Свет в окне — значит, война будет




 

И теоретическими спорами тут дело не ограничилось. Глубоко в недрах ВПК готовились «адекватные ответные меры», о которых со значением предупредил Андропов. Какие, естественно не раскрывалось, чтобы еще больше нагнать страху. Андропов только показал рукой:

Создавая ПРО, американцы ждут удара из космоса, — и он сделал зигзагообразное движение рукой, показывая, как ракеты будут лететь из космоса. — А наш удар будет отсюда… — и его рука изобразила полет ракеты снизу, видимо, из-под воды.

Но в ВПК, судя по всему, особых надежд на подводные ракеты не возлагали. Поэтому в числе других «адекватных» мер там разрабатывалась система «Мертвая рука» на тот случай, если коварные американцы нанесут внезапный ядерный удар по советской столице и уничтожат вместе с ней все советское руководство. Эта «Мертвая рука» предусматривала автоматический удар всей ядерной мощью по США в случае даже одного ядерного взрыва на территории Советского Союза. Руководил этими строго секретными разработками заведующий сектором ракетно-космических проблем Оборонного отдела ЦК КПСС Б. Строганов. И на одном из полигонов уже развертывалась пробная система обнаружения и автоматического ответного удара. Но, к счастью, дальше проработки дело не пошло.

Тогда же, в начале 80-х, и был создан знаменитый «ядерный чемоданчик», который до сих пор неизменно следует за президентом России. Это — система конференц-связи «Казбек», которая предназначена прежде всего оповестить высшее руководство страны о ракетно-ядерном нападении. И лишь после этого «чемоданчик» переводится в рабочий режим и с него можно отдать приказ об ответном ядерном ударе[94]

В это же время давно шла и другая тайная операция под кодовым названием «Операция РЯН» — ракетно-ядерное нападение.

Еще весной 1981 года Политбюро по инициативе Устинова и Андропова утвердило директиву обеим разведслужбам, КГБ и ГРУ, организовать тщательный сбор информации о планах США и НАТО совершить внезапное нападение на Советский Союз. Это была самая крупная послевоенная разведывательная операция, продолжавшаяся по 1984 год.

В марте 1981 года состоялось Всесоюзное закрытое совещание работников КГБ, на котором доклад делал Андропов. По свидетельству генерала В. Широнина, заместителя начальника советской контрразведки, в этом докладе он особо подчеркивал, что международная обстановка крайне обострилась и возросла опасность войны.

«Советские чекисты, — говорил Андропов, — должны научиться действовать прицельнее, точнее, быстрее. Главная задача — не просмотреть военных приготовлений противника, его подготовки к ядерному нападению, не проглядеть реальной опасности возникновения войны».

Профессионалы органов КГБ, как пишет Широнин, хорошо понимали Андропова. «Главная опасность состояла во внезапности первого удара. Прозевать его — значит погибнуть. Поэтому и говорил Андропов: не просмотреть, не просмотреть».[95]

Всем резидентам в западных и некоторых нейтральных странах были направлены специальные инструкции. В них строго предписывалось вести тщательное наблюдение за всей политической, военной и разведывательной деятельностью, которая свидетельствовала бы о подготовке к внезапному ядерному нападению. Помимо агентурных сведений, такими признаками могли быть светящиеся окна в ночное время в зданиях правительства и на военных объектах, передвижение важных государственных чиновников в необычное время, резкое увеличение сбора донорской крови, рост потока дезинформации против СССР и т. д.[96]

МИД находился вне этой операции. Никаких телеграмм или указаний по ней советским послам не направлялось. Считалось, что дипломаты вообще ничего не знают о ней. Однако они знали, ведь за рубежом, в посольствах дипломаты и разведчики жили, что называется, «под одной крышей», находились годами в одном коллективе и нет-нет кто-либо из «соседей» посетует: опять, мол, надо ехать ночью по городу и смотреть, где свет горит. И, надо сказать, отношение к этой операции у них было скептическим.

