.

– Айе, я искал, но это занимает много времени. Чем старше текст, тем сложнее его читать. Там есть разночтения, и часто встречаются отличия в описании.

– А что насчет…

– Хватит пока о текстах, – отрезал Сильван. – Завтра у нас будет для этого время. Расскажи мне о своей девушке, сын. Должен признаться, я удивлен, что ты привел с собой девушку.

Сердце Дэйгиса загрохотало, по венам разлился странный ледяной огонь. Его девушка. Его.

– Ей нелегко далась попытка осознать, что ты использовал камни как мост между столетиями, но я почуял в ней сильную волю и острый ум. Подозреваю, что она справится с этим без особых затруднений.

– Я тоже на это надеюсь.

– Ты не сказал ей, что с тобой что-то не так, верно?

– Нэй. И ты не говори. Я скажу, когда будет подходящее время. – Словно может прийти время, которое будет «подходящим». Сейчас, как никогда прежде, время было его врагом.

Повисла тишина. Неуютная, тяжелая тишина, наполненная вопросами без ответов, звенящая невысказанными опасениями.

– Ох, сынок, – сказал наконец Сильван. – Я чуть с ума не сошел, не зная, что с тобой происходит. И я так рад, что ты вернулся. Мы найдем выход. Обещаю.

 

* * *

 

Позже Сильван мрачно обдумывал это обещание. Он шагал по залу, ворчал и ругался.

Только после того, как Дэйгис отправился наверх, а раннее утро наполнило его старые кости усталостью – во имя Амергина, ему шестьдесят пять, он слишком стар для таких дел, – Сильван признал, что ему нужно хоть что-то, чтобы показать, что он работал. Он был не до конца искренен с Дэйгисом.

С той ночи, когда Дэйгис признался в содеянном и ушел, Сильван искал древние тексты. Странно, он чуть не перебрал этот чертов замок по камешку, но не нашел никаких документов, написанных до первого века нашей эры. Он знал, что когда-то их было много. На них ссылалось множество рукописей, хранящихся в его башне.

И он не смог найти ни одного проклятого свитка, и пусть замок огромен, но должен же человек разбираться хотя бы в собственной библиотеке!

Согласно легендам, когда-то у них был даже оригинальный текст Договора, заключенного между расами людей и Фейри. Где-то. Бог знает где. Почему он этого не знал?

«Потому что, – ворчливо ответил себе Сильван, – когда проходит столько времени, рассказы теряют первоначальный облик и большую часть полезной информации».

Он добросовестно пересказывал сыновьям легенды МакКелтаров, но сам считал, что рассказы о прошедших тысячелетиях наверняка приукрашены, возможно миф о создании мира тоже сфабрикован, чтобы как-то объяснить МакКелтарам их особые способности. Сильван хранил верность клятвам, но в глубине души не верил до конца в их истинность. Задачи были вполне конкретны: ритуалы друидов отмечали начало новых сезонов, а он был занят обучением сыновей и заботами о жителях Баланоха. Вера во все остальное была не так уж важна.

Грустная истина была в том, что даже он не верил в существование древнего зла в пространстве-между.

«Сколько же мы забыли и утратили», – размышлял Сильван. Он ведь почти не думал о легендарной расе, которая когда-то определила судьбу МакКелтаров. До тех пор пока не потерял сына, который нарушил клятву, и Договор, который считался мифом, не стал для него суровой реальностью.

«Что ж, – мрачно подумал Сильван, – теперь, по крайней мере, мы знаем, что древние легенды не лгут».

Слабое утешение.

Нэй, его исследования не увенчались успехом. И Сильван начал бояться, что МакКелтары были непростительно беспечны в хранении древних знаний, а нарушенная Дэйгисом клятва стала всего лишь очередной ошибкой в длинном списке более ранних проступков.

Он подозревал, что МакКелтары утратили веру много веков назад, отбросили силу, за которую нужно было платить так дорого. Поколения за поколениями МакКелтары росли все более и более замкнутыми, они устали защищать секрет камней, устали прятаться в холмах и видеть страх в глазах людей. Устали от собственной значимости.

Затем темные века сменились более счастливыми временами и МакКелтары, похоже, решили избавиться от груза прошлого.

Дэйгис думал, что потерпел неудачу, но Сильван знал правду. Они все ошибались.

Утром они возьмутся за древние рукописи и начнут искать заново. Сильвану не хватало духу признаться сыну, что он почти закончил поиски и, если бы выход существовал, он наверняка уже знал бы об этом.

Сильван нахмурился, и его мысли вернулись к девушке, которую Дэйгис привел с собой. Когда его разбудила гроза – а такие грозы он несколько раз уже слышал, – он выскочил наружу, молясь о том, чтобы Дэйгис вернулся.

Туман рассеивался медленно, и, хотя Сильван звал сына, тот не отвечал.

А когда клочья тумана разошлись, он понял почему.

По мнению Сильвана, эта девочка была их последней надеждой. Потому что пока сын любит ее – а он ее любит, даже если сам еще не понимает этого… Что ж, зло не способно любить. Зло пытается соблазнить, присвоить и завоевать, но оно ничего не чувствует к объекту своих посягательств. До тех пор пока в Дэйгисе жива любовь, у них есть опора под ногами, пусть и небольшая.

Ох, их нужно сблизить с этой девочкой, решил Сильван. Ей следует узнать о том, каким Дэйгис был раньше, как он разъезжал по холмам, заботился о земле и лечил зверюшек. О добром Дэйгисе с диким сердцем. Они с Нелли за этим проследят. Сила Дэйгиса всегда была ближе к искусству исцеления, а теперь он сам нуждался в помощи.

И если девушка пока что не любит его сына – у Сильвана еще не было возможности это узнать, – он использует все свои способности, чтобы завоевать ее для Дэйгиса.

«Не вздумай их трогать!» – мрачно предупредил его сын, имея в виду древнее зло, заключенное в нем.

Но Сильван не послушался его. Он не мог сдержаться. И несмотря на барьеры, возведенные Дэйгисом, чтобы удержать зло, древние тронули Сильвана в ответ, и он был просто в ужасе от того, что набирало силу в теле его сына.

 

 

– Я знаю, что сплю, – сказала Хло следующим утром, спустившись по лестнице в главный зал. Она села за стол, присоединившись к Сильвану, Дэйгису и женщине, которую она еще не знала – то есть которая ей раньше не снилась.

Три пары глаз уставились на нее с ожиданием, и, воодушевленная их вниманием, Хло продолжила:

– Я знаю, что я только что не пользовалась аналогом туалета в маленькой каморке наверху. – С соломой вместо туалетной бумаги, ни больше ни меньше. – И знаю, что на самом деле не одета в платье и… – она посмотрела на свои ноги, – атласные тапочки с лентами.

Хло выпрямилась в кресле, запустила ложку в блюдце с джемом.

– И я знаю, что этот клубничный джем на самом деле… Фу-у-у-у, что это такое? – Хло даже скривилась.

– Томатный джем, дорогая, – пытаясь сдержать улыбку, ответил человек, который в ее вчерашнем сне назвался Сильваном.

«Плохо», – подумала Хло. Во сне вкус обычно зависит от того, чего ожидает спящий. Она же думала о сладком клубничном джеме, а вместо него оказался противный вкус овощей. Лишнее доказательство того, что это не сон. Хло взглянула на стол, ища, чем это можно запить.

Дэйгис передал ей кружку с молоком.

Она пила большими глотками, глядя на него поверх края кружки. Всю ночь ей снились эротические сны с его участием. Ужасно подробные сны, в которых он брал ее всеми возможными способами, какими мужчина может взять женщину. И она наслаждалась каждой минутой сна, а проснулась мягкой и игривой, как котенок, едва не мурлыкая от удовольствия. Сегодня Дэйгис заплел волосы в свободную косу, убрав их с лица. И надел рубаху из неокрашенного льна, с вырезом, обнажавшим золотистую кожу мощной груди. Большой красивый мужчина. Сексуальный и опасный.

Хло была неглупа. Она прекрасно знала, что не спит. Она признала это еще вчера, потому-то и потеряла сознание. И это странным образом само по себе было доказательством: как можно потерять сознание во сне? Может ли подсознание, формирующее сон, в этом самом сне отключиться? Хло так и не нашла ответа, сколько ни размышляла над этим вопросом.

Проснувшись утром, девушка прошлась по верхнему этажу, исследовала коридоры, заглянула в комнаты, посмотрела в окна, попыталась сопоставить фрагменты информации. Она трогала, смотрела, трясла, даже разбила ради эксперимента несколько безделушек, которые не представляли особой ценности.

Все это, ощущения и запахи, даже вкус, были слишком материальными, чтобы оказаться порождением ее подсознания. Более того, сны редко бывают такими четкими, и во сне не бывает таких деталей, как стража и слуги, которых она видела из окна. Все они выполняли свои обязанности, о которых Хло не имела четкого представления.

Она находилась в замке Мэгги МакКелтар… но в нем произошли изменения. Многого недоставало, и целое крыло еще не было построено. Появилась мебель, которой вчера не было, а большая часть вчерашней мебели исчезла. И плюс ко всему новые люди! Как бы ни было сложно это воспринять, но она оказалась в замке Мэгги, только на пять веков раньше.

– А ты не собираешься меня представить? – Хло вернула Дэйгису кружку и с любопытством посмотрела на женщину, которой было около сорока.

Она не могла быть матерью Дэйгиса, разве что родила его чрезвычайно рано, раньше, чем это обычно происходило в Средние века. Женщина была одета в лазурное платье, очень похожее на платье Хло. И она была красива красотой того типа, над которым не властно время. Пепельные волосы были уложены в замысловатую прическу, а челка спадала на лицо. «Эта челка очень похожа на челку Гвен», – подумала Хло.

– Это же твой сон, девочка. Придумай имя сама, – чуть насмешливо сказал Дэйгис, наблюдая за ней.

Он знал, что ей обо всем известно. Будь он проклят.

– Ох, Дэйгис. – Хло вздохнула. – Что ты со мной сделал? Я думала, что ты просто богатый эксцентричный бабник. Ну, некоторое время я считала тебя еще и вором, – пробормотала она. – Но я не думала…

– Не хочешь подняться в библиотеку, девочка? – предложил он, блеснув темными глазами.

Хло нахмурилась.

– И ты думаешь, что все так просто? Стоит показать девушке прекрасные книги, и то, что ты затащил ее в прошлое, уже не считается?

«К сожалению, – подумала она, – такое вполне возможно». При слове «библиотека» ее сердце бешено забилось. Миллион вопросов вертелся на кончике языка, но она еще не могла заставить себя говорить о реальности, в которую никак не могла поверить.

– Что ж, хорошо. Тогда пойдем к камням. Я могу отправить тебя обратно в любой момент.

Дэйгис поднялся, и Хло увидела черные кожаные штаны, плотно облегающие его мускулистые бедра. О черт. Во рту у Хло пересохло. Невозможно было игнорировать бугор на этих штанах.

– Подожди-ка… – начал Сильван, но осекся, наткнувшись на предостерегающий взгляд Дэйгиса.

– Ты знаешь, что это не сон, – сухо сказал Дэйгис.

Хло заставила себя отвести глаза от нижней части его тела и сжала губы.

– Тогда пойдем. Я отправлю тебя назад. – Он сделал нетерпеливый жест.

Хло осталась на месте. Она не собиралась никуда идти.

– Ты хочешь сказать, что можешь отправить меня обратно в любой момент?

– Айе, девочка. Это всего лишь физика, которую в твоем столетии еще не освоили. – Его голос был спокойным и отстраненным, словно они обсуждали технологии двадцать первого века. – Впрочем, из того, что я читал в твоем времени, мне стало ясно, что это ненадолго.

Она не ответила, и он продолжил:

– Хло, друиды обладают такими знаниями в археологии, астрономии и математике, которые и не снились другим людям. Неужели ты считаешь свою цивилизацию самой развитой из когда-либо существовавших? Неужели раньше ничего не было? Вспомни римлян. Ты думаешь, что Рим был первой великой цивилизацией, которая вознеслась и пала? Раз за разом люди обретали и теряли знание, чтобы в один прекрасный день снова его найти. Друидам всего лишь удалось сохранить свое наследие в тяжелые времена.

«Правдоподобно, хотя и странно», – молча согласилась Хло. Это определенно объясняло назначение каменных монументов, которые заводили в тупик ее современников. Большинство каменных кругов было построено примерно за 3500 лет до нашей эры. Историки не могли прийти к согласию даже по поводу того, как они были построены. Возможно ли, что тысячи лет назад какая-то раса или племя изучили физику настолько, что смогли создать эти «устройства» и использовать их?

«Да, – с удивлением признала Хло. – Это вполне вероятно».

Дэйгис произнес слово «друиды» так, словно сам был одним из них. То есть, мрачно подумала Хло, тогда, в пентхаусе на Манхэттене, этот хитрец сказал ей правду. Просто она ему не поверила.

Хло изучала друидов, когда писала по ним курсовую. Ей пришлось разбираться со странными фактами и еще более странными гипотезами. Что написал о них Цезарь в первом веке нашей эры, во время Галльской войны? «Друиды, обладают колоссальными знаниями о звездах и об их движении, о размерах нашего мира и о земле, знакомы с натурфилософией и силами божественных сфер ».

Сам Цезарь это сказал. Кто она такая, чтобы с ним спорить?

Плиний, Тацит, Лукан и другие писатели также упоминали друидов. Римляне столетиями преследовали друидов (и это при том, что римские императоры втайне советовались с их пророками) и вынуждали друидов прятаться. Христиане зашли еще дальше, заставив друидов адаптироваться или исчезнуть. Неужели все это делалось из страха перед мощью друидов? Возможно ли, что друиды, как и тамплиеры, были вынуждены веками прятаться и защищать свои невероятные тайны?

У Хло снова закружилась голова, когда она подумала о том, что все мифы и легенды, аккуратно записанные тысячи лет назад в Ирландии, могут оказаться правдой. А если правда настолько невероятна, то зачем ее прятать? Кто этому поверит? Никто, кроме девушки, которая столкнется с этой правдой. Девушки, которая будет стоять в круге древних камней и увидит, как образуются врата или портал в иное время.

– Пойдем, девочка, – прервал Дэйгис ее размышления. – Я верну тебя обратно, и ты сможешь забыть обо мне. Можешь оставить артефакты себе. Я освобождаю тебя от обязательств. Отправляйся домой, в Нью-Йорк. Наслаждайся жизнью, – холодно добавил он.

– О! – Хло вскочила на ноги. – Ну и самообладание! Ты определенно хорошо выучил современный разговорный язык. Наслаждайся жизнью, черт побери! Ты правда думаешь, что я не влипла во все это по уши? Правда думаешь, что, если я оказалась в шестнадцатом веке, в Шотландии, я позволю тебе просто отправить меня обратно?

Его улыбка была хищной и чувственной.

– А ты правда думаешь, девочка, что я завел тебя так далеко, чтобы просто отпустить? А, Хло?

Хло почувствовала внезапное желание пнуть себя. Он знал, поняла она. Он прекрасно знал, как она себя поведет. Если бы он начал заискивать перед ней, когда она спустилась в зал и пыталась притвориться, что все это сон, она вернулась бы в свою комнату и постаралась убедить себя, что, если она снова заснет, все будет хорошо.

Вместо этого Дэйгис начал давить на нее, угрожать, что отправит обратно. Прекрасно понимая, что она из ослиного упрямства будет бороться за возможность остаться.

– Я правда в шестнадцатом веке?

Все трое спокойно и уверенно сказали:

– Да.

– И я не сошла с ума?

В ответ прозвучало три спокойных «нет».

– И ты правда вот так запросто можешь отправить меня обратно? В любое время, стоит мне захотеть?

– Айе, девочка. Это просто. Хотя я попытаюсь отговорить тебя от такого решения.

Она тоже немного изучила его и могла предсказать его поведение. А по обманчивой мягкости его голоса и выражению лица Хло поняла, что стоит ей попытаться уйти – и он снова привяжет ее к кровати. Она уставилась на Дэйгиса. Он был спокоен. Неумолим. Его руки сжались в кулаки.

Она ему небезразлична. Пусть непонятно, сколько в этом чувстве от странного притяжения, которое их связало, но все-таки это было начало. И он высоко ее оценил, если решил, что она справится со всем этим. Хло почувствовала гордость. Нет, она никуда от него не уйдет.

Однако он задолжал ей пару серьезных объяснений.

«Ох, ради Бога, – подумала она, – это само по себе многое объясняет. Неудивительно, что я не способна отказаться от этого проклятого мужчины с первой нашей встречи. Он же сам артефакт! К тому же кельтский!»

– Так вот что ты обо мне думаешь, девочка, – мурлыкнул Дэйгис, довольно сияя глазами.

– Скажите мне, что я не произнесла этого вслух! – Хло была в ужасе.

Сильван прочистил горло.

– Ты это сделала. Назвала его артефактом.

Хло застонала, страстно желая провалиться сквозь землю.

– К слову, я жена Сильвана, Нелл, – представилась красивая женщина. – Вторая мать Дэйгиса. Хочешь рыбы с картошкой, девочка?

Хло решила, что «вторая мать» наверняка было средневековым эквивалентом слова «мачеха».

– Оч… Э… Очень приятно познакомиться. И да, хочу, – заикаясь, проговорила Хло, обессиленно опускаясь на стул.

И только после того, как она села, Дэйгис вернулся на свое место. Он смотрел на нее не отрываясь, и его глаза были полны чувственного обещания. Хло вздрогнула. Выражение его лица ясно говорило о том, что Хло Зандерс уже достаточно хранила свою девственность.

– Ты прекрасно выглядишь этим утром, девочка, – сказал он шелковым голосом, передавая ей блюдо с картофелем и яйцами, а потом второе, с ломтями ветчины и рыбой. – И мне нравится видеть тебя в платье.

Одними глазами он добавил, что знает: под платьем на ней ничего не надето, а это значило, что именно он выбрал это платье и принес в ее спальню, пока Хло спала.

Ее эротические фантазии об этом мужчине – одиннадцать баллов по десятибалльной шкале – тут же взлетели до двадцати. Хло глубоко вздохнула, умудрилась выдавить «спасибо» и сконцентрировалась на том, с чем могла справиться, – на еде.

 

* * *

 

Саймон Бартон-Дрю с мрачным лицом положил трубку на рычаг.

Тревор не звонил уже четырнадцать часов. Саймон с самого утра пытался связаться с ним по мобильному, но безуспешно.

И это могло означать только одно.

Скривившись, Саймон пнул стул так, что тот отлетел в другой конец комнаты. Лучше Тревору оказаться мертвым.

Он подошел к двери офиса и закрыл ее. Прежде чем задернуть занавески, выглянул на залитую дождем улицу. Если не считать бродячего кота, роющегося в мусорном баке, вокруг не было ни души, только фонари мигали с легким жужжанием. Саймон проводил столько времени в ветхом Белтью Билдинг на Морган-стрит, в бедном квартале на окраине Лондона, что здесь он чувствовал себя как дома, в отличие от богатого особняка, в котором жена уже двадцать лет как перестала ждать его к ужину.

Земля, на которой стоял Белтью Билдинг, столетиями принадлежала секте Драгаров. Здание было построено над древним подземным лабиринтом и уже тысячу лет служило штаб-квартирой друидов во многих реинкарнациях. Когда-то здесь была аптека, затем книжный магазин, специализирующийся на редких книгах, потом мясная лавка, а однажды даже бордель. Теперь же здесь находилась маленькая типография, которая не привлекала внимания и никак вроде бы не была связана с могущественной корпорацией «Тритон».

Члены секты были элитой, занимали важные посты в обществе, многие входили в правительственные круги, многие возглавляли эшелон больших холдинговых компаний. Они были богатыми, с прекрасным образованием и безупречной родословной.

И они будут в ярости от того, что он потерял связь с Тревором. Саймон был Главой Ордена и все же был обязан отчитываться перед ними. Строго отчитываться о каждом шаге, особенно в это смутное время. Его последователи вкладывали столько денег и времени в секту для того, чтобы получить абсолютную власть. И они не будут долго раздумывать, если решат, что он не способен контролировать своих людей.

Выключив свет, Саймон привычно пересек кабинет в полной темноте. Снял картину, вмонтированную в одну из деревянных панелей на стене, ввел комбинацию цифр в оказавшееся под ней устройство. Потом повесил картину обратно, а когда стена за его столом разошлась, открыл вторую дверь и зашагал вниз по узкому коридору.

Несколько минут и дополнительных кодов, и он вошел в проход, под резким углом уходящий вниз, встречаясь с крутой лестницей из стертых от времени каменных ступеней. Саймон прошел до конца коридора, спустился на один пролет, второй, третий, а затем торопливо зашагал по лабиринту тускло освещенных сырых туннелей.

Придется отправить кого-то в Инвернесс, чтобы выяснить, не захватили ли Тревора живым. И если так, то обрубить концы. Для этого ему понадобятся самые лояльные и компетентные люди. Люди, которые ни за что не позволят себе попасться живыми. Люди, которые без колебаний умрут за него. Лучшие его люди.

Его сыновья были там, где их всегда можно было найти, в электронном сердце, наблюдали за бесчисленными ячейками.

И они, как всегда, мечтали услужить.

 

* * *

 

После завтрака Дэйгис попросил Нелл помочь Хло подобрать легкий плащ для верховой прогулки. Хло, чей любопытный взгляд ничего не упускал, позволила Нелл увести себя из главного зала.

После того как женщины ушли, Сильван вопросительно приподнял бровь.

– Не хочешь начать работу с текстами, сынок? Дэйгис покачал головой.

– Сегодня я занят. Я должен показать Хло свой мир, папа. Показать, какой он. Какой я. Это займет всего один день.

Это была полуправда. А правда заключалась в том, что он всю ночь не находил себе места и утром ему не стало легче. Он не мог уснуть, звенел от напряжения, как натянутая тетива. До самого утра он мечтал о Хло и о способах, которыми он может ее соблазнить. Ему с трудом удалось сохранить показное спокойствие за завтраком. А когда Хло призналась, что ей приходится бороться с собой, чтобы не прикасаться к нему, он с трудом удержался, чтобы не вскинуть ее на плечо и не унести в спальню.

Этим утром Дэйгис изучал свое отражение в маленьком зеркале, и его рука дрожала чуть сильнее, чем может себе позволить человек, который бреется опасной бритвой. Он видел свои темно-карие глаза. Уже неделю у него не было женщины. Слишком долго. Непростительно долго.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-02-13 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: