II. Печатные источники, сборники документов и материалов 16 глава




2 декабря 1849 г. по предложению Муравьева император учредил особую Камчатскую область под управлением военного губернатора. На эту должность 15 февраля 1850 г. назначили капитана 1 ранга В.С. Завойко, который принял активные меры для развития края. Накануне войны Петропавловск, по свидетельству состоявшего при Завойко геолога фон Дитмара, представлял следующую картину: «Между бухтой и озером расположены, окаймляя улицы и площади, почти исключительно казенные дома, стоящие очень просторно; число этих домов, по сведениям канцелярии губернатора, простиралось до 40. <…> К этой, лучше выстроенной казенной части города непосредственно примыкает неофициальная, расположенная вдоль всего восточного берега маленькой губы и образующая пять параллельных с ним вытянутых рядов. <…> Домов здесь всего 116. Весь Петропавловск построен исключительно из дерева, причем все частные дома крыты тростником и длинной травой, казенные же — железом. В самом конце бухты, непосредственно на берегу, стоят строения морского ведомства: гауптвахта, несколько магазинов, пекарня и несколько небольших мастерских. <…> По переписи 1852 года весь описываемый городок имел всего 1593 жителя (1177 мужского и 416 женского пола» [85].

Значительную часть жителей Камчатки составляли военные моряки. Еще 9 ноября 1803 г. в Камчатском гарнизонном батальоне кроме пяти сухопутных рот учредили одну морскую роту.

Адмирал Василий Степанович Завойко. Портрет кисти Н.Н. Блинова. (ЦВММ). В 1850–1856 гг. военный губернатор Камчатской области. За героическую оборону Петропавловска в августе 1854 г. В.С. Завойко был переименован в контр- адмиралы, а также награжден орденам Св. Георгия 3-й степени и орденом Св. Станислава 1-й степени.

Генерал-адъютант граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. Портрет кисти К.Е. Маковского. 1863 г. Фрагмент. (Иркутский областной художественный музей имени В.П. Сукачева). Будучи в 1847–1861 гг. генерал-губернатором Восточной Сибири, Н.Н. Муравъев много сделал для ее освоения и окончательного присоединения к Российской империи. 16 мая 1858 г, подписав Айгунский договор, установил границу России с Китаем по Амуру, за что получил от Александра II титул графа Амурского.



Вскоре, 9 апреля 1812 г., Камчатский батальон расформировали, а всю военную службу возложили на морскую роту, причисленную к Охотскому флотскому экипажу[86]. Такое сокращение гарнизона основывалось на мнении Петербурга, «что ни одна европейская держава не вздумает, конечно, обойти полсвета для завоевания страны, в которой с трудом содержится небольшое число собственных своих жителей и которая кроме собольих мехов ничего не производит». Флотскую роту перевели из Нижнекамчатска в Петропавловскую гавань, где ее матросы занимались сооружением порта, строительством флотилии, а также боролись с иностранными браконьерами, охотившимися в российских владениях на котиков и китов[87].

В связи с реформами H. Н. Муравьева и упразднением Охотского порта, 22 февраля 1850 г. Охотский флотский экипаж, Охотскую мастеровую роту и Петропавловскую флотскую роту объединили в 46-й флотский экипаж Но возглавлявший его в 1850–1853 гг. капитан 2 ранга К.В. Фрейганг совершенно запустил дела. При нем в Петропавловске господствовала «старинная, крайне суровая система управления, благодаря которой совершенно испортились славные дальновояжные матросы, составляющие 46-й флотский экипаж, и обратились в людей, промышляющих беспорядками и воровством» декабря 1853 г. в связи с формированием в Гельсингфорсе нового 28-го флотского экипажа прежний 28-й черноморский экипаж был переименован в 45-й. Соответственно 45-й экипаж в Астрахани стал 46-м, а 46-й на Камчатке — 47-м.

16 декабря 1853 г. новым командиром 47-го экипажа и помощником губернатора Камчатки император назначил капитана 1 ранга А.П. Арбузова. В апреле 1854 г., проехав всю Россию, он добрался до слияния рек Кары и Шилки, где в деревне Лончаково принял назначенных H.Н. Муравьевым для пополнения 47-го экипажа 400 солдат, выбранных из Сибирских линейных батальонов. Эти «здоровые, сильные и веселые» рекруты- сибиряки не были новичками, как принято считать, а служили уже около 4 лет, хорошо знали пехотный строй и прекрасно стреляли, поскольку более половины из них в прошлом являлись охотниками. Пережидая весенний разлив рек, Арбузов стал обучать своих рекрутов действию рассыпным строем, а также фехтованию на штыках. Сам он научился штыковому бою еще в 1837–1839 гг. на Черноморском флоте от служивших матросами пленных солдат польской армии. По их примеру Арбузов для отработки ударов использовал шары, свитые из сена и соломы. Наконец, 14 мая отряд Арбузова двинулся в путь на плотах, буксируемых пароходом «Аргунь». Пройдя за месяц Шилку и почти весь Амур, отряд пересек озеро Кизи, вышел на берег Татарского залива и 17 июня достиг русского поста в заливе Де-Кастри. Здесь 333 рекрута сели на 10-пушечный транспорт «Двина» и через 35 дней тяжелого плавания по Охотскому морю и Тихому океану достигли 24 июля Петропавловска.

Отряд Арбузова прибыл очень кстати. Накануне, 14 июля 1854 г. в Петропавловск с Гавайских островов пришел американский купеческий бриг «Нобл» («Nobl»), который доставил Завойко известие, «что между Россией, Англией и Францией объявлена война, что находящиеся в Тихом океане российские порты объявлены в блокаде ». В Петропавловске же к этому времени после отплытия всех судов Камчатской флотилии оставался лишь 231 матрос 47-го флотского экипажа, включая команду транспорта «Двина», а также портовых мастеровых и престарелых инвалидов. По счастью в гавани стоял 44-пушечный фрегат «Аврора» 19-го флотского экипажа. Этот фрегат под командованием капитан-лейтенанта И.Н. Изыльметьева еще 14 августа 1853 г. отправился из Кронштадта вокруг света для усиления борьбы с браконьерами на Дальнем Востоке. Совершив изнурительный переход, «Аврора» 19 июня пришла в Петропавловск, где Изыльметьев дал команде отдых. На борту фрегата в это время находились 14 офицеров, 4 гардемарина, 2 юнкера, 13 унтер-офицеров, 4 кондуктора морской артиллерии, 5 музыкантов, 241 рядовой, 7 нестроевых, 7 мастеровых[88], 1 младший врач, 1 фельдшер, 1 иеромонах. Вынужденная стоянка оказалась не по сердцу кронштадтцам. «Говоря откровенно, — вспоминал мичман Н.А. Фесун, — никто и никогда из служивших на „Авроре“ не ждал, чтобы дрянной камчатский городок мог быть атакован значительными силами; все желали поскорее вырваться из Камчатки. <…> „Команда теперь уже поправилась, — говорила молодежь на „Авроре“, — и что нам делать здесь, в этом захолустье? Какой сумасшедший адмирал решится искать фрегат за тридевять земель, в дальних и бурных морях и уже почти в осеннее время?“».

Квартирмейстер 3-й роты 47-го флотского экипажа. 1854–1856 гг. Иллюстрация по рисунку художника В.Н. Куликова 2002 г. (РГБИ).



Самоуверенная флотская молодежь не догадывалась, что над Петропавловском уже нависла грозная опасность. Еще 25 апреля 1854 г. в порту Кальяо в Перу английский контр-адмирал Дэвид Прайс получил известие о начале боевых действий против России и назначении его начальником союзной эскадры. Однако компания Гудзонова залива («Hudson’s Вау Company»), фактически управлявшая канадскими владениями Британии, была заинтересована в продолжении торговых контактов с Российско-Американской компанией. Поэтому русские колонии на Аляске, Алеутских и Курильских островах объявили нейтральными. Корабли Прайса не имели права нападать на них, и им оставалось лишь охотиться за русскими судами в море.

После трехмесячных безрезультатных поисков союзники решились, наконец, предпринять экспедицию против Петропавловска, надеясь застать там всю русскую флотилию. 13 июля к берегам Камчатки из Гонолулу вышли 6 боевых кораблей: английские 50-пушечный фрегат «Президент» («President»), 36-пушечный фрегат «Пик» («Pique») и 6-пушечный пароход «Вираго» («Virago»); французские 60-пушечный фрегат «Форт» («La Forte»), 22-пушечный корвет «Эвридика» («L'Eurydice») и 12-пушечный бриг «Облигадо» («Obligado»).

Между тем в Петропавловске Завойко, реально оценив опасность, силами 47-го экипажа, моряков «Авроры» и жителей города приступил к строительству береговых укреплений. Не имея возможности перекрыть вход в Авачинскую губу, губернатор все внимание сосредоточил на обороне Петропавловской гавани. Для ее защиты на наиболее важных участках он построил 7 батарей, к орудиям которых назначил матросов и рекрутов 47-го экипажа.

План Авачинской губы и Петропавловского порта на Камчатке. Гравюра 1870 г. (Музей-панорама «Бородинская битва»).



От акватории Авачинской губы Петропавловскую гавань отделяет узкий мыс длиной около 1200 метров и шириной 150 метров. Этот мыс образуют две горы — более высокая Никольская (70 м) и расположенная южнее Сигнальная (56 м) — обе с крутыми, почти отвесными обрывами со стороны губы и более пологими склонами к городу, имеющими несколько троп. Склоны гор густо покрывали заросли мелкого кедровника. На Сигнальном мысу[89], которым с юга заканчивается Сигнальная гора, построили батарею № 1. Фактически ее пришлось выдолбить в камне, в связи с чем не удалось добиться нужной глубины укрытия. На батарее установили три 36-фунтовые пушки и два двухпудовых бомбических орудия. Возглавил батарею лейтенант П.Ф. Гаврилов. У него под командой находились 63 нижних чина. На перешейке между Сигнальной и Никольской горами установили батарею № 3. Для ее вооружения 3 августа с правого борта фрегата «Аврора» свезли пять длинных 24-фунтовых пушек. Командиром батареи Завойко назначил лейтенанта князя А.П. Максутова. При своих орудиях он имел 51 нижнего чина 47-го флотского экипажа.

С противоположной, северной стороны Никольская гора спускалась к болотистому Култушному озеру. Между озером и горой со стороны берега шла широкая дорога, которая, огибая подошву горы, вела прямо в город. Для защиты этих подступов на берегу построили земляную батарею № 7. Для ее вооружения с «Авроры» свезли пять коротких 24-фунтовых пушек. Батарею и 49 нижних чинов возглавил капитан-лейтенант «Двины» В.К. Коралов. Чтобы предотвратить прорыв неприятеля с тыла по дороге в город, возле озера также установили батарею № 6 с четырьмя 18-фунтовыми и шестью 6-фунтовыми пушками. Батарея эта строилась на случай падения батареи № 7 и считалась тыловой. Поэтому ее командир поручик Корпуса корабельных инженеров К.Я. Гезехус имел всего 31 человека, да и то набранных к пушкам по недостатку людей из писарей морского ведомства, которых «обучили действовать оными, равно как и ружьем».

По фронту гавань отделялась от губы узкой песчаной трехсотметровой косой шириной 30–35 метров, едва подымавшейся из воды. К этой косе, прозванной Кошкой, левым бортом встали «Аврора» и «Двина». Коса защищала их ватерлинию, не препятствуя при этом вести огонь. Таким образом, вход на рейд защищали 22 орудия «Авроры», заряженные ядрами, и еще пять 18-фунтовых коротких пушек «Двины». Узкий, шириной около 80 метров вход в гавань между Кошкой и Сигнальной горой перегородили деревянным боном на цепях. Кроме того, у основания Кошки построили мощную батарею № 2 из 10 орудий З6-фунтового «калибра» и одной длинной 24-фунтовой пушки с «Авроры». Командир батареи лейтенант князь Д.П. Максутов и его помощник гардемарин В.Д. Давыдов возглавляли 127 нижних чинов.

Для дополнительной обороны подступов к Кошке южнее Петропавловска на возвышенности, называемой Красный Яр, была построена батарея № 4. Эта батарея, расположенная недалеко от городского кладбища, могла бить по вражеским кораблям при их маневрировании напротив Сигнального мыса, а также расстреливать союзников с фланга в случае попытки прорваться в гавань. Для вооружения батареи с «Авроры» отправили три длинные 24-фунтовые пушки с мичманом В.И.Поповым и гардемарином Г.Н. Токаревым. На Красном Яру Попов принял под командование 28 нижних чинов[90].

Матрос 19-го флотского экипажа. 1854–1856 гг. Иллюстрация no рисунку художника В.Н. Куликова 2002 г. (РГБИ).



Для отражения вражеского десанта Завойко составил из рекрутов и матросов 47-го экипажа три отряда: 1-й портовый стрелковый отряд мичмана Д.В. Михайлова (49 чел.), 2-й портовый стрелковый отряд полицмейстера подпоручика ластовых экипажей М.Д. Губарева (50 чел.) и 3-й портовый отряд поручика Корпуса флотских штурманов Кошелева для тушения пожаров (69 чел.). Кроме того, был сформирован отряд волонтеров из чиновников и купцов, вооруженных ружьями со штыками (18 чел.). На «Авроре» приготовились к бою одна стрелковая и три абордажных партии. Для защиты города также собрались 20 местных охотников-камчадалов, среди которых выделялся старик Дурынин, убивший за свою жизнь более 40 медведей. Всего в распоряжении Завойко находились 4 штаб-офицера, 37 обер-офицеров, 879 нижних чинов и волонтеров.

Губернатор вовремя завершил приготовления. 17 августа 1854 г. к Авачинской губе подошла эскадра союзников[91]. Контр-адмирал Прайс решил лично провести разведку, прибегнув к не слишком честной хитрости. На пароходе «Вираго» подняли американский флаг, и в 16.30 он вошел в Авачинскую губу. Но защитники Петропавловска еще утром заметили союзную эскадру и подготовились к визиту непрошенных гостей. В городе ударили тревогу, а навстречу пароходу выслали дозорный вельбот. В 17 часов «Вираго», не доходя три мили до Сигнального мыса, остановился и, увернувшись от шлюпки, ушел в море.

Следующий день 18 августа стоял полный штиль. Лишь около 16 часов союзная эскадра с развевающимися флагами смогла войти в Авачинскую губу и потянулась кильватерной колонной мимо Сигнальной горы. Шедший впереди пароход «Вираго», приблизившись к Сигнальному мысу, выстрелил из носового орудия. Тогда открыли огонь батареи № 3 и № 1. Затем вступили в бой батареи № 2 и № 4, но их ядра не долетали до врага. Несколько минут продолжалась перестрелка. Союзники сделали около 15 выстрелов ядрами и бомбами, причем три бомбы перелетели через Сигнальный мыс и лопнули в воздухе. Осколки двух бомб упали недалеко от «Авроры». В свою очередь защитники города метким выстрелом с батареи № 1 попали бомбой в корму парохода «Вираго». После этого противник отвернул на запад, вышел из зоны огня и стал на якорь.

Вечером контр-адмирал Прайс собрал на военный совет французского контр-адмирала Февре де Пуанта и командиров кораблей. Чтобы открыть вход в гавань со стороны Кошки, совет решил на следующий день разгромить огнем фрегатов «Президент» и «Форт» батарею № 1, в то время как фрегат «Пик» должен был подавить своими орудиями батарею № 4, а пароход — высадить десант для ее ликвидации.

Утром 19 августа эскадра союзников приготовилась к штурму Петропавловска. Пароход «Вираго» взял на буксир «Пик» и собирался пришвартовать «Форт». Но тут произошло совершенно неожиданное событие. На «Президенте» контр-адмирал Прайс, «пройдясь по палубе с капитанам Бьюрриджем, своим флаг-капитанам, и поговорив с ним о принятых диспозициях, спустился в свою каюту, которая по случаю предстоящего сражения не отделялась переборкой от батареи, открыл шкаф, вынул оттуда пистолет, зарядил и, прицелив к сердцу, выстрелил. Несмотря на поданную помощь, через несколько часов он умер». До сих пор остается загадкой, почему всеми уважаемый адмирал внезапно покончил с собой на глазах изумленного экипажа. Большинство свидетелей объясняет этот странный поступок нервным срывом, вызванным общими неудачами кампании и грузом колоссальной ответственности. Впрочем, самоубийство Прайса и по сей день остается одной из самых темных страниц в летописи английского флота[92]. Своим поступком адмирал, по верному замечанию офицера фрегата «Пик» Клерка, «поставил эскадру в ситуацию, не имевшую аналогов в британской морской истории». При общем замешательстве начальство союзниками принял «храбрый, честный, но не пользовавшийся популярностью» французский контр-адмирал де Пуант. Британские корабли возглавил по старшинству капитан «Пика» Ф. Николсон. Но атаку, естественно, пришлось отложить до следующего дня.

Английский пароход «Вираго». (Фотография из архива журнала «Флото-Мастер»).



На рассвете 20 августа защитники Петропавловска заметили приготовления союзников к бою. Около 6 часов утра «Вираго» развел пары. С фрегата «Президент» на пароход перевезли морских солдат под командованием капитана Ч.А. Паркера, к которым присоединился отряд французских матросов. Всего для десанта собралось 150 человек Около 8 часов утра «Вираго» пришвартовал к левому борту фрегат «Пик», к правому «Форт», а «Президент» взял на буксир.

Между тем Завойко скрытно разместил в кустах на высоте между батареями № 2 и № 4 отряд волонтеров и 1-й портовый стрелковый отряд. 2-й портовый стрелковый отряд занял позицию у Сигнальной горы. 3-й портовый отряд с пожарными инструментами расположился в городе около гауптвахты. В случае десанта «по отрядам приказано не тратить времени на стрельбу, а прогонять неприятеля штыками и драться до последней капли крови». На батарею № 1 Завойко пригласил священника Георгия Логинова, который отслужил молебен о даровании победы. Погода стояла тихая, и церковное пение доносилось даже до дальних батарей. Защитники, сняв фуражки, молились возле орудий. Утреннюю тишину нарушал лишь шум «Вираго», с трудом тянувшего три фрегата к Сигнальному мысу. После молебна Завойко обратился к команде батареи № 1 с речью, которую завершил словами: «Многие из нас умрут славною смертью, последняя молитва наша должна быть за царя». Воодушевленные моряки хором спели «Боже, царя храни». Гимн, разнесшийся над бухтой, был встречен дружными криками «Ура!» по всем батареям, отрядам и на судах.

Союзники тоже слышали пение и крики русских и приняли их за сигнал к сражению. Около 9 часов утра, поборов отлив, «Вираго» расставил фрегаты на позиции в кильватерном строю. Первым на шпринг встал «Пик», через 1,5 кабельтовых «Президент», а за ним «Форт». Их позиция оказалась очень удачной. Фрегаты могли бить по батарее № 1 и дальним огнем по № 2 и № 4. При этом Сигнальный мыс скрывал их от орудий «Авроры» и «Двины», а гора препятствовала стрелять батарее № 3- Сначала фрегаты сосредоточили огонь на батарее № 1. Положение защитников осложнялось тем, что вражеские ядра, ударяясь в скалу, ранили моряков осколками камня и щебнем. В 9-45 Завойко сообщили, что командир батареи лейтенант П.Ф. Гаврилов ранен камнем в голову и ногу, но не оставил позицию. В помощь ему губернатор послал подпоручика М.Д. Губарева. Вскоре офицеры донесли, «что из команды, кроме убитых, много раненых каменьями, у орудий повреждены брюки и станки и что на платформу навалило ядрами каменья и землю так, что действовать орудиями невозможно».

С командного пункта на Сигнальной горе Завойко отправился на батарею № 1, где застал полный разгром. Но в этот момент его внимание привлек новый маневр союзников. С Сигнального мыса губернатор увидел, как 3 гребных бота с десантом направляются от «Вираго» к батарее № 4. Эта батарея также подвергалась усиленному обстрелу. Находившийся на ней гардемарин Г.Н. Токарев записал в своем дневнике: «Тут уж ничего не было видно. Все застлано было дымом; помню только, что свист ядер не переставал над нашими головами, бомбы трескались в воздухе, в кустах, в валу батареи. Кланялись сперва ядрам, потом сделалось все равно. Всеми овладела неимоверная злоба». 1,5 часа мичман В.И. Попов мужественно выдерживал вражеский огонь и лишь «по необыкновенному счастью, несмотря на град ядер, сыпавшихся на батарею, не потерял ни одного человека из своей команды».

Увидев с Сигнального мыса вражеский десант, Завойко приказал оставить батарею № 1, заклепав разбитые орудия. Ее личный состав под руководством М.Д. Губарева перенес оставшиеся заряды на батарею № 2, после чего присоединился к 2-му портовому стрелковому отряду. Вместе они поспешили вслед за 1-м портовым стрелковым отрядом и волонтерами мичмана Д.В. Михайлова к батарее № 4. Одновременно всем офицерам и морякам не участвовавших в сражении батарей № 3, № 6 и № 7 Завойко приказал, оставив у пушек по два человека, собраться к батарее № 2 для отражения десанта. Сюда же по приказу губернатора с «Авроры» высадилась стрелковая партия мичмана Н.А. Фесуна (1 унтер-офицер и 30 матросов). К 11 часам отряды собрались вместе, но, не имея общего начальника, нерешительно толпились на берегу. Завойко же в это время отправился в город, чтобы привести еще 3-й портовый отряд.

На палубе британского военного корабля перед сражением. Картина художника Ф.О. Биара. 1855 г. (ЦВММ).



Между тем английские морские солдаты и французские матросы капитана Паркера благополучно высадились, построились и двинулись через густой кустарник к батарее № 4. Прикрывая десант, «Вираго» осыпал берег бомбами и картечью. Ввиду неприятеля защитники батареи спрятали порох, заклепали орудия и в 10.45 отступили через кусты к кладбищу, навстречу 1-му портовому стрелковому отряду и отряду волонтеров. С кораблей союзников тоже заметили русские отряды и для подкрепления Паркера послали команду матросов с «Пика» и десантную роту с «Форта». Всего, таким образом, на берегу собралось несколько сотен союзников. В 11 часов десантники Паркера захватили батарею. Но их ликование оказалось недолгим. «Французы, вскочив первыми на Красный Яр, битком наполнили батарею и при восторженных кликах подняли французский флаг; — вспоминал мичман Фесун, — только что он развился, как бомба с английского парохода, ударясь в самую середину массы, произвела в ней страшное замешательство. Прежде, чем бедные французы успели опомниться от счастливой для нас ошибки своих милых союзников, транспорт („Двина“) и фрегат („Аврора“) открыли по ним меткий батальный огонь». Два удачных ядра с «Авроры» и одно с «Двины» довершили общую неразбериху.

В это время десантники увидели идущие через кладбище отряды Михайлова и Губарева. Кроме того, от Кошки, наконец, двинулась плотная масса стрелков, собранных Завойко. Изрубив у орудийных станков оси, брюки и тали, сломав у пушек прицелы и ударные молотки, союзники стали отступать к своим ботам. Моряки 1-го и 2-го портовых отрядов, волонтеры и канониры В.И. Попова преследовали их с громким «Ура!». Но «неприятель начал отступление бегом и с такою быстротою, что, прежде чем мы подоспели к занятой им батарее, он уже был в шлюпках и вне выстрела, так что, несмотря на самое пламенное желание, в этот раз не удалось его попотчевать даже (ружейными выстрелами.

Крики „ура“ всего гарнизона были наградой за наше стремительное наступление». В 11.45 «Вираго» отконвоировал 13 десантных шлюпок к фрегатам, которые снова открыли огонь по Красному Яру. В связи с этим Завойко приказал стрелкам вернуться в город и занять свои места на батареях.

Карта сражений при Петропавловском порте с 18 по 27 августа 1854 г. Фрагмент. (РГАДА). Подлинник первого плана Петропавловской обороны, составленного сразу же после событий и приложенного к рапорту В.С. Завойко, пока не обнаружен. Однако сохранилась точная копия с него, снятая по распоряжению Н.Н. Муравьева в Иркутске картографом И. Федоровым. Этот чертеж находится сегодня в РГАДА. С оригинала же, доставленного князем А.П. Максутовым в Петербург, в хромолитографии Р. Гундризера был сделан цветной печатный план. Этот «облагороженный» вариант стал впоследствии классическим. Первый же вариант, имеющий ряд существенных деталей, так никогда и не публиковался. (см. стр. 369).



В это время не участвовавшие в битве корвет «Эвридика» и бриг «Облигадо» двинулись к батарее № 3, команда которой, отправившаяся с князем А.П. Максутовым к батарее № 4, еще не вернулась. В связи с этим в 12.45 с «Авроры» на батарею послали лейтенанта Е.Е. Анкудинова, прапорщика морской артиллерии Николая Можайского, 1 кондуктора и 57 матросов. Выстрелами из орудий они заставили французов, уже приготовивших десантные боты, отойти. Причем одну вражескую шлюпку разбило метким попаданием. В 13.30 на батарею вернулся князь Максутов со своими людьми, а команда Анкудинова вернулась на «Аврору».

Между тем фрегаты «Форт» и «Президент», пользуясь молчанием батарей № 1 и № 4, подошли ближе к Сигнальному мысу и, по-прежнему укрываясь за ним от пушек «Авроры» и «Двины», стали дальними выстрелами бомбардировать батарею № 2[93]. Ее орудия не могли достать противника, в связи с чем князь Д.П. Максутов не отвечал на вражеский огонь и приказал команде лечь. «Сберегая людей за бруствером в то время, когда батарею осыпало ядрами, бомбами и гранатами, — доносил Завойко, — князь Максутов сам подавал пример неустрашимости, ходил по батарее и ободрял команду, выжидая времени, когда фрегат „Форт“, бывший к батарее ближе других фрегатов, травил кормовой кабельтов и приближался к батарее. Князь Максутов посылал меткие выстрелы, распоряжаясь как на ученье; батарея стреляла с расстановками, но метко, не тратя даром пороха, которого было очень мало; все усилия трех фрегатов и парохода заставить замолчать батарею остались тщетными». «Прекрасную картину представляла батарея № 2, - вспоминал мичман Фесун, — 3 огромных фрегата, построившись в линию с левым бортом, обращенные к Кошке, <…> производят неумолкаемый огонь. Ядра бороздят бруствер во всех направлениях, бомбы разрываются над батареей, но защитники ее холодны и молчаливы; куря спокойно трубки, весело балагуря, они не обращают внимания на сотни смертей, носящихся над их головами, они выжидают своего времени. Но вот раздается звонкий голос командира: „Вторая! Третья!“. Взвился дымок, и можно быть уверенным, что ядра не пролетели мимо. Не обходилось и без потерь; от времени до времени появлялись окровавленные носилки, все творили знамение креста, несли храброго воина, верно исполнившего свой долг». За мужество, проявленное 20 августа 1854 г., князь Д.П. Максутов был впоследствии награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

От огня русских батарей все участвовавшие в сражении корабли союзников имели повреждения в корпусе и рангоуте. Больше всех пострадал фрегат «Форт». Одно из ядер влетело на его квартер-дек, убив 1 матроса и ранив 7 человек Дважды из-за Сигнального мыса выходил пароход «Вираго» и пытался бомбардировать город. Но каждый раз «Аврора» быстро прогоняла его меткими выстрелами[94]. В 18 часов союзники прекратили обстрел и вышли за линию огня.

Бомбардировка Петропавловска союзной эскадрой 20 августа (1 сентября) 1854 г. Хромолитография 1856 г. из флорентийского альбома «Восточная война». (РГБИ).



В 18.15 сражение завершилось, и на батареях ударили отбой. Потери защитников составили 6 нижних чинов убитыми (2 — на батарее № 1, 4 — на батарее № 2), ранеными — лейтенант П.Ф. Гаврилов и 12 нижних чинов (6 — на батарее № 2). В 19 часов Завойко приехал на «Аврору», поблагодарил команду и, собрав офицеров, объявил намерение защищаться до последней крайности. Экипаж единодушно ответил: «Умрем, но не сдадимся!».

Не столь дружным оказалось вечернее совещание союзников. В целом им удалось решить задачи дня: батареи № 1 и № 4 были разгромлены, а батарея № 2 сильно повреждена. Но французские офицеры стали обвинять англичан в нерешительности. Де Пуант припомнил Николсону странное поведение «Пика» во время боя «Форта» и «Президента» с батареей № 2. Тот в свою очередь обвинил французского адмирала в отсутствии должных инструкций и руководства. В общем, выдвигались те же взаимные претензии, что позднее зазвучат под Севастополем. В конце концов, раздосадованный де Пуант склонился к мысли о прекращении операции и возвращении в Сан-Франциско. Весь следующий день 21 августа корабли исправляли полученные в бою повреждения. Вечером пароход «Вираго» отправился в Тарьинскую губу, где с салютом похоронили тело контр-адмирала Прайса. Во время этого траурного вояжа произошло событие, в корне изменившее планы союзников. В прибрежном лесу англичане схватили двух американских матросов, посланных за дровами со стоявшего в Петропавловске торгового судна. Пленников доставили на «Пик», где они подробно рассказали капитану Николсону о городе, а также об удобной дороге, ведущей к нему с тыла от господствующей над гаванью Никольской горы.

Уязвленный обвинениями французов Николсон решил взять реванш. Он предложил де Пуанту захватить Петропавловск десантом, высадив его в тылу русских батарей. Французский контр-адмирал поначалу возражал, справедливо считая такую операцию слишком рискованной. Но, в конце концов, не желая прослыть трусом, тем более в глазах англичан, он согласился. После полудня 23 августа командиры кораблей собрались на военный совет и выработали план атаки. В соответствии с ним предполагалось разгромить огнем артиллерии батарею № 7, после чего высадить 700 человек из равного числа англичан и французов. 350 англичан возглавил капитан «Президента» Р. Бьюрридж, а 350 французов капитан «Эвридики» М. де ля Грандьер. Авангард десанта из 120 морских солдат и взвода французских стрелков под командованием капитана Ч.А. Паркера должен был занять Никольскую гору. На ее вершине Паркер надеялся соединиться с колонной из 120 матросов «Облигадо» и «Вира- го», которым поручалось обойти гору вдоль по берегу и подняться на нее с южной стороны. Одновременно Бьюрридж во главе сильной колонны английских моряков с «Пика» и «Президента» планировал двинуться по дороге и взять городские батареи. Общий резерв десанта составляли 200 матросов с «Форта» и «Эвридики» под командованием ля Грандьера.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-11-22 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: