Нина Красовитова
Русский пикториалист Николай Петров
Фотографии из семейного архива
В нашей семье дядю Колю (так называли Николая Александровича Петрова его близкие) вспоминали часто. Племянники, в их числе и моя бабушка, были постоянными персонажами его снимков. Он фотографировал домашних всю жизнь — в Ельце, в усадебном доме, в роскошном приусадебном саду. Сохранился первый снимок Н.А.Петрова — «Портрет жены брата», датируемый февралем 1888 года, с надписью на обороте, где он называет себя фотолюбителем.
Фотография — дитя технического прогресса. Предприимчивые люди сразу же стали извлекать из этого открытия пользу, превратив фотодело в быстрое и выгодное ремесло. В России во второй половине XIX века даже пыльные уездные города могли похвастаться фотографическим ателье. Художественная русская фотография вошла в общемировую фотосемью сразу и на равных. Ее высокому уровню способствовала деятельность самоотверженных энтузиастов-романтиков, к числу которых относился и мой двоюродный прадед Николай Александрович Петров.
Свою жизнь он посвятил превращению технического изобретения в отдельный вид искусства. «Художественная фотография, как и всякое искусство (независимо от направления, будет ли это реализм или символизм), имеет своей задачей не копирование действительности, а воспроизведение субъективных представлений от этой действительности, создавшихся в психике художника» — так формулировал на страницах журнала «Вестник фотографии» Николай Петров свое кредо «пикториалиста». Имя Н.А.Петрова, пионера светописи, крупнейшего русского фотохудожника начала ХХ века, было прочно забыто на пятьдесят с лишним лет. Короткие упоминания о его творчестве, которые стали появляться в 90-х годах (среди первых — в журнале «Наше наследие». 1991. № 3), и даже большая обстоятельная и подробная статья киевского профессионала А.И.Трачуна, на которую я натолкнулась в Интернете и за которую бесконечно ему благодарна, имеют неточности и пробелы, которые я хотела бы поправить1.
Николай Александрович Петров родился 6 сентября 1875 года в Ельце Орловской губернии в семье потомственного почетного гражданина Александра Александровича Петрова. Род Петровых известен в Ельце с XVI века. Были Петровы купцами первой гильдии, торговали зерном, мукой собственного производства, покупатели на нее находились в дальней Риге и по всей Прибалтике. Имели две мельницы на реке Воргол с сотней работников, владели салотопенным и мыловаренным заводами, где производством заведовал мастер, прошедший практику в Магдебурге. На окраине Ельца, на высоком берегу Быстрой Сосны, располагалось имение с большим ухоженным парком. Петровскому парку (он существует до сих пор, правда, в запущенном состоянии) по красоте не было равного в Ельце. Был он двухуровневый, с соединяющимися прудами, на одном из которых красовался круглый рукотворный остров. Через пруды были перекинуты романтические мостики. На клумбах высаживались цветы так, чтобы цветение их продолжалось непрерывно с ранней весны и до поздней осени. Близкий друг семьи знаменитый архитектор Ф.О.Шехтель, с которым в молодости учился вместе прадед А.А.Петров, сделал проект-чертеж зимнего сада, по его же рисунку построили парковую беседку. Михаил Пришвин, дальний родственник и земляк Петровых, в свое время написал о прадеде: «Капитал от отца имел большой. Вначале много убивал его в городские дела, заслужил себе почет, уважение, говорили, что самый умный человек у нас, первый самый. На широкую ногу жил и в саду своем большом прекрасном такую завел чистоту необыкновенную. Боже сохрани папироску бросить, чту папироска, плюнуть совестно. Ежедневно, бывало, человек двадцать баб сад метут. Так потом, когда пошатнулись дела и Александр Александрович, можно сказать, на нет сошел, говорили — промелся».
Но главным делом четырех поколений семьи Петровых было строительство грандиозного Вознесенского собора — «Малого Исаакия», как называли его местные жители за громадность и красоту. Еще в 1840 году староста прежней церкви И.Г.Петров заказал проект Вознесенского собора К.А.Тону, архитектору храма Христа Спасителя в Москве. Строить собор начали в 1844 году. Руководство строительством передавалось Петровыми по наследству: от Ивана Герасимовича (1798–1862) его племяннику Александру Петровичу (1811–1870), после его смерти строительство продолжил его сын Александр Александрович (1834–1894), отец нашего героя. При нем епископ Орловский Мисаил освятил собор в 1889 году. После прадед Александр (1862–1930) — в семье старших детей принято называть Александрами до сих пор, – двадцать лет был старостой и все время занимался обустройством и украшением.
Брат Александр был старше Николая на четырнадцать лет. Отец очень любил младшего сына и поощрял его увлечение фотографией. Братья похоронили отца в 1894 году. В этом году Николай окончил Воронежское училище. Управление большим наследством легло на плечи старшего Александра. В свое время отец, чтобы растить продолжателя семейного дела, забрал его из Московского училища живописи, ваяния и зодчества, где он учился и дружил с Н.П.Чеховым, Ф.О.Шехтелем, И.И.Левитаном.
На творческих натурах братьев немало сказывалась домашняя обстановка. Здесь постоянно жили художники и архитекторы: А.В.Каминский, известный московский архитектор, который курировал строительство Вознесенского собора, его ученик и помощник Ф.О.Шехтель, совсем юный, украсивший верх усадебного дома в Петровском парке кокошником и теремком в древнерусском стиле, К.В.Лебедев, исторический живописец, дававший уроки мастерства обоим братьям, передвижник А.И.Корзухин, сделавший портрет Николая Александровича в отрочестве (Корзухин и Лебедев расписывали Вознесенский собор).
Бабушка Ольга Александровна, которая потом была персонажем многих самых известных фотопортретов Н.А.Петрова, рассказывала, как однажды в их дом приехал С.В.Рахманинов. В зале был устроен фортепианный концерт. Было много гостей. Детей уложили спать, но разве будешь спать, когда такое событие! Дети собрались у закрытых дверей и в щель старались что-нибудь разглядеть, но видели только ботинки Сергея Васильевича, казавшиеся огромными.
Материально поддерживаемый старшим братом, Николай поступает в Рижский политехнический институт на сельскохозяйственное отделение и в 1900 году получает специальность агронома. Далее, Николай совершенствуется в науках в Германии в городе Карлсруэ, где изучает химию, микробиологию и, конечно, фотографию у профессора Ф.Шмидта. Знание французского, немецкого, а затем и английского языков, полученное еще в Ельце при домашнем воспитании, очень ему пригодилось.
Вернувшись из Германии, Николай женился и в 1903 году переехал в Киев, «мать русских городов», где в то время работали выдающиеся художники — В.М.Васнецов, М.А.Врубель, М.В.Нестеров, который по матери, урожденной Ростовцевой, был дальним родственником Петровых. В 1905 году Н.А.Петров начинает преподавать в Киевском политехническом институте на кафедре ботаники и вводит факультативом курс фотографии. Вскоре в Киеве умирает его жена Анна Владимировна. Второй раз Николай Александрович женится на бывшей воспитательнице племянников Надежде Дмитриевне Козловой, которую знал совсем юной девушкой еще в Ельце. Она любила мужа и жизнь свою посвятила ему. Детей Петрову Бог не дал ни в первом, ни во втором браке.
В Киеве начинается расцвет творчества фотохудожника. Дебютировал он второкурсником еще в 1896 году на фотовыставке в Риге, где получил высшую награду — золотой жетон. В Киеве он вступает в фотографическое общество «Дагерр», с 1906 по 1911 год возглавляет его и продолжает публиковать свои статьи по теории фотографии. Затем его приглашают соредактором в журнал «Вестник фотографии», где он с 1912 года заведует художественным отделом. Тогда же он пишет программные статьи — «Может ли фотография служить методом искусства?» (ВФ. 1912. №7) и «Место светописи среди других методов изобразительного искусства, ее преимущества и область ее применения» (ВФ. 1912. №8). В 1912 году Н.А.Петров выпустил в Германии книгу «Художественная фотография в России», а в Англии в 1913-м — «Пикториальная фотография в России».
«Каждый снимок, — писал Петров,— каков бы он ни был, в большей или меньшей степени носит следы индивидуальности фотографа, и если снимок лишен художественных достоинств, то причиной этого является не бездушность аппарата, которым он снят, а бездарность фотографа, или его художественное невежество, или, наконец, его недостаточное знакомство с фотографической техникой».
Петров первым в отечественном фотоискусстве начал применять объектив типа монокль, т.е. однолинзовую систему, дающую возможность достигать особой живописности изображения благодаря мягкой, немного расплывчатой прорисовке деталей. «Принципы, провозглашенные импрессионистами, легли в основу почти всей теперешней живописи», — отмечает мастер, и это напрямую относится и к пикториализму (от англ. pictorial — живописный), провозглашенному Н.П.Петровым: «Художественность фотографического снимка, как и всякой картины или рисунка определяется не тем, ЧТО изображено на нем, а тем, КАК изображено».
Свет стал рабочим инструментом в его руках. При помощи света он мог работать в рембрандтовской манере: когда фигура выступает из коричневой темноты, свет частично падает на лицо, руки и одежду, подчеркивая характерные черты и жест модели, усиливая напряжение складками одежды. Таковы: «Оля Петрова» (1908), «Портрет В.Н.Бенара» (1917), «Д.А.Абуладзе», «Читающая у окна» (1907), «Князь Е.Н.Трубецкой» (1904).
Н.А.Петров делал профессиональные обзоры международных художественных выставок в Дрездене (1909), Будапеште (1910), Гамбурге (1911), Данциге (1911), киевского Салона 1911 года. В этих экспозициях он достойно формировал русские разделы и сам представлял их. Авторитет его был высок, и это позволяло ему собирать на киевские Салоны выдающихся фотомастеров Европы и Америки, и конечно, лучших фотографов России.
Петров был подлинным мастером психологического фотопортрета. Потрясающе красив портрет Е.П.Нестеровой, жены художника М.В.Нестерова, с которым Николай Александрович был дружен. Портрет выполнен в рост, Екатерина Петровна в длинном белом платье со складками. Лица героини почти не видно, только неполный профиль со спины, но сколько гармонии и благородства!..
Для того чтобы добиться наибольшей выразительности и как можно точнее выразить свою мысль, он делал много вариантов одного сюжета. Известны несколько портретов доктора Н.Валуйского, импрессионистических композиций «В беседке». Моя бабушка Ольга Александровна Красовитова (урожд. Петрова) рассказывала, что осень и Рождество 1910 года она провела в Киеве у дяди Коли. Он много снимал ее, считая фотогеничной. В лаборатории бабушка помогала ему, наблюдая, как он руками доводил броммасляный отпечаток и получал работу в светлой гамме, похожую на легкий рисунок или отмывку акварелью: «О.А.Красовитова в бальном платье» (1910). А как светоносны другие ее фотографии, например «Оля Петрова, сидящая на траве» (1909).
Особо хочу сказать о его детских портретах. Их немного. В основном — это внучатые племянники. Николай Александрович пишет о работах В.Кэдби и Э.Гоппе (ВФ. 1912. №5): «Детские портреты Кэдби всегда легкие, воздушные, очаровательные своей легкой наивностью, простотой композиции и отсутствием всяких внешних эффектов». Эти же свойства характерны для фотографий самого Н.А.Петрова — «Саня Петров», «Мальчик с лейкой», «Нина с племянником», «Лиза с ребенком». Существует серия малоосвещенных интерьеров, в которых контражуром просматриваются фигуры.
Сюжетных работ Николай Александрович делал мало, но они любопытны. Его занимала тонкая градация темных тонов с неожиданными всплесками светлых пятен. «Светопись настроения» — так потом назовут его произведения.
Николай Александрович написал много монографических статей о выдающихся русских и иностранных фотомастерах. Это — австрийский «трилистник»: Г.Ватчек, Г.Геннеберг и Г.Кюн, барон Адольф де Мейер и Альвин Лангдон Кобурн, Штиглиц, Леонард Миссон, Крэг Эннэн, Франк Эжен Смит. Вот как он пишет об американских фотохудожниках нью-йоркского «Photo-Secession»: «…Легко подметить одну характерную особенность американской школы: излюбленным сюжетом “сецессионистов” служит ЧЕЛОВЕК … они в большинстве случаев не прибегают к живым картинам или искусственно составленным анекдотам, но изображают людей так, что зрителю сразу видно, что это момент — момент, выхваченный из жизни фотографическим путем… Они говорят своей модели: теперь стой… так… и делают снимок. Благодаря такому наивно-честному способу они получают снимки, если и не всегда убедительные и свободные от позы, то все же полные движения и жизни». Он дает, как всегда, точные и острые характеристики членам «Сецессиона»: «…необычайно экспрессивные портреты Стейхена. Его буйный темперамент не довольствуется тем, что дает одна фотографическая техника, — нет, ему нужны и карандаш и кисть: он не стесняется прямо белыми белилами усиливать блики, процарапывать, где нужно, фон и т.д. Однако, благодаря громадному художественному чутью и умению (Стейхен по образованию художник), такое грубое нарушение единства техники ничуть не портит его произведений».
О своих соотечественниках он писал подробно: о С.А.Лобовикове из Вятки, о племяннике знаменитого пейзажиста С.А.Саврасове, об А.Трапани, о группе «Молодое искусство», в которой сам состоял с 1914 года. В 1909 году Н.А.Петров избран членом-корреспондентом Дрезденского фотографического общества, позже членом-корреспондентом Гамбургского общества ревнителей фотографии, 30 января 1913 года избран почетным членом Российского фотографического общества.
Но Н.А.Петрова и его единомышленников все чаще стали упрекать в «тенденциозности», в засилье одного лишь «художественного» направления. Вначале Николай Александрович с молодым задором сопротивлялся, объясняя свою позицию. В июньском номере «Вестника фотографии» за 1913 год он печатает ответ на доклад П.Б.Лейберга, прочитанный им 27 марта на общем собрании Российского фотографического общества, где тот обвинял Н.А.Петрова в пропаганде «аллюзионизма», который определяет как «лишь намек» на оригинал. Тем не менее в конце 1914 года Николай Александрович покидает редакцию «Вестника фотографии». Романтик по натуре, он стремился к красоте и гармонии. Н.Петров не был борцом. Он был художник… Мокрая пустынная осенняя дорога с монотонным ритмом деревьев вдоль нее. Унылая слякоть. Дорога в никуда. Работа 1910 года, названная «Вдаль», как предчувствие будущего.
При новой власти профессор Н.А.Петров был одним из ведущих педагогов фотодела в киевских вузах. Он преподавал в Киевском политехническом институте (1906–1920), потом в Художественно-индустриальной профшколе, Киноинституте и одновременно руководил секцией судебно-фотографических исследований Киевского института научно-судебной экспертизы. С 1916 года Н.А.Петров стал сотрудником Кабинета научно-судебной экспертизы при прокуратуре Киевской судебной палаты. Ему принадлежит ряд оригинальных открытий в 1920–1930-е годы в НИИ судебных экспертиз.
Им разработан способ восстановления стертых текстов и подписей, что очень важно в проведении экспертиз. Его методом криминалисты пользуются до сих пор. Несмотря на немалые заслуги и авторитет, в 1930 году в «Киногазете» появилась статья П.Цвилого «Оппортунизм в Киевском киноинституте», где утверждалось, что Н.А.Петров не отвечает требованиям времени.
В 1941 году, уже после смерти Николая Александровича, знаток истории фотографии Л.Волков-Ланит писал, что Н.А.Петров — «учитель многих советских фотохудожников». Его учениками были известные впоследствии мастера — И.Бохонов, П.Новицкий.
В 1936 году Петрова настиг инсульт. Николая Александровича глубоко травмировали катастрофа 1917 года, крушение жизненных устоев, усиливающиеся жестокие репрессии, преследование семьи старшего брата Александра… В нашем семейном архиве среди снимков моей бабушки Ольги Петровой (Красовитовой), сделанных Николаем Александровичем, есть и извлеченные из недр Лубянки ее фотографии в фас и профиль с гулаговским номером.
Умер Н.А.Петров 9 апреля 1940 года.
…А в Ельце сейчас мало кто знает, почему запущенный парк над Быстрой Сестрой до сих пор зовется Петровским.
Примечание
1 Кстати, в только что вышедшей монументальной книге Владимира Левашова «Лекции по истории фотографии» (М., 2012) Н.А.Петров назван среди вскользь упомянутых русских пикториалистов, но с неверными годами жизни — с ошибкой в семь лет.
https://www.nasledie-rus.ru/podshivka/10516.php - журнал "Наше Наследие" № 105 2013