Я слышу Эдварда.
– Ты отвлекаешь моих девочек, Эмили? – шутит он.
Все ее лицо озаряется.
- Воктор Шаллен!
Он останавливается у двери, глядя вниз на нее.
– Ты ешь конфеты? Это, должно быть, да. – Он смотрит на нас. Я показываю на Лорен. Она показывает на родителей ребенка.
- Они сказали, что все нормально.
Эдвард вздыхает, но улыбка на его лице остается. Он оглядывается на девочку.
– Ты не была бы так рада видеть меня, если бы знала, для чего ты здесь.
Ее лицо напрягается, а он смеется. Лорен приглашает ее родителей, и они следуют за ним по коридору. Мы возвращаемся к работе. Дел очень много. Мне доверили регистрацию, и это не очень сложно. Мне не нравится отвечать на телефонные звонки. От этого у меня болит живот. Я боюсь, что кто-то спросит меня о чем-то, чего я не знаю, и я отвечу какой-нибудь глупостью. Еще мне не нравится, как звучит мой голос. Он фальшивый, приветливый и совсем не мой. Лорен в этом лучше меня.
- Белла? – Я смотрю на нее. – Я собираюсь заказать обед по соседству. Хочешь тоже чего-нибудь? – Она пододвигает мне меню.
Я проглядываю его. Я не совсем понимаю, что мне делать в обед. Эдвард ничего не сказал. Я не знаю, собирается ли он к Элис в кондитерскую. Если нет, то он умрет от голода.
- Могу я спросить Эдварда… доктора Каллена, что мне делать в обед? Он ничего об этом не говорил. Мне, вероятно, нужно сначала спросить у него.
- Оу… конечно.
- Спасибо. Эмм… я на секундочку. - Я встаю и иду в его кабинет. К счастью, он там. Он смотрит на меня, но затем возвращается к работе.
- Привет, милая.
И уровень желания трахнуть его здесь возрастает по экспоненте. Я закрываю дверь и иду к его столу.
- Хм… я не была уверена в том, что ты делаешь в обед? – Я протягиваю ему меню, и он берет его.
– Ох… точно. – Он потирает лицо и смотрит на часы. – Слишком мало времени, чтобы куда-то поехать. Просто закажи что-нибудь, пожалуйста. У девочек есть деньги в столе. – Он возвращает мне меню.
- Хорошо. – Я рассматриваю меню, пытаясь понять, чего, черт возьми, ему хотелось бы на ланч. Я покусываю палец, а когда поднимаю глаза, то вижу, что он пялится на меня. Он голоден. Но не в плане еды.
- Если ты не собираешься что-то сделать с таким взглядом, Каллен, то прекрати пялиться.
Его руки хватают меня за бедра. Он притягивает меня к себе и отодвигает свое кресло чуть назад. Я стою между его ног. Его руки скользят вверх по моей заднице и замирают на бедрах. Он выводит там маленькие круги, глядя на меня.
- Я говорил тебе сегодня, как ты красива? - Губы целуют мой живот. Он знает, что я не отвечу. Он знает, что говорил. Это даже не должно было слетать с его губ. Его глаза говорят мне. Его губы говорят мне. Его пальцы в моих волосах говорят мне. То, что он просто позволил мне быть здесь, с людьми, с которыми он работает и которые уважают его, говорит мне. – И еще - ты хорошо пахнешь.
Его лицо трется о мой живот. Поцелуев становится все больше. Я чувствую их местечком между ног. Его руки держат меня за бока. Большие пальцы поглаживают меня под грудью. Я перебираю своими пальцами волосы на его затылке.
- Может, у меня должна быть только Белла на обед?
И мой рот тупит:
– Лорен ждет меня.
Его это не останавливает:
– Она работает на меня.
И его большие пальцы скользят по моей груди, по соскам. Мои пальцы сжимают его волосы. Я должна запереть чертову дверь. Мне нужно просто усесться задницей на его письменный стол и широко раскрыться. Мне нужно просто толкнуть его обратно в кресло, сползти к нему на колени и затрахать его до бессознательного состояния. И все же я не та, кто контролирует ситуацию. Он контролирует, и ему решать. Он тянет меня к себе, усаживая на колени и прижимаясь губами к моей шее. Он требовательный и нежный, и я тяну его за волосы так сильно, что это должно причинять боль.
- Я так сильно хочу тебя, Белла.
Мои глаза закрываются, и знаю, что это неправильно, но, черт возьми, я не знаю, как быть правильной. Я не хочу быть правильной. Нет, пошло оно. Это и есть правильно. Он правильный. Я нахожу его рот и нападаю на него своим собственным. Его руки вплетаются в мои волосы. Я люблю его рот, его язык. Он так хорошо целуется. Мне не с чем сравнивать, но это и не нужно. Это ебать как хорошо. И я не хочу чувствовать это с кем-то другим.
Я хочу его. Только его. Я скольжу руками по его груди, вожусь с ремнем и молнией. Я цепляюсь за него, когда он встает и усаживает меня на свой стол. Я стягиваю его брюки - он поднимает мою юбку вверх. Я стягиваю его боксеры - он стаскивает мои трусики вниз по ногам. Я держусь за его шею и откидываюсь назад, а он тянет меня к краю стола. Бумаги разлетаются.
Мое лицо покоится в его ладонях. Он замедляет свои поцелуи, и они становятся мягче. Легче. Я чувствую покалывание во всем теле и покрываюсь мурашками. Его губы прижимаются к уголку моего рта, лоб - к моему лбу. Он упирается руками в стол по обе стороны от меня. Мои нервы сплетаются в узел. Мне хочется кричать. Никогда, никогда еще я не нуждалась так сильно в чем-либо. В ком-либо.
Только в нем.
Медленно и блаженно мучительно он толкается вперед. Эта мука приветствуема и обожаема. Это прелюдия к чему-то большему. Он очень хорошо трахает. Очень, очень хорошо. Медленно, но сильно. Он знает, как использовать себя. Он знает, как довести меня. Он знает, как доставить мне удовольствие. Он трахает очень, очень хорошо. Его зубы прикусывают кожу за моим ухом.
- Я заставляю тебя чувствовать себя прекрасно, Белла? – И я не «дорогая», не «малышка» и не «куколка» или что-то тупое. Я просто Белла. Я киваю и кусаю его в ответ. Он снова шепчет: – Ты тоже заставляешь меня чувствовать себя прекрасно.
Он стягивает вниз воротник моей рубашки. Целует мое плечо и начинает двигаться быстрее. Сильнее. Лучше. Он трахает очень, очень хорошо. Я обвиваюсь ногами вокруг его талии и целую его в шею. Я покусываю. Целую. Посасываю. Он говорит мне в кожу, что ему нравится это. Он говорит мне, что ему это нравится, когда наклоняется вперед, а я еще больше раскрываюсь для него. Он говорит мне, что ему нравится это, своими глазами, когда смотрит на меня. Я люблю смотреть на него. Он не унижает меня. Он не превращает меня в кого-то другого. Я просто Белла. Он - просто Эдвард.
- Ты собираешься заставить меня кончить. - Я закрываю глаза и чувствую его губы на своем лице.
Его потребность становится ощутимее. И это происходит. Его рот накрывает мой, чтобы скрыть крики. Мои. Его. Только слабое рычание вырывается из его горла. Он замедляется и останавливается, все еще оставаясь внутри меня. Нападает на меня с поцелуями и прижимает к себе. Он выходит из меня, и его лоб лежит на моем плече. Я глажу его по голове, пока он восстанавливает дыхание.
– Вот почему не стоит приглашать шлюх работать в серьезные учреждения, - дразнюсь я.
Из его груди вырывается усталый смешок.
– Заткнись, Белла.
Я хихикаю, и он отклоняется. Когда он на это раз обнимает мое лицо, это отличается. Я никогда не знала таких искренних поцелуев. Таких сладких. Они значат что-то. Они заставляют меня чувствовать себя кем-то. Я закрываю глаза и позволяю себе это. Он нежит меня. Мое лицо. Я открываю глаза, чтобы убедиться, что это реальность. Что он реален.
Зеленые глаза не лгут.
– Ты слишком бесценна, Белла. – Еще больше поцелуев. Глаза темнеют. – Слишком бесценна.
- Лорен, вероятно, гадает, куда я, черт возьми, делась с меню.
Он снова смеется.
– Мне очень жаль.
Он целует меня в макушку и находит мои трусики. Он надевает их обратно, придерживая мои ноги. Я сижу и наблюдаю, как он поправляет себя. Он подворачивает его налево. Мне нравится это. Когда он полностью готов, то передает мне стопку бумаг.
- Просто скажи ей, что я был засранцем и продержал тебя со всеми этими документами.
Я спрыгиваю с его стола.
– Так что с обедом?
Он садится.
– Я просто подожду, пока мы не вернемся домой. Если ты зайдешь сюда снова, я не уверен, что отпущу тебя.
Я закатываю глаза, но мне нравится это.
***
Эдвард извиняется, когда мы возвращаемся домой. Он на некоторое время исчезает в своей комнате, и мне интересно почему. Я нахожу в холодильнике немного продуктов в герметичной упаковке и делаю ему сэндвич. Я делаю такой же и для себя и пытаюсь дождаться его, но он не выходит слишком долго. Я ставлю тарелку с его сэндвичем на журнальный столик, а сама сажусь со своим в руках. Я доедаю половину, когда слышу, как он спускается.
- Я сделала тебе сэндвич.
Он пробегается пальцами по моей голове и садится рядом. Он переоделся. Хотя и не выглядит посвежевшим. Тарелка стоит на его коленях, и он включает телевизор. Останавливается на чем-то и откусывает от сэндвича. Я замечаю, что он осматривается, ставлю свою тарелку и иду в кухню. Беру пару напитков и протягиваю ему один.
- Спасибо. Тебе не нужно было вставать. Я просто настоящий ленивец.
- Все нормально. – Я возвращаюсь к еде.
- Я должен попросить тебя еще об одной услуге, Белла. – Я смотрю на него. – На самом деле это огромная просьба.
Я усмехаюсь.
– Это такая сексуальная шутка?
Его лицо остается серьезным.
– Выслушай меня, пожалуйста. – Он отставляет тарелку и, прежде чем сказать, задумывается. - Я наверху разговаривал с Элеазаром. Он звонил, когда я работал, и оставил сообщение. Кейт действительно своим гребаным ртом начала заварушку. – Он потирает лицо. Мое сердце умоляет его не говорить то, что, я думаю, он собирается сказать. - Они хотят, что бы мы приехали к ним в Вирджинию на ужин. Они хотят познакомиться с тобой. – Он смотрит на меня. - Они справедливые люди, Белла. Они беспокоятся, и обоснованно. Если бы это был мой ребенок, я бы тоже хотел знать, с кем он проводит время, когда меня нет рядом, и это не имеет ничего общего с твоим прошлым. Это лишь говорит о том, что они - хорошие родители.
И как, черт возьми, я могу сказать «нет»? Мне хочется сказать «нет». Мне действительно чертовски сильно хочется сказать «нет». Но если так скажу, я закрою дверь к чему-то, что могло бы сокрушить его. Дверь, которую я открыла, когда стала частью его жизни. Я уже и так поступаю эгоистично, оставаясь в ней. Я не могу сказать «нет».
- Когда?
- В эти выходные. Мы полетим туда в субботу.
Я киваю и возвращаюсь к еде. Он касается моего лица.
- Спасибо.
- Не благодари, это заставляет меня чувствовать себя еще дерьмовее.
Он не спорит со мной, а просто поглаживает мое лицо и возвращается к своей еде.
***
Розали не показывается всю оставшуюся часть этой недели. Эсме заменяет ее, и я остаюсь дома. Слава богам. Как бы ни был хорош офисный секс, мне не нужно отвечать на телефонные звонки и притворяться, что я компетентна в этом.
Я понимаю, что он зациклен на полете. Это видно по его лицу - оно ничего не скрывает. Расстегнув ремень безопасности, я наклоняюсь к его уху и пытаюсь вызвать у него смех.
- Желаешь первым вступить в мой «Mile High Club»? – я шучу, но ему не нужно этого знать. (п.п. Mile High Club - выражение для людей, занимающихся сексом в самолете, на высоте не менее мили.)
Он слегка улыбается.
– Веди себя прилично, Белла. И, пожалуйста, пристегни свой ремень безопасности.
Я игнорирую его.
– Знаешь, я ведь маленькая. Бьюсь об заклад, если ты откинешь обеденный столик, я смогу забраться под него и сделать тебе минет так, что никто и не заметит.
Он поворачивается ко мне, целует в нос и делает вид, что разочарован.
- Похоже, ты вообще не знаешь меня, Белла.
Я улыбаюсь.
– Ладно, и что тогда сделало бы тебя счастливым?
- Бесценная Белла Свон, пристегнутая своим ремнем безопасности, – следует еще больше поцелуев в мой нос и губы, – и это.
***
Мы прилетаем в Вирджинию и регистрируемся в нашем отеле. Эдвард не экономит на расходах. Это место великолепно. Современное и богатое. Здесь, вероятно, можно было бы затеряться между этажами. Он придерживает для меня дверь, позволяя мне войти в нашу комнату. Моя челюсть, должно быть, слегка придавила колени. Я пытаюсь скрыть это дерьмо, и, к счастью, он находится позади меня.
Одна кровать. Отлично. Гостиная просто охренительная… я определенно воспользуюсь этими диванами. Давайте уж говорить откровенно. Я заглядываю в ванную и испытываю желание станцевать джагу. Там гигантская ванна. Она тоже в моем списке. Эдвард ставит багаж на комод.
- Ужин назначен на восемь. Воспользуйся этим временем, чтобы переодеться, и… - он машет рукой, – чем бы там ни было, чем занимаются девушки, когда переодеваются.
Я улыбаюсь и падаю на кровать.
– Знаешь, я сперва должна была бы раздеться, – я шевелю бровями, и он наконец-то улыбается.
- У нас не так много времени, Белла.
И пальцы на моих ногах покалывает.
***
Когда мы готовы, Эдвард выглядит ошеломительно. Он держит меня за руку, и я знаю, что он боится. Я сжимаю его пальцы, потому что тоже боюсь. Я не знаю, что произойдет, если они отвергнут меня. И не знаю, что это будет означать. Я чувствую, что стою на краю обрыва. Эдвард любит Бри. Он обожает ее. Нет ни единого шанса, что он променяет ее на меня. Я не хочу, чтобы он это делал. Их дом великолепен. Богат и претенциозен, и мне хочется сбежать.
- Кармен, Элеазар, это - Белла.
И мне нужно пожать им руки, но я чувствую, что они не хотят этого. Это заранее проигранное дело. Они уже не приняли меня. Я еще не вошла в двери, а меня уже не приветствуют здесь. И я не могу убежать. Я не хочу этого, я ненавижу это, но я сделаю это ради него.
Нам прислуживают люди в униформах. Я не чувствую вкуса еды. Пытаюсь брать маленькие кусочки и жевать медленно. Я стараюсь не подавиться и ничего не пролить. Я размещаю свою салфетку на коленях и пытаюсь вести себя как леди.
Кармен смотрит на меня.
– Чем занимаются твои родители?
Я опускаю вилку вниз. Мои руки ложатся на колени и мнут салфетку.
– Мой отец был начальником полиции. Моя мать была домохозяйкой, но до моего рождения она работала бухгалтером.
Она разрезает свое мясо и не смотрит на меня.
– А где они живут?
- Мой отец скончался. Моя мать живет в Финиксе.
Она поднимает голову и жует. Глотает.
– Мне жаль это слышать.
Я думаю, она не лжет, и киваю.
– Спасибо.
Они задают еще миллион вопросов, каждый из которых становится все более неловким. Я чувствую на своем колене руку Эдварда, говорящую мне, что он извиняется за это. Нет ничего, из-за чего ему стоило бы извиняться. Бри здесь нет. И я понимаю почему. Элеазар поворачивается и концентрирует внимание на Эдварде.
- Я должен сказать, что не в восторге от всего этого, Эдвард. Я ожидал лучшего от тебя. Твоя семья очень уважаема, и я всегда доверял тебе. И я никогда не думал, что буду задаваться вопросом, действительно ли моя дочь в безопасности в твоем окружении.
Эдвард кладет вилку.
– Мне очень жаль. Мне стоило познакомить вас с Беллой прежде, чем позволять Бри общаться с кем-то новым. Это моя ошибка. Я знаю Беллу и доверяю ей, но я понимаю ваше беспокойство. Я только надеюсь, что вы доверяете мне достаточно, чтобы поверить, что когда я говорю, что не о чем волноваться, значит это так. И я так и говорю.
Кармен качает головой.
Элеазар продолжает резким тоном:
– Не все так просто, и ты знаешь это. Я не пытаюсь быть грубым, но давайте будем реалистами. Ты не просто поселил в своем доме новую домработницу, Эдвард. Ты поселил в своем доме кого-то с очень… неприятным и сомнительным прошлым, и у кого, я уверен, все еще могли бы сохраниться связи и привычка к такому поведению. Я не чувствую себя спокойным, зная, что такие люди находятся так близко к Брианне.
Кармен перебивает:
– Я тоже так думаю. Мы прикладываем слишком много усилий, чтобы держать ее в безопасности. Мы направили ее в отличную частную школу. Все работники тщательно проверяются, прежде чем войти в наш дом. А ты так наплевательски относишься ко всем нашим попыткам обеспечить ее безопасность.
– У меня действительно хорошее отношение к вам, и я уважаю вас и все, что вы делаете для Бри. Я говорю честно. Это была глупая ошибка, как я и сказал. И я пытаюсь исправить это. Вы знаете, что я люблю Бри и никогда не причинил бы ей боль, - отвечает Эдвард. - Это же я хочу сказать и в защиту Беллы. Я не оправдываю себя, а только пытаюсь сказать, что знаю - Белла никогда ее не обидела бы. Я также никогда не оставлял их наедине и всегда был вместе с ними. Я бы никогда не обидел бы ее. Вы должны поверить, что я никогда не обидел бы ее. Или вы не можете?
Кармен вздыхает. Элеазар говорит:
– Я не уверен. Я совсем не уверен.
И мое терпение лопается.
- Это такой бред.
- Белла, - предупреждает Эдвард.
- Нет, прости, но это так. Правда в том, что вы знаете, какой Эдвард человек. Я думаю, он доказал это вам, когда позволил кому-то отрезать свою гребаную почку и пересадить ее вашему ребенку. Он спас ей жизнь, а вы позвали его сюда, чтобы он практически умолял вас не прекращать его встреч с ней? Разве это не говорит вам ни о чем? Разве тот простой факт, что он волнуется об этом и беспокоится, не говорит вам ничего о нем? Сначала вы могли бы сказать, что он делал это потому, что, да, ладно, он был женат на тете Бри. Это чертовски тяжелая ситуация для всех… но она мертва. Она, блядь, мертва, а он все еще сидит здесь и просит о встречах с ее племянницей. Вам всем стоило бы преклоняться перед ним. Глядя на свою дочь, вам стоило бы быть чертовски благодарными, что она жива и имеет в своей жизни человека, который спас ее, кто любит ее, заботится о ней и возводит ее на пьедестал такой гребаной высоты, что вам ее никогда не достичь. Потому что Господь чертовски хорошо знает, что случается с теми, кто не верит.
Они знают, что я имею в виду. С меня хватит этого дерьма. И ступеньки на крыльце гораздо привлекательнее, чем их дурацкий дизайнерский стол, полный золота и предательства. Проходит немало времени, прежде чем Эдвард выходит и садится рядом со мной. Есть только одна вещь, которую, я думаю, здесь можно сказать:
- Прости.
Он обнимает меня.
– Не извиняйся. Твоя маленькая… речь… на самом деле была хороша. По крайней мере, они не запретят мне видеться с Бри. Кармен, вообще-то, сказала, что ты права. Она даже сказала, что сожалеет.
- Ей и следует сожалеть.
Эдвард целует меня в голову и притягивает к себе.
– Уже поздно. Нам стоило бы вернуться обратно в отель.
И эти слова – единственная чертовски хорошая вещь, которая прозвучала за весь вечер.
Глава 39. Под, над и даже выше.
Эдвард.
- Ты что, ешь французский тост в ванной, серьезно?
Она улыбается и откусывает. Белла плавает в ванной отеля. Ванна такая большая, что в ней можно плавать. Она выглядит счастливой. Я чувствую себя счастливым.
- Тебе стоило бы снять свое дурацкое белье и присоединиться.
Идея Беллы очень хороша.
Она ест, а я раздеваюсь. Вода теплая и манящая. Ароматная. Я усаживаюсь рядом с ней. Она протягивает руку. Между ее пальцев зажат кусок французского тоста.
- Хочешь укусить?
Я машу головой. Она пересаживается вперед.
- Каллен, сочетание ванны и французского тоста близко к совершенству. Если ты откусишь кусочек, то получишь реально хороший шанс увидеть бога.
И она – самое очаровательное существо, что я видел. Она поощрительно кивает. Я откусываю кусок, а она ждет.
- Он восхитителен, но я не вижу бога, милая.
Она подсаживается ближе.
- Хмм. Может, тот твой испорченный ген мешает тебе насладиться им. Возможно, тост должен быть странным, чтобы твой мозг сработал правильно. Мы все знаем, что ты чудик, Каллен.
Она делает вдох и исчезает под водой. Я чувствую ее между своих ног. Она выныривает обратно, смеясь.
- Ладно, этот способ сложнее, чем я думала.
Я вытираю с ее лица пузырьки и тащу к себе на колени, лицом к себе. Я прислоняюсь спиной к ванне.
- Я в любом случае предпочел бы видеть Беллу.
Она улыбается и тянется к тарелке за другим куском. Она предлагает мне, я откусываю, а она затем доедает.
- Знаешь, я думаю, это место вроде как заставляет твой дом казаться весьма небольшим, Эдвард.
Я улыбаюсь.
- Я люблю Вирджинию. Ты даже не видела всего остального. Я как-то едва не переехал сюда жить.
- И почему ты не сделал этого?
Я пожимаю плечами.
- Таня хотела быть поближе к своей семье, но Эсме угрожала моей жизни, если я покину ее.
Она смеется. Я откидываю ее волосы назад.
- Думаю, это хорошо, что я не переехал. Я бы тогда никогда не встретил тебя, Белла.
И она сосредотачивает свое внимание на еде.
- Кто-то сказал мне, что здесь есть место, где можно попробовать разные виды кленового сиропа. Это правда?
Я качаю головой.
- Ты подразумеваешь Вермонт.
Ее лицо сникает. Она выглядит немного смущенной.
- О.
- Зато знаешь, что есть в Вирджинии?
Она качает головой.
- Яблоневые сады.
На ее лице медленно расплывается улыбка. Нет ничего совершеннее.
Сегодня солнечно и очень приятно. Белла выглядит красивой, как всегда. Я чувствую гордость из-за того, что она рядом. Моя рука в ее. Никто в этом городе не знает ее. Меня. Я не доктор. Она… без своего прошлого. Мы просто мужчина и женщина, держащиеся за руки. Наслаждающиеся достопримечательностями. Когда другой мужчина смотрит на нее, мой ум не блуждает. Он просто любуется ей, как и любой мужчина любовался бы. Так же как и я любуюсь. Как можно ею не любоваться?
Она хочет осмотреться в букинистическом магазине. Я позволяю ей побродить и неспешно проглядываю несколько обложек. Есть книга с поэзией, и мне интересно, нравится ли Белле поэзия. Я беру ее. Я просматриваю другие книги и не нахожу ничего интересного. Она с улыбкой возвращается.
- Кто-то написал книгу для меня, - она показывает ее, и я фыркаю.
«Кулинария для чайников».
- Это то, что ты выбрал? – указывает она на книгу в моей руке.
- Все зависит от того, как ты относишься к поэзии.
Она думает. Ее голос тих:
- Я никогда особо не читала стихи. Тебе нравятся стихи?
- Иногда. Было бы приятно почитать их в саду. Мы могли бы купить где-нибудь одеяло.
И ей нравится эта идея.
Мы приезжаем в сад со своим одеялом и книгой. Нам дают корзину, и я плачу женщине в кабинке на входе. Белла не возражает, и я рад. Я протягиваю ей корзину, и мы идем в сторону деревьев. Поля растянуты настолько, насколько хватает глаз. Дерево за деревом выстроены идеальными рядами. Это хорошая ферма. Здесь есть и другие семьи. Другие пары. Все это настолько естественно. Я чувствую себя естественно. Мы находим дерево вдалеке от остальных людей, чтобы остаться одними. Я откладываю наши вещи на потом и поворачиваюсь к Белле.
- Итак, ты - профи. Покажи мне, как это делается.
Она ухмыляется.
- Ты говоришь о сборе яблок, правильно?
Я хватаю ее за подбородок. Целую ее в губы.
- Я ценю твое остроумие, но давай сосредоточимся на нашей задаче.
- Прекрасно. Однако все это очень сложно и трудоемко. Я не уверена, хватит ли тебя на это. - Она опускает корзину на землю. Я наблюдаю за ней. Она тянется вверх и срывает с ветки яблоко.
Да уж, Белла умеет шутить.
Я закатываю глаза и отодвигаю ее в сторону. Дотягиваюсь рукой немного выше – поскольку я выше нее - и срываю то, до которого она не может дотянуться. Я ухмыляюсь и бросаю его в корзину. Мое закатывание глаз возвращается. Мы продолжаем собирать плоды, заполняя нашу корзину. На лице Беллы неизменная улыбка, которую она, кажется, не осознает. Она появляется от всего, что под нами, над нами и даже выше нас. От стволов деревьев, когда мы идем вдоль поля. От теплых детских воспоминаний, которые, должно быть, затопляют ее мысли. Я не буду спрашивать. Нет нужды. Ее улыбка говорит обо всем.
Когда наша корзина наполнена яблоками, мы идем к нашему одеялу. Вокруг царит только умиротворение и нормальная жизнь, хоть я и не был здесь прежде. Как это может быть таким знакомым? Она знает, где сесть. Я знаю, как обнять ее. Она знает, как кормить меня своим яблоком. Я знаю, как поцеловать ее щеку, чтобы поблагодарить. Она знает, как улыбнуться, чтобы сказать «пожалуйста».
Ее голова знает, как прислониться к моему плечу. Мои губы знают, как читать ей. Мои глаза знают, какое стихотворение она поймет. Мое сердце знает, как биться в предвкушении. Мой голос не знает, как не сказать слова, которые столь очевидны:
Нет, я люблю тебя, пусть даже ты была бы розою из соли,
Топазом или лепестком гвоздики, распространяющей огонь,
Я так тебя люблю, как любят только тьму
таинственную меж тенью и душою.
Люблю тебя я, как растение, что не цветет,
но свет своих цветов внутри от глаза прячет.
Благодаря твоей любви мрак поселился в моем теле,
как аромат густой, что поднимается с земли.
Люблю тебя, не зная - как,
откуда та любовь, когда пришла, зачем?
Люблю тебя без гордости, вопросов, откровенно,
Люблю так, потому что не умею по-другому,
так, что когда ты далеко, ты так близка,
что на груди моей лежит твоя рука,
что сном своим твои глаза я закрываю.
(п.п.: перевод - Татьяна Воронцова. Автор - Пабло Неруда, сонет 17 из книги «Сто сонетов о любви».)
И моя голова покоится на ее. И она молчит. Мое сердце бешено стучит. Оно в ожидании отказа. Оно в ожидании поцелуя. Ее лицо поворачивается ко мне. Ее глаза сияют.
Она взволнована, что она знает это.
- Это из Патча Адамса. - И да, и нет. Она трясет головой. - Я не знала, что это реально.
Я беру ее руку и кладу к себе на грудь. Поверх моего сердца.
- Это реально.
Я ловлю ее глаза своими. В них нежность. Они чувствуют мое сердце и понимают. Что-то подсказывает мне, что если бы я прикоснулся к ее сердцу, чувство было бы тем же самим. Я знаю, что она не скажет эти слова в ответ, даже если бы они были правдой. Я не хочу, чтобы она говорила. Я не настолько эгоистичен. Она просто должна знать. Мне просто нужно сказать это.
Ее голос хриплый:
- Ты можешь прочесть это еще раз?
Я отвожу взгляд на страницу.
Нет, я люблю тебя, пусть даже ты была бы розою из соли,
Топазом или лепестком гвоздики, распространяющей огонь,
Я так тебя люблю, как любят только тьму
таинственную меж тенью и душою.
Люблю тебя я, как растение, что не цветет,
но свет своих цветов внутри от глаза прячет.
Благодаря твоей любви мрак поселился в моем теле,
как аромат густой, что поднимается с земли…
И она поворачивается лицом ко мне. И мое лицо притянуто к ее. Ее губы на моих, и они пылают. Старая книга забыта - мои руки нужнее в другом месте. На ее щеках. Мне нужно объять ее так, чтобы она знала, что она бесценна и что мои слова правдивы. И мое сердце грохочет под, над и еще выше. Под чарами Беллы. Над луной. Выше Земли, откуда не может возвратиться.
И деревья дают приют. И деревья дарят место, где живут новые воспоминания. И деревья покрываю нас так, что мы можем быть под, над и даже выше. Вместе. Она поднимает руки, и я стягиваю ее платье через голову. Я целую местечко между ее грудей. Ее сердце. Ее пальцы медленно расстегивают мою рубашку. Одну пуговицу за другой, и мы одинаковы.