Я пролистала раздел о вкладе старшего Лоусона в развитие авиационной техники и добралась до его отношений с сыном. В статье говорилось, что Райан Джеймс Лоусон-младший, чрезвычайно успешный изобретатель и филантроп, был единственным сыном покойного. Всего через неделю после смерти отца я оклеветала Лоусона в мировой прессе. Я отложила статью в сторону. Следующей лежала таблица организаций, которым помогал Лоусон. Он жертвовал как большим фондам, так и маленьким. В верхней части списка, под собственным фондом, стояла Американская Ассоциации диабетиков, и под этим стояло название «ГЛАЙД», приюта для бездомных.
Мой желудок зашевелился, но сделал он сальто назад, только когда я отложила таблицу и наткнулась на фото, приклеенное к бумаге. В верхнем углу Аннабель написала: «Выпускной Р. Дж. МИТ. Рядом мать, Дебора».
Под фото лежала заметка.
Это была публичная запись об усыновлении Р. Дж. Лоусона. Его приемная мать, изображенная на фото, погибла в автомобильной аварии четыре года назад. Лоусон попытался воссоединиться со своими биологическими родителями, но они попытались вымогать у него деньги. Обоим дали срок в тюрьме. У него есть родная сестра в Бостоне, и, хотя он учился в колледже, и проводит свободное время там, они не поддерживают отношений. Во время короткого суда за закрытыми дверями она свидетельствовала в пользу родителей.
Я в недоумении смотрела на фото. Это была та же фотография, которую я видела на тумбочке Джейми в его амбаре. Вдруг я вспомнила фото, которое попало мне в руки еще до поездки в винодельню, то, где Р. Дж. в детстве был снят на ярмарке талантов. Этот мальчик на научной выставке и был человеком, которого я видела на фото с выпускного. Джейми. Даже сейчас мне было трудно принять тот факт, что это тот же человек, с которым несколько дней я провела в постели. Джейми не мог быть компьютерным гением – он не соответствовал стереотипу. И я же видела Лоусона своими глазами на интервью…
Я встала на трясущихся ногах и оттолкнула стул. Этого не может быть. Комната начала вращаться.
Бет заметила меня через перегородку.
— Ты в порядке?
Я кивнула, а затем опустилась на колени. Открыла чемодан и начала вытаскивать оттуда все заметки и бумаги, которые забрала тогда из комнаты. Я посмотрела на листок с распечаткой интервью, которое дал мне по и-мэйлу Р. Дж. Когда я вспомнила, что Джейми рассказал мне о своей жизни, все, так или иначе, совпало с информацией, которую я получила от Лоусона.
Гигантские кусочки головоломки, плавающей у меня в голове, стали складываться воедино.
Джейми: Райан Джеймс.
МИТ: колледж на восточном побережье.
Строительство школ в Африке: племенные татуировки. Я много путешествовал.
Мастер на все руки: Я чищу этот бассейн, я могу плавать в нем в любое время.
Я: Э то лодка Лоусона? Джейми: Это моя лодка.
Я: Как твоя фамилия? Джейми: Больше никаких разговоров.
Слезы закапали на листок. Я посмотрела на пятно, размывшее почерк Джейми. Это была записка – я не видела ее. Утром я ушла, а горничные сделали уборку, прежде чем она бросилась мне на глаза. Они собрали все документы в кучу, и эта записка, которые могла бы все изменить, затерялась в куче.
Кейти, мой ангел,
Мне пришлось ехать в Портленд. У моего отца случился сердечный приступ, и врачи не знают, переживет ли он эту ночь. Пожалуйста, не уходи. Если я не смогу вернуться завтра, то пришлю машину и устрою твой перелет сюда. Пожалуйста, пожалуйста, не уходи. Есть кое-что очень важное, что я хочу сказать тебе, кроме того, что я в тебя окончательно влюбился.
— Джей…
Я громко зарыдала. Бет оказалась рядом через пару секунд.
— Что случилось?
— Дж… Джейми…
— Что, Кейт?
— Джейми — это Р. Дж.
Я, наконец-то, выдавила это из себя.
— Ты имеешь в виду парня, в которого ты влюбилась?
— Да, – застонала я.
— Погоди, а с кем ты тогда встретилась?
— Я не знаю.
— Ты уверена? – Я кивнула. – Но, если Джейми - это Р. Дж., тогда эта статья…
— Боже мой, я думала, что он уничтожил меня, но это я уничтожила его. Он не такой человек, — я указала на прикрепленную к стенке моего кубикла[30] статью. — Он хороший человек с большим сердцем.
Я всхлипнула.
— Он великолепен, и он так усердно трудится. Как я могла не догадаться? – Я подняла записку. – И вдобавок ко всему прочему, он любит меня!
— Черт, Кейт. Но зачем ему врать?
Я сглотнула комок в горле. Стояла и смотрела на кабинет Джерри, который находился выше нашей писарской. Он стоял за большим стеклянным окном, разговаривал по телефону и смотрел на меня. Джерри указал на телефон у уха и одними губами сказал: «Лоусон. Он здесь».
Я метнулась в сторону уборной. Бет последовала за мной. Она держала мои волосы, пока я не выблевала все содержимое желудка в унитаз.
— Тебе надо домой. Я поговорю с Джерри.
— Спасибо, – все, что я смогла из себя выдавить.
Я вернулась в кубикл и схватила свое пальто, но оставила чемодан и документы, за исключением записки. Взглянув в сторону кабинета Джерри, я увидела, что Бет уже там, говорит с ним с серьезным выражением лица.
Я выскочила из писарской и решила воспользоваться служебным лифтом в надежде избежать встречи с Джейми, или Р. Дж., или кем бы он ни был.
Я рванула прямо через холл, с силой толкнула стеклянные двери и выскочила на улицу. Я уже была в нескольких футах от входа, когда заметила его. Джейми стоял, прислонившись к бетонной стене, глядя вниз под ноги. Он был одет в черный костюм с белой рубашкой. Верхние пуговицы расстегнуты, а волосы зачесаны назад.
Его глаза казались грустными, под ними залегли темные круги. Я сунула записку в карман и решила пробежать мимо него с опущенной головой, надеясь, что он не заметит меня.
Но он перекрыл мне дорогу.
— Подожди, – только и сказал он.
Я расправила плечи и положила руку на бедро.
— Почему ты так одет?
— Я прилетел сюда прямо с похорон отца.
Его голос дрогнул на последнем слове.
— Мне очень жаль, Джейми…Р. Дж... кем бы ты ни был.
Я была полна сострадания его потере и из-за этой дурацкий статьи, но мне было так больно от его лжи и из-за неприятностей, которым она стала причиной. Я повернулась, чтобы уйти. Он схватил меня за плечи и развернул обратно.
— Все, кого я знаю, называют меня Джейми. И мне очень жаль, Кейт.
Он попытался обнять меня. Я ударила кулаками по его груди.
— Ты лжец, – я начала плакать. – Ты обманывал меня, пока я голая лежала в твоих объятиях. И в статье… ты сделал меня обманщицей, ты разрушил мою карьеру. — Я попыталась вырваться, но он держал меня. — Почему ты ее одобрил?
— Я не одобрял. Джерри Эванс имел право напечатать ее, если я не ответил на его запрос в течение сорока восьми часов. Это было в контракте. – Он отстранился и посмотрел себе под ноги. – Я был занят прощанием с последней частичкой своей семьи
Вытирая слезы с лица, я выпрямилась и восстановила равновесие.
— Я искренне сожалею о твоей потере. И извиняюсь за все это дерьмо. Я хотела бы никогда туда не приезжать. Хотела бы никогда не встречать тебя.
— Как ты можешь так говорить? – он схватил меня за руки и уставился на меня с отчаянной мольбой в глазах. – Ты серьезно?
— Если бы ты не врал мне, я бы не написала эту гребаную лживую статью. – Я выдернула руки из его хватки. – Кто, черт возьми, был этот мужик, который давал мне интервью?
— Его зовут Брэдли Райс. Он друг Сьюзен – или, был, скорее всего. Она решила, что он подходит на роль.
— Подходит на роль? – я покачала головой.
— Я знаю, все кажется сейчас таким глупым. И не хочу рассказывать о своей личной жизни. Я хотел иметь возможность ходить по винодельне, куда мне вздумается, хотел просто быть собой, просто быть Джейми. И боялся, что, если встречусь с репортером, все узнают, кто я, и начнут шпионить за мной.
— Этого бы не случилось.
— Я запаниковал. Сьюзен сказала, что мы предоставим информацию о винодельне, а Брэдли будет пытаться избегать всех личных вопросов. Мне он никогда не нравился, и не стоило ему доверять. – Джейми уставился на свои ботинки. – Кажется, он не ожидал от тебя такой настойчивости. Наверное, решил, что сможет тебя очаровать.
Он поднял глаза и робко улыбнулся.
— Ваш маленький план не сработал, не так ли? Теперь ты разрушил мою репутацию и карьеру.
— Джерри сказал, что Бет могла бы написать опровержение.
— Ну, для тебя-то это хорошо. Твое имя будет очищено, но я все равно останусь без работы.
— Я сделаю, что нужно, чтобы всё было, как положено, – его глаза заволокло туманом, он сглотнул.
— Почему ты ушла? – спросил он, понизив голос.
— Я увидела записку только сегодня, но для всего есть причины, не так ли?
Я повернулась, чтобы уйти, но он пошел за мной.
— Кейти, я знаю, ты не веришь в это.
— Не называй меня так, – сказала я, не оборачиваясь. Джейми схватил меня за руку и развернул к себе. Я ахнула. – Что ты делаешь?
— Останови это сейчас! Это безумие, – зарычал он. Он пытался поймать мой взгляд, все еще крепко держа мою руку. – Просто остановись и дай мне хоть один шанс.
— Ты делаешь мне больно. – Он тут же отпустил. – Я едва знаю тебя. Всего четыре дня. Четыре дня, которые я хотела бы вычеркнуть из жизни, – сказала я спокойным, ровным тоном.
Он выпрямился и расправил плечи.
— Ты лжешь.
— Это ты чертов лжец.
— Мне плевать на статью. Пусть она останется, как есть. Ты можешь сказать, что я лжец, мудак, как угодно, но я знаю, что эти четыре дня для тебя что-то значили. Меня не волнует моя репутация или деньги. Ничего!
— А что же тебя волнует, Джейми? Виноделие, или, может, песни в караоке, или собственная ложь?
Я быстро шла впереди него.
— Меня волнуешь ты.
Его тон не был мягким; он был таким, каким обычно говорят абсолютную правду.
Я развернулась на каблуках и схватилась за лацканы его пиджака.
— Послушай меня, Джейми. Оставь это. Мы не предназначены друг для друга. Я живу здесь, а ты там. Ты какой-то безумно богатый гений, а у меня даже машины нет. Да и работы теперь уже наверняка тоже.
Это был первый раз, когда я видела его чисто выбритым. Я поднялась на цыпочки и поцеловала его.
— Ты трахался со мной, – тихо прошептала я. – Мы с тобой трахались. А теперь нет никаких «нас».
Он мрачно уставился на меня.
— Просто скажи мне одну вещь.
— Какую? – вскипела я.
— Ты тоже думаешь только обо мне?
Слезы снова наполнили мои глаза. Я опустила голову и быстро двинулась по направлению к станции L. Он не сдвинулся с места, но закричал:
— Я не сдамся. Поэты правы!
Я села не на тот поезд, так что мне потребовалось дополнительных полчаса, чтобы добраться домой. Когда я вошла в дом, Джейми сидел у подножия лестницы. Он снял свой пиджак и закатал рукава рубашки. Теперь он был похож на миллионера, разве что мешали татуировки на загорелой коже.
— Уезжай домой, Джейми.
Он встал и последовал за мной к лифту.
— Кейт, пожалуйста. Пойдем, выпьем кофе и поговорим об этом.
— Нет, – я прошла мимо.
— Я думал, что отпугнул тебя запиской. И решил, что для тебя все слишком быстро, а потом прочитал статью и понял, как ты взбесилась.
— Я же сказала, теперь это неважно. Все это просто дерьмо. Я считала тебя кем-то другим. И даже не знаю тебя.
— Ты знаешь меня. Я такой же человек. Я Джейми. Никого не волнует, кто такой Р. Дж. Лоусон. Это просто имя. Ты знаешь настоящего меня.
— Я думала, что знаю тебя.
Я остановилась у лифта.
— Мне очень жаль. Я знаю, что должен был сказать тебе прежде, чем мы…
Я обернулась, скрестила руки, и закричала:
— Прежде чем мы что? Трахнулись?
Глядя в мои глаза, Джейми подошел ко мне и коснулся пальцами моей щеки.
— Успокойся, пожалуйста, – он склонил голову и опустил взгляд на мои губы. – Ты же знаешь, что мы не этим занимались.
— Да, это так. Ты сам это сказал. – Я убрала его руку. – Пожалуйста, уезжай домой. У нас была интрижка. Теперь все кончено. Уезжай. Домой.
Я шагнула в лифт и сдерживалась, пока двери не закрылись, а потом прижалась к стене, и разрыдалась.
Я нажала кнопку верхнего этажа, но лифт остановился на пятом. Внутрь вошли Дилан и Эшли. Я отвела глаза.
— Ты едешь наверх, Кейт? – он слегка наклонился, чтобы посмотреть мне в лицо.
Я шмыгнула носом.
— Просто хочу проветриться. Крыша вся к вашим услугам.
— Ты знаешь Эшли, да?
— Приятно познакомиться, – сказала я.
Она показалась мне застенчивой.
— И мне.
Когда двери лифта открылись, Эшли вышла, но Дилан остался внутри.
— Я скоро вернусь, Эш. Только провожу Кейт в ее квартиру.
Судорожно качая головой, я толкнула его в спину.
— Нет, вы идите, я в порядке.
Я держала кнопку открытия двери и просила его выйти.
— Кейт, ты не в порядке. Я вижу, как ты расстроена. Это был Стивен? Я надеру ему задницу.
Он оттолкнул мою руку от кнопки и поцеловал воздух в направлении Эшли.
— Я вернусь через две минуты, детка.
Она с тоской улыбнулась ему, когда двери закрылись.
Когда мы дошли до двери моей квартиры, он обнял меня своими тонкими руками и прижал к груди.
— О чем бы ты не переживала, мне очень жаль, – я тихо заплакала. Он полез в карман и достал три таблетки: две желтые и одну синюю. – Вот, прими эти.
