- Это просто мазь, чтобы снять опухоль.
Я позволяю ему дотрагиваться до меня ко мне, хотя это и неловко. Он слишком нежный и сосредоточенный, и я не знаю, куда деть свои глаза, пока он это делает. Я смотрю на его лицо, и он заканчивает. Он протягивает мне крошечный тюбик, и я беру мазь, чтобы не разозлить его или не обидеть. Он засовывает руку в карман.
- Конфету? – Он предлагает ее мне, словно ребенку, и мне хочется засмеяться, но в конфетах нет ничего забавного.
Я качаю головой.
- Я не ем конфеты.
Он улыбается и снимает с одной обертку.
- Да, – он кидает ее в рот, – также как и я.
Под яблоневым деревом. Глава 9. Закрытое сообщество.
Готовы к противостоянию? Если да, то по коням) Как говорится, карета тронулась!
В очередной раз тысяча благодарностей нашей незаменимой бете!И миллион поцелуев Элен=* Мать, возвращайся уже!
Пятница.
Белла.
- Папа, ты опоздал. Мама сходит с ума. Мы закончили ужинать два часа назад. - Он вздыхает на другом конце провода, а я пытаюсь говорить тише, чтобы не услышала Рене: - Не то чтобы ты пропустил что-нибудь особенное.
- Белла, относись к своей маме хорошо. Она старается.
- Лапша была похожа на сосиски. Мне пришлось большую их часть выплюнуть в салфетку, - плачусь я, и он смеется. Он знает, что Рене не в силах прокормить даже себя.
- Я скоро буду дома, детка. Я принесу тебе маленький гостинец, хорошо?
Я улыбаюсь и накручиваю телефонный шнур на палец.
- Что-нибудь с миндалем?
Он смеется, и я представляю, как сейчас выглядит его лицо. Усталое, счастливое и небритое. Этим утром в раковине не было ни единого волоска, и моя мать на это уже давно не жаловалась.
- Конечно, малышка. – Мужской голос на заднем плане зовет его по имени, и он вздыхает. - Я скоро буду дома.
Эдвард отодвигает стул и пугает меня этим. Я перевожу взгляд с окна на его лицо. Он ставит поднос на стол, ноутбука при нем нет. Я опускаю руки на колени, чтобы освободить место для его ланча. Сегодня он в черном свитере, и я хочу сказать ему, что на его плече какая-то херня, но мой рот остается закрытым. Передо мной появляется сэндвич.
- Пожалуйста, просто съешь его. Моя сестра уже злится на меня, и если она увидит, что ты выбрасываешь его в мусор, то станет еще хуже.
Его лицо выглядит усталым, и я смотрю в сторону прилавка. Его сестра отводит взгляд, как только наши глаза встречаются, и я размышляю, сердится ли она, что я сижу здесь уже в течение часа и ничего не покупаю. Он разворачивает свой бутерброд, откусывает и запивает. Я повторяю за ним и жую, глядя в окно.
Он вытирает руки и лезет в карман. Листок бумаги ложится на поднос, и он мгновенье смотрит на меня, перед тем как заговорить:
- Я сдержал свое обещание и принес тебе список, но прежде чем отдать его тебе, я хочу, чтобы ты ответила мне на несколько вопросов, пожалуйста?
Я жду, и он продолжает:
- Ты знаешь кто отец ребенка? - Я неуверенно смотрю на него, и он кивает. - Ты делала это раньше?
- Нет, блядь.
Он замолкает и пару секунд думает, делая глоток своего напитка. Его глаза дрейфуют к окну и остаются закрепленными на нем, пока он говорит:
- Ты рассматривала еще какие-либо альтернативы? Ты ведь знаешь, что аборт не единственный вариант, верно?
- Да, потому что я, без сомнения, стала бы лучшей матерью года.
- Я имею в виду усыновление. – Его взгляд вернулся ко мне. – Ты могла бы найти приемных родителей для своего малыша. Есть множество людей, которые хотят иметь детей, но не могут. Множество людей, которые замечательно позаботились бы о нем или о ней и дали бы им прекрасную жизнь.
Я недоверчиво смеюсь.
- Хочешь узнать кое-что? – спрашиваю я, и он поднимает брови, кивая. – Я встречалась одно время с этим парнем. Они с женой не могут иметь детей. Это, блядь, изводило его, потому что причина была в нем – долбаная генетика или что-то типа того – и большинство времени он сидел и жаловался мне, и это было лучше, чем… ну, ты понимаешь… чем то, за что он платил. Как бы то ни было, они в конце концов начали ходить в то место, где, вероятно, делают детей или подобное дерьмо. Его жена могла выбрать пол… даже сраный цвет глаз. Блядь, какой расы он будет, и в списке даже указывалось, откуда приехал донор спермы - это как выбирать породу собак или вроде того. Охеренно тщательное размножение, - я горько смеюсь и отодвигаю еду. - Богатые люди хотят идеальных детей, чтобы можно было похвастаться ими перед своими идеальными друзьями в своем идеальном сообществе с идеальными газонами и идеальными домами. Они хотят идеально выглядящие рождественские открытки с идеальными изображениями их идеальных семей, чтобы все могли говорить о том, насколько чертовски они идеальны, даже при том, что большинство из них – говно, когда узнаешь их получше. Дело в том, что они не хотят детей от шлюх, они хотят идеальных детей из пробирки, у которых будет тот же цвет глаз и идеальный мозг и которые будут расти, чтобы просто стать такими же идеально выглядящими снаружи и гнилыми внутри. А я даже не окончила среднюю школу.
Эдвард жует свою нижнюю губу, пока размышляет над моей речью. Он берет чашку в руки и делает глубокий вздох.
- Ну, в моей семье всё проходило иначе.
Я закатываю глаза. Ну конечно.
- Тебя усыновили?
- Не меня, Элис. - Он смотрит на свою чашку. - Моя мать не могла иметь детей. - Он снова смотрит на меня. - Долбаная генетика или что-то типа того.
Я собираюсь заговорить, но от его слов мой рот отключился. Знаю, я облажалась, и мой мозг соображает не так быстро, как у некоторых, но и меня не так уж легко надурить. Он думает, что я тупая.
- Ты сказал бы все что угодно, лишь бы отговорить меня, не так ли? – Я швыряю свою еду обратно на поднос и отодвигаю стул. – Ты – гребаный лжец, и я не настолько тупа.
На его лице появляется озадаченное выражение.
- В чем я солгал?
Я всматриваюсь в него.
- Твою сестру удочерили? Правда? Твоя мать не могла иметь детей? Тогда позволь спросить тебя кое о чем, раз уж ты такой чертовски умный, - я наклоняюсь вперед, - откуда, блядь, ты тогда появился?
Он сжимает чашку в руках.
- Я и не говорил, что Эсме моя биологическая мать. Я просто сказал, что она - моя мать.
Теперь он говорит кругами, пытаясь меня запутать еще больше.
- Ты сказал, что не был усыновлен. Я спрашивала тебя об этом. Ты сказал, что нет. Я слышала это. Так же ясно, как сраный день, - я становлюсь громкой, и люди оборачиваются на нас.
- Карлайл - мой отец. Мой биологический отец. Он женился на Эсме, когда я был ещё мальчишкой.
Я хочу найти ложь на его лице, но её там нет. Он хорошо умеет лгать.
- Ну и что же случилось с твоей матерью? Ой, дай-ка угадаю, она скончалась или что-то подобное, не так ли? Что-нибудь до смешного печальное, что заставит меня плакать и сказать тебе, как мне жаль, что так случилось, верно?
Он качает головой и дотягивается до листка на подносе. Он двигает его в мою сторону и придерживает указательным пальцем, как только я собираюсь его взять.
- Моя биологическая мать, Элизабет, однажды просто ушла. Я не знаю, куда она ушла. Она не оставила записки. Она никому ничего не сказала. Она просто ушла. – Он приподнял палец и позволил мне взять листок. - Эсме - единственная мать, которую я когда-либо знал. Единственная настоящая мать, которая когда-либо у меня была. Прости, что разочаровал тебя.
Он снова начинает есть свой сэндвич. Я хочу забрать бумагу и унести свою задницу отсюда, но мои ноги не двигаются. Мой рот пытается выдать что-нибудь остроумное в ответ. Но он меня уделал.
- И, между прочим, - он глотает и смотрит на меня, - я не рос в закрытом сообществе и сейчас не живу.
Он продолжает есть, а я придвигаю свой стул обратно к столу. Я не прикасаюсь к своему сэндвичу и не пью, что бы он там мне не предложил. Я просто сижу. Он ничего не говорит, и я не знаю, означает ли это, что он устал от меня, но это напоминает мне поведение Чарли, когда я делала что-нибудь плохое в детстве. Он никогда не кричал и не ругал меня - он просто переваривал всё в своём уме, пока не успокаивался или пока не находил какие-нибудь мудрые слова. Или пока… я не переставала быть задницей и не просила прощения.
Я складываю руки на коленях и чувствую себя ребенком. Я не хочу говорить это, но знаю, что только одно слово заставит его посмотреть на меня.
- Прости.
Он продолжает есть, и мне кажется, что он меня не услышал. Я оборачиваюсь и вижу, как его сестра пялится на меня. Она выглядит сердитой, и я не могу не думать, что она подслушивала или, по крайней мере, видела нашу перепалку. Черт.
- Я сказала, что мне жаль, хорошо?
Он кивает и вытирает салфеткой рот.
- Я тебя слышал.
Мои ногти впиваются в ладони, я не знаю почему. Мне нужно было бы уйти, но ноги меня опять не слушаются. Он доедает и отодвигает поднос в сторону.
- Где твои родители? – отвечает он на мое извинение, и я должна ответить. Я задела его чувства, когда он показал мне часть себя. Возможно, он хочет сделать то же самое.
- В Фениксе и на кладбище.
- Кто из них где? - Он складывает руки вместе и наблюдает за мной. Я смотрю на свои руки под столом.
- Рене в Фениксе. Мой папа здесь.
Пауза. Я все еще не могу поднять глаз.
- И твоя мать не помогает тебе? – Мои глаза устремляются к нему, и он быстро говорит: - Конечно нет. Не знаю, зачем я спросил.
- У неё своя жизнь.
Он вздыхает и откидывается на стуле. Он выглядит усталым, и я, вероятно, заставляю его опаздывать.
- Ты даже не хочешь рассмотреть вопрос об усыновлении?
- Почему тебя так заботит, что я с ним сделаю?
- Я не знаю… может из-за того, что я вижу детей каждый день и мне неприятна даже мысль о том, что ты собираешься сделать… или… я не знаю, Белла. Это просто меня беспокоит. Я просто не хочу, чтобы ты думала, что это единственный выход, который у тебя есть.
- Так и есть! Даже если я и захочу выносить эту… штуку… и отдать ее кому-нибудь, это просто невозможно.
- Почему?
- Ты, блядь, что, правда такой слепой? - Я снова отодвигаю свой стул. Я поднимаю ногу и показываю ему свою обувь. – Эти ботинки, эти очень дорогие дизайнерские ботинки, на которые люди смотрят с благоговением и предполагают, что у меня есть бабки, когда их нет… мне подарил их парень, который был моим единственным достойным источником моих доходов… помимо танцев. Его жена узнала обо мне, и он свалил. Теперь он трахает шлюху с огромными силиконовыми сиськами.
Я опускаю ногу и указываю на паразита.
- Только больные, по-настоящему больные ублюдки захотят смотреть на толстых, беременных танцовщиц или трахать их. Мне не нравятся взрослые мужики, фантазирующие о кормлении или смене подгузников, если ты понимаешь, о чем я.
Эдвард выглядит так, словно его ланч сейчас возвратится. Он выглядит херово. Он сам напросился. Он потирает лицо и обдумывает сказанное.
- Значит… дело в деньгах. Если эта проблема разрешится, тогда ты подумаешь об усыновлении?
- Нет, потому, что проблема не разрешится.
- Но если вдруг? - давит он на меня. Я слегка поёживаюсь и надеюсь, что он не один из тех больных уродов, которые любят иметь беременных. Как бы он ни выглядел - нормально или нет. Я уже ошибалась раньше.
- У меня нет телефона или адреса… или прочей херни… никто не захочет нанять на работу человека, в резюме которого будет указан адрес «Lollipops Lounge». Если только им не требуется человек для кондитерской или прочего дерьма. (п.п.: lollipop – леденец на палочке, сосалка, другим словом; lounge – комната отдыха, гостиная, зал.)
Уголок его рта приподымается.
- Я могу помочь с работой. Оплата не самая лучшая, но там у тебя будет комната и район вполне безопасный.
Я пялюсь на него, ожидая, когда он перейдет к менее приятной части. Он достает бумагу из-под подноса, которую я раньше не видела. Я забираю ее из его рук и читаю.
- Как думаешь, ты сможешь с этим справиться?
Я смотрю на него.
- Это список с уборкой. Эта работа – работа экономкой?
- Нет-нет, - дразняще улыбается он. - Богачи называют их личными помощниками. Это звучит более престижно. Разве ты не знала?
Мои мозги начинают работать быстрее в поисках ответа. Было слишком много вопросов, но мне хотелось отвертеться только от одного.
- Ну? – спрашивает он. – Ты справишься?
- Я… - я смотрю на список. Кажется, это не очень сложно, но, черт, он загоняет меня в ловушку. - Я не знаю. Возможно. Хотя это и не значит, что я хочу сохранить эту штуковину.
- Это не компромисс. Это – предложение.
Ебать, он не загоняет меня в ловушку. Я слегка киваю, и он выглядит довольным. Он берет поднос, кладёт передо мной бутерброд, а все остальное выбрасывает в мусорный контейнер, стоящий позади нашего стола.
- Адрес указан внизу. Приходи с утра к восьми часам. Мне нужно возвращаться в больницу.
Он отодвигает стул и берет свой пиджак. Я смотрю на лист бумаги и пытаюсь вспомнить, где находится эта улица.
- Белла? - Я смотрю на него, и он указывает на меня пальцем. - Не опаздывай.
Под яблоневым деревом. Глава 10. Новое.
Эдвард
В церкви Эммет на меня не смотрит. Он держит Джоша на своих коленях, а Розали садится рядом с ним. Для остальных все выглядит просто отлично. Я не хочу нарушать ход службы и не хочу разрушать его жизнь, но мне нужно знать правду. Я жду, когда закончится месса, и занимаю место рядом с ним за обеденным столом. Он делает глоток сока и сквозь зубы говорит, что знает, зачем я пришел.
- Я слышал, что ты знаком с Беллой. – Это единственный способ, который я смог придумать, чтобы начать этот разговор. Мой голос звучит не так, как будто я его в чем-то обвиняю. Просто разговор об общем… друге? Знакомом?
- Я видел ее несколько раз, – бормочет он в стакан.
- Да? Где?
Он ставит стакан на стол и смотрит мне в глаза. Что-то мне подсказывает, что я должен понять его взгляд, но я не понимаю.
- Откуда ты ее знаешь? – спрашивает он.
- Я был ее лечащим врачом в больнице.
На его лице появляется слегка удивленное выражение. Он опускает взгляд на чашу с фруктовым пуншем.
- Я не покупаю женщин, Эммет. – Я наливаю себе кружку горячей воды и тянусь за чайным пакетиком. – Теперь, когда мы выяснили обо мне, может быть, расскажешь, откуда ты ее знаешь?
Он раздражен. Его голос сердитый и приглушенный, но он контролирует себя:
- Ты не понимаешь, чувак. Все в твоей семье особенные. Врачи, юристы. То же самое у Роуз. Я просто хочу быть в состоянии дать ей все это.
- Она не настолько мелочная.
Он фыркает и смотрит на меня.
- А как бы ты себя чувствовал, как мужчина, если бы все Танины друзья, ее семья демонстрировали ей свое блестящее барахло, игрушки и все те вещи, в то время как ты не можешь дать все это? Если бы ты должен был наблюдать, как ее лицо каждый раз освещается и сникает, и не быть способным ни хрена поделать с этим?
- Я бы не лгал ей.
Он наклоняется к моему лицу. Его рука на моем плече, а губы шепчут мне на ухо:
- Я не трахаю других женщин и не употребляю наркотики. Я не общаюсь с этими людьми и не привожу их в места, где бывает моя семья. Не делай из меня плохого парня, Эдвард.
- Я знаю. Белла сказала мне.
Он отодвигается.
- Сказала тебе что?
- Что ты просто работаешь охранником. Что ты не трогаешь девушек.
Он удивлен. Я удивлен. Что он думал, она могла сказать?
- Это она тебе сказала?
Я киваю, и он снова пялится на пунш.
- Я до сих пор не понимаю, как Розали еще не узнала об этом. Она умная женщина. Она явно понимает, что все те вещи, которые у вас есть, ребята, появились не только от владения ландшафтной компанией.
- Я могу намухлевать в наших бухгалтерских книгах, и она может жить в счастливом неведении, не зная правды.
Я покачиваю головой.
- И как ты объясняешь, чем занимаешься в свободное от работы время?
- Что я могу сказать - мы оба состоим в разных кружках. Она посещает книжный клуб по средам, йогу по четвергам, а я, как оказалось, реально наслаждаюсь кемпингом и туристическими поездками на выходных.
…идеально выглядящие рождественские открытки с идеальными изображениями их идеальных семей, чтобы все могли говорить о том, насколько чертовски они идеальны, даже при том, что большинство из них – говно, когда узнаешь их получше.
Белла знает о моей семье больше, чем я. Внезапно я оглядываю всех, кого вижу вокруг себя, и гадаю, какие грязные секреты они скрывают. От самых безвинно выглядящих пар до тех, кого, я думал, знаю лучше.
Это всё - настоящее?
Кажется, что единственная настоящая вещь - это страдания Беллы Свон. Я ясно видел их, когда она в четверг заходила в мой офис и рассказывала мне в пятницу о своей жизни. Да, ее страдания реальны, и мне до сих пор кажется, что она проявила себя, как один из самых честных людей, которых я знаю.
Я просыпаюсь на два часа раньше обычного и прохожусь по дому. Разговор с Элис засел в моей голове, и я не могу отделаться от мысли, что она права. Но, опять же, Белла никогда не лгала мне. У меня нет никаких оснований не доверять ей в моем доме. Никаких оснований, кроме, возможно, той правды, которую она рассказала.
Кажется неправильным, но я все-таки убираю из привычных мест те вещи, которые считаю ценными. Они не все дорогостоящие, но некоторые из них невозможно заменить. Не думаю, что она попытается что-то украсть, но мне нужны гарантии. Я принимаю душ, переодеваюсь и готовлю себе завтрак. Я убеждаюсь, что постельное белье и полотенца в комнате для гостей чистые, и проверяю запас туалетных принадлежностей в ванной комнате. София никогда не жила здесь. Все смотрится прилично, и я надеюсь, ей будет удобно. На мой взгляд, здесь удобно.
Когда раздается дверной звонок, я нервничаю, но испытываю странное облегчение. Я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть дверь, и улыбаюсь, когда вижу ее. На лице Беллы написано замешательство, потом гнев, потом ужас. Испугавшись, что я заманил ее в свой дом, не сказав об этом, она отскочила. Она уже не доверяла мне, и когда попробовала довериться, я попросту заманил ее в ловушку.
Она отступает на несколько шагов назад - она действительно боится меня. Боль пронзает мое сердце. Она поворачивается и начинает от меня убегать, и, конечно же, я бегу за ней и делаю еще хуже.
- Белла, подожди! Остановись.
- Отойди от меня.
- Ты не пришла бы, если бы знала, что это мой дом.
Она останавливается, резко оборачиваясь. Мы на подъездной дорожке у моего дома, и сосед стрижет через дорогу свой газон. Он смотрит на нас, а я стараюсь не обращать внимания на его любопытство.
- Так ты обманул меня? Ты, черт возьми, больной извращенец? Я говорила тебе, что если ты хочешь меня трахнуть, то ты можешь просто заплатить мне и трахнуть.
Сейчас наш разговор действительно заинтриговывал. Я ступаю ближе к ней, но она от меня пятится.
- У меня соседи, ты не возражаешь говорить чуточку тише?
- Нет! Если ты попытаешься похитить мою задницу, заманив в свой дом, и изнасиловать меня или приковать к какому-нибудь дерьму, я покажу тебе, какой охеренно громкой могу быть!
Я потираю лицо руками, а газонокосилка замолкает.
- Все в порядке, доктор Каллен? – спрашивает сосед.
Я махаю рукой.
- Да. Все в порядке, Бен. Прости за шум.
Белла снова начинает уходить. Я следую позади нее, и она ускоряет шаг.
- Я не собираюсь преследовать тебя, Белла. Боже мой, ты, должно быть, самый трудный человек из всех, кого я знаю.
- Ты меня не знаешь, так что иди на хер, Придурок.
- Белла, я собираюсь вернуться домой, прежде чем мои соседи подумают, что я выжил из ума. Дверь будет не заперта, пока я через тридцать минут не уйду на работу. Захочешь, зайдешь, а захочешь – вернешься к своей никчемной жизни. Выбирай сама.
Я ухожу и не оглядываюсь, чтобы посмотреть, следует ли она за мной. Я устал от игр. Я устал помогать людям, которые этого не хотят. У меня целая больница реальных детей, которые нуждаются в реальной помощи.
Я сдаюсь, хватит тратить время на пропащих.
Я оставляю дверь приоткрытой и хватаю свои вещи. Открываю гараж и кладу свою сумку с ноутбуком и документами на переднее сиденье автомобиля. Посмотрев на часы, я наливаю кофе в кружку-термос и закрываю ее крышкой. Я уже достаточно возбужден с утра. Направляясь к лестнице, чтобы захватить сменную одежду для больницы, я вижу силуэт через стекло входной двери. Мне хочется почувствовать облегчение, но, честно говоря, я опаздываю и не хочу еще больше расстраиваться.
Она тихо стучит в дверь и со скрипом ее открывает. Она выглядит испуганной, делая робкий шаг внутрь. Большая часть меня хочет быть жестокой и сказать ей, чтобы она уходила. Она смотрит на меня, закусив нижнюю губу и сжав руки в кулаки, и выглядит, словно провинившийся ребенок.
- Было открыто, – она показывает на дверь, и ее голос дрожит.
- Я сказал тебе, что не закрою дверь. Присаживайся. У меня мало времени. – Я махнул в сторону гостиной, и она разглаживает руками одежду, прежде чем сделать шаг.
Ожидая, что я сяду первым, она смотрит на стул напротив меня и садится на него так, как будто боится его сломать. Ее руки все еще сжаты в кулаки. Я дотягиваюсь до списка с вопросами, которые задаю каждому, кто претендует на это место, опуская те, ответы на которые мне уже известны. Она отвечает честно и без запинки. Мне хочется, чтобы все наше общение было таким же простым и гладким.
- Позволь мне быстро показать тебе все тут, – я встаю, и она следует за мной. При взгляде на часы я понимаю, что определенно опаздываю. – Я пробегусь по пунктам того списка с уборкой позже. Я опаздываю, но покажу тебе, где какая комната. Ты достаточно умна, чтобы разобраться с общей зоной, так что давай поднимемся наверх.
Я быстро поднимаюсь по ступеням, и она спешит за мной. Указываю на первую дверь.
- Эта комната свободна. – Открываю следующую дверь. – Это - моя спальня. Я не хочу случайно застать тебя здесь, если это не уборка и не раскладывание моих выстиранных вещей. - Я продолжаю показывать. – Это - твоя комната. Здесь есть своя ванная, и я снабдил ее необходимыми вещами, но ты, если хочешь, можешь использовать свои. Постельное белье чистое, и внизу под лестницей есть еще другое. Я в любом случае покажу тебе позже.
Я махнул рукой, приглашая ее войти, и она медленно ступает внутрь.
- Эмм, на холодильнике висит список дел, которые необходимо сделать. Весь инвентарь в прачечной внизу. Меня не волнует, сколько ты будешь брать перерывов в течение дня, если дела из списка выполнены. У тебя есть какие-нибудь вопросы?
Она отрицательно качает головой, и я отхожу.
- Мне нужно идти. Увидимся позже.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и она спрашивает:
- Во сколько ты вернешься?
Я улыбаюсь, хватаясь за ручку двери.
- Твоя догадка так же хороша, как и моя, Белла. Что-нибудь еще?
- Нет.
- Позвони мне, если я тебе потребуюсь. Хорошего дня.
***
Я обедаю с Элис, и она серьезно действует мне на нервы. Я пытаюсь ее игнорировать и говорю себе, что она просто меня защищает, но мне не нравится, что она пытается повлиять на мои решения. Или влезает в мои дела.
- А что если она украдет все твое барахло? Ты просто оставил ее там? На весь день? Без присмотра? В твоем доме даже нет камер видеонаблюдения, Эдвард.
Я закатываю глаза.
- Что она сделает, Элис? Загрузит мой телевизор с плоским экраном в свой воображаемый грузовик? У нее даже нет машины. Расслабься.
- Ну, может у нее есть друг с машиной. Ты когда-нибудь думал об этом?
- Элис, если я вернусь домой, а всего моего барахла нет, это будет серьезный облом, я буду крайне разочарован. Кроме того, это будет чрезвычайно дорогой урок для меня, но это не станет концом света.
Я зачерпываю ложку овощного супа и указываю на корзиночку с квасным хлебом. Она подает мне его.
- Тебе следует чаще подавать здесь этот суп. Он невероятно вкусный.
- Лесть не поможет тебе сменить тему. Я говорю серьезно, Эдвард.
- Также как и я. Я давно уже не ел такого вкусного супа. – Я зачерпываю еще ложку, и она очень раздражена. – Мне нужно захватить чего-нибудь домой для Беллы. Уверен, ей не понравится ничего из той еды, что у меня есть. Черт, – я откладываю ложку, – я даже не сказал ей, что она может приготовить себе что-нибудь. – Я тянусь за телефоном, но останавливаюсь. – И также не сказал ей, что она может отвечать на телефон, если кто-нибудь позвонит.
- Ну, я думаю, ты будешь чувствовать себя лучше, когда вернешься домой и обнаружишь, что твою коллекцию бейсбольных мячей с автографами украли.
- Она не сможет их украсть, Элис. Я запер их в сейфе.
- Ага! Ты все-таки думал о краже!
- Я не говорил, что не думал об этом. Я только сказал, что это не разрушит мою жизнь.
Чтобы сделать мой день еще лучше, моя мать ставит поднос с едой к нам на столик.
- Что это мы обсуждаем? – Она начинает разворачивать свои приборы, и я молча проклинаю Элис.
- Эдвард нанял проститутку в качестве экономки в свой дом.
Моя мать зажала рот рукой, чтобы не выплюнуть на меня чай. Я смотрю на Элис, и она улыбается.
- Белла не проститутка. – Я передаю салфетку матери, чтобы она вытерлась.
- Белла? Девушка из парка?
- Да.
На лице Эсме отражается замешательство.
- Никогда бы не подумала. – Она покачивает головой и смотрит на меня широкими глазами. Должен быть какой-нибудь способ прикончить мою сестру, после которого меня не упекут за решетку. Должен быть. – Эдвард, ты встречаешься с…
- Нет. Господи Иисусе. Вся моя семья считает меня сумасшедшим?
- Да, – шутит Элис.
- Не упоминай имя Господа всуе, – отчитывает мать.
- Я был ее лечащим врачом в больнице. Так я с ней познакомился. Она беременна и ей негде жить, и я просто пытаюсь помочь ей. Все понятно?
Я, злой и раздраженный, смотрю на Элис.
- Мне нужен суп с собой, если это не составит тебе хлопот. – Я бросаю несколько купюр в ее сторону, и она сожалеет, но ничего не говорит.
У меня большой перерыв, и я заезжаю домой, чтобы отдать еду Белле. Мой дом все еще на месте, и я слышу звук работающей стиральной машины.
- Белла! – зову я, так как не знаю, где она сейчас. Мне к тому же не хотелось испугать ее. Заглядываю в прачечную, но там никого нет. Я слышу шаги наверху и поднимаюсь по лестнице. Дверь в мою комнату открыта, и она сидит на полу, складывая полотенца. Она смотрит на меня, и я могу сказать, что она волнуется.