Жречество , Храмы, Обряды

6. Храм Зев­са в Олим­пии.

Дли­на это­го хра­ма рав­ня­ет­ся 64,1 мет­ра, шири­на 27,7 мет­ра; глав­ный фасад обра­щен к восто­ку.

Внеш­ний пор­тик²¹ име­ет шесть колонн по фаса­ду и три­на­дцать по сто­ро­нам. Высо­та этих колонн

Храм Зев­са в Олим­пии.

рав­ня­лась при­бли­зи­тель­но 10,5 мет­ра, а диа­метр при осно­ва­нии был неоди­на­ков: в угло­вых колон­нах от 2,25 до 2,29 мет­ра, а в дру­гих — от 2,19 до 2,22 мет­ра. Рас­по­ла­гав­ший­ся над ними пер­вый ряд кам­ней состав­лял архит­рав, укра­шен­ный позо­ло­чен­ны­ми щита­ми; вто­рой ряд состо­ял из три­гли­фов, т. е. поверх­но­стей с про­доль­ны­ми желоб­ка­ми, чере­до­вав­ших­ся с мето­па­ми, т. е. глад­ки­ми поверх­но­стя­ми. Еще выше над каж­дым фаса­дом воз­дви­гал­ся тре­уголь­ный фрон­тон, разу­кра­шен­ный пре­крас­ны­ми изва­я­ни­я­ми. По сте­нам хра­ма и под пор­ти­ка­ми рас­по­ла­га­лись дру­гие изва­я­ния, изоб­ра­жав­шие две­на­дцать подви­гов Гер­ку­ле­са.

Внут­рен­ность хра­ма дели­лась на три части: про­на­ос, наос, или цел­ла, и опи­сто­дом.

Вход в про­на­ос был укра­шен дву­мя колон­на­ми и запи­рал­ся брон­зо­вой решет­кой. Пол покры­вал­ся камен­ной моза­и­кой; во всех углах были нагро­мож­де­ны мра­мор­ные и метал­ли­че­ские пожерт­во­ва­ния, при­не­сен­ные по обе­ту. В цел­лу, кото­рая была дли­ною в 28 мет­ров, а шири­ною в 13, вела брон­зо­вая дверь; дву­мя ряда­ми колонн, по 7 в каж­дом, она так­же под­раз­де­ля­лась на три части. Про­тив тре­тьей колон­ны воз­вы­ша­лась балю­стра­да, назна­че­ние кото­рой было слу­жить пре­гра­дой для пуб­ли­ки. Меж­ду тре­тьей и пятой колон­ной, на про­тя­же­нии 7 мет­ров, цел­ла была откры­та свер­ху. Внут­рен­ность хра­ма и осве­ща­лась через это верх­нее отвер­стие. Посре­дине воз­вы­шал­ся алтарь Зев­са и его ста­туя.

Укра­ше­ни­я­ми цел­лы слу­жи­ли мно­го­чис­лен­ные при­но­ше­ния по обе­ту, рас­по­ло­жен­ные по сте­нам и колон­нам, а так­же скульп­тур­ные груп­пы.

Перед ста­ту­ей Зев­са воз­ды­ма­лась вызы­вав­шая вос­хи­ще­ние пре­крас­ная шер­стя­ная заве­са пур­пур­но­го цве­та, разу­кра­шен­ная бога­той вышив­кой. На день ее поды­ма­ли к кры­ше, ночью опус­ка­ли; она защи­ща­ла сра­зу и от све­та и от холо­да.

Пье­де­стал ста­туи, при­над­ле­жав­шей к чис­лу луч­ших про­из­ве­де­ний Фидия²², имел око­ло 10 мет­ров; побокам он был укра­шен позо­ло­чен­ны­ми рельеф­ны­ми изоб­ра­же­ни­я­ми и живо­пи­сью. Самая ста­туя была выши­ною в 13 мет­ров. Зевс, сде­лан­ный из золо­та и сло­но­вой кости, был пред­став­лен в сидя­чей позе. Трон его был насто­я­щим чудом рез­ной и чекан­ной рабо­ты; его укра­ша­ли, кро­ме живо­пи­си и золо­та, дра­го­цен­ные кам­ни, сло­но­вая кость, чер­ное дере­во, брон­за. В сво­ей пра­вой руке бог дер­жал неболь­шую ста­тую боги­ни Побе­ды, а в левой — ски­петр. Лицо его выра­жа­ло сосре­до­то­чен­ное вели­чие и спо­кой­ное могу­ще­ство.

За этой колос­саль­ной ста­ту­ей шел про­ход, соеди­няв­ший две боко­вые части хра­ма, кото­рые раз­де­ля­лись потол­ком на два эта­жа; в верх­ние эта­жи вели две вин­то­вых лест­ни­цы.

За цел­лой был рас­по­ло­жен опи­сто­дом, доступ в кото­рый был открыт для всех и кото­рый отде­лял­ся от соб­ствен­но хра­ма глу­хой сте­ной. В дру­гих местах опи­сто­дом, наобо­рот, сооб­щал­ся с хра­мом и был закрыт для пуб­ли­ки.

7. Жре­цы.

Неко­то­рые жре­че­ские долж­но­сти носи­ли семей­ный харак­тер, т. е. они предо­став­ля­лись чле­нам одной и той же фами­лии; напри­мер, мож­но ука­зать на фами­лии Эвмол­пи­дов, Эте­обу­та­дов и Лико­ми­дов в Афи­нах. В одной гали­кар­насской над­пи­си име­ет­ся пере­чень жре­цов Посей­до­на Ист­мий­ско­го за пери­од вре­ме­ни в 504 года; все они при­над­ле­жа­ли к одной и той же фами­лии. Вот извле­че­ние отту­да: «Тела­мон, сын Посей­до­на, 12 лет; Анти­дий, сын Тела­мо­на, 27 лет; Гипер, сын Тела­мо­на, 9 лет; Алки­о­ней, сын Тела­мо­на, 12 лет; Тела­мон, сын Анти­дия, 22 лет; Гири­ей, сын Анти­дия, 8 лет; Антас, сын Алки­о­нея, 19 лет; Незиот, сын Гири­ея, 29 лет», и т. д.

Эти при­ви­ле­ги­ро­ван­ные фами­лии не состав­ля­ли касты, посвя­тив­шей себя делам рели­гии. Чле­ны их по сво­е­му обра­зу жиз­ни не отли­ча­лись от дру­гих людей, они зани­ма­лись поли­ти­кой, стре­ми­лись полу­чить обще­ствен­ные долж­но­сти. На них лежа­ло толь­ко обя­за­тель­ство постав­лять госу­дар­ству долж­ност­ных лиц на то или иное жре­че­ское место в тех слу­ча­ях, когда места эти оста­ва­лись неза­ня­ты­ми.

Крес­ло жре­ца.

Боль­шая часть жре­цов назна­ча­лась по жре­бию. Жре­бий счи­тал­ся тогда сред­ством узнать волю богов. «В вопро­се, каса­ю­щем­ся свя­щен­ных дел», гово­рит Пла­тон, «мы предо­став­ля­ем боже­ству поза­бо­тить­ся о выбо­ре людей, ему при­ят­ных, а пото­му обра­ща­ем­ся в этом слу­чае к жре­бию». Это пра­ви­ло при­ме­ня­лось в Афи­нах и почти во всех гре­че­ских горо­дах, а имен­но: в Дель­фах, Сира­ку­зах, в Олим­пии. Заме­ще­ние долж­но­сти в этом слу­чае обык­но­вен­но про­ис­хо­ди­ло на год.

Нако­нец, мож­но видеть, что в неко­то­рых горо­дах Малой Азии, в част­но­сти в Эритре­ях, жре­че­ские долж­но­сти про­да­ва­лись госу­дар­ством граж­да­нам, кото­рые в свою оче­редь мог­ли про­да­вать или усту­пать их, как пред­ме­ты соб­ствен­но­сти. При­ме­ры: «1. Про­да­жа жре­че­ских долж­но­стей госу­дар­ством в таком-то году в таком-то меся­це… Жре­че­ское место в жре­че­ской кол­ле­гии Кори­бан­тов. Ари­сто­кл, сын Адиман­тия, купил за 180 драхм (око­ло 67 руб.). За пра­во про­да­жи 5 драхм (око­ло 1 р. 80 к.). Пору­чи­тель­ство: Созим, сын Ари­сток­ла. 2. Пере­да­ча жре­че­ских долж­но­стей, сде­лан­ная в дру­гое вре­мя: Иат­ро­кл усту­пил Ари­сти­ду место жре­ца Афро­ди­ты, куп­лен­ное им у Кефи­си­о­на».

Для заня­тия места жре­ца не ста­ви­лось ника­ких осо­бен­ных усло­вий. За ред­ки­ми исклю­че­ни­я­ми доста­точ­но было поль­зо­вать­ся пра­вом зани­мать государ­ствен­ные долж­но­сти. Не было даже надоб­но­сти в пред­ва­ри­тель­ном озна­ком­ле­нии с при­е­ма­ми бого­слу­же­ния: их изу­ча­ли перед вступ­ле­ни­ем в долж­ность.

8. Отсут­ствие осо­бо­го сосло­вия свя­щен­но­слу­жи­те­лей.

В Гре­ции не суще­ство­ва­ло отдель­но­го жре­че­ско­го сосло­вия. Долж­ность жре­ца была такою же, как и все дру­гие: ее мож­но было занять и оста­вить, смот­ря по жела­нию. Она не тре­бо­ва­ла от чело­ве­ка ника­ких новых навы­ков, ни осо­бен­но­го скла­да ума. Несо­мнен­но, неко­то­рые жре­цы нес­ли эту долж­ность пожиз­нен­но, но посто­ян­ное испол­не­ние жре­че­ских обя­зан­но­стей не отры­ва­ло их от жиз­ни. Они, как и дру­гие граж­дане, при­ни­ма­ли близ­кое уча­стие в государ­ствен­ных делах и были жре­ца­ми толь­ко в те часы, когда выпол­ня­ли извест­ные рели­ги­оз­ные цере­мо­нии.

В Афи­нах не было рели­гии в смыс­ле опре­де­лен­но­го бого­слов­ско­го уче­ния, уста­нов­лен­ных основ нрав­ствен­но­сти или обря­дов: она состо­я­ла из цело­го ряда раз­лич­ных куль­тов, имев­ших каж­дый свое осо­бое бого­слу­же­ние, свои празд­ни­ки, свои цере­мо­нии и обря­ды. У этой рели­гии не было еди­но­го жре­че­ско­го сосло­вия, и ей слу­жил целый ряд жре­че­ских орга­ни­за­ций. У каж­до­го боже­ства были свои жре­цы, а сре­ди этих божеств нель­зя ука­зать и двух, кото­рые име­ли бы одно про­ис­хож­де­ние, одни и те же леген­ды, оди­на­ко­вый харак­тер и общие вку­сы.

Так как жре­цы суще­ство­ва­ли толь­ко для того, чтобы достав­лять богу удо­воль­ствие при­ят­ны­ми ему дей­стви­я­ми и сло­ва­ми, то вся­кий из таких свя­щен­но­слу­жи­те­лей имел свой устав и при­дер­жи­вал­ся его. Жре­цы были рас­ки­ну­ты по сво­им свя­ти­ли­щам, обособ­ле­ны друг от дру­га, заня­ты каж­дый сво­ей отдель­ной служ­бой. Их свя­зы­ва­ло толь­ко общее имя ἱερεύς, види­мое сход­ство их заня­тий и слу­чай­ное выпол­не­ние служ­бы в одном и том же году и в одном и том же горо­де.

Если же не суще­ство­ва­ло осо­бо­го сосло­вия духо­вен­ства, то тем более не мог­ло суще­ство­вать жре­че­ской иерар­хии. Свя­щен­но­слу­жи­те­ли выпол­ня­ли точ­но опре­де­лен­ные обя­зан­но­сти, отли­чав­ши­е­ся у каж­до­го из них совер­шен­но раз­лич­ным харак­те­ром. Область вли­я­ния жре­ца огра­ни­чи­ва­лась его соб­ствен­ным свя­ти­ли­щем, и он не мог вхо­дить в обсуж­де­ние или исправ­ле­ние того, что про­ис­хо­ди­ло в сосед­нем свя­ти­ли­ще. Поэто­му ни один жрец не имел над дру­ги­ми ни малей­шей вла­сти. Если какая-нибудь жре­че­ская кор­по­ра­ция поль­зо­ва­лась бо́льшим ува­же­ни­ем в горо­де, то это явля­лось при­зна­ком, что такое-то боже­ство было более популяр­но. Но подоб­ное пре­иму­ще­ствен­ное ува­же­ние и поче­сти не обу­слов­ли­ва­ли ника­ко­го духов­но­го гла­вен­ства. Жре­че­ская долж­ность при богине Афине счи­та­лась самой высо­кой, так как Афи­на была покро­ви­тель­ни­цей горо­да, и культ ее имел пре­об­ла­да­ю­щее зна­че­ние во всей афин­ской жиз­ни, тем не менее жре­цы осталь­ных богов не зави­се­ли от жри­цы Афи­ны.

Они под­чи­ня­лись толь­ко одной вла­сти — вла­сти наро­да: он давал им необ­хо­ди­мые пол­но­мо­чия для заня­тия их долж­но­стей; ему жре­цы обя­за­ны были отче­том; он один мог нака­зы­вать их в слу­чае нару­ше­ния ими зако­нов.

9. Обря­ды.

Рели­гия в древ­но­сти была сово­куп­но­стью сла­бо объ­еди­нен­ных меж­ду собой отдель­ных веро­ва­ний, мелоч­ных бого­слу­жеб­ных при­е­мов и обря­дов. В них не надо было искать смыс­ла, не надо было ни раз­мыш­лять над ними, ни отда­вать себе в них отчет. Сло­во рели­гия не име­ло для древ­них того зна­че­ния, как для нас. Мы пони­ма­ем под рели­ги­ей систе­му дог­ма­тов, уче­ние о Боге, сим­вол веры, каса­ю­щий­ся тайн, кото­рые пре­бы­ва­ют в нас и вокруг нас. У древ­них это самое сло­во под­ра­зу­ме­ва­ло обря­ды, цере­мо­нии, дей­ствия, соеди­нен­ные с внеш­ней сто­ро­ной куль­та. Обос­но­ва­ние уче­ния не игра­ло роли, зна­че­ние при­да­ва­лось толь­ко внеш­ним обря­дам. Испол­не­ние их было обя­за­тель­но и непре­лож­но. Рели­гия явля­лась мате­ри­аль­ны­ми уза­ми, цепью, кото­рые дер­жа­ли чело­ве­ка в раб­стве. Чело­век сам создал ее для себя и под­чи­нил­ся ее вла­сти. Он питал к ней страх и не смел ни под­вер­гать ее обсуж­де­нию, ни всту­пать с нею в спор, ни смот­реть ей пря­мо в лицо. Боги, герои, мерт­вые тре­бо­ва­ли от него выпол­не­ния мате­ри­аль­но­го куль­та, и он пла­тил им свой долг для того, чтобы при­об­ресть их друж­бу, и еще более для того, чтобы не вызвать их враж­ды.

Но как же мож­но было удо­вле­тво­рить их? а в осо­бен­но­сти, каким обра­зом удо­сто­ве­рить­ся, что они удо­вле­тво­ре­ны и дару­ют свое заступ­ни­че­ство? Древ­ние дума­ли раз­ре­шить этот вопрос упо­треб­ле­ни­ем извест­ных фор­мул. Такая-то молит­ва, состав­лен­ная из таких-то слов, при­ве­ла к желан­но­му резуль­та­ту; это про­изо­шло, конеч­но, пото­му, что бог ее услы­шал, она ока­за­ла вли­я­ние на него, т. е. молит­ва эта была могу­ще­ствен­на, могу­ще­ствен­нее бога, пото­му что он не мог ей сопро­тив­лять­ся. Таин­ствен­ные и свя­щен­ные сло­ва такой молит­вы сохра­ня­ли в памя­ти; она была ору­жи­ем чело­ве­ка про­тив непо­сто­ян­ства его богов, но в ней не сле­до­ва­ло изме­нять ни одно­го сло­ва, ни одно­го сло­га, ни, в с. бедн­но­сти, раз­ме­ра, кото­рым она пелась, пото­му что в про­тив­ном слу­чае она утра­ти­ла бы свою силу, и боги оста­лись бы вне ее вли­я­ния.

Такой фор­му­лы, одна­ко, было недо­ста­точ­но: она сопро­вож­да­лась еще внеш­ни­ми дей­стви­я­ми с необы­чай­но мелоч­ны­ми и непре­лож­но уста­нов­лен­ны­ми подроб­но­стя­ми: малей­ший жест жре­ца, самые незна­чи­тель­ные части его костю­ма уста­нав­ли­ва­лись пра­ви­ла­ми. Когда жрец обра­щал­ся к одно­му богу, то пола­га­лось закры­вать свою голо­ву, при обра­ще­нии к дру­го­му голо­ва долж­на была быть откры­та. При неко­то­рых обря­дах счи­та­лось необ­хо­ди­мым иметь босые ноги. Были такие молит­вы, кото­рые ока­зы­ва­ли дей­ствие толь­ко в том слу­чае, если по про­из­не­се­нии их моля­щий­ся пово­ра­чи­вал­ся на одной ноге сле­ва напра­во. Поро­да жерт­вен­но­го живот­но­го, цвет его шер­сти, спо­соб его закла­ния, фор­ма ножа, сорт дере­ва, упо­треб­ля­е­мо­го при жаре­нии жерт­вы, для все­го это­го рели­ги­ей были уста­нов­ле­ны опре­де­лен­ные пра­ви­ла. Напрас­но моля­щий­ся от пол­но­го серд­ца пред­ла­гал богу самые обиль­ные жерт­вы: если хоть один из бес­чис­лен­ных обря­дов жерт­во­при­но­ше­ния не был выпол­нен, жерт­ва не дости­га­ла цели. Малей­шее упу­ще­ние обра­ща­ло свя­щен­ный акт в акт нече­стия. Самое мел­кое откло­не­ние коле­ба­ло и нис­про­вер­га­ло рели­гию, оте­че­ство и пре­вра­ща­ло богов-покро­ви­те­лей в жесто­чай­ших вра­гов. Пото­му-то в Афи­нах были так суро­вы к жре­цам, вно­сив­шим какие бы то ни было изме­не­ния в древ­нюю обряд­ность.

Все эти фор­му­лы и обря­ды были заве­ща­ны афи­ня­нам пред­ка­ми, кото­рые испы­та­ли их дей­стви­тель­ность. В виду это­го в них нель­зя было делать ника­ких ново­вве­де­ний. Поло­жить­ся на опыт пред­ков и посту­пать подоб­но им счи­та­лось выс­шим бла­го­че­сти­ем. Изме­не­ния в самих веро­ва­ни­ях не име­ли в древ­но­сти осо­бо­го зна­че­ния: с тече­ни­ем вре­ме­ни эти веро­ва­ния под вли­я­ни­ем раз­мыш­ле­ний муд­ре­цов или народ­ной фан­та­зии мог­ли под­вер­гать­ся раз­лич­ным пере­ме­нам и при­ни­мать тыся­чи раз­лич­ных форм. Но молит­вен­ные фор­му­лы не долж­ны были забы­вать­ся, а обря­ды — видо­из­ме­нять­ся. Это­мус. при­да­ва­ли самое боль­шое зна­че­ние, и каж­дый город имел кни­гу, в кото­рой все это сохра­ня­лось.

10. Устой­чи­вость рели­ги­оз­ных обря­дов.

Ниже­при­ве­ден­ные при­ме­ры, заим­ство­ван­ные у Плу­тар­ха, пока­жут, как забот­ли­во гре­ки под­дер­жи­ва­ли ста­рин­ные обы­чаи.

Пифия.

«Вслед­ствие засу­хи в Дель­фах сви­реп­ство­вал голод. Оби­та­те­ли горо­да при­шли со сво­и­ми жена­ми и детьми к вра­там цар­ско­го двор­ца и умо­ля­ли царя о помо­щи.

«Царь велел раз­дать муку и ово­щи наи­бо­лее вли­я­тель­ным из них, пото­му что для всех не хва­та­ло. А когда у царя настой­чи­во ста­ла про­сить мило­сты­ни при­шед­шая туда малень­кая девоч­ка, не име­ю­щая ни отца, ни мате­ри, царь уда­рил ее и даже бро­сил ей в лицо свою сан­да­лию. Несмот­ря на свою бед­ность и поки­ну­тость, эта девоч­ка была очень гор­да; она сей­час же ушла и пове­си­лась на сво­ем поя­се. Меж­ду тем голод уси­лил­ся, к нему при­со­еди­ни­лись еще болез­ни.

Пифия заяви­ла царю, что он дол­жен успо­ко­ить душу Хари­лы — той девоч­ки, кото­рая покон­чи­ла жизнь само­убий­ством: с боль­шим тру­дом узна­ли, что это было ее имя. Тогда совер­ши­ли жерт­во­при­но­ше­ние с очи­сти­тель­ны­ми обря­да­ми.

Через каж­дые девять лет эти цере­мо­нии про­ис­хо­дят и в насто­я­щее вре­мя. Царь явля­ет­ся лич­но и раз­да­ет муку и ово­щи всем чуже­зем­цам и граж­да­нам, затем при­но­сят изоб­ра­же­ние малень­кой девоч­ки, пред­став­ля­ю­щее Хари­лу. Когда все полу­чат свои части, царь нано­сит сво­ей сан­да­ли­ей это­му изоб­ра­же­нию удар по лицу, затем жри­ца берет вооб­ра­жа­е­мую Хари­лу и уно­сит в мест­ность с кру­ты­ми обры­ва­ми; там ей на шею набра­сы­ва­ют верев­ку с. 322 и зары­ва­ют на том самом месте, где была похо­ро­не­на пове­сив­ша­я­ся Хари­ла».

«Кто такие эгин­ские моно­фа­ги (т. е. те, кото­рые едят в оди­ноч­ку)? Мно­же­ство эгин­цев, при­няв­ших уча­стие в тро­ян­ской войне, погиб­ли в бит­вах или уто­ну­ли в море. Лишь немно­гие, остав­ши­е­ся в живых, нашли при­ют у сво­их близ­ких; эти послед­ние, видя сво­их сограж­дан в скор­би и сле­зах, реши­ли, что они не име­ют пра­ва откры­то выра­жать свою радость и при­но­сить жерт­вы богам. Они тай­ным обра­зом ста­ли устра­и­вать во внут­рен­них поме­ще­ни­ях сво­их домов пир­ше­ства и празд­не­ства остав­шим­ся в живых близ­ким, при­чем сами при­слу­жи­ва­ли за сто­лом сво­им отцам, род­ствен­ни­кам, бра­тьям и домаш­ним и не допус­ка­ли нико­го посто­рон­не­го. Чтобы сохра­нить вос­по­ми­на­ние об этом, в честь Посей­до­на совер­ша­ют­ся жерт­во­при­но­ше­ния, назы­ва­е­мые фиа­са­ми. Эти цере­мо­нии длят­ся 16 дней, в тече­ние кото­рых обе­ды устра­и­ва­ют­ся дома, никто во вре­мя тра­пезы не дол­жен раз­го­ва­ри­вать, и ни один раб не сме­ет появ­лять­ся тут. Вот поче­му этих людей назы­ва­ют моно­фа­га­ми».

«Поче­му у самос­цев при жерт­во­при­но­ше­ни­ях Гер­ме­су раз­ре­ша­ет­ся воров­ство и гра­беж? Это про­ис­хо­дит пото­му, что самос­цы соглас­но ука­за­нию ора­ку­ла пере­се­ли­лись со сво­е­го ост­ро­ва в Мика­ле и в тече­ние 10 лет жили там гра­бе­жом; потом они воз­вра­ти­лись на свой ост­ров».

«Поче­му в Анти­ма­хии, на ост­ро­ве Косе, жрец Герак­ла при­сту­па­ет к жерт­во­при­но­ше­нию в жен­ской одеж­де и с мит­рой на голо­ве? Пото­му, что на этом месте Геракл выдер­жал бит­ву, потер­пел в ней пора­же­ние и спря­тал­ся у одной фра­ки­ян­ки, кото­рая скры­ла его, одев в свое соб­ствен­ное пла­тье. Жрец поныне совер­ша­ет на том месте, где была бит­ва, жерт­во­при­но­ше­ние».