Второй аргумент, наоборот, апеллирует к большому фактическому материалу (и поэтому его изложение займет гораздо больше места). Речь идет об очень простом логическом заключении: если мы считаем, что «агенты влияния» и другие внешние воздействия способны вызвать крушение великой державы — СССР и всего коммунистического мира, то надо признать, что такую же эффективность это оружие имело и в руках Советского Союза. Если же вспомнить известные по этому поводу факты, то будет ясно, что воздействие Советского Союза на западный мир было несравненно сильнее, чем обратное влияние, с Запада на Восток, — так что если бы судьба борьбы социалистического и капиталистического лагеря определялась «агентами влияния» (даже в самом широком смысле) и техникой «психологической войны», то сейчас в развалинах должен был бы лежать не социалистический, а капиталистический мир. Некоторые из этих фактов стали известны сравнительно недавно благодаря распаду структур, охранявших государственные тайны в СССР. Но большая часть была хорошо известна и раньше, только драматические события последнего десятилетия вытеснили их из памяти.
Я просил бы читателя на время отвлечься от своих политических симпатий и антипатий, не ис- ходить из того, действовали ли определенные личности и течения на пользу нашей страны или во вред ей. Мы пытаемся оценить эффективность некоторого особого оружия: «агентов влияния», «психологической войны» и т. д. Мы как бы присутствуем на всемирном полигоне, где это оружие испыты- вается. А эффективность оружия не зависит от того, какой стороной конфликта оно используется.
Я сознательно напомнил здесь лишь одну сторону ситуации, так как другая — агрессивное давление США и Запада на остальной мир — сейчас все время перед глазами и ее-то нет опасности забыть. США — страна, содержащая самую большую армию за своей границей (более полумиллиона), осуществившая с 1946 по 1975 год 215 военных вторжений, — конечно, использовали все свои возможности для борьбы с СССР и коммунистическим лагерем. Цель дальнейшего — напомнить, что этому давлению долго противостояло не меньшее и часто более успешное давление. Фактов, иллюстрирующих такую мысль, существует очень много — я приведу лишь несколько самых ярких.
В Англии в 1930-е годы среди молодежи были широко распространены левые настроения: враждебность к существовавшему в стране строю и симпатии к СССР. Особенно широко эти настроения были представлены среди студентов элитарных университетов: Оксфордского и Кембриджского. Члены коммунистических ячеек и «попутчики», сочувствующие коммунизму, легко входили в контакт с советской разведкой. Так, в 1930-е годы в Кембридже были завербованы Гарольд Рассел, Ким Филби, Дэвид Мак-Лейн, Гэй Берджес, Энтони Блент, Джон Кэйркросс. Впоследствии они заняли высокие посты в МИД, разведке и других правительственных органах. Они не только передавали ценную информацию НКВД, но и обрабатывали информацию, которая поступала в английские правительственные органы.
Так, во время войны правительство информировалось о том, что в Югославии борьбу с немцами ведут только партизаны Тито, в результате чего только им оказывалась помощь (Черчилль сказал: «Мне все равно, кому помогать, лишь бы они убивали немцев»). Мак-Лейн дослужился до поста первого секретаря английского посольства в США и имел доступ к секретной информации — не только английской, но и американской. В книге генерала НКВД Судоплатова (подробнее о нем будет сказано позже) сообщается, что именно от Мак-Лейна в 1941 году была получена первая информация об английском атомном проекте: это был документ на 60 страницах. Он же информировал позже советскую сторону о незначительном количестве атомных бомб, изготовленных в США к концу 1940-х годов, и о неспособности США начать тогда атомную войну. В 1952 году, опасаясь разоблачений перебежавшего на Запад сотрудника НКВД, Берджес и Мак-Лейн бежали в СССР. Другие члены той же группы сохраняли свое положение гораздо дольше. Так, Блент до 1972 года играл видную роль в организации охраны королевской семьи. В 1979 году он был разоблачен, но отделался тем, что был лишен рыцарского звания и уехал во Францию.
В США группа влиятельных советских агентов действовала в окружении президента Рузвельта, также начиная с 1930-х годов. Наиболее известны среди них Алджер Хисс и Декстер Уайт. Хисс играл ведущую роль в планировании экономики в начале президентства Рузвельта. В частности, им разрабо- тан «Акт об упорядочении земледелия», оказавший большое влияние на экономику США. Потом он перешел в госдепартамент и занял там высокое положение.
Ко времени конференции в Ялте он стал основным советником Рузвельта по внешнеполитическим вопросам. Через его руки шли все документы госдепартамента, направлявшиеся Рузвельту. Он неоднократно присутствовал при переговорах Рузвельта со Сталиным. Госсекретарь Стеттиниус пишет в своих дневниках, что Хисс «всегда был за спиной президента». Хисс играл ведущую роль в создании ООН: в частности, он председательствовал на конференции в Сан-Франциско по разработке устава этой организации. Согласно заявлению сенатской комиссии, «занимая обе должности — председателя оргкомитета и высшего лица в госдепартаменте по делам ООН, он имел широкие возможности формирования секретариата ООН». В книге Судоплатова цитируется справка, составленная в НКВД о Хиссе: «в высшей степени симпатизирующий СССР». Нет, однако, указаний, что Хисс являлся платным агентом.
Декстер Уайт был заместителем министра финансов при министре Моргентау, из ближайшего окружения Рузвельта. Он был также руководителем действий министерства финансов, связанных с внешней политикой. Уайт играл решающую роль в создании Международного валютного фонда и был его директором. Имя Уайта упоминается в связи с одним из важнейших эпизодов Второй мировой войны: нападением Японии и вступлением США в войну. Неоднократно высказывалось предположение, что нападение было спровоцировано Рузвельтом и его советниками, систематически подготовлявшими вступление США в войну против Германии. Ре- шающую роль играла нота США от 26 ноября 1941 года, ультимативно требовавшая вывода японских войск из Китая и выхода Японии из союза с Германией и Италией. Она явно не оставляла Японии другого выхода, кроме войны. Более того, высказывалось предположение, что Рузвельт догадывался о том, куда Япония нанесет удар, и, желая сделать конфликт необратимым, сознательно ослабил оборонную готовность базы в Перл-Харборе. Например, содержание ноты и ответ Японии не были сообщены командованию базы. Автором ультиматума от 26 ноября 1941 года, как выяснилось позже, был Уайт. Недавно в «Правде» появились статьи писателя В. Карпова, автора произведений о Второй мировой войне, где опять упоминается об этом. В одной из них говорится о советском агенте генерал-лейтенанте В. Павлове: «Я располагаю американскими документами... Был такой г-н Вайт (то есть Уайт! — И.Ш.), с которым наш разведчик Павлов работал. Он представил Рузвельту проект той ноты, фактически написанной по «конспекту», одобренному Сталиным. Комиссия (по антиамериканской деятельности) несколько раз допрашивала Вайта, и он после одного из допросов умер, несчастный! Он много доброго для нас сделал». Действительно, нападение Японии на США не дало ей возможности начать войну против СССР.
В заявлении комиссии Конгресса США говорится: «Алджер Хисс, Декстер Уайт и их сообщники из коммунистического подполья в правительстве обладали властью оказывать решающее влияние на американскую государственную политику и политику международных организаций во время Второй мировой войны и в годы непосредственно после ее окончания. Они обладали властью оказывать ре- шающее влияние на создание и деятельность Организации Объединенных Наций и подчиненных ей учреждений. Их власть не была ограничена официальными должностями. Она заключалась прежде всего в доступе к руководящим правительственным деятелям, а также в их возможностях представлять или скрывать информацию, на которой должны были основываться решения их начальников».
Хисс и Уайт были разоблачены американской коммунисткой Элизабет Бентли, служившей связной НКВД, а также работавшим на ГРУ Уиттекером Чемберсом. Хисса не могли осудить за шпионаж, так как истек срок давности, но он был осужден на 5 лет за лжесвидетельство, так как сначала отрицал обвинения. Он отсидел 3 года и 8 месяцев. Уайт также отрицал обвинения, но когда ему были предъявлены фотокопии его донесений, сделанные Чемберсом, сознался. После этого был отпущен домой и на другой день найден мертвым.
Судоплатов пишет, что Хисс и Уайт были источниками информации и входили в ячейку Натана Григория Сильвер-мастера, выходца из России. Кличка Хисса была Марс. В ту же ячейку входил и Лаухлин Кэри, советник Рузвельта по иностранным делам во время войны. В 1949 году он покинул США. Данные о Хиссе были позже подтверждены на основании досье венгерского агента Ноэля Фильда, работавшего с тем же офицером ГРУ, что и Хисс. Как пишет Судоплатов, по данным офицеров ГРУ, Рузвельт создал для наиболее деликатных целей свою собственную разведывательную сеть, которой руководили Хисс, Гопкинс и Гарриман. Он считает, что против Хисса были еще более веские улики, но они были скрыты по соглашению с ФБР, чтобы не компрометировать Рузвельта и Трумэна.
Одновременно с Хисом, Уайтом и Кэри были разоблачены как советские агенты Натан Витг, секретарь Национального совета по трудовым соглашениям, Ли Прессман, юрисконсульт Конгресса производственных профсоюзов, Джон Абот, специальный помощник Генерального прокурора. Вообще, тогда в правительственном аппарате и печати влиянием пользовались люди «левых взглядов», с симпатией относившиеся к коммунизму и коммунистическим движениям — таким, как движения Кастро на Кубе или Мао в Китае, а с антипатией — к противостоящим им коррумпированным реакционным режимам.
Часто невозможно было определить, являлись ли они советскими «агентами влияния», орудиями «психологической войны» или просто «левыми». Так, полугосударственная организация — Институт тихоокеанских отношений — практически определяла американскую политику в Китае в течение пятнадцати лет. Это влияние значительно способствовало поражению Чан Кайши. Например, в правительственные круги передавалась информация, изображавшая китайских коммунистов как демократов и «сторонников земельной реформы». В результате Чан Кайши было предложено ввести в состав правительства коммунистов. Когда он отказался, полностью были прекращены поставки из США. Разработанная институтом финансовая политика вызвала колоссальную инфляцию в Китае и массовое недовольство населения режимом Чан Кайши. Эта политика проводилась министерством финансов под руководством Уайта и представителя этого министерства в Китае, Соломона Адлера, также разоблаченного позже как коммунистического агента.
Точно так же от руководства госдепартамента и от общественности долго утаивалась информация о том, что Кастро является коммунистом и получает поддержку от Советского Союза. Такую информацию, в частности, тщательно заглушал начальник отдела Карибского района в госдепартаменте Вильям Виганд. Хотя Виганд был дипломатом в Боготе в 1948 году, когда Кастро возглавил восстание в Колумбии и через захваченную радиостанцию передавал обращения, начинавшиеся словами: «Говорит Фидель Кастро, говорит коммунистическая революция». Когда Кастро возглавил восстание на Кубе, Виганд провел эмбарго на поставки оружия тогдашнему правителю Батисте. Пресса называла Кастро «новым Авраамом Линкольном» («Нью-Йорк тайме»), по телевидению его интервьюировали: «Ведь вы не коммунист, Фидель? Вы ведь верующий католик, не правда ли?» Ведущий резюмировал: «Народ Соединенных Штатов глубоко уважает вас и ваших людей, потому что видит в них возрождение духа Джорджа Вашингтона».
Мировое коммунистическое движение было несравненно большей силой, чем засланные или закупленные «агенты влияния», техникой «психологической войны» оно владело несравненно лучше, чем Запад. Особенно в эпоху Сталина и Хрущева, когда оно еще твердо направлялось Москвой и не возникали разные вольности и уклонения типа «еврокоммунистов». Постоянно внушалась идея, что коммунисты должны ставить интересы Советского Союза выше интересов «своей» (как некогда писал Ленин, в кавычках) страны. Все время повторялись лозунги: «Советский Союз — родина трудящихся (или коммунистов) всего мира». Когда было создано НАТО, в противовес была проведена удивительная акция. В одной стране за другой на трибуну парламента выходил представитель коммунистической фракции и произносил фразу (во всех случаях в точности одну и ту же): «Коммунисты не будут, никогда не будут воевать против Советского Союза». Именно это стереотипное воспроизведение с нелепым повторением («не будут, никогда не будут») придавало всей акЦии характер «запланированности», выполнения директивы. И можно представить себе, каким аргументом иногда была подобная декларация, повторяющаяся в десятках стран, когда в некоторых странах (Франция, Италия) коммунисты составляли крупнейшую партию.