— Что это?
— Это бензодиазепины.[31]
— Что это такое?
— Эти две — «ативан», а эта «ксанакс», – он указал на синюю таблетку. – Они тебя расслабят и помогут уснуть. Просто принимай по одной.
Он сунул их в мою руку.
— Где ты это достал?
— Из тайника моей бабушки.
— Это ужасно, ты ведь такой молодой… и уже всякие таблетки.
— Так мило, что ты беспокоишься обо мне. Я вообще не принимал никаких таблеток в последние пару дней. С Эшли я хочу быть в ясном уме, – он робко улыбнулся. – Она сама как наркотик для меня.
— Ты милый. – Я толкнула его к лифту. – Теперь иди на крышу и разберись с Эшли.
— Ладно, увидимся. Позвони мне, если тебе что-то понадобится, или если просто захочешь прогуляться, – сказал он и ушел.
Я запила синюю таблетку большим глотком пива, и весь вечер был как в тумане.
Глава 13
Рабочий экземпляр
Прошел месяц, прежде чем я снова начала чувствовать себя нормально. Я с легкостью вернулась к прежней работе, ну, если не считать того, что меня сослали в раздел Искусство и Развлечения. Я не возражала – по крайней мере, Джерри не уволил меня. Он понял, что меня на винодельне обманули. Я виделась с Уиллом Райаном[32]и его женой, когда она выступал в Чикаго, и Джерри напечатал (без вопросов) мой очень восторженный отзыв о концерте.
Бет закончила написание опровержения для статьи о Лоусоне. Газета попыталась спасти положение, не указывая конкретно на виновника недоразумения. Она сумела создать впечатление о том, что репортера намеренно ввели в заблуждение, но прямо об этом не сказала ни разу. К нашему полному изумлению, ни на статью, ни на опровержение реакции почти не было, так что мы испытали облегчение. Мы поняли, что просто сами же сделали из мухи слона, и все благодаря моему личному участию.
Но все-таки Джерри и я решили, что было бы лучше для меня залечь на дно, пока история не будет забыта. Лоусон, кем бы он ни был, снова оказался вне поля зрения, но вино и винодельни репутацию не потеряли. После моей статьи сразу несколько журналов Напа-Вэлли опубликовали обзоры на тему виноделен Лоусона и его прекрасных виноградников. О нем писали, как о дельце, но личная жизнь Лоусона ни разу в этих статьях не упоминалась. Джейми поддерживал свое инкогнито и после опровержения. Я смотрела на фотографии винодельни со странным чувством — как будто я никогда там не была. Мои воспоминания об этом красивом месте были запачканы.
Я больше не ходила с Бет в гей-бары, но мы договорились ужинать раз в неделю. Оправдывая сказанное в «Песьем отце», она, наконец, начала с кем-то серьезно встречаться, и впервые я набирала больше слов по выходным. Я каждый понедельник приходила на работу, и, склонившись над ее кубиклом, говорила:
— Я выдала восемь тысяч слов.
Она обычно хихикала.
— Да, но я занималась постельной гимнастикой.
— Ее значение переоценено, – говорила я. Врала, конечно.
Трудно было не порадоваться за Бет, Джерри и Дилана, которые сумели отыскать свои половинки, так что я изо всех сил подбадривала их. Я посадила у себя еще одно комнатное растение и завела рыбку, которую назвала Анчоус. Чтобы просто завести её, мне потребовалась вся сила воли, которую воспитала по мне Роуз. Это наверняка был первый шаг — и скоро я заведу себе еще и двадцать кошек. Я думала о том сне с Роуз. Он снился мне до сих пор, но всегда заканчивался до того, как она открывала глаза. Страшные и трогательные моменты ушли из этого сна, но печаль осталась.
Стивен перестал трахать женщин в подвале после того, как Дилан и я организовали сбор подписей — и дверь в прачечную вообще убрали. Суперинтендант не был фанатом Стивена, и с радостью взял на себя эту обязанность.
Джейми по-прежнему оставлял мне сообщения, умоляя перезвонить. Это продолжалось две недели, а потом он смирился. Теперь он просто звонил, чтобы сказать «спокойной ночи» или «доброе утро», или «я думаю о тебе» — правда, не мне, а голосовой почте. Эти сообщения заставляли мое сердце болеть, но это была хорошая боль. Почему-то я думала, что эта боль исцеления. Так болит заживающая рана. Я каждый день вовремя приходила на работу, ведь я прекратила искать Просто Боба. Но я не перестала выискивать праздничный поезд. Моя жизнь обрела цель — проехаться рядом с Сантой по гребаной ветке L, и не успокоюсь, пока этого не случится. Я заставила себя поверить, что этого достаточно, чтобы жить дальше.
Время тянулось, словно фильм о моей жизни вдруг пустили в замедленном ритме, и вот однажды утром я наткнулась на знакомое лицо на станции L. Это было в декабре — в Чикаго в это время холодно, но я вспотела. Ваше тело привыкает поддерживать температуру, если вы живете в холодном месте. Я люблю натягивать на себя кучу одежды, потому что ненавижу выходить на мороз, но до поезда я всегда дохожу почти бегом. Так что, добравшись до станции, я обычно обливаюсь потом. Транзитная система станции прогревает воздух вокруг, так что на путях никогда не бывает льда. Иногда на станциях очень жарко, а если поезд переполнен, и вы пробежали четыре квартала в пальто, есть шанс, что вы либо грохнетесь в обморок, либо вас стошнит. Так почти и вышло, когда однажды утром я встретила Кристину.
Я ее тотчас же узнала, но не сразу вспомнила имя. Ей было около тридцати — женщина со светло-рыжими волосами и прекрасным цветом лица. Она узнала меня мгновенно, но все же сначала изучила взглядом. Мое сердце билось в груди после бега. Я вытерла капли пота со лба и стала лихорадочно стаскивать пальто. Она посмотрела на меня и наклонила голову в сторону. Я чувствовала изучающий взгляд.
— Вы Кейт?
— Да, – сказала я сквозь тяжелое дыхание.
Она понимающе улыбнулась, а я прошла через проход и уселась рядом с ней. Повернулась и протянула ей свою потную руку.
— Простите, я узнала вас, но не могу понять, откуда я вас знаю.
— Имя Роберта Коннора ни о чем не говорит?
Стащив свое огромное пальто и восстановив дыхание, я посмотрела вниз, на свои руки, пытаясь вспомнить.
— Хм, нет, извините.
— Боб, из поезда.
— О, Просто Боб. Да! Да, я его знаю. Я сейчас вас вспомнила. Вы обычно сидели с нами. Я не видела Боба. И не смогла найти его. Я решила, что он начал ездить по другой линии.
Выражение ее лица изменилось, и уголки губ опустились.
— Я рада, что нашла вас, хотя и вынуждена сообщить плохие новости. Боб скончался полтора месяца назад.
Черт. Я знала, что что-то случилось.
— О нет, – мои глаза наполнились слезами. – Что случилось?
— Кажется, он умер тихой смертью от естественных причин. Он был старше, чем казался. Ему было девяносто пять, но Боб был умница.
— Да, был.
— И у него не было близких друзей или семьи, так что его тело нашли далеко не сразу, – сказав это, она нахмурила брови и сжала губы, явно все еще переживая случившееся.
— Это ужасно.
— Да, Боб прожил очень одинокую жизнь. Я узнала об этом уже после того, как в его квартире навели порядок. Однажды я дала ему свою визитную карточку. Видите ли, я юрист, и Боб хотел, чтобы я помогла ему составить завещание. Мы так и не назначили встречу, но он наверняка знал, что его дни сочтены, раз написал завещание на бумажной тарелке, – она засмеялась и подняла взгляд к потолку. – У Боба немного вещей, но кое-что он захотел оставить вам. Его квартира была полна книг.
Мои глаза расширились. Кристина взяла меня за руку.
— Большинство книг были переданы в школы и библиотеки, но Боб отложил несколько в сторону, в маленькую коробку с запиской. На тарелке он написал: «Пожалуйста, убедитесь, что Кейт из поезда, молодой девушке с большими глазами и темными волосами, достанется коробка из-под обуви». Повезло, что они связались со мной — они нашли мою визитку. Я вас помнила, но не знала, увидимся ли мы снова. Просто дала себе молчаливое обещание разглядывать каждого, кто садится в поезд и выходит из него.
— А что в записке?
— Я не читала. – Она встала. – Это моя остановка. Мы можем завтра встретиться?
— Конечно.
— Ладно, встретимся у аллеи склепов на кладбище Роузхилл в десять часов утра. Вы знаете, где это?
— Да. – Я хорошо знала это место. – Спасибо, – сказала я, взяв у нее визитку.
Я смотрела на нее несколько минут, прежде чем положить в карман. Не знала, что Боб как-то выделял меня из группы последователей.
После работы я пришла домой и залезла в постель. В телефоне было три голосовых сообщений. Одно - от Дилана.
Эй, чика. Эшли завтра исполнится восемнадцать, срань Господня!
Его голос звенел.
Я хочу узнать, можно ли мне одолжить на время твою квартиру. Я оплачу тебе билет в кино или что-нибудь в этом роде.
Я написала ему в ответ:
Я: Так вы хотите использовать мою квартиру, чтобы заняться сексом?
Он ответил почти сразу.
Дилан: Да. Это плохо?
Я засмеялась про себя. Дилан всегда был так простодушно откровенен. Это было мило. Думаю, если бы я и Джейми встретились при других обстоятельствах, я могла бы так же подумать и о нем.
Я: Хорошо. Постирай простыни и предохраняйся.
Дилан: Я не дурак.
Я: Приготовь ей ужин. У меня на кухне все есть. Будь джентльменом.
Дилан: Ты читаешь мои мысли.
Я: Я уйду около шести. У тебя есть ключ, верно?
Дилан: Да, с того времени, как я кормил Анчоуса.
Я: ОК. Веселитесь.
Я прослушала второе сообщение - от Джерри.
Убираемся в кладовке. Чемодан все еще здесь. Серьезно, Кейт, я выброшу его, если ты не заберешь его. Я работаю завтра, приеду на пару часов. Может быть, ты заберешь его, и мы пообедаем.
В чемодане были все мои воспоминания о Напе и все, что касалось работы с Лоусоном. Платье, которое я надевала на свидание с Джейми, ожерелье и его записка. Комок встал в горле. Почему я все это еще не отпустила?
Как я и думала, третье голосовое сообщение было от Джейми.
Привет, – он замолчал и сделал глубокий вдох. – Я сегодня ходил в «ГЛАЙД». Меня спрашивали о тебе, так что пришлось сказать им, что я дурак… и что я позволил тебе ускользнуть. – Его голос изменился, как-то охрип. – Ночи, ангел.
Вот, почему я все еще это не отпустила. Но я не плакала в тот вечер. Слез не осталось.
Я встретила Кристину у входа в мавзолей в Роузхилле на следующее утро. Она держала в руках мою коробку. Сверху была приклеена записка.
— Доброе утро, – сказала я ей, взяла коробку и оторвала от крышки записку. Я тут же развернула ее и прочла:
Кейт с ветки L.
Я помню, когда впервые встретил тебя год назад. Ты казалась такой печальной и далекой. Мы не были знакомы, но я почувствовал желание помочь тебе. Теперь боюсь, что подвел тебя. Ты напомнила мне кое-кого, кого я знал. Ее звали Лили, и она была красивой, молодой, и яркой, и она была любовью всей моей жизни. Ты похожа на нее – такие же теплые глаза и темные волосы. Я терялся в ее глазах. Я не всегда был таким одиноким огром. Во мне когда-то кипела жизнь, но я потерял Лили слишком рано, она скончалась сразу после нашей свадьбы. Я видел в тебе ту же боль, что ощущал тогда. Я не хотел бы, чтобы моя Лили страдала. Я подумал, что, если бы заставил тебя поверить, что в одиночестве есть счастье, что не стоит и не нужно полагаться на другого человека, может быть, ты бы перестала чувствовать эту боль. Я был неправ. Чего я действительно хочу, чтобы ты знала: я променял бы всю жизнь с моими книгами, в одиночестве в моей квартире, на еще одну минуту с Лили, даже если бы это означало, что снова и снова буду чувствовать эту боль. Не сдавайся, Кейт. Не прекращай искать. Найди его, берегите друг друга, держитесь друг друга, и никогда не отпускайте.
Я надеюсь, что ты прочитаешь это, еще не успев потерять надежду.
Твой друг,
Боб
Сказать, что я ревела, будет мягко. Даже Кристина расплакалась, глядя на то, как я читаю записку.
Я посмотрела на нее.
— Ух ты, Боб был романтиком.
— Ты шутишь?
— Нет, читай сама.
Я передала ей записку.
Пока она читала, я открыла коробку и достала книги, которые Боб мне подарил. Там было несколько незнакомых мне старых книг в мягкой обложке, а еще «Английский пациент» и «Комната с видом». Возможно, это был знак.
Кристина дочитала, сложила записку и протянула ее мне.
— Я такого не ожидала.
— Да?
Она потянула к зданию:
— Идем, скажем ему спасибо и отдадим дань уважения.
Мы пошли по знакомому мне пути.
— Куда мы идем? – У меня возникло очень странное ощущение.
— Тут за углом.
И вот мы оказались лицом к тому месту, где уже висела табличка с именем Роуз.
Я посмотрела на стену. Двумя рядами выше поблескивала табличка с именем «Роберт Коннор» и датами его рождения и смерти. Боб и Роуз были на одной стене. Другой знак.
Это было совпадение, но оно вызвало так много эмоций. Сон с Роуз промелькнул у меня в голове, а еще слова Боба. Эти две одинокие души тянутся ко мне после смерти, призывая меня открыть свое сердце. Я положила руку на табличку Роуз, протянула руку в другую сторону и коснулась таблички Боба.
— Берегите друг друга, – сказала я очень тихо.
— Мне надо идти, Кейт. – Кристина молчала, ожидая, пока я закончу.
Я повернулась к ней.
— Спасибо, что сохранила это для меня. Боб хотел поделиться со мной своими чувствами. Мне жаль, что я не смогла его отблагодарить.
— Воспользуйся его советами, – она указала на записку.
— Да, – я искренне улыбнулась, но принимать его советы на данный момент было равноценно тому, чтобы вскрыть заново еще свежую рану.
Возвращаясь на станцию, я подставила голову ветру, и позволила холодному воздуху обжигать мне лицо. Уже давно пора было оставить прошлое позади и смотреть вперед. Но чтобы позволить себе взглянуть в будущее, я должна была расстаться с чувствами к Джейми. Первым шагом в этом процессе будет чемодан.
Я вошла в открытую дверь офиса Джерри в «Чикаго Крайер».
— Эй, детка, – он снял очки и поднялся из-за стола. – Что скажешь, если мы возьмем бутерброды и махнем в Парк тысячелетия?
— Очень холодно.
— Ладно. Может, в «Шэдд Аквариум»?
Кажется, и Джерри нужно было отвлечься, и обычно для него это не составляло особого труда. Может быть, он понял, что и мне нужна перемена обстановки.
— Звучит хорошо.
— Возьмем суши и будем гоняться за животными?
— Нет, это будет ужасно. – Он был настоящим ребенком в душе, хотя и странным, но все же ребенком. – Давай возьмем горячие бутерброды с сыром и томатный суп от «Ма».
— Прямо домашняя еда.
Я хлебала свой суп, сидя с Джерри на скамейке напротив дельфинария.
— А знаешь, что дельфины занимаются сексом для удовольствия? – набив полный рот сыром, сказал мне Джерри.
— Да, я слышала.
— Они - единственные животные, кроме людей, которые делают это для удовольствия. Как думаешь, а они способны любить?
Я фыркнула.
— Нам обязательно говорить об этом?
— Мне просто интересно, что ты думаешь по этому поводу.
— Ну, я думаю, тебе бы надо сначала дать определение любви, чтобы ответить на этот вопрос.
Он забросил кусочек последнего бутерброда в рот и, прожевывая, задумчиво огляделся.
— Любовь — это вещь, которая в нас навсегда. Как только она появляется — все, она никуда не денется, несмотря ни на что. Любовь может превратиться в ненависть и обиду, но она всегда будет там, спрятанная за плохими чувствами.
— Хм, очень поэтично, Джерри, но я думаю, что любовь — это просто ощущение.
— Это похоть. Вот почему дельфины занимаются сексом.
Я подавилась супом.
— Ты смешной.
— Я серьезно. Любовь — не только чувства, в противном случае она бы заканчивалась и снова начиналась по щелчку пальцев.
— Я думаю, что с Джейми у меня была похоть.
— Может, и так. – Он продолжал смотреть вперед, но локтем подтолкнул меня в плечо. – Наверное, потому вам обоим и было так легко расстаться, да?
Я столкнулась с его пристальным взглядом.
— Ты думаешь, что я веду себя неразумно?
— Да, я думаю, что так. Не только в отношении к Джейми, но и в отношении себя тоже.
— Он меня обманул.
— Он пытался сказать тебе.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, он звонил мне около трех сотен раз с момента выхода твоей ужасной статьи.
— И о чем вы говорили?
— О, мы обсуждали много разных вещей. Он хотел, чтобы я знал, что он сожалеет, что обидел тебя. А еще хотел убедиться, что с тобой все хорошо, ведь ты не отвечала на его звонки.
Я пожала плечами.
— Знаешь, Кейт, я нахожу его очаровательным. Кто бы подумал, что Райан Лоусон вырастет таким? Он был таким повернутым на науке ребенком. Он по-прежнему умница, не пойми меня неправильно, но теперь еще и настоящий мужчина.
— Может, тебе и стоит с ним встречаться, Джерри.
— Я удивлен, вот и все. И не думаю, что кто-то из нас заподозрил бы Джейми. Я должен был дать больше времени на подготовку, прежде чем послать тебя туда.
— Может быть. Наверное, но ведь никто не ожидал, что Джейми и я можем…
— Влюбиться друг в друга?
Я закрыла руками лицо и склонила голову.
— Я собиралась сказать «завести интрижку». Хватит уже о любви.
Он встал и смахнул крошки со своей одежды, казалось, не обращая внимания на мою реакцию.
— Ты разберешься, девочка.
Джерри отвез меня обратно в офис, где я забрала свой чемодан. Я покатила его мимо ближайшей станции L — ветка была закрыта на ремонт.
Я снова позволила себе померзнуть. Взглянула на часы. Четыре тридцать. У меня было немного времени, чтобы вернуться домой, прежде чем мне придется снова исчезнуть, когда Дилан и Эшли устроят там свидание. Я почти заледенела, пока дошла до следующей станции.
Я ждала на платформе, ковыряя носком туфли желтую линию. Уже темнело. Я услышала звук приближающегося поезда и высунула голову, чтобы его увидеть. К своей невероятной радости и удивлению я разглядела розовые огни — они отражались от стен тоннеля. Хотя я никогда не видела его раньше, но знала совершенно точно, что к станции приближается праздничный поезд.
Я начала неудержимо хихикать. Какой-то идиот в бежевом пальто сказал, стоя рядом со мной:
— Черт побери, снова этот праздничный поезд. Уже второй раз на этой неделе. Эта чертова штука едет чертовски медленно.
— О, да ты просто идиот!
Я прокатилась колесиками чемодана по его отполированным туфлям и побежала вдоль поезда. Я видела, что двери уже открылись. Снаружи каждый вагон был украшен гирляндами и праздничными аппликациями. До меня донеслись звуки песни «Это точно Санта Клаус» в исполнении Гэрри Конника-младшего. Я бежала мимо огней, безумно улыбаясь, словно героиня рождественского фильма, которая торопится воссоединиться с любовью всей своей жизни. Приветственные надписи вспыхивали на последнем вагоне яркими белыми буквами. И вот я уже почти добралась до саней Санта Клауса.
Но как только я добежала до конца, с поезда спрыгнул проводник, и огни и музыка пропали.
— Что случилось?
— Поломка. На сегодня все.
— Что? – мой голос взвился, нарушая тишину. Остальные ожидающие направились мимо меня к лестнице, чтобы выйти на платформу. – Вы, должно быть, шутите! – завопила я.
— Извини, дорогая, у нас проблемы на путях. Может, удастся поймать нас в следующий раз. Возможно, завтра, когда вагон заработает. Наши инженеры уже начали работу, но Санта объявляет перерыв.
Я оглянулась на сани Санта Клауса, но его там уже не было.
— Не могу поверить, – повторяла я. – Я ждала этого несколько лет!
Вот же гребаное дерьмо.
Я шла пешком всю дорогу домой, проклиная небо и катя чемодан позади. Я заметила в темном переулке возле моего дома большой мусорный контейнер. Черт с ним. Достала из чемодана коробку, которую дал мне просто Боб. Подняла свой пятисотдолларовый багаж в воздух и легко зашвырнула его на кучу мусора у стены, а затем пошла прочь, ни разу не оглянувшись назад.
Я переоделась и вышла из дома с книгой в руках. Это была «Комната с видом», которую мне подарил Боб.
На углу моей улицы расположилось старое кафе. Называлось оно «Гостевая комната». Это была одна из тех кофеен с большими уютными креслами и носящимся по воздуху запахом жарящихся зерен. Уже у двери я услышала через внешний динамик голос Майлза Дэвиса. Он пел «Однажды мой принц придет».
Ха! Я громко рассмеялась и вошла в кафе. Несколько человек оторвались от газет и ноутбуков. Широко улыбаясь, указала вверх и погрозила пальцем в сторону динамика.
— Обожаю это! – Некоторые улыбнулись в ответ, прежде чем вернуться к своим делам.
Я шлепнулась в гигантское фиолетовое кресло и поджала под себя ноги.
— Могу я предложить вам кофе? – спросила официантка.
— Капучино, пожалуйста.
— Как будет угодно.
Через несколько минут она принесла мой кофе. Я взяла теплую кружку обеими руками и сделала глоток. Это было божественно. Закрыв глаза и вдыхая, я сделала еще глоток и тихо выдохнула:
— М-м-м.
— Тебе нравится?
Мужской голос. Я открыла глаза, и увидела напротив себя молодого парня - он сидел в таком же кресле.
Я кашлянула, прочищая горло.
— Да.
Он хорошо выглядел и был опрятно одет. Он напомнил мне Кевина Макдональда. Кевин был мой первый парень в школе, он научил меня водить машину. Я улыбнулась.
— Что читаешь? – спросил он, кивнув на книгу на моих коленях.
— «Комнату с видом».
— А что за жанр? Я не слышал о такой.
— Ну, я думаю, это зависит от вашей системы убеждений. Это история любви, поэтому можно считать ее научной фантастикой.
— Так скептически, – сказал он, качая головой в притворном разочаровании.
— Например, – я перевернула книгу, открыла и заметила выделенные Бобом цитаты. – Позвольте мне прочесть вам немного.
Мой взгляд упал на слова:
Остерегайтесь дел, требующих нового платья.
Я засмеялась про себя. Боб молодец, что подчеркнул эту цитату. Я пролистала книгу в поисках большего отрывка.
— Ладно, – сказала я. – Невозможно любить и позабыть о любви.
Я замерла, почувствовав, как забилось сердце.
— Пожалуйста, продолжайте, – сказал он.
— Невозможно полюбить и забыть о любви. Вы можете желать этого. Вы можете отказаться признавать, что любите, игнорировать ее, осуждать ее, но никогда не сможете изгнать ее из себя. Я знаю точно, что поэты правы: любовь вечна.
В моем горле образовался огромный комок. Это было по-настоящему больно.
Это был ответ на загадку Джейми. Если бы я знала в то время, я бы точно согласилась с поэтами, но считала ли я так сейчас, сидя здесь, в кофейне? Вот почему я не могу выбросить из сердца память о тех коротких днях, проведенных с Джейми? Потому что настоящую любовь нельзя позабыть?
— Мне пора, – я вскочила и направилась к двери.
— Подождите