Мне самому пришлось быть свидетелем такого эпизода в Лондоне летом 1983 года. В квартире у одного из дипломатов собралась почти вся советская колония — праздновали день рождения, как всегда, шумно, весело и, естественно, с выпивкой. В разгар веселья, уже ближе к полуночи, все «соседи», ближние и дальние, встали и начали прощаться. Их стали уговаривать посидеть еще, но они отказались, ссылаясь на срочное задание.

А через пару часов некоторые из них вернулись. Их встречали насмешками: ну что, мол, изловили врага? Они только пожимали плечами:

Да ну их… Опять по городу колесили и смотрели, горит ли свет в окнах. Ежели горит, то война будет!

А в недалеком будущем уже маячило размещение американских «Першингов» в Европе. Причем обе стороны, НАТО и Варшавский договор, проводили маневры, на которых (пока на картах) отрабатывались планы применения тактического ядерного оружия, в основном по Германии.

В 1983 году американцы провели учение «Глоубл Шилд», в котором были задействованы две важнейшие компоненты стратегических сил США — межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) и стратегические бомбардировщики. По специальному сигналу с командного пункта проводился массовый подъем самолетов, которые отрабатывали условное нанесение ядерных ударов по целям на территории СССР и его союзников.

В Москве с тревогой обратили внимание, что по своим масштабам, размаху, продолжительности и объему выполняемых задач это учение превосходит все ранее проводившиеся мероприятия такого рода. В них участвовало 100 тысяч военнослужащих и более 1000 самолетов. И, как бы в ответ, в том же году Советский Союз провел секретное учение «Союз-83», которое предусматривало нанесение более 100 ядерных ударов по территории ФРГ и последующий выход советских армий к Ла-Маншу.

Безумие достигло критической черты. 2 ноября 1983 года начались секретные учения НАТО «Эйбл Арчер» — «учения ядерных пусков», как их называли. На них в соответствии с планом ведения ядерной войны «SIOP» в течение 10 дней проигрывались отдачи приказов о нанесении ударов, включая ядерные, по 50 000 целей в Советском Союзе. Причем американские базы по его периметру были приведены в боевую готовность. Когда Рейгана проинформировали о предстоящем учении, он назвал его «сценарием для последующего развития событий, которые приведут к концу цивилизации, как мы ее знаем». Тем не менее, президент утвердил его.[97]

А в Москве засекли это натовское учение и решили, что происходит подготовка к нанесению ядерного удара. Советские войска тоже были приведены в состояние боеготовности, и в ГДР переброшены стратегические бомбардировщики с ядерным оружием.[98]Несколько дней спустя маршал Устинов заявил, что обращает на себя внимание опасный характер маневров, проводимых в последние годы США и НАТО. Они характеризуются широким размахом и «становится все более трудно отличить их от действительного развертывания вооруженных сил для агрессии».[99]

В этой обстановке достаточно было одного неверного движения, чтобы случилось непоправимое.

 

«Добить! Добить!…твою мать!»

 

На Камчатке было раннее утро 1 сентября, в Москве еще поздний вечер, а в Вашингтоне день 31 августа 1983 года, когда американские службы прослушивания эфира в Японии и на Аляске засекли какие-то странные переговоры советских военных.

Кто-то грубым мужским голосом, очевидно генерал, кричал:

Я тебя… твою мать, на гауптвахту посажу. Почему трубку не берешь?

А в ответ доносится:

Товарищ генерал, у нас занято все.

Еще один начальник наседает:

Прекратите балаган на командном пункте, что там за шум у вас? Повторяю боевую задачу: применить ракетное вооружение, цель 60–65 уничтожить…

Кто-то вклинивается и умоляет телефонистку:

Мне сейчас надо, девочки, кровь из носа, туда дозвониться. Дело государственной важности, я не шучу… Ну, ладно, я заказ не снимаю, я попозже, минут через десять перезвоню, может быть, там какая неисправность или что.

