Руководство по выбору цвета одежды для костюма реконструктора
Введение
Интерпретация источника
Влияние геральдики
Цвет и тон одежды
Влияние законов о роскоши
Полосатая одежда
Синий
Черный
Фиолетовый
Зеленый
Желтый
Оранжевый
Данный материал является рефератом книги Мишеля Пастуро «Символическая история европейского средневековья», подкрепленный опытом использования автором натуральных красителей и прочтения книг по данной тематике. Вопрос символики цвета, значения цветов на миниатюрах затронут только поверхностно, за более подробной информацией следует обратиться к специализированной литературе. В статье также специально не раскрыт вопрос окрашивания тканей для турниров (попоны лошадей, флагов, плащей) и праздников, росписи балдахинов и окраски тканей набивным трафаретом, а также для церковных одежд. На эту тем рекомендую ознакомиться с «Книгой об искусстве или трактат о живописи» Ченнино Ченнини.
Введение
Следует обратить внимание начинающего реконструктора на то, что средневековый человек воспринимал цвет совсем по другому. Например, понятие теплого и холодного цвета – синий цвет считался теплым, иногда даже самым теплым цветом. Также необходимо помнить, что спектральной классификации цвета не было. Нет ни одной средневековой схемы, которая помещала, например, зеленый цвет между синим и желтым. Вплоть до XV века ни в живописи, ни в красильного деле мы не найдем ни одного рецепта получения зеленого цвета путем смешения синего и желтого. Художники и красильщики, конечно, изготавливали зеленую краску, однако для этого они не смешивали желтый с синим. А чтобы получить фиолетовый, не смешивали синий с красным. Или, например, сочетание желтого и зеленого, двух соседних цветов спектра, представляет для нас относительно невыраженный контраст. А в Средневековье более дикого контраста и представить себе было невозможно: так одевают сумасшедших и помечают любое опасное, преступное или дьявольское поведение!
Интерпретация источника
Пастуро пишет, что историк должен остерегаться любых анахроничных заключений интерпретации источника. Он не должен проецировать на прошлое свои собственные познания о физике или химии цвета. При анализе художественного источника (панно, витража, гобелена, миниатюры, настенной живописи, мозаики) нужно сначала извлечь из самого источника всю информацию о цвете, которую он может нам дать: связь с материальным носителем, занимаемую поверхность, представленные цвета и цвета отсутствующие (отсутствие в данном случае, как, впрочем, и всегда, — само по себе красноречивый исторический источник), композиционная и ритмическая роль цвета, его распределение. Цвет прежде всего кодируется внутри изображения, его кодирует сам источник ради своих целей. Только проанализировав цвет внутри конкретного источника, последовательно, этап за этапом, исследователь может рассматривать цвет с других точек зрения, переходить к следующим этапам анализа. Все интерпретации, объясняющие присутствие тех или иных цветов текстовым влиянием, иконографической традицией геральдической эмблематической или символической функцией нужно выдвигать лишь на втором этапе исследования, когда цвета будут проанализированы с точки зрения внутренней структуры изучаемого объекта или изображения. Это не значит, что подобные интерпретации менее обоснованы, просто к ним нужно прибегать лишь во вторую очередь.
А вот от чего следует отказаться полностью, так это от поиска какого бы то ни было «реалистического» значения цветов. Средневековое изображение никогда не «фотографирует» реальность. Для этого оно совершенно не предназначено, ни с точки зрения формы, ни с точки зрения цвета. Полагать, к примеру, что красная одежда на какой-нибудь миниатюре XIII или на витраже XV века представляет реальную одежду, которая на самом деле была красной, одновременно наивно, анахронично и неверно. Кроме того, это грубая методологическая ошибка. На любом изображении красная одежда является красной прежде всего потому, что она противопоставлена одежде других цветов — синей, черной, зеленой или другому оттенку красного; одежда другого цвета может присутствовать как на том же самом изображении, так и на любых других, резонируя или контрастируя с красной. Цвет никогда не бывает изолирован; он приобретает значение и смысл только в сочетании с другим цветом или цветами — или по контрасту с ними. Ни одно средневековое изображение не воспроизводит реальность со скрупулезной цветовой точностью. Это так же верно для миниатюры (до нас дошло несколько сотен тысяч цветных изображений), как и для других художественных жанров. То же самое можно сказать и о текстах. Любой письменный источник отражает реальность искаженно и специфически. Если средневековый хроникер говорит нам, что по тому или иному случаю мантия того или иного короля была синей, то это не значит, что она была таковой в действительности. Как не значит и обратного. Такими вопросами вообще задаваться бессмысленно. Любое описание, любое упоминание цвета идеологично, даже если оно встречается в самой незначительной инвентарной описи или в самом стереотипном нотариальном документе.
Влияние геральдики
Начиная с XIII века, геральдика стала играть важную роль в развитии цветового восприятия и цветовой восприимчивости средневековых людей. Она способствовала тому, что белый, черный, красный, синий, зеленый и желтый стали «основными» цветами западной культуры (каковыми они остаются и по сей день, по крайней мере, в повседневной жизни).Она приучила наш глаз к некоторым наиболее частым сочетаниям цветов — допускаемым геральдическими законами — и, наоборот, способствовала тому, что другие сочетания были дискредитированы или стали редкостью, потому что все те же законы это запрещали (например, сочетания красного и черного, зеленого и синего, синего и черного и т. д.).
Цвет и тон одежды
Впрочем, несмотря на огромное влияние геральдики, самым распространенным носителем цвета в повседневной жизни были не гербы, а одежда. В противоположность принятому мнению, в Средние века вся одежда была окрашена, включая одежду беднейших слоев населения. Однако окраска окраске рознь. Одежда богача от одежды бедняка отличается не тем, что одна окрашена, а другая — нет, и даже не выбором цвета или модой на те или иные цвета, а стойкостью, насыщенностью и блеском красок. Богатые и могущественные носят одежду ярких цветов, красящие вещества глубоко проникают в волокна ткани и не выцветают от солнца, стирки или от времени. Простые, бедные люди, напротив, носят одежду полинявших, сероватых оттенков, потому что она была окрашена с помощью более дешевого пигмента, почти всегда растительного происхождения, который остается на поверхности ткани и исчезает под воздействием воды и солнца. Именно в этом заключается самое существенное цветовое различие, касающееся средневековой одежды: богатые и бедные одеваются примерно в одни и те же цвета, только одни носят яркие, ясные, стойкие цвета, а другие — тусклые, блеклые, выцветшие. Святой Людовик, например, любил одеваться в синий, особенно во второй половине своего правления. И в это же время, в середине XIII века большинство крестьян его королевства тоже носят одежду синего цвета: в синий ее окрашивали ремесленным способом с помощью вайды — дикого растения семейства крестоцветных, произраставшего почти повсюду. Однако эти два синих цвета не были идентичными. Один был живым, ярким, «королевским»; другой — полинявшим, сероватым, тусклым. На взгляд человека XIII века это были совершенно различные цвета.
Как только историк, стремящийся разобраться в восприятии цветов, сопоставит различные свидетельства, почерпнутые из лексики, социальных практик, экономической деятельности, религиозной или гражданской морали, требований моды — он тут же заметит, что зачастую на средневековый взгляд у насыщенного и яркого синего цвета больше общего со столь же насыщенным и ярким красным, желтым или зеленым, чем с тусклым и полинявшим синим. Такие характеристики, как яркость, глубина и насыщенность цвета оказываются более важными, чем сам тон. Поэтому стоимость, социальные иерархии и классификации в области тканей и одежды в первую очередь формируются исходя из яркости и насыщенности красок, а уже потом учитывают цвет окраски.
Влияние законов о роскоши
С середины XI века ряд прелатов проповедуют и издают законы против роскоши в одежде духовных лиц; постановления синодов, провинциальных собраний и соборов подхватывают и поддерживают их идеи. Объектом атаки становятся слишком богатые ткани и слишком яркие цвета, особенно красный и зеленый, которые постоянно упоминаются в текстах XII века. А в 1215 году XVI-й канон Четвертого Латеранского собора запрещает всему духовенству использовать «красную и зеленую материи для любых деталей одежды».
Некоторые цвета оказываются под запретом для той или иной социальной группы не только по причине слишком броского или слишком нескромного вида, но также потому, что для их получения используются слишком дорогие красители, торговля которыми и применение которых строго контролируются. В гамме синих оттенков так, например, дело обстоит с «павлиньими» мантиями насыщенного темно-синего цвета, которые красят очень дорогостоящим концентратом вайды. А также со всеми красными мантиями, чьи роскошные цвета получают из кермесового червеца или кошенили.
Полосатая одежда
С XIV века война с многоцветностью в одежде сосредотачивается на полосатых костюмах, костюмах, состоящих из двух частей разных цветов или обыгрывающих двуцветные сочетания, организованные в шахматном порядке, которые завоевывали популярность у мирян. Для духовного лица «быть застигнутым в полосатой одежде» — позор. Вот пример, датируемый 1320 годом: «Колин д'Аннишье, починщик обуви, который якобы был клириком, был осужден и казнен, каковой приговор был вынесен за то, что вышеупомянутый Колин был женат, и за то, что взяли его в полосатой одежде» (Руан, Архив департамента Приморская Сена, G 1885, pièce 522).В средневековом восприятии полоски фактически являются архетипом пестроты. Они неприличны не только для духовного лица, но и для всякого добропорядочного христианина. Действительно, в иконографии в полосатую одежду одеты изгои, грешники, предатели и вообще все подозрительные персонажи.
См. также раздел «желтый цвет».
Синий
Знаменательным событием в мире моды, начиная с 1140-х, становится триумф cиних оттенков в одежде всех слоев общества. Эта «синяя революция» началась во Франции в 1140-х годах, набрала обороты во второй половине XII века, а в следующем веке восторжествовала повсюду, включая страны Священной Римской Империи. К 1300-м годам синий цвет, вытеснив красный, стал любимым цветом европейцев. И остается таковым до сих пор. Распространение синего цвета в одежде и текстиле привело к сокращению других цветов. Не столько даже красного, которому он отныне начал составлять сильную конкуренцию, но который тем не менее был очень востребован в одежде (реальный отказ от красных тонов в костюме и повседневной жизни произойдет только в XVI веке), сколько зеленого и в особенности желтого. После 1200-х годов в Западной Европе редко можно было встретить мужчин и женщин, будь то дворяне или простолюдины, одетых в желтое. Если некоторые цветовые сочетания, начиная с этого времени, стали невиданно популярными — синий и белый, красный и белый, черный и белый и даже красный и синий, то другие сдавали свои позиции — желтый и красный, желтый и зеленый, красный и черный и особенно красный и зеленый — самое популярное двуцветное сочетание в аристократическом костюме начиная с каролингской эпохи.
Черный
Экономическая и социальная этика, регулирующая цвета одежды, широко содействовала продвижению черного цвета в Западной Европе в конце XIV-XV веков. Черный цвет, до тех пор исключенный из парадной одежды, в частности, потому, что не было способа сделать его насыщенным и ярким, постепенно входит в моду. Явление это, по всей видимости, зарождается в Италии после Великой Чумы — в 1350-1380 годах; затем за несколько десятилетий оно захватывает весь Запад. В XV веке в кругах знати черный становится не просто популярным цветом, а настоящей «величиной», новым полюсом цветовой шкалы. Отныне красильщики изощряются в изобретении технических и химических возможностей для изготовления глубоких и сочных оттенков черного, черных тонов, которые отливают ярко-синим или ярко-коричневым, которые устойчиво держатся как на шерстяном сукне, так и на шелковых тканях.
Фиолетовый
Для получения фиолетовых оттенков редко смешивали синий с красным, то есть марену с вайдой, обычно их добивались, добавляя к вайде особую протраву. Поэтому средневековые фиолетовые тона, в которые вообще редко окрашивали ткани, больше тяготеют к синему, чем к красному.
Белый
Белые тона вызывали большие затруднения для получения. В настоящий белый цвет окрасить в сущности можно было только лен, но даже это представляло собой довольно сложную процедуру. Что касается шерсти, то здесь часто довольствовались натуральным белым цветом, который достигался путем лугового «отбеливания» за счет обогащенной кислородом росы и солнечного света. Однако это медленная и долгая операция, для которой требуется много места и которую нельзя осуществить зимой. Кроме того, белый получается не очень белым и через некоторое время опять приобретает коричневато-серый, желтоватый оттенок неотбеленной ткани. Поэтому в средневековом обществе почти не носили одежду настоящего белого цвета. Использование для окрашивания некоторых растений (мыльнянки), щелока на основе золы либо глины и руды (магнезии, мела, свинцовых белил) в действительности придает белому цвету сероватый, зеленоватый или синеватый оттенок, лишая его яркости. Все мужчины и женщины, которые по соображениям морального, литургического или эмблематического порядка должны были носить белый цвет, никогда по большому счету не носили его на самом деле. Даже королевы Франции и Англии, носящие белый траур, «перебивают» его, сочетая с черным, серым и фиолетовым.
Так же поступают священники и дьяконы в тех случаях, когда богослужение требует обязательного присутствия белого цвета (в праздники, посвященные Христу и Деве Марии, на Богоявление, в День всех святых): в эти дни белый часто сочетается с золотым, что объясняется не толь ко причинами символического порядка, но также особенностями окраски. Наконец, в этом ряду следует упомянуть цистерцианцев, «белых монахов», одежда которых в реальности никогда не была по-настоящему белой. Впрочем, то же самое можно сказать и о враждебных им братьях-бенедиктинцах, «черных монахах»: они тоже редко одевались в настоящий черный, так как однородная, яркая и устойчивая окраска шерсти в этот цвет — процедура сложная и дорогостоящая (с шелковыми тканями дело обстоит проще). Даже если на некоторых — хотя далеко не на всех — изображениях бенедиктинцы и цистерцианцы действительно носят черное или белое, то в монастырях и приоратах они часто одевались в коричневый, серый и даже синий цвета.
Зеленый
Что касается зеленого цвета, то здесь окраска и фиксация тона представляют еще больше трудностей. Ткани и одежда, окрашенные в зеленые тона, часто выглядят полинявшими, сероватыми, они малоустойчивы к воздействию света и моющих средств. Добиться глубокого проникновения зеленой краски в волокна ткани, придать ей яркость и сочность, сделать так, чтобы цвет долго сохранял свою насыщенность, всегда было непростой задачей для европейских красильщиков, начиная с римской античности и до XVIII века. Это объясняется причинами одновременно химического, технологического и культурного характера. Как мы уже говорили, для окрашивания ткани в зеленый цвет пока еще не начали смешивать синий и желтый красители в одном красильном чане. Зеленый готовят другим способом. Для самой простой окраски используют продукты растительного происхождения: травы (такие как папоротник или подорожник), цветы (например, наперстянку), ветки (например, дрока), листья, (например, ясеня или березы), кору (например, ольхи). Но ни одно из этих красящих веществ не дает насыщенного и устойчивого цвета. Краска не держится, выгорает и даже исчезает с некоторых тканей. Более того, сильная протрава имеет тенденцию портить цвет. Поэтому в зеленый цвет обычно красят рабочую одежду, и в этом случае зеленый — впрочем, как и расхожий синий цвет — часто имеет сероватый оттенок. Иногда, чтобы получить более яркий тон, применяют минеральные красители (зеленые земли, уксуснокислую медь, ярь-медянку), но они едкие — даже вредные — и не дают равномерной окраски.
Неумение добиваться красивых, устойчивых, ярких и сочных зеленых оттенков объясняет, почему с XII века, когда в моду входят синие тона, зеленый исчезает из одежды. По крайней мере, из одежды высших слоев общества. В крестьянской среде, где практикуется «простая окраска», то есть окрашивание опытным путем с применением исключительно местных растений (повсеместно — с помощью папоротника, подорожника и дрока, в Северной Европе — с помощью березовых листьев) и низкокачественных протрав (вина, урины), зеленый цвет все равно встречается часто — чаще, чем при дворе или в городе. Он может быть как светлым (vert gai), так и темным (vert brun), но обычно выглядит тусклым, бледным, полинявшим. Кроме того, при свете масляных ламп и свечей он приобретает сероватый оттенок, теряя всякую привлекательность.
Желтый
Для получения желтого цвета использовались церва, шафран. Дешевый краситель – дрок. Как было указано ранее, синий и желтый – цвета разного ранга. Желтый является непопулярным цветом, кстати, это подтверждается даже современными опросами, в которых желтый занимает последнее место. Девальвация желтого цвета засвидетельствована уже в XIII веке, когда в многочисленных литературных и энциклопедических текстах он уже представлен как цвет лицемерия и лжи и когда он мало-помалу становится цветом евреев и иудейской общины. Начиная с 1220-1250-х годов христианская изобразительная традиция периодически использует его в этом качестве: отныне еврей — это персонаж, одетый в желтое либо имеющий желтую метку на одном из предметов одежды: на платье, плаще, поясе, рукавах, перчатках, штанах и особенно на головном уборе. Со временем этот обычай из разряда изображаемых и воображаемых переходит в разряд реально существующих: так, в некоторых городах Лангедока, Кастилии, северной Италии и долины Рейна предписания, касающиеся одежды, обязывают членов еврейских общин использовать отличительные знаки, в которых часто присутствует желтый цвет.
Желто-зеленый, а вернее говоря, сочетание или сопоставление желтого и зеленого — двух цветов, которые никогда не сближались в средневековых цветовых классификациях, — в средневековом восприятии, видимо, представляло собой нечто агрессивное, сумбурное, тревожное. В сочетании друг с другом эти цвета ассоциируются с нарушением порядка, сумасшествием, расстройством чувств и рассудка. Они появляются в костюмах придворных шутов и буффонов, в одежде безумца из книги Псалмов и прежде всего в одежде Иуды, желтый плащ которого в XIV-XVI веках часто сочетается с другим предметом одежды зеленого цвета.
Оранжевый
Современный оранжевый практически незнаком средневековому человеку, в отличие от более темного и насыщенного тона: рыжего – цвета, связанного с бесами, лисами, лицемерием, обманом и предательством.
В средневековом рыжем цвете всегда больше красного, чем желтого, этот красный не сияет как алый, наоборот – это тусклый и матовый оттенок.
Савельев И.В.
Welsh Archers