А потом такой диалог в эфире:

Титовнин, ну что?

А пока ничего.

А в чем дело? В захвате был, почему не сбили?

Цель потеряли, товарищ полковник, в районе Монерона.

Добивать, добивать. Давайте, подводите МиГ-23.

И другой пассаж, другой командир другому подчиненному:

Мне непонятен результат. Почему цель летит? Пуск произведен, почему цель летит… твою мать? Ну что? Вы выполняете команды как тюха-матюха… твою мать. Приказ Ивана Моисеевича Третьяка должен быть выполнен во что бы то ни стало. Не дай бог, Осипович сплоховал. Добить, добить!.. твою мать!

И сплошной мат. Что это — советские военные учения на Дальнем Востоке? Или нечто из ряда вон необычное и серьезное? Американские специалисты, сидевшие на прослушке, так и не поняли. А причиной тому была спецлексика — русский мат. В Оборонном институте языков в Монтерее — аналоге нашего ВИЯКа в Москве — мата глубоко не изучали.

Много лет спустя мне довелось жить в Монтерее, что в солнечной Калифорнии, и я поинтересовался у преподавателей этого престижного военного института, как мог получиться такой недопустимый пробел в знаниях их выпускников. Ведь в те годы, не то, что сейчас, изучение Советского Союза и русского языка для них было главным.

Из разговоров выяснилась такая любопытная картина. Преподавателями русского языка в Монтерее работали русские эмигранты первой и второй волны — так называют людей, покинувших Советский Союз после Октябрьской революции и Второй мировой войны.

Но эмигранты первой волны о мате имели весьма общее представление. Седые благородные матроны считали верхом неприличия произносить такие слова, не то что обучать им. Ведь их употребляют самые низы — падшие люди. А эмигранты второй волны, хотя к мату относились уже более лояльно, но современной спецлексики просто незнали — прошло уже более 30 лет, а язык за это время сильно изменился.

В общем, подвело не знание мата. И только потом, когда обнаружилось исчезновение корейского пассажирского самолета КАЛ-007, смысл матерного диалога в эфире стал ясен. Это была команда «сбить».

 

* * *

 

1 сентября 1983 года в 6.30 утра в спальне госсекретаря Шульца в Бетшеде (Вашингтон) тревожно зазвонил телефон. Взволнованный помощник доложил, что минувшей ночью на Дальнем Востоке исчез корейский пассажирский самолет с 269 пассажирами на борту. Секретный американо-японский пост прослушивания на Хоккайдо перехватил разговор советского летчика с базой: «Цель уничтожена». Поэтому есть все основания полагать, что пассажирский самолет сбит советским истребителем.

Президент Рейган в эти дни отдыхал на уединенном ранчо у друзей в Калифорнии. Однако и там его сопровождал советник по вопросам национальной безопасности Уильям Кларк. Шульц немедленно связался с ним, но опоздал. Накануне вечером директор ЦРУ Уильям Кейси уже проинформировал его, что русские, по всей видимости, сбили корейский гражданский лайнер на Дальнем Востоке.

Первая реакция президента была весьма сдержанной:

Билл, будем молиться, чтобы это не оказалось правдой. Но если это правда, то мы должны действовать очень осторожно, чтобы не переиграть.

Рейган пошел спать, а еще через три часа Кейси проинформировал Кларка о возрастающей вероятности того, что корейский самолет сбит русскими.

Шульц решил действовать твердо и решительно. В 10 часов 45 минут утра он сделал резкое заявление, обвинявшее советские власти в преднамеренном варварском нападении на беззащитный гражданский лайнер с пассажирами на борту. Произнося эти слова, госсекретарь уверенно играл тогда по правилам «холодной войны». Как решили в Вашингтоне, нападение советских истребителей на корейский лайнер ярко подтверждает любимый тезис Рейгана об «империи зла» и вокруг этой трагедии надо поднять пропагандистскую кампанию.

Позднее в своих мемуарах Шульц напишет, что поспешил и не осознал тогда, что ни он, ни президент не обладали всей полнотой информации. Только на второй день ЦРУ и Национальное агентство безопасности признали, что советские летчики действительно могли принять вторгшийся в их воздушное пространство гражданский «боинг» за военный разведывательный самолет.

Однако и это была не вся правда. Произнося свою знаменитую речь, в которой он обвинял Советский Союз «в нападении с целью убийства», президент Рейган дал прослушать для вящей убедительности пленку, где русский летчик произносит знаменитые слова — «цель уничтожена». Но не была озвучена та часть записи, из которой было видно, что летчик неоднократно пытался связаться с «боингом» по радио, но ответа почему-то не получил. Он сделал также несколько предупреждающих выстрелов, и опять никакого эффекта — самолет продолжал свой роковой полет над советской территорией. Как потом оказалось, президенту Рейгану намеренно предоставили неполную и выборочно отредактированную запись перехвата переговоров советского летчика.

В общем, как горько заметил один из знатоков этого печального дела Сеймур Херш, «пугающая ирония в том, что президент Соединенных Штатов, опираясь на неточную и сбивающую с толку информацию, обвиняет во лжи другую сторону»

И еще один вопрос, который до сих пор остается без ответа. Как могло случиться, что американские службы ПВО проглядели столь значительное отклонение корейского лайнера в сторону от международной трассы и не предупредили его об этом? Если они действительно ничего не заметили в ту ночь, то это, по словам американского журналиста Д. Пирсона, «самый страшный сбой американских систем раннего предупреждения и связи, командования, управления и разведки за всю историю Соединенных Штатов».

А может быть, эти службы приняли решение рискнуть жизнью 269 человек, чтобы не упустить уникальную возможность получить разведывательную информацию о советской системе ПВО Дальнего Востока? Ведь если советские летчики собьют этот самолет, то вся вина ляжет на Советский Союз.

Что же, и такой разворот событий вписывается в логику ведения «холодной войны». Но это, разумеется, не снимает ответственности с Советского Союза за гибель людей.

 

Как это случилось

 

31 августа корейский пассажирский самолет КАЛ-007 совершал обычный рейс Нью-Йорк — Анкоридж на Аляске — Сеул. По каким-то неизвестным до сих пор причинам он сбился с курса на 500 км и в течение нескольких часов летел над Камчаткой и Сахалином.

Почему и как «боинг» оказался над Сахалином по-прежнему остается загадкой. Компьютерное моделирование полета, проведенное Международной организацией гражданской авиации (ИКАО), показывает следующую картину. Через три минуты после взлета из аэропорта Анкоридж был включен автопилот, и самолет взял курс, который потом не менялся, хотя согласно плану полета он должен был меняться в девяти пунктах. Исправные навигационные системы показывали экипажу боковое отклонение вправо от трассы. Но летчики никаких мер по корректировке маршрута не приняли.

Почему? Ответа на этот вопрос нет. Единственная версия, высказываемая ИКАО в предположительном порядке, состоит в том, что членам экипажа «боинга» в предшествующие недели пришлось много летать, пересекая по нескольку раз часовые пояса с огромной разницей во времени. В результате у них оказались ослабленными внимание, сосредоточенность и способность адекватно оценивать ситуацию. Рутинные операции вроде сверки показаний приборов показались им необязательными.

Что ж, может быть и так, хотя все это трудно укладывается в голове. Корейские летчики, участвовавшие в комиссии ИКАО, признали, что так летать нельзя, потому что так не летают.

Но как бы там ни было, а 1 сентября утром в 4 часа 51 минуту по камчатскому времени советские радары на Камчатке засекли корейский «боинг». Он был обозначен тогда как цель за номером 60–65. На запросы «цель» не отвечала, но упрямо двигалась в направлении государственной границы СССР. Дежурные службы ПВО идентифицировали ее сначала как американский самолет-заправщик КС-135, а потом как самолет-разведчик РС-135.

Но вот что интересно. Часом раньше те же радары обнаружили и сопровождали цель за номером 60–64, которая маневрировала севернее острова Карагинский и на запросы тоже не отвечала. Это действительно был самолет-разведчик США РС-135. Позднее министерство обороны США признает, что этот самолет вел наблюдение за советскими ракетными испытаниями и деятельностью сил ПВО на Камчатке по программе «Кобра Дейн».

В какой-то момент оба самолета были всего в 75 милях друг от друга. На языке профессионалов, они сблизились до полного слияния их отметок на экранах советских радаров и около 10 минут летели рядом. Затем один из самолетов развернулся и взял курс на Аляску. Другой продолжал полет в сторону Камчатки.

В 5 часов 30 минут этот самолет вошел в воздушное пространство Советского Союза. Небо над Камчаткой было закрыто густыми и плотными облаками. В Москве был поздний вечер 31 августа. В Вашингтоне — день.

Командующий ПВО Дальневосточного округа генерал Каменский доложил в Главный штаб ПВО в Москве, что американский военный разведчик нарушил воздушное пространство Советского Союза. Из Москвы последовал ответ: постарайтесь посадить этот самолет, а если не удастся, действуйте в соответствии с инструкцией.

Дальнейшие решения принимались уже на Дальнем Востоке. Незадолго до этого, в апреле американский разведчик действительно пролетел над Курильскими островами, и служба ПВО Дальнего Востока получила нагоняй, что проспала шпиона. Теперь местные командиры решили отличиться.

На перехват нарушителя взлетели истребители-перехватчики. Но опять безуспешно. На их сигналы и предупреждения он просто не реагировал и через полчаса ушел из советского воздушного пространства. Однако держал курс прямо на Сахалин.

Поэтому с командного пункта ПВО Дальнего Востока на командный пункт 24-й дивизии ПВО на Сахалине поступил такой приказ:

«Опознать цель. При нарушении ею государственной границы действиями истребителей принудить к посадке. При отказе выполнить команду „уничтожить“».

Теперь в воздух поднялось десять истребителей: четыре МиГ-21, два МиГ-23 и четыре Су-15. Вскоре командиру одного из истребителей-перехватчиков СУ-15 подполковнику Осиповичу «повезло». Перед ним оказалась цель — огромный самолет, который, казалось, не обращал никакого внимания на маленький и назойливый, как муха, истребитель. Он не крался в ночном небе, как подобает шпиону, а нахально летел вперед в советском воздушном пространстве. Летчику хорошо был виден его силуэт и мигающие габаритные огни. Тем не менее, у Осиповича не возникло мысли, что перед ним гражданский лайнер. Проблема была в том, вспоминал он много лет позднее, что советские летчики никогда не изучали гражданские самолеты, принадлежащие иностранным компаниям.

Осипович дал несколько предупредительных выстрелов, вынуждая самолет совершить посадку. Нарушитель не реагировал и, как показалось советскому летчику, вероятно, не заметил их. В этот момент через гвалт в эфире к Осиповичу пробился приказ «уничтожить цель». Его дал командующий Дальневосточным округом генерал И. М. Третьяк.

Осипович пустил две ракеты по самолету, но тот не развалился на куски, а взмыл вверх и исчез. Одна из ракет прошла мимо цели, а другая взорвалась вблизи самолета и вывела из строя систему управления. Корейский «боинг» начал быстро снижаться. Нет, он не падал, а скорее планировал, хотя и с возрастающей скоростью по спирали. И только примерно через 12 минут врезался в море.

Однако в Москве, в отличие от Вашингтона, не стали беспокоить советское руководство такими пустяками. Насколько мне удалось выяснить, члены Политбюро об уничтожении корейского «боинга» узнали уже постфактум. Но Устинов, Андропов и Огарков об этой операции знали и ее не отменили. Правда, они были убеждены, что имеют дело не с пассажирским самолетом, а с американским разведчиком, который преднамеренно залетел в советское воздушное пространство.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: